Настроение миссионера

Мы призваны быть «ловцами человеков» — «ловить» людей, как рыболов ловит рыбу, а хорошие рыболовы не сидят на берегу, время от времени приманивая рыбу, чтобы она сама выпрыгнула к ним на сушу. Они изучают повадки рыбы, узнают, какой она любит корм, и спускают лодки на воду. Это мы и называем «настроением миссионера». Чтобы рассмотреть, как оно проявляется в связи с музыкой, надо прежде всего научиться основам миссионерской стратегии. Представим себе на время, что Бог послал нас к какому-то племени в Бразилии и мы прибыли туда со своей командой. Разместившись в отдаленной деревне, которой еще не достигала нога миссионера, мы начинаем обдумывать и обсуждать нашу стратегию. Один из членов команды убежден в том, что язык и одежда этого племени хуже наших и для того, чтобы аборигены стали христианами, их надо воспитывать, поднимая до нашего культурного уровня (разновидность той точки зрения, что «настоящие христиане носят галстук»). Другие члены команды с ним спорят, напоминая, что Иисус принял язык и одежду евреев первого века нашей эры, и если мы должны идти по Его следам, то обязаны делать то же самое.

Словом, одни навязывают людям этого племени западную культуру, требуя от них того, чего Слово Божье никогда не требовало. Другие внедряют неизменяющееся Евангелие в данную культуру, позволяя, чтобы внешние ее атрибуты, напрямую не обусловленные предписаниями Библии, принимали ту форму, которая наиболее выразительна и содержательна для людей этого племени. Когда после этого они позволяют, чтобы церковью руководили люди, принадлежащие к этой культуре, можно сказать, что они создали «туземную» («местную») церковь. Мы любим молиться на родном языке, сидеть в церкви на скамье со спинкой и надевать на Пасху новое весеннее платье, но должны осознавать, что эти обычаи содержательны в рамках нашей культуры. Возможно, в другой культуре они бессмысленны и, безусловно, не основываются на Библии.

Те, кто хочет заниматься работой, связанной с различными культурами, должны пересмотреть свои методы в свете Писания. Они должны, если надо, выбросить из своего багажа все те формы выражения, которые не основываются на Библии, как бы ни было это ценно и значительно в рамках их собственной культуры. Иначе они не смогут повлиять на людей чужой культуры, которые не откликнутся на эти формы выражения. А теперь вернемся в Бразилию. Мы принимаем решение: всей командой выучить язык племени и передавать им евангельскую весть, используя примеры и аналогии, понятные для бразильцев. Мы решаем лишить нашу веру западных форм выражения, поскольку мы основываем туземную церковь. Если бы мы поступили иначе, думаем мы, мы уподобились бы средневековой церкви, которая навязывала европейским странам литургию на латыни, отдаляя простых людей от осмысленного поклонения Богу. Так и случилось с теми, кто участвовал в миссионерском служении: чтобы по-настоящему евангелизировать культуру, необходимо ее понимать, мало того — необходимо изучить язык и обычаи и проповедовать людям с помощью тех средств, которые они поймут.

К сожалению, то, что стало очевидным в отношении языка и других внешних форм, к музыке относят с трудом. По словам Хастэда, «вооруженные сборниками церковных гимнов Сэнки, которые принадлежали англоамериканской традиции, они перевели наши евангельские песнопения на тысячу с лишним языков. За исключением самой Библии, нет ни одного литературного произведения, которое так полно охватило мир, ворвавшись во все культуры».Сколь бы искренне мы ни хотели экспортировать западные церковные гимны и манеру их исполнения, опыт, накопившийся за десятилетия миссионерской практики, обнаружил здесь серьезные изъяны. Во-первых, незнакомые, чужеродные стили мешают свободно выражать свою веру. Человек не обязан преодолевать культурный барьер, чтобы поклоняться Богу. Профессор Р. Лаверн Морс, изучающий миссионерство, пишет: «Во многих частях Азии я наблюдал, что непривычные к Западу люди претерпевают культурный шок, когда их долго подвергают воздействию незнакомых музыкальных систем. Это бывает в Китае, в Бирме, в северной части Таиланда и в Лаосе — я там жил и это видел. Культурный шок вызывает немедленную психологическую реакцию, западная христианская музыка становится скорее барьером, чем мостом для евангельской вести».

Один старик из Чада (Африка) сказал: «Я хочу стать христианином, но зачем мне выучивать ваши песнопения?» Во-вторых, при переводе часто теряется первоначальное содержание гимнов. Еще одна цитата из Хастэда: «Когда наши церковные гимны переводят на языки, в которых повышение и понижение тона используется для различения смысла, наша музыка может полностью изменить значение слова или фразы».

Подведем краткий итог. Специалист по музыке, используемой при миссионерском служении, Альберт У. Д. Фрисон считает, что импортирование западных музыкальных стилей «наносит вред проповеди Евангелия, мешает понимать христианство, не давая выразить его в самобытной форме, основывающейся на культуре туземцев». Сейчас чаще всего пытаются создавать туземные гимны. Т. У. Хант, профессор церковной музыки в Юго-западной Баптистской теологической семинарии и ведущий авторитет в области миссий, использующих музыку, пришел к такому выводу: «Не может быть никакого сомнения в том, что единственный жизнеспособный вид музыки для народов (и людей), которых еще не затронула евангельская весть, — это их собственная музыка». Другими словами, подход Лютера, Уоттса, Уэсли и других был не просто хорошей идеей. Это — здравая и разумная стратегия миссионерства. Миссионеры, поощрявшие и поддерживавшие местные формы поклонения Богу, сообщают о том, что люди при этом поклоняются Богу искренне и осмысленно. Они признают, что музыка в миссионерстве — не побочная проблема. Эффективное ее использование может значительно увеличить действенность миссионерской работы. Два христианина из Японии сообщали, что там «музыка... привлекает больше «еще не спасенных» душ, чем что-либо другое в церковной программе. Наша рождественская музыкальная программа заинтересовала двести человек. В среднем на каждое вечернее собрание приходит человек тридцать».

Филипп Андерсон (Филиппины) констатировал, что музыка — «наилучший метод привлекать людей на богослужения». Другой человек из Японии говорит: «Если вы знаете музыку, то благодаря ей вы сможете общаться с людьми по крайней мере на два года раньше того, чем могли бы общаться посредством речи, проповедуя или обучая по-японски». К тому же, по словам Ханта, «местные формы выражения будут лучше служить проповеди Евангелия, и результаты этой проповеди будут более прочными и длительными». Когда Билл и Деллана О'Брайен, миссионеры, служившие в Индонезии, искали ключ к сердцам людей, среди которых они жили, они обнаружили, что их концерты не передают то, что они хотели передать, и не вызывают желания последовать за Христом. Тогда они начали осваивать яванские и балийские классические формы танца и местные музыкальные системы, чтобы изображать с их помощью библейские истории. Отклик был ошеломляющим. За первый год благодаря этим представлениям евангельскую весть восприняли 25 000 зрителей. Конечно, некоторые возразят: «Не вызовет ли туземная музыка дурные ассоциации с языческим культом?».

Это бывает, но сам вопрос показывает, что мы неправильно понимаем большинство культур. Разумеется, какой-нибудь ритм или музыкальный стиль может быть использован только для языческого культа и не пригодится для христианского богослужения. Однако другие ритмы и стили в рамках конкретного племени могут ассоциироваться со свадьбой, работой в поле, греблей, радостью или скорбью. Они никак не напоминают о поклонении бесам; это просто музыкальный язык данного народа. Как же миссионеры определяют, что подходит для данного племени, а что не подходит? Говоря об этой проблеме (речь идет о миссионерстве в городах), Хант советует: «Миссионеру необходимо просто-напросто выяснить, что для людей этого народа непосредственно отражает их жизнь, каким образом они, скорее всего, будут выражать свои чувства... Что они поют на кухне или на досуге? Может быть, им нравится западная музыка, но что они стали бы слушать, когда чувствуют себя совсем непринужденно?»

Надо сказать и о том, что принимать подобные решения должны духовно зрелые люди из той группы, к которой обращена проповедь. Делберт Райе, миссионерствовавший на Филиппинах, раздавал распечатанные варианты песнопений, чтобы посмотреть, насколько они подходят к роли местных священных гимнов, соответствующих туземной культуре. Если каким-то песнопением часто пользовались во время общинного богослужения, если его пели на горных тропах или в поле, его одобряли и принимали. «Если же оно не находило отклика, — говорил Райе, — мы считали его, образно говоря, мертворожденным младенцем, сколько бы любви и сил ни было затрачено на его вынашивание и рождение». Вот прекрасный пример миссионерского настроения: надо безжалостно отбросить средство, созданное ценой больших усилий, потому что оно неэффективно в рамках той культуры, в которую миссионер должен проникнуть. Как применять настроение миссионера в странах Запада?

Теперь переместим наблюдательную позицию, с которой мы рассматриваем обсуждаемую нами проблему. До сих пор мы смотрели из Америки на чужеземную культуру, теперь будем смотреть на американскую действительность с точки зрения культуры чужеземной. Если можете, представьте себе, что после Воскресения Христова евангельская весть не укоренилась на Западе, а поначалу распространялась на восток от Иерусалима, находя благоприятную почву на тех территориях, которые мы сегодня называем Китаем и Индией. Затем представим себе, что вместе с командой миссионеров из Китая мы посланы проповедовать евангельскую весть толпам язычников, населяющих Америку конца двадцатого столетия. Еще нет Библии на английском языке, нет церквей и церковных зданий, нет западных церковных гимнов. Мы подыскиваем средства воздействия, которые привлекают внимание этих людей и, возможно, окажутся пригодными для наших целей, и обнаруживаем модные, популярные видеокассеты. Хотя 90% этих видеокассет несут нехристианские ценности (чего же и ожидать от нехристиан?), мы не видим, почему бы не отнять у дьявола это полезное средство. Таким образом, мы начинаем создавать обучающие видеофильмы и кинофильмы, которые рассказывают о христианских ценностях и учении.

Желая основать местную церковь, мы усваиваем настроение миссионера, влезаем в шкуру американца и пытаемся определить, в какие формы лучше всего облечь его священные гимны. Традиционные китайские гимны для этого мало пригодны. Та музыка, которую мы, китайцы, считаем «хорошей», американцам ничего не говорит и никак их не задевает. Пытаясь найти замену китайской музыке, мы обнаруживаем, что местная культура богата и обладает разнообразными музыкальными стилями. Проделав соответствующее исследование, мы обнаруживаем, что рок (включая «поп») — это самый популярный музыкальный стиль, на который приходится 50% от общего числа продаж, а остальное делится между производными от рока — «диско» и «соул», — «кантри», легкой музыкой, джазом и, наконец, музыкой классической. И все же нас не столько заботит, что привлекает людей в масштабе всей нации, сколько что привлекает то меньшинство, к которому обращена наша проповедь. Поэтому мы погружаемся в жизнь маленького пригорода и начинаем изучать, какую музыку предпочитает обычный человек. Мы отмечаем радиостанции, которые он слушает, когда просыпается, мелодии, которые он напевает в машине, песни, под которые он выполняет физические упражнения, и группы музыкантов, чья музыка звучит как фон, когда он работает или играет. Конечно, у многих песен нехристианское содержание. Но чего же еще мы могли ожидать? Они ведь не христиане!

Все эти формы кажутся нам странными, но чем лучше мы понимаем эту культуру, тем яснее видим плоды наших усилий. Мы тесно сотрудничаем с туземцами, стремясь определить, какие музыкальные стили, по их мнению, лучше всего выражали бы хвалу Богу, укрепляли и наставляли в вере, являли спасение заблудшим и погибающим душам. Наконец мы соглашаемся, что здесь для поклонения Богу больше всего подходит «мягкий рок». Другие музыкальные формы — «соул», «рэп», классическая музыка — можно использовать во время концертов, чтобы обращаться к тем, чьи предпочтения отличаются от предпочтений большинства, и предлагать музыкальный стиль на выбор. Если бы мы выбрали другой район, то наш выбор мог бы остановиться на «кантри» или «соул». Все зависит от людей. Так уж ли странен этот сценарий? На самом деле приведенные статистические данные я взял из «Альманаха современной музыки» (1980 г.). Если бы мы были миссионерами, посланными в воображаемый пригород, люди которого предпочитают вполне определенную музыку, какие стили мы выбрали бы? Конечно, мы не стали бы исследовать историю музыки этого народа, чтобы возродить музыкальный стиль, который утратил свою популярность несколькими поколениями раньше. При выборе музыкальных стилей, подходящих для американской церкви, нас уже не очень смущает вред рок-музыки — в различных формах она упрочила свое положение, и простые люди предпочитают именно ее. Когда они слышат ее в магазине, в гимнастическом зале или утром, просыпаясь, она не ассоциируется у них с чем-то дурным. Конечно, некоторые использовали ее во зло, но многих музыкальная тема из кинофильма «Рокки» побуждает к физическим упражнением, другие песни — к приключениям, некоторые — к дружбе, а иные — к любви.

Если речь зайдет о том, как доносить евангельскую весть до языческого (атеистического) народа Америки, наше наследие христианской музыки может сбить с толку многих. Оно богато, у нас немало гимнов, и потому мы склонны считать священными только их стиль, а все остальное относить к мирскому. Мы забываем, что стили наших традиционных церковных гимнов были когда-то популярны вне церкви. Хастэд полагает, что мы ошибались, когда разнесли стиль Сэнки по всему земному шару, не считаясь с каждой конкретной культурой. Не ошибались ли мы и тогда, когда сохраняли музыкальные формы, которые были действенными в прошлом, но утратили свое значение? Наше племя в Бразилии отличается от современных американцев; и Америка прошлого отличается от современной. Как пишет Л. П. Хартли в романе «Посредник», «прошлое — чужая и незнакомая страна, там все делают иначе». Формы евангелистского богослужения, которые были органичными для американской культуры конца девятнадцатого столетия, могут быть не органичными для американской культуры конца двадцатого столетия. Мы должны чутко прислушиваться к жизни нашего общества, если убеждены в том, что местные, органичные формы лучше всего служат для проповеди Евангелия.