Негосударственное образовательное учреждение 17 страница

Chapter Nine (глава девять)
John and Barbara’s Story (история Джона и Барбары)

Jane and Michael had gone off to a party (Джейн и Майкл отправились на праздник), wearing their best clothes (надев свою лучшую одежду) and looking (и выглядя), as Ellen the housemaid said (как сказала горничная Эллен) when she saw them (когда она увидела их), “just like a shop window (прямо как витрина: «окно магазина»):”

All the afternoon the house was very quiet and still (всю вторую половину дня дом был очень тихим и спокойным; afternoon — время после полудня; послеобеденное время; noon — полдень), as though it were thinking its own thoughts (как будто он думал свои собственные мысли), or dreaming perhaps (или мечтал/видел сны, может быть).

Down in the kitchen Mrs Brill was reading the paper (внизу на кухне миссис Брилл читала газету) with her spectacles perched on her nose (в очках, возвышающихся на ее носу; perch — веха, жердь, шест; садиться на насест /о птице/; возвышаться). Robertson Ay was sitting in the garden (Робертсон Эй сидел в саду) busily doing nothing (деловито ничего не делая). Mrs Banks was on the drawing-room sofa with her feet up (миссис Бэнкс была на диване в гостиной со своими ногами, поднятыми вверх = на диван). And the house stood very quietly around them all (и дом стоял очень тихо вокруг них всех), dreaming its own dreams (видя свои собственные сны), or thinking perhaps (или думая, возможно).

Upstairs in the nursery Mary Poppins was airing the clothes by the fire (наверху в детской Мэри Поппинс просушивала одежду у огня), and the sunlight poured in at the window (а солнечный свет лился внутрь через окно), flickering on the white walls (дрожа/колыхаясь на белых стенах), dancing over the cots (перескакивая через детские кроватки) where the babies were lying (где лежали младенцы).

“I say, move over (я говорю = послушай, отодвинься; I say! — послушайте!; ну и ну!)! You’re right in my eyes (ты прямо у меня в глазах),” said John in a loud voice (сказал Джон громким голосом).

“Sorry! (извини)” said the sunlight (сказал солнечный свет). “But I can’t help it (но я ничего не могу поделать). I’ve got to get across this room somehow (я должен пересечь эту комнату каким-то образом). Orders is orders (приказы есть приказы). I must move from East to West in a day (я обязан продвигаться с Востока на Запад за один день) and my way lies through this Nursery (и мой путь лежит через эту детскую). Sorry (извини)! Shut your eyes (закрой свои глаза) and you won’t notice me (и ты не заметишь меня).”

perhaps [pq'hæps] orders ['O:dqz] notice ['nqutIs]

Jane and Michael had gone off to a party, wearing their best clothes and looking, as Ellen the housemaid said when she saw them, “just like a shop window:”

All the afternoon the house was very quiet and still, as though it were thinking its own thoughts, or dreaming perhaps.

Down in the kitchen Mrs Brill was reading the paper with her spectacles perched on her nose. Robertson Ay was sitting in the garden busily doing nothing. Mrs Banks was on the drawing-room sofa with her feet up. And the house stood very quietly around them all, dreaming its own dreams, or thinking perhaps.

Upstairs in the nursery Mary Poppins was airing the clothes by the fire, and the sunlight poured in at the window, flickering on the white walls, dancing over the cots where the babies were lying.

“I say, move over! You’re right in my eyes,” said John in a loud voice.

“Sorry!” said the sunlight. “But I can’t help it. I’ve got to get across this room somehow. Orders is orders. I must move from East to West in a day and my way lies through this Nursery. Sorry! Shut your eyes and you won’t notice me.”

The gold shaft of sunlight lengthened across the room (золотой луч: «золотое копье» света протянулся через комнату; length — длина; to lengthen — удлиняться). It was obviously moving as quickly as it could (он очевидно двигался так быстро, как он мог) in order to oblige John (с целью угодить Джону).

“How soft, how sweet you are (какой ты мягкий, какой приятный/ласковый)! I love you (я люблю тебя),” said Barbara, holding out her hands to its shining warmth (протягивая свои руки к его сияющему теплу).

“Good girl (хорошая девочка),” said the sunlight approvingly (сказал солнечный свет одобрительно; to approve — одобрять), and moved up over her cheeks (и прошелся вверх по ее щекам) and into her hair (и в ее волосы) with a light, caressing movement (легким, ласкающим движением). “Do you like the feel of me (тебе нравится ощущать меня: «ощущение /от прикосновения/ меня»)?” it said (он сказал), as though it loved being praised (как будто он любил, чтобы его хвалили: «быть похваленным»).

“Dee-licious (прии-ятно)!” said Barbara, with a happy sigh (со счастливым вздохом).

“Chatter (болтовня), chatter, chatter! I never heard such a place for chatter (я никогда не слышал, чтобы где-то столько болтали, как здесь: «такого места для болтовни»). There’s always somebody talking in this room (в этой комнате всегда кто-то разговаривает),” said a shrill voice at the window (сказал пронзительный голос у окна).

John and Barbara looked up (Джон и Барбара взглянула вверх).

It was the Starling (это был скворец) who lived on the top of the chimney (который жил на верхушке трубы).

“I like that (а мне это нравится),” said Mary Poppins, turning round quickly (разворачиваясь быстро). “What about yourself (а как насчет тебя самого)? All day long (весь день) — yes (да), and half the night, too (и половину ночи тоже), on the roofs and telegraph poles (на крышах и телеграфных столбах). Roaring (ревя) and screaming (и вопя) and shouting (крича) — you’d talk the leg off a chair, you would (ты бы болтал, пока ножка у стула не отвалится: «ты бы отболтал ножку прочь от стула», ты бы сделал /так/). Worse than any sparrer (хуже, чем любой воробей), and that’s the truth (и это правда).”

The Starling cocked his head on one side (скворец склонил голову на один бок; cock — петух; to cock — поднимать, загибать кверху /как петух свой хвост/) and looked down at her from his perch on the window frame (и посмотрел вниз на нее со своего места/насеста на оконной раме).

love [lAv] obviously caressing [kq'resIŋ] truth [tru:T]

The gold shaft of sunlight lengthened across the room. It was obviously moving as quickly as it could in order to oblige John.

“How soft, how sweet you are! I love you,” said Barbara, holding out her hands to its shining warmth.

“Good girl,” said the sunlight approvingly, and moved up over her cheeks and into her hair with a light, caressing movement. “Do you like the feel of me?” it said, as though it loved being praised.

“Dee-licious!” said Barbara, with a happy sigh.

“Chatter, chatter, chatter! I never heard such a place for chatter. There’s always somebody talking in this room,” said a shrill voice at the window.

John and Barbara looked up.

It was the Starling who lived on the top of the chimney.

“I like that,” said Mary Poppins, turning round quickly. “What about yourself? All day long — yes, and half the night, too, on the roofs and telegraph poles. Roaring and screaming and shouting — you’d talk the leg off a chair, you would. Worse than any sparrer, and that’s the truth.”

The Starling cocked his head on one side and looked down at her from his perch on the window frame.

“Well (что ж),” he said, “I have my business to attend to (у меня есть дело, к которому надо быть внимательным). Consultations (совещания), discussions (обсуждения), arguments (споры), bargaining (переговоры). And that, of course, necessitates a certain amount of (и это, конечно, влечет за собой определенное количество) — er (э-э) — quiet conversation (спокойных разговоров) — ”

“Quiet (спокойных)!” exclaimed John (воскликнул Джон), laughing heartily (смеясь от всего сердца).

“And I wasn’t talking to you, young man (а я не с тобой говорю, молодой человек),” said the Starling, hopping down on to the window sill (прыгая вниз на подоконник). “And you needn’t talk (и тебе не надо разговаривать) — anyway (в любом случае). I heard you for several hours on end last Saturday week (я слышал тебя несколько часов подряд в субботу на прошлой неделе). Goodness (Боже), I thought you’d never stop (я думал, ты никогда не перестанешь) — you kept me awake all night (ты держал меня бодрствующим всю ночь).”

“That wasn’t talking (это был не разговор),” said John. “I was (я был) — ” He paused (он помедлил). “I mean, I had a pain (я имею в виду, у меня была боль).”

“Humph (гм)!” said the Starling, and hopped on to the railing of Barbara’s cot (и спрыгнул на перило кровати Барбары). He sidled along it (он пошел вдоль него; to sidle — /под/ходить бочком, робко, украдкой) until he came to the head of the cot (пока он не дошел до изголовья кровати). Then he said in a soft, wheedling voice (затем он сказал мягким, вкрадчивым голосом; to wheedle — подольщаться; пресмыкаться; обхаживать; выманивать лестью):

“Well, Barbara B. (что ж, Барбара Б.), anything for the old fellow today, eh (что-нибудь для старого приятеля сегодня, а)?”

Barbara pulled herself into a sitting position (Барбара подтянулась в сидячее положение) by holding on to one of the bars of her cot (держась за одну из перекладин своей кровати).

“There’s the other half of my arrowroot biscuit (остался вторая половина моего аррорутого печенья; arrowroot — аррорут, мука из подземных побегов или корневищ маранты),” she said, and held it out in her round, fat fist (и протянула его в своей округлом, толстом кулачке).

consultations [ֽkOns(q)l'teI∫(q)n] bargaining ['bQ:gInIŋ] necessitates [nI'sesIteIts]

“Well,” he said, “I have my business to attend to. Consultations, discussions, arguments, bargaining. And that, of course, necessitates a certain amount of — er — quiet conversation — ”

“Quiet!” exclaimed John, laughing heartily.

“And I wasn’t talking to you, young man,” said the Starling, hopping down on to the window sill. “And you needn’t talk — anyway. I heard you for several hours on end last Saturday week. Goodness, I thought you’d never stop — you kept me awake all night.”

“That wasn’t talking,” said John. “I was — ” He paused. “I mean, I had a pain.”

“Humph!” said the Starling, and hopped on to the railing of Barbara’s cot. He sidled along it until he came to the head of the cot. Then he said in a soft, wheedling voice:

“Well, Barbara B., anything for the old fellow today, eh?”

Barbara pulled herself into a sitting position by holding on to one of the bars of her cot.

“There’s the other half of my arrowroot biscuit,” she said, and held it out in her round, fat fist.

The Starling swooped down (скворец устремился вниз), plucked it out of her hand (вырвал его из ее руки) and flew back to the windowsill (и полетел обратно на подоконник). He began nibbling it greedily (он начал грызть его жадно; greed — жадность, алчность).

“Thank you (спасибо)!” said Mary Poppins, meaningly (сказала Мэри Поппинс многозначительно; meaning — смысл, значение), but the Starling was too busy eating to notice the rebuke (но Скворец был слишком занят, кушая/кушаньем, чтобы заметить упрек).

“I said (я сказала) ‘Thank you (спасибо)!’ ” said Mary Poppins a little louder (сказала Мэри Поппинс немного громче).

The Starling looked up (скворец поднял глаза).

“Eh (а) — what (что)? Oh, get along, girl, get along (ох, уходи, девушка, уходи; to get along — уходить). I’ve no time for such frills and furbelows (у меня нет времени на такие китайские церемонии; frill — оборка, жабо, брыжи и т. п. /полоса материи, пришитая складками или сборками/; furbelow — оборка /особ. у женской одежды/; furbelows — /презр./ безвкусная отделка).” And he gobbled up all but the last crumbs of his biscuit (и он жадно съел все до последней крошки своего печенья; to gobble = gobble down, gobble up — есть жадно, быстро; пожирать).

The room was very quiet (комната была очень тихой).

John, drowsing in the sunlight (Джон, дремавший в солнечном свете), put the toes of his right foot into his mouth (положил пальчики своей правой стопы себе в рот) and ran them along the place (и провел ими по тому месту; to run — бежать; быстро двигать) where his teeth were just beginning to come through (где его зубы только начинали прорезываться: «приходить сквозь»).

“Why do you bother to do that (зачем ты обременяешь себя делать это)?” said Barbara, in her soft, amused voice (своим мягким, веселым голосом; to amuse — развлекать; позабавить, развеселить) that seemed always to be full of laughter (который казался всегда полным смеха). “There’s nobody to see you (здесь нет никого, кто бы тебя видел).”

rebuke [rI'bju:k] furbelow ['fq:bOlqu] mouth [mauT]

The Starling swooped down, plucked it out of her hand and flew back to the windowsill. He began nibbling it greedily.

“Thank you!” said Mary Poppins, meaningly, but the Starling was too busy eating to notice the rebuke.

“I said ‘Thank you!’ ” said Mary Poppins a little louder.

The Starling looked up.

“Eh — what? Oh, get along, girl, get along. I’ve no time for such frills and furbelows.” And he gobbled up all but the last crumbs of his biscuit.

The room was very quiet.

John, drowsing in the sunlight, put the toes of his right foot into his mouth and ran them along the place where his teeth were just beginning to come through.

“Why do you bother to do that?” said Barbara, in her soft, amused voice that seemed always to be full of laughter. “There’s nobody to see you.”

“I know (я знаю),” said John, playing a tune on his toes (играя мелодию на своих пальцах ног). “But I like to keep in practice (но надо тренироваться: «мне нравится продолжать в практике»). It does so amuse the Grown-ups (это действительно так веселит взрослых). Did you notice (ты заметила) that Aunt Flossie nearly went mad with delight (что тетя Флосси чуть с ума ни сошлаот восторга; to go mad — сойти с ума; mad — безумный) when I did it yesterday (когда я сделал это вчера)? ‘The Darling (дорогой), the Clever (умница), the Marvel (чудо), the Creature (создание)!’ — didn’t you hear her say all that (слышала ли ты, чтобы она говорила все это)?” And John threw his foot from him (и Джон выбросил ножки вперед: «от себя»; to throw — бросать) and roared with laughter (и расхохотался; «заревел смехом»; to roar — реветь, орать; рычать) as he thought of Aunt Flossie (как только подумал о тете Флосси).

“She liked my trick, too (ей понравился мой фокус тоже),” said Barbara complacently (сказала Барбара самодовольно). “I took off both my socks (я сняла оба свои носочка) and she said I was so sweet (что я такая сладкая = милая) she would like to eat me (что она хотела бы съесть меня). Isn’t it funny (не смешно ли) — when I say I’d like to eat something (когда я говорю, что хотела бы съесть чего-нибудь) I really mean it (я действительно имею это в виду). Biscuits and Rusks (печенья и сухарики) and the knobs on beds and so on (и крошки на постели, и так далее). But Grown-ups never mean what they say (но взрослые никогда не имеют в виду то, что они говорят), it seems to me (кажется мне). She couldn’t have really wanted to eat me (она не могла действительно хотеть съесть меня), could she (не правда ли)?”

“No (нет). It’s only the idiotic way they have of talking (это только дурацкий способ разговора, который у них есть)” said John. “I don’t believe I’ll ever understand Grown-ups (я не верю, что когда-либо буду понимать взрослых). They all seem so stupid (они все кажутся такими глупыми). And even Jane and Michael are stupid sometimes (и даже Джейн и Майкл глупые иногда).”

“Um (угу),” agreed Barbara (согласилась Барбара), thoughtfully pulling off her socks (задумчивая стягивая свои носки).

complacently [kqm'pleIsntlI] wanted ['wOntId] understand [ֽAndq'stænd]

“I know,” said John, playing a tune on his toes. “But I like to keep in practice. It does so amuse the Grown-ups. Did you notice that Aunt Flossie nearly went mad with delight when I did it yesterday? ‘The Darling, the Clever, the Marvel, the Creature!’ — didn’t you hear her say all that?” And John threw his foot from him and roared with laughter as he thought of Aunt Flossie.

“She liked my trick, too,” said Barbara complacently. “I took off both my socks and she said I was so sweet she would like to eat me. Isn’t it funny — when I say I’d like to eat something I really mean it. Biscuits and Rusks and the knobs of beds and so on. But Grown-ups never mean what they say, it seems to me. She couldn’t have really wanted to eat me, could she?”

“No. It’s only the idiotic way they have of talking,” said John. “I don’t believe I’ll ever understand Grown-ups. They all seem so stupid. And even Jane and Michael are stupid sometimes.”

“Um,” agreed Barbara, thoughtfully pulling off her socks.

“For instance (например),” John went on (Джон продолжал: to go on — продолжать), “they don’t understand a single thing we say (они не понимают ни одной вещи, которую мы говорим; single — один; единственный). But, worse than that (но хуже, чем это), they don’t understand what other things say (то, что они не понимают, что другие вещи говорят). Why (да), only last Monday I heard Jane remark (только в прошлый понедельник я слышала, как Джейн упомянула) that she wished she knew what language the Wind spoke (что она хотела бы знать, на каком языке говорил = говорит ветер).”

“I know (я знаю),” said Barbara. “It’s astonishing (это удивительно; to astonish — удивлять). And Michael always insists (и Майкл всегда настаивает) — haven’t you heard him (ты не слышала его)? — that the Starling says (что скворец говорит) ‘Wee-Twe — ee — ee!’ He seems not to know (он, кажется, не знает) that the Starling says nothing of the kind (что скворец не говорит ничего подобного), but speaks exactly the same language as we do (но разговаривает точно на таком языке, как мы). Of course (конечно), one doesn’t expect Mother and Father to know about it (нельзя ожидать, что Мама и Папа знают об этом) — they don’t know anything (они не знают ничего), though they are such darlings (хотя они являются такими очаровательными/прелестными) — but you’d think Jane and Michael would (но ты подумала бы = можно было бы предположить, что Майкл и Джейн могли бы) — ”

“They did once (они могли когда-то),” said Mary Poppins, folding up one of Jane’s nightgowns (складывая одну из ночных рубашек Джейн; to fold up — свертывать, завертывать).

“What (что)?” said John and Barbara together in very surprised voices (сказали Джон и Барбара вместе очень удивленными голосами; to surprise — изумлять, поражать, удивлять). “Really (действительно)? You mean they understood the Starling and the Wind and (вы подразумеваете, что они понимали скворца и ветер и) —”

“And what the trees say (и что деревья говорят) and the language of the sunlight (и язык солнечного света) and the stars (и звезд) — of course they did (конечно они понимали)! Once (когда-то),” said Mary Poppins.

“But — how is it that they’ve forgotten it all (но — как получилось, что они забыли это все)?” said John, wrinkling up his forehead (морща лоб; wrinkle — морщина; складка; to wrinkle — морщить) and trying to understand (и пытаясь понять).

“Aha (ага)!” said the Starling knowingly (произнес скворец понимающе), looking up from the remains of his biscuit (взглянув из-за остатков своего печенья). “Wouldn’t you like to know (не хотите ли вы знать)?”

“Because they’ve grown older (потому что они стали старше),” explained Mary Poppins (объяснила Мэри Поппинс). “Barbara, put on your socks at once, please (Барбара, надень свои носки немедленно, пожалуйста).”

“That’s a silly reason (это глупая причина),” said John, looking sternly at her (посмотрев строго на нее).

“It’s the true one, then (она — правдивая причина, тогда),” Mary Poppins said, tying Barbara’s socks firmly round her ankles (завязывая носки Барбары крепко вокруг ее лодыжек).

exactly [Ig'zæktlI] forehead ['fOrId] sternly ['stq:nlI]

“For instance,” John went on, “they don’t understand a single thing we say. But, worse than that, they don’t understand what other things say. Why, only last Monday I heard Jane remark that she wished she knew what language the Wind spoke.”

“I know,” said Barbara. “It’s astonishing. And Michael always insists — haven’t you heard him? — that the Starling says ‘Wee-Twe — ee — ee!’ He seems not to know that the Starling says nothing of the kind, but speaks exactly the same language as we do. Of course, one doesn’t expect Mother and Father to know about it — they don’t know anything, though they are such darlings — but you’d think Jane and Michael would — ”

“They did once,” said Mary Poppins, folding up one of Jane’s nightgowns.

“What?” said John and Barbara together in very surprised voices. “Really? You mean they understood the Starling and the Wind and — ”

“And what the trees say and the language of the sunlight and the stars — of course they did! Once,” said Mary Poppins.

“But — how is it that they’ve forgotten it all?” said John, wrinkling up his forehead and trying to understand.

“Aha!” said the Starling knowingly, looking up from the remains of his biscuit. “Wouldn’t you like to know?”

“Because they’ve grown older,” explained Mary Poppins. “Barbara, put on your socks at once, please.”

“That’s a silly reason,” said John, looking sternly at her.

“It’s the true one, then,” Mary Poppins said, tying Barbara’s socks firmly round her ankles.

Well (что ж), it’s Jane and Michael who are silly (это Джейн и Майкл, которые глупые),” John continued (Джон продолжил). “I know (я знаю) I shan’t forget (я не забуду) when I get older (когда я стану старше).”

“Nor I (я тоже),” said Barbara, contentedly sucking her finger (довольно посасывая свой палец; to content — удовлетворять).

“Yes, you will (да, вы забудете),” said Mary Poppins firmly (сказала Мэри Поппинс твердо; firmly — крепко, твердо).

The Twins sat up and looked at her (близнецы сели и взглянули на нее).

“Huh (ха)!” said the Starling contemptuously (произнес скворец презрительно; contempt — презрение). “Look at ’em (посмотрите на них)! They think they’re the World’s Wonders (они думают, что они — чудеса света). Little miracles (маленькие чудеса) — I don’t think (я не думаю)! Of course you’ll forget (конечно вы забудете) — same as Jane and Michael (так же, как Джейн и Майкл).”

“We won’t (мы нет),” said the Twins (сказали близнецы), looking at the Starling (взглянув на скворца) as if they would like to murder him (как если бы они хотели убить его).

The Starling jeered (скворец подшучивал/глумился).

“I say you will (я говорю, вы забудете),” he insisted (он настаивал). “It isn’t your fault, of course (это не ваша вина, конечно),” he added more kindly (он добавил более доброжелательно; kind — добрый, любезный, сердечный). “You’ll forget (вы забудете) because you just can’t help it (потому что не сможете ничего поделать: «помочь этому»). There never was a human being (никогда не было человеческого создания) that remembered after the age of one (который помнил после возраста одного года) — at the very latest (самое позднее) — except, of course, Her (кроме, конечно, Нее).” And he jerked his head over his shoulder at Mary Poppins (и он дернул головой через плечо на Мэри Поппинс).

“But why can she remember and not us (но почему она может помнить, а мы нет)?” said John.

contentedly [kqn'tentIdlI] miracles ['mIrqklz] jerked [Gq:kt]

“Well, it’s Jane and Michael who are silly,” John continued. “I know I shan’t forget when I get older.”

“Nor I,” said Barbara, contentedly sucking her finger.

“Yes, you will,” said Mary Poppins firmly.

The Twins sat up and looked at her.

“Huh!” said the Starling contemptuously. “Look at ’em! They think they’re the World’s Wonders. Little miracles — I don’t think! Of course you’ll forget — same as Jane and Michael.”

“We won’t,” said the Twins, looking at the Starling as if they would like to murder him.

The Starling jeered.

“I say you will,” he insisted. “It isn’t your fault, of course,” he added more kindly. “You’ll forget because you just can’t help it. There never was a human being that remembered after the age of one — at the very latest — except, of course, Her.” And he jerked his head over his shoulder at Mary Poppins.

“But why can she remember and not us?” said John.

“A-a-a-h (а-а-а)! She’s different (она особенная). She’s the Great Exception (она — Большое Исключение). Can’t go by her (вам невозможно равняться с ней),” said the Starling (сказал скворец), grinning at them both (ухмыляясь им обоим).

John and Barbara were silent (Джон и Барбара были безмолвны).

The Starling went on explaining (скворец продолжал объяснять).

“She’s something special (она — это что-то особенное), you see (вы понимаете). Not in the matter of looks (не в смысле внешности), of course (конечно). One of my own day-old chicks is handsomer that Mary P. ever was (один из моих птенцов, которому день от роду, симпатичней, чем эта Мэри Поппинс когда-либо была) —”

“Here, you impertinence (ах, ты грубиян / нахал; impertinence — дерзость, нахальство, грубость)!” said Mary Poppins crossly (сказала Мэри Поппинс сердито/раздраженно), making a dart at him (сделав внезапный рывок к нему) and flicking her apron in his direction (тряхнув своим фартуком в его направлении; to flick — слегка ударить /резким быстрым движением/; стегнуть, щелкнуть, хлестнуть).

But the Starling leapt aside (но скворец отскочил в сторону; to leap — прыгать, скакать) and flew up to the window frame (и взлетел к оконной раме; to fly — летать), whistling wickedly (насвистывая по озорному; wicked — злой; озорной, хулиганский), well out of reach (довольно далеко, чтобы дотянуться: «вне достижения»).

“Thought you had me that time (думала, поймала меня на этот раз), didn’t you (не правда ли)?” he jeered (он усмехнулся) and shook his wing-feathers at her (и потряс своими перьями крыльев на нее). Mary Poppins snorted (Мэри Поппинс фыркнула).

The sunlight moved on through the room (солнечный свет двигался через комнату), drawing its long gold shaft after it (ведя свой длинный золотой луч за собой). Outside a light wind had sprung up (снаружи начался легкий ветер; to spring up — возникать, появляться) and was whispering gently to the cherry trees in the Lane (и шептал мягко вишневым деревьям на улице).

“Listen, listen, the wind’s talking (слушайте, слушайте, ветер говорит/разговаривает),” said John, tilting his head on one side (наклонив свою голову на одну сторону). “Do you really mean (вы действительно думаете) we won’t be able to hear that when we’re older (мы не сможем слышать это, когда станем старше), Mary Poppins?”

“You’ll hear all right (вы будете слышать вполне),” said Mary Poppins, “but you won’t understand (но вы не будете понимать).” At that Barbara began to weep gently (при этом Барбара начала плакать тихо). There were tears in John’s eyes, too (были слезы в глазах Джона тоже). “Well (что ж), it can’t be helped (это не может быть иначе). It’s how things happen (так устроен мир: «как вещи случаются»),” said Mary Poppins sensibly (заметила Мэри Поппинс благоразумно).

exception [Ik'sep∫(q)n] impertinence [Im'pq:tInqns] tears ['tIqz]

“A-a-a-h! She’s different. She’s the Great Exception. Can’t go by her,” said the Starling, grinning at them both.

John and Barbara were silent.

The Starling went on explaining.

“She’s something special, you see. Not in the matter of looks, of course. One of my own day-old chicks is handsomer that Mary P. ever was — ”

“Here, you impertinence!” said Mary Poppins crossly, making a dart at him and flicking her apron in his direction.

But the Starling leapt aside and flew up to the window frame, whistling wickedly, well out of reach.

“Thought you had me that time, didn’t you?” he jeered and shook his wing-feathers at her. Mary Poppins snorted.

The sunlight moved on through the room, drawing its long gold shaft after it. Outside a light wind had sprung up and was whispering gently to the cherry trees in the Lane.

“Listen, listen, the wind’s talking,” said John, tilting his head on one side. “Do you really mean we won’t be able to hear that when we’re older, Mary Poppins?”

“You’ll hear all right,” said Mary Poppins, “but you won’t understand.” At that Barbara began to weep gently. There were tears in John’s eyes, too. “Well, it can’t be helped. It’s how things happen,” said Mary Poppins sensibly.