Методологические подходы к историям жизни

Исторически (хотя это и совсем недавняя история) можно выделить несколько методологических подходов к ана­лизу историй жизни.

В рамках первого, близкого к классическому история жиз­ни — это идеальный материал для того, чтобы выяснить, что существует на самом деле и что на самом деле произошло в об­ществе. Здесь рассказы о жизни — это правдивый материал о том, «что люди сделали, где, когда, с кем и в каких локальных контекстах, с какими результатами и что из этого Поспелова ло»¹.

Современный французский социолог Й.П.Руус иронично называет этот подход «обретенным раем» для социолога². Этот подход, по его мнению, был характерен для конца 1970-х — на­чала 1980-х годов. Уже с середины 80-х социологическим сооб­ществом начинает осознаваться, что ничто в мире из того, что мы видим и описываем, не предстает перед нами таковым, ка­ким оно существует на самом деле: наше восприятие всегда опосредовано через то, как мы видим мир в настоящее время. Это означает, что история жизни — это и репрезентация авто­ра, его видение ситуации.

В экстремальном постмодернистском варианте это означа­ет, что не существует фактов, есть только лишь интерпретации: «факты» уже не являются фактами, но лишь фигурами текста («означающие» — слова потеряли связь с «означаемым» —- ре­альностью). В целом, полагает Руус, пришло осознание следу­ющих моментов:

1 — текст первичен, т.е. исследователь имеет дело с текстом, а

не с реальной жизнью;

2 — нарративность, понимаемая как ориентация на понима-

ние слушателем, читателем, является чрезвычайно важ­ным фактором автобиографии;

¹ БертоД. Указ. соч. С. 14.

² Русс Й.П. Контекст, аутентичность, референциалыки.п,, рефлексивность: назад к основам биографии. С. 6.

3 — между автором, его «Я» и текстом существуют напряжен-

ные отношения;

4 — существует проблема идентичности «Я» рассказчика (мно-

жественность идентичностей, углов зрения и т.д.);

5 — существует множественность уровней авторов и аудито-

рий. Так сформировался принципиально другой методологический подход, который можно было бы назвать интерпретативным (мы помним, что именно такой способ изучения социальных явле­ний и составляет методологический базис качественной социо-

В рамках такого подхода собственная биография, расска­занная автором, — это еще и представление себя другим (вспом­ним И.Гофмана. — А.Г.), демонстрация себя, но также и конструирование себя в процессе рассказывания.

В рамках такого рассмотрения стали различать три типа «конкретизации субъекта» в «истории жизни»¹:

— субъект в качестве реально интервьюируемого, как участник процесса взаимодействия с интервьюером или субъект ком­муникации (письменная автобиография), ориентирован­ный на подразумеваемого читателя;

— субъект — герой, персонаж рассказа;

— субъект — рассказчик истории, которую он рассказывает се­годня.

Каждая из этих конкретизации относится в истории жизни к одному и тому же лицу, но каждая тем не менее занимает осо­бое место в структуре повествования.

Сегодня интерпретативный подход к историям жизни явля­ется общепризнанным. В то же время внутри него наметились тоже два подхода.

• Сторонники первого, назовем его вслед за Д.Силверме-НОМ реалистическим (см. Тему 4, Часть I), полагают, что через гуоъективные жизнеописания все-таки можно получить «если Ке полностью объективное описание и объяснение социальных феноменов, то по крайней мере их «плотные» описания». ll.ll.Pyyc, продолжая эту линию, также полагает, что «тексты пшобиографий ничего не представляют собой до тех пор, пока

¹ Бургос М. Указ. соч. С. 124.

со стороны, меняя угол зрения, уровень рассмотрения. Вот, например, как выражается рефлексивность в рассказе: «Я могу сказать теперь задним числом, что то-то было плохо» или «Ес­ли бы я знал тогда то, что знаю сейчас». Рефлексивность — это еще и мотивация рассказчика: почему именно он рассказывает историю так, а не иначе. В тексте она может быть выражена так: «Это важно для меня, потому что...».

В рамках этого подхода «возможны варианты».

1 — анализируется одна история жизни конкретного челове­ка, где реконструируется его личный опыт проживания, «пе­реживания» жизни, «ьсфоенный» в социальное время, в со­циальный контекст¹. В отечественной социологии примером подобного рода может служить исследование истории жизни бомжа, осуществленное В.Журавлевым². Социолог здесь сквозь жизненные перипетии бомжа Владимира Волкова пы­тается понять социальные условия — от деятельности госуда­рства до особенностей социально-психологического климата в семье, которые так или иначе обусловили его социальное исключение.

Применительно к истории семьи прекрасным примером мо­жет быть известное исследование Д.Берто, посвященное анали­зу социальной мобильности. Через историю одного рода на про­тяжении четырех поколений, записанную в одном маленьком городке в центре Франции в 1987 г., исследователь пытается по­нять механизмы трансляции социального статуса во француз­ском обществе. Изучая преемственность профессиональных занятий членов этого рода, индивидуальные жизненные траек­тории членов рода, этапы их жизненного цикла: детство, юно­шество, обучение, замужество, рождение детей и т.д., француз­ский социолог смог сделать ряд теоретических выводов. 11режде всего это касается невозможности передани статуса от Семьи к детям; передаются лишь составляющие его элементы: жономический, образовательный, географический и т.д. Даже |»КОЙ элемент статуса, как капитал, должен претерпеть мета­морфозу, чтобы быть воспринятым следующим поколением.

¹ Это может быть и история одной семьи.

² Журавлев В. История жизни бомжа С. 179-206.мы не предоставим им кредит реальности, чего-то существую­щего вовне, что эти тексты стараются описать более или менее адекватно и что мы пытаемся понять и сделать понятным дру­гим в коммуникации»'. Французский социолог считает, что анализ историй жизни в этом ключе можно производить, исхо­дя из четырех базовых понятий, тесно связанных друг с другом: контекст, аутентичность, референциальность (соотнесен­ность) и рефлексивность.

Контекст здесь означает конкретные условия и структуру значений автобиографии, как она явно (чаще неявно) выраже­на автором. Контекст — это ситуация, когда рассказ можно по­нять лишь в рамках данного поколения с его социально-исто­рическим опытом. Многие нарративы можно понять лишь в контексте бедности, войны, трансформации социума, опреде­ленной субкультуры и т.д. Сами авторы могут не осознавать контекст своих повествований. Задача социолога — создать (сконструировать) контекст, чтобы понять сказанное, придать ему значение.

Аутентичность являет собой попытку автора представить свою жизнь наиболее реалистическим способом. Эта характе­ристика предполагает, что автор знает о событиях и отношени­ях прошлой жизни и хочет о них рассказать. Аутентичность в конечном итоге — это правдоподобность рассказа. Исследо­ватель, анализируя текст рассказа, должен прежде всего вы­брать наиболее аутентичные его части. Точно так же следует отбирать наиболее аутентичные рассказы из всех анализируе­мых².

Референциальность (отнесенность) означает отнесен­ность к определенным событиям, действиям в социальной реальности. Референциальность повышает правдоподобие рассказа.

Рефлексивность предполагает, что в рассказе следует выде­лять автора как рассказчика истории, который смотрит на себя

¹ Руус Й.П. Указ. соч. С. 7.

² Конечно, существуют приемы, делающие рассказ более ау­тентичным, правдоподобным, однако, как правило, в автобио­графиях они практически не применяются — это делают чаще всего профессиональные писатели.

Кроме того, и это одно из*самых важных теоретических поло­жений, прямая трансляция профессионального статуса являет­ся скорее исключением, чем правилом. Чаще всего происходят трансляции по принципу эквивалентности: сын булочника, ставший торговцем зерном; сын писателя, ставший журнали­стом; сын токаря, ставший инженером. Во всех этих примерах «присутствуют одновременно и неразрывно консервация и трансформация»'.

2 — анализируется ряд историй жизни или семейных исто­рий, принадлежащих к одной и той же социальной среде. По мнению исследователей, в подобного рода исследованиях за счет сравнения разных жизненных историй достигается боль­шая обоснованность выводов. Как правило, количество исто­рий жизни, необходимое для этого, колеблется в пределах от 20 до 50. В отечественной социологии к исследованиям ис­торий жизни такого плана можно отнести исследование мас­кулинности, проведенное Е.Мещеркиной в 1995 г.² В центре внимания исследователя находились специфичные для муж­чин жизненные пути и социальные ожидания, связанные с принадлежностью к полу. Анализ мужских биографий позволил Е.Мещеркиной выявить неоднозначность и слож­ность мужской идентификации, описать уровни ее форми­рования (локально-семейный, институциональный), опи­сать типы мужественности, выделенные по различным критериям: «гегемонический», «демократический», «нарци-сстичный».

Еще один пример использования уже семейных историй — исследование Е.Фотеевой, посвященное анализу социальной адаптации состоятельных семей в России после революции 1917 г.³ Изучая все повороты и изгибы жизненных пугей членов нескольких семей «бывших» так, как они представлены в се-

¹ Берта Д., Берто-Вьям И. Наследство и род: трансляция и социальная мобильность на протяжении пяти поколений. С. 119.

² Мещеркина Е. Введение в антологию мужской жизни. С. 298-325.

³ Фотеева Е. Социальная адаптация после 1917 года: ЖИ1 ненный опыт состоятельных людей. С. 240-275.

мейных историях, исследователь смогла выявить адаптивные стратегии этой социальной группы, направленные на ее вклю­чение в принципиально новую социальную ситуацию, описать специфичность женских и мужских вариантов этих стратегий. • В рамках второго подхода — нарративного (см. Тему 4, Часть I) — акцент делается на том, каким образом рассказчик объясняет те или иные свои поступки, на схемы объяснения: из­вестно, что любой рассказ ориентирован на слушателя, и пото­му рассказчик использует схемы, понятные слушателю, т.е. присутствующие в культуре и потому понятные. Отсюда по «ре­шеткам» ооьяснения можно реконструировать и «большие нар-ративы», т.е. представления, распространенные в обществе в той или иной культурно-исторической ситуации.

Вопросы для самоконтроля

1. Опишите специфику этнографического типа социоло­гического исследования.

2. В чем состоят основные идеи этого подхода?

3. Опишите основные черты исследовательской страте­гии case study.

4. Опишите виды case study по критерию «цель исследо­вания».

5. Опишите виды case study по критериям характер слу­чая и количество случаев.

6. Опишите комплексную классификацию case study и исследовательские задачи, которые решаются в рамках выделенных типов.

7. Назовите основную идею исследования типа grounded theory.

8. Укажите критерии «хорошего» качественного иссле­дования типа grounded theory.

9. К какому направлению качественных исследований относится этот тип?

10. Опишите логику исследования типа grounded theory, ее основные элементы.

11. Что такое парадигма кодирования в grounded theory, из каких элементов она состоит?

12. Чем устная история отличается от истории жизни!

13. В чем состоят классический и интерпретативный под­ходы к историям жизни?

14. Назовите различия между реалистическим и нарра­тивным подходами к историям жизни.

Литература

1. Альмодавар Ж.-П. Рассказ о жизни и индивидуальная траектория; сопоставление масштабов анализа // Вопросы социологии. 1992. № 1/2.

2. БерпгоД. Полезность рассказов о жизни для реалистичной и зна­чимой социологии // Биографический метод в изучении постсо­циалистических обществ: Матер, междунар. семинара. СПб., 1997.

3. Берто Д., Берто-Вьям И. Наследство и род: трансляция и соци­альная мобильность на протяжении пяти поколений // Вопросы социологии. 1992. № 1/2.

4. Биографический метод. История, методология, практика. М.: Институт социологии РАН, 1994.

5. Бургос М. История жизни: рассказывание и поиск себя // Вопро­сы социологии. 1992. № 1/2.

6. Бурдъе П. Биографическая иллюзия // Inter. 2002. № 1

7. Журавлев В. История жизни бомжа // Судьбы людей: Россия XX век. М: Институт социологии РАН, 1996.

8. Ковалев Е.М., Штейнберг И.Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. М.: Логос, 1999.

9. Козина ИМ. Особенности применения стратегии «исследование случая» (case study) при изучении производственных отношений на промышленном предприятии // Социология-4 М., 1995. Т. 5-6.

10. Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи (голоса из хора). М.: Институт философии РАН, 1996.

11. Коэтцы Я. Жизнь на периферии: потребность в промежуточных шагах на пути радикальной трансформации общества // Inter, 2002. № 1.

12. Мещеркина Е. Введение в антологию мужской жизни // Судьбы людей: Россия XX век. М.: Институт социологии РАН, 1996.

13. Романов П.В. Социологические интерпретации менеджмента. Саратов: СГТУ, 2000.

14. Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. «Делать знакомое неизвест­ным»: этнографический метод в социологии // Социологический журнал. 1998. № 1/2.

15. Рустин М. Размышления по поводу поворота к биографиям в со­циальных науках // Inter. 2002. № 1.

16. Руус Й.П. Контекст, аутентичность, референциальность, рефлек­сивность: назад к основам автобиографии // Биографический ме­тод в изучении постсоциалистических обществ: Матер, междунар. семинара. СПб., 1997.

17. Страусе А.. Корбии Дж. Основы качественного исследования. Обоснованная теория, процедуры и техники. М.: УРСС, 2001.

18. Томпсон П. История жизни и анализ социальных изменений // Вопросы социологии. 1993. № 1/2.

19. Фотеева Е. Социальная адаптация после 1917 года: жизненный опыт состоятельных людей // Судьбы людей: Россия XX век. М.: Институт социологии РАН, 1996.

20. Хоффман А. Достоверность и надежность в устной истории // Био­графический метод. История, методология, практика. М.: Инсти­тут социологии РАН, 1994.

21. Этнография и смежные дисциплины, этнографические субдис­циплины. Школы и направления, методы. М.: Наука, 1988.

22. Denzin N., Lincoln Y. Introduction: Entering the Field of Qualitative Research / Ed. by N.Denzin and Y.Lincoln. Thousand Oaks: Sage, 1994.

23. Hummersly M., Atkinson P. Ethnography Principles in Practice. Second edition. L.; N.Y.: Sage, 1997.

24. Jin R.K. Case Study Research: Design and Methods. Newbury Park, CA:Sage, 1989.

25. Plummer K. Documents of Life. An Introduction to the Problems and Literature of a Humanistic Method. L., Unwin Human LTD, 1990.

26. Robson C. Real World Research: a Resource for Social Scientists and Practitioner-Researchers. Blackwell; Oxford, 1993

27. Strauss A. Qualitative Analysis for Social Scientists. N.Y.: Cambridge: University Press, 1987.

Тема 3

Метод интервью в социологическом исследовании

Ключевые понятия: Стандартизованное ин­тервью, нарративное интервью, полуформали­зованное интервью, фокус-группа, качествен­ное интервью, директивная стратегия, эффект интервьюера, модератор, групповая динамика

...На проклятые вопросы Дай ответы нам прямые... Так мы спрашиваем жадно Целый век...

Н.А.Некрасов

1. Общая характеристика

Интервью относится к опросным методам социоло­гического исследования (другой «крупный» метод в группе опросных — анкетный опрос).

Сущностная характеристика этого метода, как, впрочем, и других опросных методов, — целенаправленное, «заданное» со­циально-психологическое общение интервьюера и респонден­та (информанта). При этом для интервью характерно непосред­ственное общение интервьюера и респондента (информанта). Эта целенаправленность, заданность ситуации общения про­является в нескольких смыслах.

Во-первых, это общение продиктовано необходимостью сбора информации, и потому — это «навязанное» общение. Инициатором его всегда выступает интервьюер, в определен­ном смысле принуждающий к общению (побуждение, созда-ние мотивации к участию можно рассматривать как «мягкий», деликатный вариант принуждения).

В любом варианте — количественное ли оно или качествен­ное — интервью всегда псевдообщение, фактически отбрасыва­ющее общепринятые нормы житейского человеческого обще­ния¹. Очень точно об этом написала Элизабет Ноэль, современный немецкий социолог: «Интервьюер, как уличный торговец... отнимает время у опрашиваемого, прерывает его за­нятия, нарушает планы проведения свободного времени... Он, как правило, чужой человек... начинает задавать вопросы о су­губо личных делах, о состоянии здоровья, доходах, о планах на будущее, политических взглядах, о пережитом в молодости... всю беседу ведет по "схеме", нарушая при этом все нормы об­щения между культурными людьми»².

Во-вторых — содержательно ситуация общения здесь зада­ется целями и задачами исследования, «выстраивается» в соот­ветствии с ними.

В-третьих — такое общение предполагает наличие опреде­ленных ролей в его процедуре, хотя их содержание может и ме­няться в различных видах интервью: роль коммуникатора (со­общающего информацию) и реципиента (воспринимающего информацию).

Метод интервью сегодня очень популярен в социологиче­ской практике. Это объясняется прежде всего его универсаль­ностью: с его помощью можно получить информацию о прош­лом, настоящем и будущем изучаемых людей, а также субъективную (о мире их сознания) и поведенческую информа­цию. Конечно, изучать поведение людей можно, и целенаправ­ленно наблюдая за ними, т.е. используя метод наблюдения. Имеете с тем, наблюдая, очень трудно «проникнуть» в субъек­тивный мир человека, мир его оценок, планов, мотивов тех или

¹ Конечно, прежде всего это касается интервью, используе­мого в классической парадигме. Качественное интервью стремится преодолеть эту искусственность, «сгладить» ее, хотя и не может ее преодолеть в принципе.

² Ноэль Э. Массовые опросы. Введение в методику демоско-пии. М.: Прогресс, 1978. С. 50.

иных поступков, стереотипов. Только опросные методы, и прежде всего интервью, дают исследователю такой шанс.

Кроме того, в интервью в отличие от анкетного опроса, в живом общении «лицом к лицу» с респондентом (информан­том) интервьюер имеет возможность наблюдать его отношение к опросу, его поведение в процедуре интервью. Здесь, по мне­нию известного исследователя этого метода Г.А.Погосяна, «каждое интервью может одновременно стать исследователь­ским актом, в котором интервьюер предоставляет дополни­тельную информацию»'.

В частности, оценивая поведение респондента по шкале искренности, можно сделать вывод о достоверности получае­мой информации, что, как мы помним, очень важно, если ис­следователь работает в классической парадигме. Оценивая по­ведение информанта в качественном интервью², можно фиксировать в заметках на полях текста невербальные прояв­ления отношения к рассказываемому, недомолвки, умолчания, эмоции.

Все эти «фигуры отношения» помогут исследователю потом при обработке текстов интервью лучше понять информанта, легче «пробиться» за завесу видимого, часто контролируемого различного рода табу, к тому, что российский исследователь В.Голофаст³ называет «третьим слоем повествования» — к тай­ной, открыто не манифестируемой стороне его жизни.

Не случайно возникло одно из негласных правил социоло­гии: «Интервьюер должен слышать не только то, что опрашива­емый желает сказать, но также и то, о чем он не хочет говорить».

Конечно, метод интервью проигрывает анкетному с точки зрения затрат: финансовых, людских, временных. В этом

¹ Погосян ГЛ. Метод интервью и достоверность социологи­ческой информации. С. 50.

² Термин качественное интервью здесь используется как обобщающий, собирательный, заменяющий собой все раз­нообразные виды интервью, используемые в качественном исследовании.

³ Голофаст В. Три слоя биографического повествования // Биографический метод в изучении постсоциологических об­ществ. С. 23.

смысле опрос одинакового количества людей с помощью ин­тервью дороже, нежели с помощью анкетного опроса¹. Вместе с тем уникальные познавательные возможности этого метода с лихвой перекрывают его ограничения.

2. Виды интервью

В социологической практике используется самый разнообразный спектр интервью, которые «укладываются» ис­следователями в десятки классификаций, сконструированных.... самым разным основаниям. Причем довольно часто практи­чески одни и те же виды интервью маркируются разными тер­минами, создавая «головоломки» для начинающих социологов. Сегодня можно выделить ряд «бесспорных» классификаций, созданных по следующим критериям:

1 — способ организации интервью. Здесь выделяются инди­видуальные интервью, где источником информации выступает индивид, и групповые, когда одновременно опрашивается груп­па людей;

2 — характер общения. Здесь выделяются непосредственное «очное» интервью и телефонное интервью, где общение опосре­довано техникой;

3 — специфика источника информации. Здесь можно выде­лить интервью с массовым респондентом и интервью с экспер­том: специалистом, компетентным человеком, знатоком в оп­ределенной области знания или сфере деятельности;

4 — особенности процедуры интервью. По этому крите­рию выделяется интервью интенсивное (глубинное) и фокусиро­ванное.

В глубинном интервью (его иногда называют глубоким, клиническим)² процедура опроса построена таким образом,

' Речь идет об использовании интервью в классическом со­циологическом исследовании. В качественном исследова­нии, где анкетный опрос практически не используется, этой проблемы нет вообще.

² Эти тррмины употребляются и в психологии, однако име­ют другой смысл: дойти до «глубин» психики, до сферы бес­сознательного.

чтобы дойти «до конца»,' т.е. определить по возможности весь спектр оценок, смыслов, обстоятельств, связанных у респон­дента с изучаемым явлением. Социолог задает ряд открытых вопросов, в том числе дополнительных, уточняющих, ориен­тированных в целом на глубокое проникновение во внутрен­ний мир информанта.

В самом общем виде фокусированное интервью предпола­гает анализ переживаний людей по поводу тех или иных явле­ний, событий, участниками которых они были. Сами события здесь выступают своего рода стимулами, сфокусированная реак­ция на которые (значимость, оценки, восприятие в целом) и изучается в интервью. Это может быть прочитанная публика­ция в газете, просмотренный заранее фильм или видеоролик рекламной продукции. Это может быть и политический ми­тинг или телевизионное шоу, участниками которых «до того» были респонденты;

5 — степень формализации, стандартизации и структуриза­ции интервью как комплексный критерий.

Остановимся вначале на содержании терминов, входящих в этот критерий. В литературе встречается синонимичное упот­ребление терминов «стандартизация», «формализация», «структурирование»¹. Однако точнее было бы их разделить.

Стандартизация представляет собой унификацию парамет­ров интервью в рамках конкретного исследования, что обеспечи­вает возможность сопоставления его результатов: унифициру­ется перечень вопросов, который задается респондентам. Опросник -- стандартный, одинаковый для всех участников исследования.

Формализация — это придание вопросам определенной формы, облика. Прежде всего высокая степень формализа­ции означает использование закрытых вопросов с готовыми ответами.

Структурирование — это установление связи между эле­ментами интервью: вопросами, темами. Высокая степень

' См.: Белановский С.А. Методика и техника фокусированно­го интервью. М.: Наука, 1993. С. 85; Социологическое исол! дование: методы, методика, математика и статистика: СЛО варь-справочник. М.: Наука, 1991. Т. 4. С. 101-102.

структурирования означает жесткую последовательность этих элементов, т.е. директивность стратегии интервью (от англ. to direct — управлять). Неструктурированность означает свободу перехода от одних вопросов к другим, незапланированность пе­реходов.

Различное сочетание этих составляющих комплексного критерия и определяет облик конкретного вида интервью.

Все (или почти все) разнообразие видов интервью, исполь­зуемых в социологическом исследовании по этому комплекс­ному критерию, можно представить в виде континуума, шкалы, на одном полюсе которой расположено стандартизованное (формализованное) интервью, на другом — свободное*. Эти по­лярные виды интервью отличаются друг от друга:

— степенью формализации опросника. Формализованное ин­тервью (потому оно так и названо) максимально формали­зовано; свободное — минимально;

— степенью директивности стратегий интервьюирования². Здесь директивность понимается как жесткая заданность структуры интервью интервьюером, как максимальная уп­равляемость процедурой интервью со стороны интервьюера. В этом ключе стандартизованное (формализованное) ин­тервью — это директивное интервью, а свободное — неди­рективное;

— мерой унификации параметров интервью внутри конкретно­го исследования. Стандартизованное (формализованное) интервью максимально унифицировано: все бланки ин­тервью — «близнецы-братья». Напротив, в свободном интервью фактически каждое интервью уникально: могут возникать неожиданные, незапланированные повороты и темы.

¹ Идея представления различных видов интервью в качестве континуума принадлежит К.Панч. См.: Punch К. Introduction to Social Research. Qualitative and Analitative Approaches. L; Thousand Oaks; New Delhi, 1998. P. 175.

² Термин директивность введен в научный обиход американ­ским социологом В.Донахью. См.: Donaghy W.C. The Interview: Skills and Applications. Dallas: Skott, Foresman and Jo, 1984.

Все остальные виды интервью займут свое место на этой шкале, характеризуясь определенным сочетанием меры фор­мализации, директивности и унификации. На наш взгляд, та­кая шкала могла бы выглядеть следующим образом:

стандартизованное полуформализованное свободное

(формализованное) интервью интервью

интервью фокус-групповое интервью

(фокус-группа)

Эта шкала может быть и более дробной, если учесть, что и полуформализованное интервью, и фокус-групповое исполь­зуется в социологической практике по меньшей мере в двух форматах: директивном и недирективном.

Сегодня можно выделить еще один весьма популярный вид — нарративное интервью. Ему не нашлось места на этой шкале только потому, что один из компонентов комплексного критерия — мера директивности стратегии интервьюирова­ния — здесь «не работает»: в этом виде интервью процедурой уп­равляет скорее не интервьюер, а информант. В то же время этот вид интервью, так же как свободное, максимально не форма­лизован и не унифицирован.

3. Оппозиции мягкое — жесткое,

качественное — количественное интервью

Сегодня в литературе часто используются термины-метафоры: «жесткие» — «мягкие» методы. Вместе с тем одноз­начного толкования этой оппозиции нет. Ряд социологов пола­гает, что эти понятия воспроизводят противопоставление качественного и количественного подходов на методическом уровне. Это означает, что термин «мягкие» методы является си­нонимом качественных методов, а соответственно «жесткие» методы — синонимом количественных методов. На наш взгляд, такой подход является определенным упрощением реаль ных исследовательских ситуаций: невозможно убедительнообъяснить, как могут качественные методы использоваться в классическом социологическом исследовании и наоборот. Мы полагаем, что терминологические пары «мягкие» — «жесткие» методы и «качественные» — «количественные» следует развес­ти. В этом случае в основе разделения методов на жесткие и мягкие должны лежать различия в особенностях их процедур: степени их директивности, формализованное™ и унифициро­ванности. При таком подходе формализованное интервью — жесткий метод, а свободное, нарративное, лейтмотивное — мягкие методы. Фокусированное групповое и полуформализо-валное ишервью могут быть отнесены к полумягким методам.

В основе деления методов на качественные и количествен­ные должны лежать различия в методологических посылках двух подходов, включающие не только различия в особенностях про­цедур, но и нечто большее: в фокусах исследования социально­го феномена, исследовательских ориентациях, характере полу­чаемой информации, способах ее обработки и т.д. Любые технические приемы метода можно адекватно понять лишь в контексте методологического подхода.

В этом смысле качественные методы — это методы, исполь­зуемые в качественном исследовании, где в рамках той или иной целостной исследовательской стратегии реализуются методо­логические идеи качественного подхода. В таком контексте мягкий метод свободного интервью, используемый в классиче­ском социологическом исследовании, не является качественным: исследовательские задачи его использования, способы его об­работки здесь совсем другие. Это же касается и полуформали­зованного интервью, которое используется как в классическом, так и в качественном исследовании. Этот полумягкий метод становится качественным только будучи использованным в каче­ственном исследовании.

В самом деле, мягкие интервью только в качественном ис­следовании приобретают черты «качественности»: здесь не-формализованность, недирективность и отсутствие унифика­ции означает не только особенности процедуры, но еще и Способ реализации других, методологически важных характе­ристик качественного исследования. В частности, это:

представленность точки зрения «действующего субъекта»

на его языке;

— определенный не иерархический (или, точнее, стремящий­ся к неиерархичности) характер отношений между ин­тервьюером и информантом;

— качественный характер получаемой информации, которую принципиально нельзя представить в количественной форме¹.

Конечно, есть мягкие методы, которые всегда качествен­ные: они никогда не используются в классическом социологи­ческом исследовании. Речь идет о нарративном, лейтмотивном или фокус-групповом интервью. Вместе с тем такая однознач­ность характерна не для всех мягких видов интервью.

4. Стандартизованное (формализованное) интервью