Апофатический уровень

Аннигиляция личности читателя и смысла текста.

Неразличение читателя и текста (и автора), субъекта и объекта, Я и не-Я, бытия и небытия, смысла и существования. Нерасчлененная целостность, единство текста и читателя. Тотальность текста.

Текст и другие тексты: аллюзии, цитирование, репрезентация. По одному тексту можно составить представление обо всех остальных текстах. Любой текст - это текст всех текстов. Текст как поле всех возможностей и невозможностей, как семантический и онтологический универсум. “Нет ничего, кроме текста”.

Неопределенность и размытость смысла. Неразличение смыслов. Плюрализация смыслов. Их мозаичность. Текст воспринимается как калейдоскоп смыслов. Дробление и взаимоотражение смыслов. Эхо смыслов, пыль смыслов. Деконструкция смыслов. Симуляция смыслов. Самоирония. Скольжение, мерцание смыслов, их самостирание. Смысловые лакуны и туманности. Текст - это майя. Он скрывает, обманывает. Хитрость текста. Он заманивает в ловушку самонетождественности.

Мгновенность, одномоментность бытия смыслов. Смыслы вспыхивают как искры и тут же превращаются в дым. Текст - это только пепел смыслов, их бесплотные тени. Нигде не остается никаких следов: ни в сознании, ни в бытии, так как нет ни времени, ни пространства. Пустотность смысла. Бессмысленность текста. Приближение к тишине. Чтение как бездействие, пассивная активность или активная пассивность.

Чтение - это неслышимый крик, громовое молчание. В нем выражается тоска по невозможному, погоня за недостижимым, познание непостижимого. “Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что”. Текст как тайна. Нечто длится, намекает, зовет. Остается только голос (смех) и жест (танец) читателя-текста. Чтение как игра, в которой происходит взаимоуничтожение читателя и текста, и одновременно их взаимодополнение до универсума.

Самоуничтожение читателя и текста как взаимное жертвоприношение. Текст как литургия. Воскрешение, освобождение и спасение читателя и текста в игре. Чтение - это воплощенное чудо (благодать), это победа над небытием и пребывание в царстве свободы. Чтение - это награда за страдания, покой, сон, забытие (за-бытие). Цель читателя при чтении - экстаз, кайф. Главный критерий ценности текста - это когда сквозь пошлость обыденности просвечивает невидимый свет, которым сияет никогда не существовавший Первосмысл.

[1] Современный философский словарь. – М., 1996.

[2] Воробьев С.Л. Онтологические образы психологии // Человек. – 1995. – № 1. – С 23.

[3] Тульчинский Г.Л. Слово и тело постмодернизма. От феноменологии невменяемости к метафизике свободы // Вопросы философии. – 1999. – №. – С. 38.

[4] Еременко А.М. Событие бытия, событие сознания, событие текста // Человек. – 1995, – № 3. – С. 39.

[5] Тульчинский Г.Л. Слово и тело постмодернизма. От феноменологии невменяемости к метафизике свободы // Вопросы философии. – 1999. – № 9. – С. 46.

[6] Метафизика // Современный философский словарь. – М., 1996.

[7] Тульчинский Г.Л. Слово и тело постмодернизма. От феноменологии невменяемости к метафизике свободы // Вопросы философии. – 1999. – № 9. – С. 48.

[8] Метафизика социальная // Современный философский словарь. – М., 1996.

[9] Личковах В. Мироотношение как переживание (феноменология, онтология и эстетика “жизни мгновением”) // Философская и социологическая мысль. – 1993. – № 5.

[10] Ильин И.П. Постструктурализм, деконструктивизм, постмодернизм. – М., 1996. – С. 4.

[11] Ильин И.П. Постструктурализм, деконструктивизм, постмодернизм. – М., 1996. – С. 5-6.

ГЛАВА 1. §4. Основные понятия маргинальной антропологии

Когда в антропологии строится некий образ человека, то неизбежно обращение к фундаментальным основаниям человеческого бытия, универсальным схемам, явным или скрытым метафизическим моделям. Поэтому мы не будем предпринимать попытки избавиться от метафизики, а целенаправленно пойдем ей навстречу, чтобы выяснить границы и пределы применимости метафизического подхода в антропологии. Рассмотрим возможность различных способов построения метафизики человеческого бытия.

На вопрос “что такое метафизика?” обычно отвечают – это учение о бытии. Можно подумать что действительно существует некая общепризнанная и строго доказанная теория бытия, бытия вообще, бытия без человека и до человека, из которой можно вывести частную теорию человеческого бытия.

Правильнее было бы говорить о личностном осмыслении бытия, его “толковании”, понимании, даже скорее о предпонимании, которое, как глубинная интуиция бытия, предшествует любой нашей мысли. Такое предпонимание, как условие ориентации человека в мире, можно было бы назвать прозрением смысла бытия. Причем это не умозрительная система аксиом, а некое интимное отношение человека и бытия, онтологическая позиция, для которой мы в последующем подыскиваем оправдание и объяснение.

Учитывая фундаментальность (неустранимость) и ценностную значимость этого отношения, его можно считать основой личного и/или коллективного мифа, в соответствии с которым структурируется и ориентируется вся жизнедеятельность человека и социума. Именно в основном Мифе выражается вера в Истину бытия, память о Другом бытии и надежда на приобщение к сверхбытию. Поэтому метафизической проблематике больше соответствует не научный подход, а мистический способ проживания своего бытия и поэтическое выражение духовного опыта. Таким образом, метафизика – это теоретическая форма мифа о бытии, универсальная метафора, от которой зависит судьба человека и человечества.

Из чего, на каком фундаменте может быть построена современная метафизика? На что она будет похожа? Нам представляется, что категориальное поле метафизики не должно сводиться только к натурфилософским представлениям, а напротив, всегда, когда возможно нужно стремиться обогатить и расширить образный ряд за счет самых разнообразных метафор.

Концепция метафоры как взаимодействия, выдвинутая А.А.Ричардсом и разработанная М.Блэком, представляет метафору как пересечение двух концептуальных систем в целях применения к основному субъекту метафоры свойств и ассоциативных импликаций, связываемых с ее вспомогательным субъектом[1].

Каждая категория есть метафора[2], это свернутая, редуцированная, вырожденная метафора. В основании любой категории скрывается некоторая метафора, выражающая некий чувственный, рациональный или духовный опыт[3]. Ницше писал, что истины – это метафоры, про которые забыли, что они такое. Поэтому любая метафора может быть рассмотрена и использована как категория, может послужить ядром некоторой парадигмы.

Классическая метафизика “следовала” за физикой и описывала предметность, вещественность мира и человека, пыталась определить природу человека и свести ее к некоторому основанию, первоэлементу, общему принципу, закону. И хотя классическая физика уже не может считаться фундаментом современной науки и образцом для философии, ее метафорический потенциал использован еще не полностью. Можно предложить динамическую, энергетическую, оптическую и акустическую парадигмы человеческого бытия, каждая из которых включает целый ряд метафор.

Современная метафизика может использовать метафоры света, звука, поля, частицы и волны и прочие представления неклассической физики со всеми ее парадоксами и экзотическими представлениями об устройстве мира. Продуктивным может оказаться топологический подход к метафизике человеческого бытия.

Физика ХХI века, скорее всего, будет ориентироваться на биологию и метафору живого организма. Перспективы развития информационных технологий и компьютерной техники сделают актуальной метафоры из образного ряда, связанного с сознанием, бессознательным. Постмодернистская парадигма, использующая метафоры текста, письма, гипертекста и интертекста, может послужить основой для построения поэтики человеческого бытия. Потенциальное разнообразие возможных подходов и категорий задает многомерность не только системе метафизики, но и бытию, для описания которого могут быть использованы любые образы и метафоры.

Теперь перечислим основные термины, понятия, категории и метафоры, которые соответствуют принципам и методам маргинальной антропологии и образуют ее дискурс. Они выбираются из всего многообразия понятий, используемых в различных направлениях современной философии, а также метафор, описывающих человеческое и сверхчеловеческое бытие, которые можно обнаружить в различных мифах и религиях.

Все многообразие понятий можно систематизировать в соответствии с некоторыми наиболее общими и фундаментальными метафизическими моделями, каждая из которых представляет из себя целостную мифологему и может послужить основой для построения антропологической парадигмы. Можно предложить такие подходы как экономия, аксиология, этика и патология человеческого бытия.

Топология человеческого бытия: локальность и тотальность, территория, ландшафт, место и горизонт, центр и периферия, начало и конец, верх и низ, высота и глубина, близость и удаленность, дистанция, мягкое и жесткое, большое и малое, внутреннее и внешнее, поверхность, “лицо” и изнанка, граница[4], маргинальность, положения “на краю” и “между”, бытие-на-грани, бытие-между, бытие-в-промежутке, бытие-на-изломе, складка[5], щель, узел, острие, вершина, “черная дыра”.

Динамика человеческого бытия [6]: амбивалентность, раздвоение, смешение, сдвиг (смещение), скольжение, движение и остановка, траектория, маршрут, движение к..., движение от..., бытие-сквозь, подъем и спуск, вход и выход, переход[7], след, бытие-без, бытие-до, бытие-после, повторение[8], концентрация, проекция, перенос, замещение, бытие-вместо, деформация, превращение, трансформация, разрыв.

Энергетика человеческого бытия: энергия, сила и слабость, напряжение, синергия[9].

Оптика человеческого бытия: свет[10] и тьма, взгляд, слепота, видимое и невидимое, очевидность, ясность, прояснение, высвечивание, рассеяние и фокусировка, сияние, мерцание[11], вспышка, прозрачность, тень, затмение и просветление, луч, отражение и преломление, спектр, изображение, искажение, видимость, иллюзия, перспектива, созерцание.

Акустика человеческого бытия: голос, зов и отклик, эхо, резонанс.

Экономия человеческого бытия [12]: желание, обладание и принадлежность, обретение и потеря, принятие и отказ, собирание и рассеяние, экономия и трата, недостаток и избыток, убыток и прибыль, обмен и дар, выигрыш и проигрыш, победа и поражение, экспансия и жертва.

Самостоятельное значение имеет Аксиология человеческого бытия: качествование, различие, многообразие, специфическое, уникальное, мера, соразмерность, конечность, предел[13], умеренность и чрезмерность, недостаток и пресыщение, инаковость, свое и чужое, живое и мертвое, подлинное и мнимое, иерархия и равенство, господство и подчинение, большинство и меньшинство, доминирование, отчуждение, вытеснение, подавление, дискриминация, агрессия, насилие, захват, уничтожение.

Патология человеческого бытия: норма, отклонение от нормы, аномалия, патология. Адаптация, имитация, симуляция, подмена, симулякр. Целостность и расщепление. Децентрирование, асимметрия. Диссонанс, ущербность, дисгармония, неполноценность, телесные аномалии и измененные состояния сознания; инверсия, перевернутость отношений, девиантное поведение, анти-поведение, преступление. Группы риска. Экстремальные и пограничные ситуации, конфликт, стресс, кризис, шок, фрустрация, распад, разрушение, катастрофа.

Этика человеческого бытия: любовь и ненависть, невинность и вина, грех, искупление, наказание, осуждение, прощение, доверие и подозрение, беззащитность, кенозис.

Поэтика (эстетика) человеческого бытия: стиль, ритм, сюжет, смысл, слово, текст, письмо, гипертекст, интертекст.

Метафизика человеческого бытия: присутствие и отсутствие, пустота и наполненность, появление и исчезновение, регрессия и трансценденция, свертывание и развертывание, замкнутость и открытость, явленность и сокрытость (потаенность), отложенность и ожидание, встреча и расставание, изгнание и бегство, исход и возвращение, забытие и воспоминание; профанное и сакральное, Иное, инобытие, двойник и антагонист, посредник и Другой, свое и Чужое, ничто, небытие; вызов, нисхождение и восхождение, падение и Вознесение, гибель и Спасение. = Теология человеческого бытия.

Таким образом маргинальная антропология может основываться на различных метафизических моделях, получая в каждом случае специфический подход к постановке и решению фундаментальных проблем человеческого бытия. Однако метафизику невозможно сочинить, придумать, построить. Она открывается, дается, даруется человеку. Как откровение, как прозрение, как просветление. Метафизика – это внимание к бытию, внимание бытию, доверие бытию, согласие с бытием, верность бытию, со-бытие бытию. Метафизику нужно принять, признать как “свою”, родную. Метафизика – это задание человеку, призвание, то, что нужно исполнить, воплотить. Она показывает исток бытия человека, она определяет предел его бытия, приоткрывает смысл, дарует надежду, обещает спасение. Поэтому в антропологических исследованиях необходимо обращение к мистическому опыту и религиозному взгляду на проблему человека. Маргинальная антропология тоже не может игнорировать эту тенденцию.

[1] Арутюнова Н.Д. Метафора // Русский язык: Энциклопедия. – М., 1979. – С. 140-141; Басилая Н.А. Семасиологический анализ бинарных метафорических словообразований. – Тбилиси, 1971.

[2] Гудков Л.Д. Метафора в науке: границы саморефлексии (Трансцендентальные структуры смыслообразования) // Гудков Л.Д. Метафора и рациональность как проблема социальной эпистемологии. – М., 1994; Петров В.В. Научные метафоры: природа и механизм функционирования // Философские основания научной теории. – Новосибирск, 1985.

[3] Гудков Л.Д. Метафора как культурная норма и как компонент социального действия // Гудков Л.Д. Метафора и рациональность как проблема социальной эпистемологии. – М., 1994.

[4] О диалектике границы см. в Соколов Б.Г. Понимание со-бытия // Метафизические исследования. Вып. 1. Понимание. – СПб., 1997. – С. 13-37; Хоружий С.С. Трилогия Границы. (Рукопись); Хоружий С.С. К антропологической модели третьего тысячелетия. (Рукопись).

[5] См.: Делез Ж. Складка. Лейбниц и барокко. – М., 1998.

[6] См.: Хоружий С.С. К проблеме глобальной динамики // Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. – СПб., 1994. – С. 412-416.

[7] Абеляр Т. Магический переход. – Киев, 1994.

[8] См.: Делез Ж. Различие и повторение. – СПб., 1998.

[9] См.: Синергия. Проблемы аскетики и мистики Православия. – М., 1995.

[10] См.: Хоружий С.С. Исихазм и история // Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. – СПб., 1994. – С. 417-446; Топоров В.Н. Об одном архаическом индоевропейском элементе в древнерусской духовной культуре – SVET // Языки культуры и проблемы переводимости. – М., 1987; Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. – М., 1995; Афанасьев А.Н. Свет и тьма // Афанасьев А.Н. Древо жизни. – М., 1982. – С. 37-52; Афанасьев А.Н. Стихия света в ее поэтических представлениях // Афанасьев А.Н. Древо жизни. – М., 1982. – С. 60-73.

[11] См.: Беседа с В. Подорогой. К вопросу о мерцании бытия // Логос. – 1993. – № 4. – С. 139-151.

[12] См.: Делез Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения: анти-Эдип. – М., 1990;

[13] Бланшо М. Опыт-предел // Танатография Эроса. – СПб., 1994. – С. 63-78; Касавин И.Т. Предельный опыт. Путешествие и приключение // Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст. – СПб., 1999. – С. 77-85.