Шестой день с начала Беды. 3 страница

Спросил ее насчет этой ситуации.

А она очень удивилась.

- Это ж говорит - азбука. Бред ревности - в типовом виде - именно таков. И сначала попытка самоубийства характерна, а в случае если жив остается - ну или жива, если пациентка - то обязательно постарается объект убить.

- То есть как Отелло?

- Именно. Отелло - четкая картина сумасшествия с бредом ревности. Хоть историю болезни пиши. Только вроде у него не было компоненты с самоубийством. Давно читала. Да вроде и там что-то такое он думал...

- Но она же себя вела очень сдержанно!

- А сумасшедшим это без разницы. Он был уверен, что жена неверна - и точка. Дездемону придушили тоже без разбирательств.

- Ну а как тогда с тем, что без ревности не бывает любви?

- Чушь! Хороша любовь, когда при детях ножом кромсают насмерть...

Вот и судите, Семен Семеныч - как бы дело повернулось, если б я эту информацию имел, когда она перед Первомаем к нам подошла посоветоваться?

- Может вы и правы... - задумчиво говорит шофер.

- Снимать панорамно - скорость снизить - мы на прицеле - заявляет Саша, ведомый духом из 'Длинного уха'.

- Чей прицел?

- Тут вояки стояли - похоже, что они - вон на пешеходном переходе явно пулеметное гнездо. Да и место вкусное - складская зона Парнас... тут все что угодно есть.

Снимаю, что вижу, и на что показывают спутники.

Впрочем, нас не останавливают, едем беспрепятственно.

И оживленно здесь - совершенно неожиданно. За весь день мы и сотни машин с живыми не видели - а тут и грузовики, и БТРы и люди. Видим, что со складов вывозят, кто во что горазд. Мертвяки угомонено лежат на обочинах дорог, таких, чтоб активно передвигались - не вижу. Да и упокоенных - то мало. Стрельба идет - но не суетливая, без перестрелки. И что непривычно - редковатая какая-то.

Несколько стрелковых гнезд на складских крышах.

Парные патрули.

Но опять же не чистые военные - а всякие разные люди. Ну да последнее время и у военных самый разношерстный камуфляж был - что на складах залежалось, по принятия на вооружение юдашкинского милитари-гламура. Вот интересно - камуфло какое он придумал? Не иначе голубовато-розоватых тонов с бантиками и рюшечками...

- Саша, спроси Старшого - с этими военными контакт заводить будем?

Оказывается - не будем. Кронштадтские и сами тут отовариваются и это зона в принципе им известна более - менее. Союз не сложился, но некое взаимодействие место имеет быть.

И отлично - меньше раненых притащу на хвосте.

Спина затекла, задница - словно кто напинал кирзачом, голова тяжелая...

Скорее бы Кронштадт.

Да и тут вроде всякие военные уже есть, хоть немного - но есть. А вот крупных жилых кварталов - нет. Поселки - старые деревенского типа и коттеджные - таких толп зомбаков не дают. Уже легче.

Дорога отличная, прямая, брошенные машины выкинуты прочь с полотна - в общем - все замечательно. Еще раз видим кучу гипермаркетов - рядом у дороги. И тоже тут уже более-менее порядок.

Что удивляет - опять пара висельников на ветру сохнет. Мда, вот бы развернулись правозащитники. Те же 'Гумын Рэтс Вотч'. Последнее их резюме тронуло до слез - оказывается арест Ходора - самое страшное нарушение человеческих прав...

Даже странно, что когда в Ичкерии в начале 90х - как всегда, когда государство у нас слабеет - бравые ичкерийцы устроили русскоязычным резню со своими национальными прибаутками - ни одна вша из этих правозащечников не пукнула даже на тему резни, этнической чистки и геноцида этих самых русскоязычных (так и вертится на языке 'русскоязычные членистоногие') - зато когда туда сунули недомордованную еще к счастью армию - несмотря на все уверения либералов таки оказавшуюся нужной - вот тогда вой с лаем был до небес...

После этого у меня лично к правозашитныкам - сугубое отношение...

Немного интересно - что ж эти линчеванные такое устроили, что их подвесили сушиться? Хотя, какая разница...

Уже на автомате снимаю и этот узел снабжения.

Наверное, мы уже вышли на финишную прямую. Движение тут достаточно оживленное. Правда, несутся все как оглашенные, что туда - что оттуда. Мы же сохраняем величавый неспешный темп. Ну да наши в простреленных УАЗах небось вмерзли уже до синих носов.

- Стоп колонна - неожиданно командует Саша, репетуя ожившую рацию.

- Чт сл..? - надо же - а ведь задремал и аж слюни пустил, вот ведь стыдоба.

- Пока просто стоп. Сейчас уточнят.

Вывернув голову, вижу, что Николаич и Сергей подходят к краю дороги. Смотрят в бинокли. А подходили-то враскоряку - тоже устали уже.

Старшой подносит рацию ко рту и Саша тут же оживает:

- В поле метрах в трехстах от дороги стоит БТР, видимо брошенный. Грех не прибрать, если исправен.

- Каким составом идем?

- Всей группой - плюс Семен Семеныч. Охранять остаются приданные и примазавшиеся. Камеру не забыть - мало что там... Чтоб потом не заявили, что де пристрелили экипаж и злостно исхитили ценную вещь.

Не было бабе печали - нашла баба в поле БТР...

И чего ему в поле стоять - ежели вещь хорошая - то с чего это ему стоять в поле...

Не трактор же...

Ветерок со снежком после теплой кабины вызывает какое-то судорожное зевание, от которого все тело дергается и глаза слезятся. Подходим к Николаичу. Вижу, что также идут Дима-опер с Вовкой - водилой. Из машин вылезло несколько человек - организуют охрану колонны.

Когда подхожу, Николаич в рацию уговаривает Надю не лезть с нами.

Строптивая медсестра в конце концов внимает доводам разума - и остается.

Когда начинаем выбираться с дороги на поле подбегает веснущатый парнишка из БТР конвоя.

- Командир сказал, что если что не так пойдет - ложитесь - мы из КПВТ врежем!

- Спасибо. А по нам, лежачим - не влепите сгоряча?

- Не, командир сам за пулемет встал.

- Ладно, учтем...

Здесь выбраться с кольцевой не проблема - город закончился и потому кольцевая, как и положено нормальной дороге лежит на земле, а не зависает на высоте трехэтажного дома на столбах - колоннах...

- А вы обратили внимание, что поснимали много шумозащитных экранов? Раньше как в тоннеле едешь, а сейчас обзор открыт?

- Сектор обстрела чистили. Не иначе. Да и экраны эти - материал хороший.

- Для чего, интересно?

- Да для чего угодно - я бы на даче у себя легко нашел применение.

- Разговорчики отставить! И держитесь левее - не забывайте про тяжелый пулемет за спиной!

Вроде как наш строй называется 'косой уступ', если не путаю. Во всяком случае, идем цепочкой, но не гуськом и не шеренгой - так получается, что у каждого сектор обстрела чистый. И я могу снимать не спины товарищей, а все тот же БТР.

- Ты комментируй - подсказывает идущий рядом опер.

- А что комментировать - и так ясно.

- Это тебе сейчас ясно, а когда будут смотреть посторонние, да через месяц - ничерта ясно не будет.

- И что мне комментировать?

- Да все подряд! Время действия, место, состав группы, цель визита к БТР, сам БТР - вид камуфляжа, бортовой номер, повреждения и так далее - включая, куда он смотрит рылом и куда повернулся задом.

- Ну, кому это все нужно?

- Если уж делаешь что - так делай хорошо. Все равно ж ты не стрелок сейчас!

Приходится бормотать все то, что опер предложил. Потихоньку втягиваюсь. Вообще-то я понимаю, что он прав - так делают при всякой видеозаписи с места событий грамотные люди. Положено так. А то потом смотришь такое видео с места событий - камера дрыгается, а снимающий верещит что-то среднее между 'твоюжежмать!' и 'божежмой!'

Чем ближе подходим, тем больше становится бронемашина. Наконец ее гробообразный бок занимает все поле видоискателя. Соответственно сообщаю видеокамере, что с левого бока БТР не имеет видимых повреждений, левый бок БТР покрашен равномерно зеленой краской, номеров и условных обозначений не имеет.

Скашиваю взгляд на опера - как он отреагирует на подначку. Но у него физиономия совершенно невозмутима. Вспоминаю, как он себя вел при осмотре места происшествия несколько часов назад и понимаю, что зря тратил порох - потому как он сам ровно точно так же описывал бы машину. Также отмечаю, что бортовой люк закрыт, открыт только люк сверху - то ли мехвода, то ли командира.

Окликает Николаич. Просит аккуратно обойти кругом агрегат. Остальные собрались в шеренгу с кормы машины. Оружие уже давно приготовлено к бою и стрелки - как взведенные пружины.

Уже втянулся в это дело, потому без внутреннего сопротивления отмечаю, что и носовая часть и правый борт также покрашены не в розовый или бирюзовый цвета, а как раз наоборот - все в тот же зеленый, что повреждений видимых не обнаруживаю и что корма выглядит соответственно левому и правому бортам. Десантный люк и с правой стороны закрыт. Ствол башенного КПВТ задран почти вертикально. Что еще добавить - внешне выглядит совершенно нормально.

По той же окружности, соблюдая боле-мене безопасное расстояние, возвращаюсь к мужикам.

Судя по всему, пока я ходил - тут уже распределили роли.

Поэтому снимаю, комментируя, что две пары стрелков взяли на прицел десантные люки по бокам машины (ну это-то и я понимаю - снаружи, скорее всего у боевой машины люки хрен откроешь без специального ключа, да и у восьмидесятки боковые люки наполовину откидываются так, чтобы прикрыть десантников от огня спереди этаким щитом, а вторая половина - падает вниз и служит порогом - подножкой.) Трое лезут на крышу бронетранспортера. Николаич стучит по броне прикладом и громко орет:

- Эй! Есть кто живой внутри? Отзовись!

Продолжаю комментировать каждое телодвижение - и поясняю камере, что старший группы только что стуком приклада по броне и голосом пытается войти в контакт с находящимися внутри БТР людьми... Ну типа вдруг мужики собрались на пикничок и сейчас там квасят, а мы помешаем...

После этого Серега ложится на броню и прикладывает к стылому железу ухо.

Пожимает плечами, насколько это возможно в такой ситуации.

Опять слушает.

Встает.

Вся троица, аккуратно держа на прицеле люки - и открытый и закрытый впереди и десантные верхние. Николаич что-то говорит Семен Семенычу. Тот забирает с брони лопату. Что-то делают там с лопатой, не вижу.

- Люки закрыты - так они сейчас их предохраняют от того, чтоб кто изнутри вдруг распахнул на полный мах - поясняет стоящий рядом Вовка.

Трое наверху продвигаются к башенке. Стопорятся.

- Ага, сейчас надо в люк смотреть, а черт его знает, что оттуда выскочить может - поясняет Вовка.

- Володь, подгони-ка сюда ментовский УАЗ! - кричит сверху Николаич.

Мой сосед шустро припускает в сторону дороги. Пока он не подъехал - Старшой еще несколько раз кричит свою текстовку, а Серега слушает, прижимаясь ухом к железу... Практически одновременно с подъехавшим УАЗом Серега уверенно говорит:

- Внутри есть шевеление! Шуршит кто-то.

Вовка подпирает задом УАЗа левый бортовой десантный люк. Теперь его не распахнешь.

Вылезает из машины. Под указанием Николаича группа перестраивается.

- Володь, загляни в лобовое - посвети фонариком! Если кто в люк прыгнет - скатывайся на землю и под прикрытие носа. Остальным внимание!

Подбираюсь поближе. Наш универсальный водитель вскарабкивается на БТР спереди и, подсвечивая себе фонариком, заглядывает через ветровые стекла в салон БТР, благо бронезаслонки подняты в походное положение.

- Фонарик слабый. Не видно нихрена!

- Что и водительское место не видно?

- Водительское пустое. На стекле есть брызги чего-то похожего на засохшую кровь.

Стоящий слева от Николаича Саша вынимает из кармана свой фонарик, но Николаич мотает головой. Тогда Саша вытягивает откуда-то с правого борта двуручную пилу, вешает на ручку пилы фонарик и аккуратно начинает опускать в открытый люк эту конструкцию.

- Сека!! - орет Вовка, скатываясь с брони - Идет!!!

Саша одновременно дергает пилу из люка и пока пила, взблескивая фонариком и певуче звеня, брякается на крышу, перехватывает со спины короткую помповушку из еще тех - старых магазинных запасов.

Практически в это же время в люк высовывается что-то похожее на большую грушу и получает в эту самую грушу со всех сторон из всех стволов, аж ошметья летят.

Груша моментально скрывается в люке.

Но я уверен, что по ней попали все, кто стрелял. А еще мне показалось, что это была странная, карикатурная - но определенно человеческая голова. Помнится так французские ехидные карикатуристы изображали своего короля - Луи Филиппа. Вроде как и не король, но всем ясно, что такое - груша в карикатуре...

Саша тем временем снова подбирает свою пилу. Фонарик опять в люке.

- Ну, что там у вас - кричит из-под БТР Вовка.

- Неясно. Обстреляли - были попадания. Но смотреть все равно надо, Володя. Глянь еще раз, аккуратно.

Вовка сторожко лезет к лобовым стеклам.

Прикладывается.

- А завоняло ацетоном - замечает он со своего наблюдательного пункта.

- Это-то и сами чуем. Ты что там видишь?

- Лежит какая-то туша на командирском кресле. Большая!

- На что похожа?

- Да пес ее знает. Саша, доверни пилу градусов на тридцать! Не так, наоборот!

- Что наблюдаешь?

- Еще доверни! Ниже! Стоп! Вот так держи!

- Не томи! Что там?

- Тетеха толстенная! Мертвая! Башка разбита в хлам. Зараза, она же всю сидушку изгадит!

- Еще что?

- Не пойму. Но вроде как больше там никого.

- Саша, дай-ка доворот - посвети в глубину.

- Чисто! Она одна тут была!

Дальше возникает небольшая заминка. Подхожу ближе, слышу как опер говорит Николаичу:

- Эх, жаль риального патсана потеряли. Так бы он тут был к месту!

И слышу, как в ответ Старшой заявляет:

- Так я и пустил бы эту тупую обезьяну к пулеметам!

Понимаю, что кому-то надо лезть внутрь. Ясно, что это не очень охота делать, но придется.

Лезет сам Николаич. Через минуту из недр БТР гулко раздается:

- Там, наверху! Разблокируйте люки!

Вовка отгоняет на пару метров УАЗ, Семен Семеныч пыхтя, выдергивает лопату.

Люки один за другим начинают распахиваться.

- Доктор, давайте сюда с камерой!

Иду, прикидывая, что надо делать, чтоб снимать в темном салоне.

Внутри не так уж и темно, серый пасмурный денек дает достаточно света, чтобы через открытые люки сделать хоть и темноватую, но внятную съемку. Воняет около машины изрядно - и ацетоном и мертвечиной и особым запахом подгнившей крови...

Я никогда раньше не заглядывал внутрь бронетехники и разобраться сразу в скопище всяких прибамбасов и причандалов достаточно трудно. Почему-то сразу заметны какие-то коричневатые мешки - один свисает сверху - из башенки, да еще такой же - на спинке водительского сидения. Понимаю, что оно водительское по тому, что там автомобильный руль и приборная доска.

Зато глаз ухватывает то, что мне привычнее видеть - размашистые потеки бурой засохшей уже несколько дней тому назад крови на покрашенных белой краской стенках, рваный мужской полуботинок, драные цветастые тряпки в подсохшем кровавом киселе, покрывающем пол БТР (Николаич как раз тоскливо смотрит на подошву своего берца, только что выдернутую их этого киселя с ясно слышимым хлюпом.), какие-то ярко-белые осколки костей, и конечно же - здоровенную желтовато - синюшную тушу впереди - там где сидения водителя и командира.

- Погодите сюда пока лезть! Ботинки поберегите!

- А что делать?

- В УАЗе стопка полиэтиленовых пакетов из 'Зеленой страны'. Наденьте поверх!

А, точно как эрзац-бахилы.

- Дима, тащи веревку! Потолще! Доктор - несколько мешков сюда и камеру отдайте кому - нибудь. Саша, умеешь снимать?

- Умею, чего тут хитрого.

- Возьми камеру и продолжай съемку!

- Для чего мешки? - не пойму я.

- Покойницу выволакивать будем. А мешки - чтоб с головы не текло на сидушки, когда потянем.

Понятно. Хотя по габаритам покойная килограмм на двести тянет, не меньше. Ну да УАЗом дернуть - лишь бы в люк бортовой пролезла. Если не пролезет - будет хуже, ну да в БТР и так уже все загажено.

Шурша своими бахилами аккуратно лезу вперед. Да, голову раскроили залпом изрядно. Хорошо догадался перчатки хозяйственные натянуть, теперь стараясь не слишком измазаться, подбираю в пакет перепутанные лоскуты кожи, куски костей и мышц в пакет.

Мозговой череп, разнесенный почти вдрызг - и впрямь втрое, если не больше уступает могучим челюстям. Челюсти в пакет запихнуть удается с трудом. Зубки мелкие, треугольные, мутно - белого цвета, очень непривычные на вид. И их действительно очень много.

Вот поэтому и груша получилась. Вижу свисающее вбок маленькое, явно женское ухо с сережкой. Если бы этот упокоенный кадавр улыбнулся - то улыбнулся так широко, что мочки ушей в рот попали с серьгами вместе...

- Готово! Замотал голову!

- Принимай веревку! За щиколотку возьми!

Легко сказать - щиколотку-то сразу и не найдешь - стопа изменилась весьма сильно и стала похожа на собачью.

- Погодите, я сам узел завяжу. (Николаич возмущенно пыхтит, распуская мой дурацкий бантик и завязывая узел какого-то хитрого типа, что в грубых перчатках из черной резины делать непросто.)

Конец веревки там снаружи уже привязали к УАЗу.

- Володя! Давай помалу! Доктор - сдвиньте в сторону сиденье стрелка - тыкает пальцем Старшой в приделанное к штанге из башенки простенькое металлическое креслице.

Складчатая рыхлая туша, похожая чем-то на моржовую, но раскрашенная в мерзкие цвета разложения с черноватым сетчатым венозным рисунком медленно скользит к выходу, сгребая собой с пола кровяное желе.

- Я, конечно, извиняюсь - но оно стоит того? - спрашиваю Николаича - Вонища же здесь будет невиданная? Как бы мы машину не мыли, все равно вонять будет, а летом - ЕБЖ, как говорит наш сапер - тем более.

- Вонищу потерпим. Летом тем более вонять будет везде. А новенький БТР с бортовым оружием и полным боекомплектом сейчас бесценен. Ничего, помоем. Он нам не на танцульки ездить нужен.

- Ясно. Просто у меня приятель купил, было дело по дешевке джип, в котором четыре рыбака угорели - ну и просидели внутри с декабря по май. Так даже полная смена всего не железного ничего не дала. Стальной остов - и тот шмонил нестерпимо.И мытье тоже ничего не дало.

- Я в курсе. Но повторюсь - потерпим. Зато эту броню винтовочная пуля не берет. И пройдет этот агрегат везде... И проплывет. Что еще лучше. Семен Семеныч, лопату давайте!

Морф таки застревает боками в проеме. Действуя лопатой, как рычагом, Семен Семеныч вместе с Вовкой потихоньку - полегоньку, но выдергивают труп из БТР. После этого УАЗ оттаскивает тело в сторону метров на тридцать. Мне приходится идти к нему, пока Саша снимает, что это мы такое упокоили. Остается отснять челюсти - рву мешки на голове кадавра, прутиком приподнимаю то, что было губами.

Все, вроде бы дело закончено. Можно ехать.

- А ты заметил, что на этой зувемби были стринги? - спрашивает меня Саша.

А ведь и точно - грязный шнурок и треугольнички пропитанной кровью ткани - точно, стринги. Больше на теле нет никакой одежи.

- И смотри-ка - она коленками назад - как Семен Семеныч про кузнечиков пел.

- Это не коленка. Коленка - вон, выше. Это у нее так ступни изменились. Наше крутое счастье, что она разожралась в замкнутом объеме и ее габариты ей не дали из люка выбраться. Она кинулась - и плечами застряла. А если бы проскочила и плечами - застряла бы брюхом - в животе она тоже плечиста.

- А давно она обратилась?

- Судя по гнилостным изменениям - дней четыре - шесть назад.

- И почему делаешь такой вывод?

- Потемнение поверхностных вен, видишь - похожи на веточки черного цвета, просвечивают через кожу. Ткани приобрели зеленоватый оттенок, отчетливо наблюдается их вздутие, особенно лица, груди у нее тоже вздулись. А живот - еще нет. Так что минимум - дня три, максимум - дней шесть уже. Учитывая холодную погоду - скорее дней шесть.

- Вы там закончили?

- Закончили.

- Тогда поехали!

За руль свежеполученного бронника садится Володька - ездил он на таких. Люки он не закрывает. Николаич хочет возразить, но воздерживается. 'Найденыш' становится за первым УАЗом - и мы трогаемся дальше.

Семен Семеныч вертит подозрительно носом - хоть я и оставил перчатки и бахилы в поле, пахнет от нас с Сашей ощутимо.

- Что, одежку выкидывать придется - спрашиваю нашего драйвера.

- Ерунда, выветрится все отлично. А не выветрится - так закопаем.

- Не по чину - одежу-то хоронить - выкинем, где по дороге и все.

- Не хоронить - просто закопать на пару дней. Земля отлично запах берет на себя.

- Это вы откуда знаете?

- Бабушка рассказывала. Во время войны носить-то нечего было. Так у них один инвалид что делал - как фронт от деревни ушел, так он одежку с мертвецов собирал, обувь тоже - детишки одежку и обувку с покойников снятые прикапывали, бабы потом стирали - сушили и это продавали на станции, сами-то не носили, а на той же станции покупали себе одежку.

- Так, наверное, и покупали тоже с мертвяков?

- Может и так. Но когда сам не видал - так и ничего.

- А почему инвалид одежку собирал?

- Он с фронта пришел - а там сапером был. Кроме него по лесам там шляться дурных не было - пацаны сунулись пару раз - так кишки на деревьях оказались - фронт-то через деревню туда обратно несколько раз катался, все вокруг в минах было. И ставились мины не на несмышленых мальчишек, а на грамотных мужиков, так что пацанята вляпывались только так...

- А с инвалидом что потом было?

- Умер лет через пять. Он же не просто так инвалидом стал - его ж порвало железом страшно. Руки - ноги вроде и остались, а весь ливер дырявый. После войны таких калек много было, так они лет десять самое большее жили. Всей деревней хоронили - если б не он нищета была бы дикая. А он и не только одежду таскал, после войны в лесу много добра было заканчивает рассказ Семен Семеныч.

- Ясненько.

- А что там в БТР то случилось?

- Черт его знает. Только, похоже, что водитель из машины все же выскочил - и мотор заглушил - иначе хрен бы мы на ней сегодня поехали. А так и соляра есть и аккумулятор живой. Начнем чистить - понятно будет. Но одно понятно, что кости этот морф своими челюстями дробил в легкую - причем и такие как бедренная. Так что челюсти-то не слабее, чем у гиены, а то и посильнее будут.

- Мда. Обратно повезло.

- А что там сзади, Семен Семеныч - никаких сидений не было. Где же десант - то сидит?

- Что, такие сплошные полати что ли были?

- Ага. Не сиденья.

- Так это сиденья, только разложенные в спальные места. В БТР и спать можно. Сиденья разложил - и дрыхни.

- Значит, лежачих везли?

- Скорее всего.

Тащимся по лесу - деревья с обеих сторон дороги. Спрашиваю Сашу - сообщили ли в Кронштадт, что везем еще кучу больных и раненых? Оказывается - да, уже успели. Жмурюсь, представляя глубокую благодарность за такой мой ответ на приглашение посетить первый с момента катастрофы медицинский семинар.

Неожиданно над дорогой довольно низко пролетает маленький, словно игрушечный самолет.

- Кронштадтский?

- Нет, тут оба аэродрома удержали - и Левашево и Горская.

- Лихо!

- Да ничего особенно лихого - какие - никакие, а вооруженные силы тут были - а вот населения мало. Рота в масштабе такого города как Питер - не величина. А вот для Левашово - вполне себе сила. Пустынных мест тут много. Мы вот только что проехали мимо Северного кладбища - так по нынешним временам самое спокойное место - а с другой стороны - не менее здоровенная Северная свалка. Неоткуда тут толпам зомби браться.

- Ну и соседство!

- Так и на юге ровно то же самое - и кладбище и свалка рядом - через дорогу буквально.

Жужжит 'Длинное ухо'. Старшой просит принять влево и собраться тем, кто находился рядом с бронетранспортером и стрелял по морфу. Останавливаемся, вылезаем. Николаич настоятельно рекомендует всем, принимавшим участие в охоте на морфа воздержаться по прибытии в Кронштадт от рассказов, что морф просто и банально не мог выбраться из своей консервной банки. Стоит рассказывать, как и было - отлично скоординированная система взаимодействия и высокая боеготовность остановили атаку морфа в самом начале. И точка. Можем продолжать движение. Залезаем в машины, трогаемся.

Ну, это понятно. В итоге команда отбила броневик в честном бою с не хилых размеров и кондиций морфом. Двести кило с зубами (а возможно и побольше) - это и в Африке двести кило с зубами.

- Жук у вас Старшой - ухмыляется Семен Семеныч.

- Не без этого - соглашается Саша. - А что вы за песню хотели исполнить?

- Про Отелло?

- Ага.

- Что ж - извольте, да не завянут ваши ухи:

Отелло, мавp венецианский

Один домишко посещал.

Шекспиp узнал про это дело

И водевильчик написал.

Девчонку звали Дездемона,

Лицом - как полная луна.

Hа генеpальские погоны

Видать позаpилась она.

Он часто вел с ней pазговоpы,

Бедняжка-мать лишилась сна.

Он ей сулил златые гоpы

И pеки, полные вина.

Она сказала pаз стыдливо,

И это было ей к лицу.

- "Hе поступай неспpаведливо,

Скажи всю пpавду ты отцу."

Папаша - дож венецианский

Любил как следует пожpать.

Любил папаша сыp голландский

Московской водкой запивать.

Любил пропеть pоманс цыганский -

И компанейский паpень был,

Однако дож венецианский

Ужасно мавpов не любил.

А не любил он их за дело -

Ведь мавp на дьявола похож.

И пpедложение Отелло

Ему как в сеpдце остpый нож.

Был у Отелло подчиненный,

По кличке Яшка-лейтенант.

Ужасный мавров ненавистник

К тому же плут и интpигант.

У Дездемоны спер платок он.

А мавр, конечно, жаден был

Не говоря дурного слова

Жену он тут же пpидушил.

Вот то-то, девки молодые,

Смотpите дальше носа вы

И никому не довеpяйте

Свои платочки носовы.

- Бис. Браво, бис - вежливо говорит Саша и тихо хлопает в ладоши. Присоединяюсь.

- Вот если Валерка оклемается - мы вам еще споем дуэтом. Как, Доктор, есть у Валерки такой шанс?

- Возможно. Недалеко ходить - Кутузову в голову дважды пули попадали - и вполне себе выжил и ума не растерял. А вы бы нам в команде здорово пригодились.

- Я понимаю. Но тут такое дело...

- Мы помним - отвечает Саша. - Пока - 'раб лампы'.

- Вот именно. Вот байку мне одессит - дальнобойщик рассказал:

По длинной, дикой, утомительной дороге шел человек с собакой.

Шел он себе, шел, устал, собака тоже устала.

Вдруг перед ним - оазис! Прекрасные ворота, за оградой дворец, музыка, цветы, журчание ручья, словом, отдых.

- Что это такое? - спросил путешественник у привратника.

- Это рай, ты уже умер, и теперь можешь войти и отдохнуть по-настоящему.

- А есть там вода?

- Сколько угодно: чистые фонтаны, прохладные бассейны...

- А поесть дадут?

- Все, что захочешь.

-Но со мной собака.

-Сожалею, с собаками нельзя. Ее придется оставить здесь, за воротами.

И тогда путешественник пошел мимо.

Через некоторое время дорога привела его на ферму. У ворот тоже сидел привратник.

- Я хочу пить - попросил путешественник.

- Заходи, во дворе есть колодец

- А моя собака?

- Возле колодца увидишь поилку.

- А поесть?

- Могу угостить тебя ужином.

- А собаке?

- Найдется косточка.

- А что это за место?

- Это рай.

- Как так? Привратник у дворца неподалеку сказал мне, что рай - там.

- Врет он все. Там ад.

- Как же вы, в раю, это терпите?

- Это нам очень полезно. До рая доходят только те, кто не бросает своих друзей.

Некоторое время перевариваем. Наконец Саша спрашивает:

- А это про собак или вообще?

- Я так думаю - вообще. Про друзей.

- Ну, а я думаю, что нынче далеко не все собаки - друзья.

- А некоторые друзья - собаки.

- Интересно - собака - это оскорбление или похвала?

- Дык это то же, что разбираться в том - незваный гость хуже татарина или все же политкорректно - лучше татарина? - деликатно подводит черту Семен Семеныч.

- Ит ыз зэ квесчен! - сверкает познанием английского Саша.

- Вы меня поймите верно... - начинает опять объяснять Семен Семеныч.

- Понимаем. Пока ваш сын и друг лечатся в больнице - вы всей душой там. Но будем вам рады.

- Спасибо. Мне и самому бы интересно с вашей ордой поездить. Как мы сегодня вляпались глупо днем... Ваш-то жучище небось так бы не влетел...

- Кто знает. Но вообще он из тех, кто режет после семи отмерок.

- Я уже заметил. Ну, считай, тьфу-тьфу-тьфу - уже и прибыли почти.

Нас останавливают на весьма грамотно сделанном - и прилично укрепленном блокпосту. Рядом заправка, тут же стоит пара похожих на нашего найденыша бронетранспортеров, но закамуфлированных и с бортовыми номерами, армейские грузовики - и чуток поодаль - три маталыги с пулеметами в башнях. Упокоенных не видно, правда неподалеку фырчит бодро работающий экскаватор - то ли ров роет, то ли братскую могилу.