Нечего терять 24 страница

– Извини, – сказала Воэн.

– Ничего такого, что мы уже не делали, – сдавленным голосом произнес Ричер.

– Я готова, – сказала она.

Рост Ричера составлял шесть футов пять дюймов, и у него были длинные руки. В скромном мотеле он мог приложить ладони к восьмифутовому потолку. Рост Воэн был около пяти футов четырех дюймов. С поднятыми руками она почти могла дотянуться до отметки в семь футов. Вместе получалось пятнадцать. А высота стены не превышала четырнадцати футов.

Ричер поднял Воэн. Нечто вроде упражнения для бицепсов с весом в сто двадцать фунтов. Довольно легко, если не считать, что его руки были вытянуты под неестественным углом. Да и опора у ног была не слишком надежной, а Воэн заметно отличалась от штанги. Ей не хватало жесткости, ее водило из стороны в сторону, она с трудом сохраняла равновесие.

– Готова? – спросил Ричер.

– Подожди секунду, – ответила она.

Он почувствовал, как ее вес перемещается в его руках слева направо и справа налево: она приноравливалась и готовилась к подъему.

– Ну давай, – наконец сказала Воэн.

Он сделал четыре вещи. Резко поднял ее вверх, воспользовался тем, что на мгновение ее вес стал совсем маленьким, поудобнее перехватил ступни, сделал полшага вперед и выпрямил руки.

Она стала падать вперед и через мгновение коснулась выпуклости цилиндра предплечьями. Пустая конструкция с некоторым опозданием дважды глухо загудела.

– Порядок? – спросил Ричер.

– Я на месте, – ответила Воэн.

Ричер почувствовал, как она встает на цыпочки, поднимает руки и вытягивает их вперед. По его подсчетам, ее ладони должны были находиться на самой высокой части цилиндра. Раздался щелчок – это вышло первое лезвие. Ричер слегка повернул руки, теперь он держал Воэн за пальцы ног. Для надежности. Воэн она потребуется. Он переместился на несколько дюймов вперед. Сейчас она должна была опираться животом о металл цилиндра. Струи дождя заливали Ричера. Он услышал, как она наносит удар ножом. Раздалось протяжное гудение.

– Не получается, – пожаловалась Воэн.

– Сильнее, – посоветовал Ричер.

Она нанесла новый удар, все ее тело содрогнулось, и Ричер затанцевал под ней, помогая сохранить равновесие. Вновь загудела стена.

– Не выходит, – сказала Воэн.

– Сильнее, – повторил Ричер.

Она снова ударила. Гудения не возникло. Лишь легкое металлическое лязганье.

– Лезвие сломалось, – сказала Воэн.

У Ричера начали болеть руки.

– Попробуй другой нож, – ответил он. – И постарайся наносить удар вертикально вниз, хорошо?

– Металл слишком толстый.

– Вовсе нет. Скорее всего, он от старого дерьмового «бьюика». Это все равно что алюминиевая фольга. А у тебя отличное японское лезвие. Ударь посильнее. Кого ты ненавидишь?

– Парня, который подорвал Дэвида.

– Он внутри цилиндра. Его сердце находится по другую сторону металлической оболочки.

Ричер услышал, как щелкнуло лезвие второго ножа. На секунду воцарилась тишина, затем ноги Воэн конвульсивно дернулись, и металл снова загудел.

Только тон у него был другой.

– Лезвие вошло внутрь, – сказала она. – До самого конца.

– Надави на него, – отозвался Ричер.

Он почувствовал, как Воэн перенесла свой вес на деревянную рукоять ножа, сжала ее двумя руками и потянула. И Ричер понял, что металл поддается.

– Нож режет алюминий, – сообщила Воэн.

– Так и должно быть, – ответил Ричер. – Он остановится, когда дойдет до сварного шва.

Через секунду он почувствовал, что тело Воэн стабилизировалось.

– Где остановился нож? – спросил Ричер.

– На самом верху.

– Готова?

– На счет «три», – ответила Воэн. – Один, два, три!

Она рванулась вверх, Ричер изо всех сил помогал ей, толкая кончиками пальцев стопы, и вдруг он перестал ощущать давление. Он упал и откатился в сторону на случай, если она свалится обратно. Однако этого не произошло. Ричер встал и отошел чуть подальше, чтобы видеть Воэн. Она лежала на стене, вытянувшись вдоль цилиндра. Ей пришлось широко развести ноги, обеими руками она крепко держалась за рукоять ножа. Несколько мгновений Воэн отдыхала, а потом переместила свой вес и стала соскальзывать на другую сторону, сначала медленно, потом быстрее, продолжая крепко держать рукоять ножа.

Теперь Ричер видел лишь ее руки, но очень скоро под весом Воэн нож снова начал резать металл, в первые мгновения быстро, а затем медленнее, пока не застрял на следующем сварном шве. По прикидкам Ричера, он должен был находиться пятью футами ниже – стандартный размер крыши автомобиля, минус загнутые фланцы с каждой стороны, что составит около четверти длины окружности основания цилиндра, из чего, в свою очередь, следовало, что расстояние от ступней Воэн до земли примерно четыре фута.

Прыжок с такой высоты должен быть успешным.

Наверное.

Он ждал, кажется, целую вечность, а потом услышал тяжелые удары. Каждый прозвучал дважды: один раз – немедленно, а второй принесло эхо. Ричер закрыл глаза и улыбнулся. Так они уславливались. Она снаружи, стоит на ногах, кости не сломаны.

– Впечатляюще, – заметил Тарман, подошедший на расстояние в десять ярдов.

Ричер обернулся. Старик так и не поднял зюйдвестку. Его прическа была окончательно испорчена. В девяноста ярдах за спиной Тармана неподвижно лежали его люди.

«Четыре минуты», – подумал Ричер.

– Я мог бы повторить то, что сделала она, – заявил Тарман.

– Разве что в своих снах, – ответил Ричер. – Она в отличной форме и обладает изрядной ловкостью. А вы толстый старик. Да и кто вас поднимет? Реальная жизнь не похожа на кино. Ваши парни не придут в себя и не встанут, тряхнув головой. Они еще с неделю проваляются в постелях.

– И вы этим гордитесь?

– Я дал им выбор.

– Вы же знаете, что ваша подруга не сможет открыть ворота. Она не знает комбинацию.

– Где ваша вера, Тарман? Через несколько минут вы увидите мое восхождение.

Ричер напряженно прислушивался к звукам со стороны основной части завода, но дождь все заглушал, шипел в лужах и глухо стучал по металлической стене. Поэтому ничего другого не оставалось, как просто ждать. Ричер встал в шести футах от стены и немного левее того места, где Воэн перебралась на другую сторону. Тарман отошел подальше и продолжал наблюдать за Ричером.

Прошло три минуты. Четыре. Затем без всякого предупреждения через стену перелетел длинный парусиновый ремень и приземлился в четырех футах справа от Ричера. Этими ремнями фиксировались разбитые машины, привезенные на прицепах‑платформах. Воэн доехала на одном из «тахо» до офиса службы безопасности, нашла там ремень нужной длины – они грудой лежали возле двери – и утяжелила его конец, привязав к нему кусок трубы. Ричер представил себе, как она вернулась, остановилась в двадцати футах от стены, раскрутила ремень, как ковбой лассо, выбрала подходящий момент и запустила его через стену.

Ричер вытащил обломок трубы и сделал большую двухфутовую петлю. Затем он намотал ремень на правую руку и подошел к стене. Дважды ударил по ней ногой, вставил стопу в петлю и стал ждать. Он представил, как Воэн закрепила ремень на крюке заднего бампера «тахо», села за руль, выбрала привод на все четыре колеса для лучшего сцепления с землей и поставила машину на первую передачу, чтобы исключить рывки. Ричер на этом настоял. Он не хотел, чтобы ему оторвало руки, когда Воэн нажмет на газ.

Ричер ждал. Наконец ремень натянулся и задрожал. Он почувствовал, как сдавило его правую руку, и перенес вес на ногу в петле. Ремень на стене натянулся. Трение мешать не будет. Мокрая парусина по гладкому от дождя металлу. Парусина слегка растянулась. Потом Ричер ощутил сильное давление на стопу и в следующее мгновение поднялся в воздух. Он двигался очень медленно, примерно двенадцать дюймов в секунду. Меньше мили в час. Смешная скорость для восьмицилиндрового двигателя «тахо». Ричер представил, как Воэн сидит за рулем и сосредоточенно смотрит вперед, а ногой едва‑едва давит на педаль газа.

– Прощайте, Тарман, – сказал Ричер. – Похоже, на этот раз вы остаетесь.

Потом он посмотрел вверх, положил левую ладонь на выступающий бок цилиндра и оттолкнулся от него, чтобы правую руку не прижало к металлу. Бедра Ричера стукнулись о цилиндр, он убрал руку и подождал, когда его тело окажется наверху. Тогда он подтянул ноги и лег вдоль стены на живот. Он аккуратно высвободил руку и сбросил с ноги петлю. Затем осторожно переместил ноги по другую сторону цилиндра, широко развел руки, прижимаясь ладонями к влажному металлу, и начал падать. Он падал долгих две секунды. Ударился о землю, повалился на спину, и у него перехватило дыхание. Ричер перекатился, подождал, пока в легкие снова начнет поступать воздух, и поднялся на колени.

Воэн остановила «тахо» Тармана в двадцати футах. Ричер встал, подошел к машине и снял ремень с крюка заднего бампера. Потом забрался на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу.

– Спасибо, – сказал он.

– Ты в порядке? – спросила Воэн.

– Да. А ты?

– Я чувствую себя как в раннем детстве, когда я упала с яблони. Страшно, но это приятный страх.

Она сменила передачу и рванула с места. Через две минуты они подъехали к главным воротам завода, которые были широко распахнуты.

– Мы должны их закрыть, – сказал Ричер.

– Зачем?

– Чтобы уменьшить разрушения. Если я прав.

– А если нет?

– Нужно сделать не более пяти звонков, чтобы выяснить, насколько верна моя гипотеза.

– Но как мы их закроем? Я не вижу ручного управления.

Они выехали из ворот, остановились и вышли из «тахо». Ричер сразу направился к серой коробочке и откинул крышку. Они увидели набор цифр от нуля до девятки.

– Попробуй шесть‑шесть‑один‑три, – предложил он.

Воэн удивилась, но наклонилась и быстро набрала указательным пальцем: «шесть‑шесть‑один‑три». Какое‑то мгновение ничего не происходило, а потом загудел двигатель, и ворота начали закрываться. Фут в секунду, колеса с грохотом катились по рельсу.

– Как ты узнал? – спросила Воэн.

– Большинство кодов состоит из четырех цифр, – ответил Ричер. – Кредитные карточки и тому подобное. Люди привыкли к четырехзначным кодам.

– Но почему именно эти четыре цифры?

– Удачная догадка, – признался Ричер. – Откровение – это шестьдесят шестая книга Библии короля Якова. Глава первая, стих третий гласит, что конец близок. У меня сложилось впечатление, что это любимое место Тармана.

– Значит, мы могли бы выбраться оттуда, не перелезая через стену.

– В таком случае это смогли бы сделать и они. А я хотел, чтобы они оставались там. Поэтому я разбил замок.

– Куда теперь?

– В отель Диспейра. Первый телефонный звонок должна сделать ты.

Глава

Они проехали вдоль стены и поставили «тахо» Тармана рядом со старым «шевроле» Воэн, пересели в ее машину, пересекли пустую парковку и выбрались на дорогу. Когда позади осталось три мили, они оказались в центре Диспейра. Дождь так и не прекратился. Улицы и тротуары были темными, мокрыми и пустынными. Посреди ночи на ничейной земле. Проехав по боковым улицам, они остановились возле отеля. Фасад оставался все таким же темным и мрачным. Уличная дверь была прикрыта, но не заперта. Да и внутри ничего не изменилось. Пустой обеденный зал слева, пустой бар справа, заброшенный столик администратора по центру. Массивная регистрационная книга в кожаном переплете лежала на столике. Легко взять, легко развернуть, легко прочитать. Ричер приложил палец к последней записи – супружеская пара из Калифорнии, побывавшая здесь семь месяцев назад. Он повернул книгу так, чтобы Воэн прочитала фамилии и адрес.

– Оставь им сообщение, – сказал он. – И если они помогают дезертирам, сделай то, что подсказывает тебе совесть.

– Если?

– Я думаю, они могут быть вовлечены в нечто другое.

Воэн позвонила со своего сотового телефона, и они уселись в потертые кресла, дожидаясь ответного звонка.

– Подарки – вполне убедительное объяснение, – сказала Воэн. – Церкви постоянно посылают гуманитарную помощь за границу. Да и волонтеры занимаются подобными вещами. Обычно это хорошие люди.

– Не стану возражать, – отозвался Ричер. – Но всю свою жизнь я имел дело с людьми, которых не назовешь обычными. Сплошные исключения.

– Почему ты так уверен?

– Из‑за сварки.

– Замки можно разбить.

– Контейнер приварен к платформе. Так никто не перевозит контейнеры. Их поднимают и грузят на корабли при помощи подъемных кранов. Для этого они и придуманы. А сварка означает, что они не должны были покинуть страну.

Телефон Воэн зазвонил. Они ждали всего три минуты. С точки зрения полицейского, это оборотная сторона бурной деятельности Министерства национальной безопасности. Агентства ведут между собой переговоры, соединяются компьютеры, идет обмен базами данных. Воэн отвечала и слушала в течение четырех долгих минут. Потом поблагодарила звонившего и повесила трубку.

– Нельзя исключить их связь с движением поддержки дезертиров, – сказала Воэн.

– Почему? – спросил Ричер.

Они находятся в списке активистов. А активисты способны на многое.

– Какого рода активисты?

– Религиозные консерваторы.

– Какого рода?

– Они руководят Церковью Апокалипсиса в Лос‑Анджелесе.

– Апокалипсис – это часть истории о конце света, – заметил Ричер.

Воэн молчала, пораженная этой мыслью.

– Возможно, они приезжали сюда, чтобы завербовать Тармана как собрата‑активиста. И вероятно, увидели в нем особый потенциал.

– Они бы не стали селиться в этом отеле. Они бы жили в доме Тармана.

– Только не в первый раз. Тогда он их еще не знал. Во второй раз – может быть. И в третий, и в четвертый, и, возможно, в пятый и шестой. Тут все зависит от того, как долго им пришлось его убеждать. Между их первым визитом и заказом ТНТ у «Кирни» прошло четыре месяца.

– Он говорил, что это бюрократическая ошибка.

– И ты ему веришь?

Воэн не ответила.

– Четыре телефонных звонка, – сказал Ричер. – Вот что нам осталось сделать.

Они вышли из отеля, сели в «шевроле» и поехали на запад, к окраине города. В трех милях от них сквозь темноту и пелену дождя виднелись огни завода, тусклые, голубые и далекие, размытые в залитом водой ветровом стекле, – могильное сияние среди сумрака. Вокруг царила пустота. Они припарковались возле последних зданий, повернув машину в сторону города. Ричер приподнялся над сиденьем и вытащил из кармана позаимствованный телефон. Затем он вынул листок бумаги, добытый в офисе «Снабжения». Номера новых сотовых телефонов. Бумага насквозь пропиталась водой, и ему пришлось обращаться с ней очень осторожно.

– Готова? – спросил Ричер.

– Я не понимаю, – призналась Воэн.

Он набрал третий по счету номер. Услышал гудки – первый, второй… восьмой. Наконец кто‑то ответил на звонок, пробормотав невнятное приветствие. Ричер сразу узнал голос, мужской, слегка удивленный и дважды приглушенный, во‑первых, из‑за ширины груди, во‑вторых, из‑за недостатков сотовой связи.

Великан с завода.

– Ну как ты? Давно пришел в себя?

– Отправляйся в ад, – ответил великан.

– Может быть, я туда отправлюсь, а может, и нет. В данном вопросе у меня нет полной ясности. Это вы специалисты по теологии, а не я.

Ответа не последовало.

– Твой приятель очнулся?

И вновь молчание.

– Тогда я позвоню ему сам.

Он отключился и набрал второй номер из списка. Мастер завода ответил после восьмого гудка.

– Извините, ошибся номером, – сказал Ричер.

Он прервал связь.

– Что ты делаешь? – спросила Воэн.

– Как мятежники ранили Дэвида?

– При помощи самодельного взрывного устройства.

– И как они его взорвали?

– Дистанционно, я полагаю.

Ричер кивнул.

– Скорее всего, по радио, из‑за ближайшего горного кряжа. А если бомбу сделал Тарман, то как он ее собирался взрывать?

– Таким же способом.

– Но не с ближайшего холма. Он хотел бы находиться подальше. Может быть, в своем доме в Колорадо или в своей проклятой церкви. А для этого потребуется очень мощный радиопередатчик. Ему пришлось бы построить его самостоятельно, чтобы не сомневаться в надежности. Это трудоемкая работа. Поэтому я предполагаю, что он решил воспользоваться чем‑то уже готовым. Чем‑то вроде «Веризон», «Т‑Мобайл» или «Сингулар»[32].

– Сотовый телефон?

Ричер снова кивнул.

– Это самый лучший способ. Телефонные компании тратят много времени и денег, чтобы создать надежные сети. Их реклама постоянно идет по телевизору. Они гордятся тем, что ты можешь позвонить в любое место из любого места. Некоторые даже предоставляют бесплатные разговоры на большие расстояния.

– И этот номер находится в данном списке?

– Вероятность весьма высока, – сказал Ричер. – Три месяца назад произошли две вещи одновременно. Тарман заказал двадцать тонн ТНТ и четыре новых сотовых телефона. Похоже на план. Все остальное у него уже было. Я думаю, что один телефон он оставил себе, а два других отдал ближайшим помощникам, чтобы они могли общаться между собой, отсекая все остальное. И еще мне представляется, что четвертый телефон спрятан внутри контейнера, причем он подсоединен к цепи взрывателя. Когда телефон звонит, возникает небольшой ток. Может быть, они встроили аккумулятор или соединили его с антенной. Может быть, одна из антенн на тягаче – это сотовая антенна от «Радио шэк», связанная с трейлером.

– И ты хочешь позвонить по этому телефону?

– В скором времени, – сказал Ричер.

Он набрал первый номер из списка. Тарман ответил почти сразу, словно ждал звонка.

– Ваши люди уже перебрались через стену? – спросил Ричер. – Или вы все еще там?

– Мы все еще здесь. Зачем вы нам звоните?

– Вы заметили закономерность?

– Номер еще одного телефона принадлежит Андервуду. Он мертв, поэтому не ответит. Нет никакого смысла ему звонить.

– Понятно, – сказал Ричер.

– Как долго вы намерены продержать нас здесь?

– Еще одну минуту, – ответил Ричер.

Он отключился, положил телефон на приборную доску «шевроле» и стал смотреть сквозь ветровое стекло.

– Ты не можешь так поступить. Это будет убийством.

– «Взявшие меч, мечом погибнут». Тарман должен знать эту цитату лучше, чем кто‑либо другой. Она из Библии. Евангелие от Матфея, глава двадцать шестая, стих пятьдесят второй. И еще: «Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю». Осия, глава восьмая, стих седьмой. Меня тошнит от людей, которые утверждают, что живут в соответствии со Священным Писанием и при этом выбирают те отрывки, которые им удобны, не обращая внимания на остальное.

– Возможно, ты ошибся относительно Тармана.

– Тогда и вовсе нет никаких проблем. Дары не взрываются. Нам нечего терять.

– Но ты можешь оказаться прав.

– В таком случае он не должен был лгать. Он должен был мне признаться. И тогда я позволил бы ему попытать счастья в суде.

– Я тебе не верю.

– Теперь мы никогда не узнаем.

– Он не казался особенно встревоженным.

– Он привык лгать и убеждать людей.

– И все равно…

– Он сказал, что не боится смерти. Заявил, что отправится в лучшее место.

– Ты не можешь быть судом в единственном лице.

– Он ничуть не лучше тех, кто взорвал «хамви» Дэвида. Даже хуже. Дэвид хотя бы был солдатом. И находился на открытой дороге. А Тарман собирался взорвать свою бомбу в каком‑то городе, где полно детей и стариков. Тысячи людей, и еще тысячи окажутся достаточно близко. Он хотел поставить тысячи людей в твое положение.

Воэн молчала.

– И ради чего? – спросил Ричер. – Ради глупой безумной фантазии.

Воэн опять не ответила.

Ричер проверил последний номер. Ввел его в телефон. Положил телефон на ладонь и протянул Воэн.

– Твой выбор, – сказал он. – Зеленая кнопка – чтобы позвонить, красная – чтобы отменить звонок.

Несколько мгновений Воэн не двигалась. Потом сняла руку с руля, согнула все пальцы, кроме указательного. Он был маленьким, изящным и мокрым, с коротким аккуратным ногтем. Воэн поднесла его к телефону. Потом она переместила палец. И нажала на зеленую кнопку.

Ничего не произошло. Во всяком случае, сразу. Ричер не удивился, потому что немного знал об устройстве сотовых телефонов. Он читал большую статью в рекламном проспекте, забытом кем‑то в самолете. Когда ты нажимаешь зеленую кнопку, телефон в твоих руках посылает по радио запрос к ближайшей ретрансляционной башне, которую создатели сотовых телефонов назвали базовой приемной станцией. Телефон говорит: «Эй, я хочу сделать вызов». Базовая приемная станция переводит просьбу к оператору базовой станции в микроволновом диапазоне, если в период планирования верх взяли бухгалтеры, или при помощи оптоволоконного кабеля, если победу одержали инженеры. Оператор базовой станции собирает все просьбы о разговорах и посылает их в ближайший мобильный центр переключения, где начинается серьезная работа.

Может быть, именно в этот момент вы слышите первые гудки. Но это ничего не значит. Гудки нужны для вашего спокойствия, чтобы вы зря не волновались. Однако до связи с другим абонентом еще очень далеко.

Мобильный центр переключения идентифицирует телефон человека, которому вы звоните, проверяет, включен ли он, не занят ли, не выставлен ли режим отказа. Число голосовых каналов ограниченно, а потому управление ими стоит дорого. Вы получите свой шанс только в том случае, если вероятность ответа будет велика.

Если все прошло успешно, начинает работать голосовой канал. Сначала он подключается от вашего мобильного центра переключения к удаленному номеру, по которому вы звоните. Может быть, по оптоволоконному кабелю, может быть, при помощи микроволн или даже через спутник, если расстояние велико. Затем дальний центр переключения находит ближайшего базового оператора, который, в свою очередь, связывается с ближайшей базовой передающей станцией, а та посылает к нужному вам телефону радиосигнал на частоте 850 мегагерц или импульс в 1,9 гигагерц, перемещающийся в форме идеального сферического фронта со скоростью, близкой к скорости света. Через наносекунду цепь замыкается, и фальшивый гудок в вашем ухе становится настоящим, а телефон вашего собеседника начинает звонить.

В среднем время задержки составляет семь секунд.

Воэн убрала палец и стала смотреть сквозь ветровое стекло. Двигатель «шевроле» работал, дворники продолжали очищать стекло от потоков воды, всякий раз образуя идеальные дуги. На стекле все еще оставалось немного защитного воска.

Прошло две секунды.

– Ничего, – сказала Воэн.

– Подожди, – ответил Ричер.

Четыре секунды.

Пять.

Они смотрели вдаль. Голубое сияние над заводом мерцало во влажном воздухе, бледное и туманное, дождевые капли дробили его, словно изменчивый звездный свет.

Шесть секунд.

Семь.

А потом безмолвный горизонт озарился огромной белой вспышкой, которая заполнила ветровое стекло и у них на глазах стала подниматься все выше и выше. Мгновенно разогревшийся воздух превратил дождевые потоки в струи белого пара, устремившегося во всех направлениях, подобно сотням тысяч ракет, запущенных одновременно. Вслед за испарениями возник ореол черной сажи, расходящийся в разные стороны, от небольшой шапки к громадной черной полусфере в мили высотой и мили шириной. Ореол колебался, складывался внутрь, его прорезали мощные струи пара, несущаяся на сверхзвуковых скоростях белая раскаленная шрапнель – скорость разлета осколков превышала пятнадцать тысяч миль в час.

И никакого звука. Пока. Только ослепительный свет и тишина.

В неподвижном воздухе звуку потребуется четырнадцать секунд, чтобы преодолеть три мили. Но воздух не был застывшим. Он двигался мощной спрессованной волной, которая несла с собой звук. Он дошел до них через три секунды. Пикап начал раскачиваться на тормозах, воздух ревел от ярости взрыва, раздался оглушительный «бум», а потом взвыли баньши – это шрапнель пронизывала воздух, миллионы осколков сметали все на своем пути, падали на землю, с жутким шипением уничтожая кустарник и растительность. Затем волна обратилась в противоположную сторону, воздух помчался назад, чтобы заполнить образовавшийся вакуум, «шевроле» вновь начал раскачиваться, черную тучу разорвал могучий ветер, и стали видны одинокие языки пламени и струи дрейфующего пара. Теперь Ричер и Воэн слышали лишь неумолчный стук шрапнели, падающей с неба на территории радиусом в три мили, а после десяти долгих секунд стихли и эти звуки – остался лишь терпеливый стук дождя по крыше пикапа.

Глава

Воэн вызвала на подмогу всех полицейских Хоупа, чтобы удерживать толпу. В течение тридцати минут появились четыре помощника шерифа, второй офицер и начальник смены, а также дежурный – они контролировали западную окраину Диспейра. Никого оттуда не выпускали. Затем подкатили полицейские штата. Через час прибыли три машины. Еще пять появились в течение следующих четырех часов. Они приехали кружным путем. Все знали, что на заводе есть уран. Полицейские штата рассказали, что база военной полиции блокирует дорогу на западе по периметру в пять миль. Шоссе было перекрыто еще до рассвета, и военные останавливали подъезжающие грузовики.

Наступил рассвет, дождь наконец прекратился, небо стало ярко‑синим, а воздух кристально чистым. «Как нервы, когда стихает боль», – однажды прочитал Ричер в стихотворении. Утро выдалось слишком холодным, чтобы от земли начал подниматься пар. Казалось, до гор тысячи миль, но были видны даже мельчайшие детали. Обнажившаяся порода, сосновые леса, линии деревьев, снежные полосы. Ричер взял бинокль у командира смены и отправился на третий этаж самого западного здания. Ему пришлось повозиться с перекосившимся окном, но наконец он поставил локти на подоконник и сфокусировал бинокль.

Смотреть было не на что.

Белая металлическая стена исчезла. Остались лишь обрывки разорванного металла, разбросанного на сотни ярдов во все стороны. Завод превратился в черную дымящуюся яму, на дне которой валялись сломанные краны и дробилки. Прессы сорвало с бетонных оснований. Все, что было размером поменьше, взрыв превратил в столь мелкие кусочки, что идентифицировать их не представлялось возможным. Офисные здания исчезли. Жилой комплекс Тармана был сметен с лица земли. Дом превратился в смятый спичечный коробок. Каменная стена стала каменным полем, валуны были разбросаны по нему, как крупинки соли по столу. Все растения исчезли, лишь кое‑где виднелись пеньки высотой около фута. Самолетный ангар был уничтожен. Следов «пайпера» Ричер не увидел.

Огромные разрушения.

«Лучше здесь, чем в любом другом месте», – подумал Ричер.

Когда он спустился вниз, все изменилось. Прибыли представители федеральных агентств. Начали циркулировать слухи. Радаром военно‑воздушных сил в Колорадо был зафиксирован металл на высоте пятнадцати тысяч футов. Он провисел целую секунду, а потом упал на землю. Были запущены беспилотные летательные аппараты для замеров радиации, они описывали круги над территорией завода. Дождь все сочли за благословение. Пыль от обедненного урана гигроскопична, а значит, не следует ожидать ее распространения. Были призваны на помощь строители в радиусе ста миль, из Колорадо, Небраски и Канзаса. Требовалось возвести штормовую ограду длиной более чем в пятнадцать миль. Через каждые шесть футов на ограде будут висеть знаки, предупреждающие о биологической опасности. У агентств такие знаки уже были заготовлены, не хватало лишь колючей проволоки.

Горожанам не сообщили ничего конкретного. Агентства не задавали людям трудных вопросов. Все повторяли одно: «несчастный случай». «Несчастный случай на заводе». Это была часть так трудно приобретенной культуры. Несчастный случай на фабрике, несчастный случай на руднике. Вполне согласующийся с историей. Если у агентств и имелись сомнения, они не собирались их озвучивать. Пентагон отгородился от любых вопросов еще прежде, чем остыл последний осколок.

Появились официальные представители штата с планами на случай непредвиденных обстоятельств. Была организована доставка воды и пищи. Горожанам будут выделены автобусы, чтобы они могли найти работу в соседних городах. На первые шесть месяцев всем выдадут специальные пособия. Кроме того, будет предложена помощь на случай переезда. Ну а потом каждый должен будет заботиться о себе сам.

Сначала Ричер, а потом и Воэн были оттеснены на восток официальными властями. К полудню они завершили все свои дела и уселись в «шевроле», стоящий возле магазина розничной торговли. Они бросили последний взгляд на запад, а потом выехали на дорогу, ведущую в Хоуп.

Они вошли в дом Воэн, приняли душ и оделись.

– Госпиталь Дэвида будет закрыт, – сказала Воэн.

– На его месте появится что‑то другое, – заверил ее Ричер. – И там будет лучше.

– Я не собираюсь его бросать.

– А я не считаю, что тебе следует его бросить.

– Хотя он и не будет об этом знать.

– Он знал раньше. И это было для него важно.