ГЛАВА 2. §2. Праздник. Опьянение. Чудо

Я так хочу быть удивлен, хочу быть поражен и даже смущен,
Хочу расстаться с морочащей душевной тоской.
Хочу быть настигнут и пойман песней за пределами слов,
Чтобы, когда придет день, я сам не знал кто я такой.
Я так хочу быть соблазнен, хочу быть развращен и даже растлен,
Хочу быть тронут бессовестной, но нежной рукой.
И, как ребенок, взлететь в небеса, на час и там смеяться и петь,
Чтобы, когда придет день, то мне был душевный покой.

Б. Гребенщиков (в дальнейшем - БГ)

Среди философской литературы по не вполне понятным причинам очень мало исследований, посвященных празднику (не различным национальным праздникам, чем занимается этнография, а Празднику как таковому)[1]. Хотя очевидно, что праздник занимает в жизни человека одно из центральных мест. Праздники есть у всех народов без исключения, на всех этапах развития. Праздник можно считать универсальным феноменом культуры и человеческого бытия. Праздник является отличительной чертой человека. Homo Sapiens с не меньшими основаниями может быть назван Homo Feriens - Человек Празднующий.

Феномен праздника – это прекрасный полигон для апробации философских методов, простор для аналитической и лингвистической философии, структурализма и постмодернизма, герменевтики и феноменологии, психоанализа и экзистенциализма. Однако может оказаться, что теорию праздника построить невозможно. Праздник сопротивляется анализу и тяготеет к метафизике. Недаром праздник является центральным элементом всех религий, мифологии, магии и мистики. Показательно, что учение о праздниках heortologia (от др.-гр. έορτή /heorte/ – праздник) существует как раздел православной литургики, посвященный изучению христианских праздников.

Многомерность феномена праздника задает разнообразные отношения между символизмом праздника и его прагматикой. Праздник – это не абстрактная идея, а реальность, так или иначе доступная всем. Событие праздника всегда возможно, постоянно где-то рядом. Праздник существует независимо от всех своих интерпретаций, однако человек нуждается в истолковании праздника. Нужно найти равновесие между организацией и стихией праздника, его пользой и бесполезностью, смыслом и бессмысленностью.

Праздник охватывает широкий диапазон культурных явлений от архаического мифа до постмодернизма. Общество и каждый человек нуждается в празднике, хотя непонятны причины, корни такой потребности. Ценность, значимость праздника не сводится к культурным, социальным или психологическим механизмам. Поэтому мы предлагаем обратить внимание на онтологический смысл праздника, и будем рассматривать праздник не только как феномен культуры, но как способ проживания бытия.

Праздник является одним из фундаментальных состояний человеческого бытия, наряду с такими, как любовь, подвиг, сон, болезнь, смерть. Праздник и опьянение можно и нужно рассмотреть как специфическую деятельность, некую жизненную, бытийственную стратегию, особый экзистенциальный и метафизический опыт. Нас будут интересовать внутренняя структура и логика праздника, его собственное содержание, праздник не по поводу, а сам по себе, праздник-в-себе. Также необходимо выделить и различать в празднике разные типы дискурса, семантические и онтологические уровни.

Одним из способов достижения праздничного состояния является опьянение. Также не известно ни одного народа, у которого не было бы обычая употребления в определенных ситуациях алкоголя или других наркотических веществ. Феномен опьянения несет на себе огромную, даже чрезмерную семантическую нагрузку. Чтобы охватить все многообразие представлений, мы будем использовать понятия опьянение и пьянство вне того узкого и однозначно негативного контекста, который сложился в общественном сознании на сегодняшний день.

С пьянством ситуация еще более парадоксальная, чем с праздником. Прежде всего, бросается в глаза противоречивость отношения к проблеме пьянства: все осуждают и все пьют. Если это так плохо, то нужно быть последовательным: запретить, наказывать, расстреливать, насильственно лечить или дать упиться. Однако этого не происходит, и, как нам кажется, дело не только и не столько в невозможности решить эту проблему радикальными способами или нежелании ее вообще решать, а в чем-то более глубоком.

Конечно, существуют различные причины пьянства. Это и физиологические (наследственная предрасположенность), и психологические (компенсаторная функция опьянения), и социально-экономические (низкий уровень образования и жизни). Однако пьют здоровые и больные, несчастные и счастливые, и с горя и с радости, по слабости и от избытка сил, дураки и умные, бедные и богатые. Поэтому всех этих объяснений явно недостаточно, чтобы обосновать фундаментальное, центральное положение алкоголя в культуре.

В нашей стране водка не только является материальным эквивалентом (цена всех вещей и услуг может быть выражена в количестве бутылок), но и выполняет некие духовные функции. Водка - это всеобщая ценность, универсальная основа, общий знаменатель, она всех уравнивает и породняет.

Помимо сложной и запутанной феноменологии праздника и опьянения нам нужно разобраться в скрытых причинах и запредельных целях, в глубинных основаниях и неожиданных проявлениях. При углубленном рассмотрении феномена пьянства за поверхностными представлениями современного массового сознания можно обнаружить универсальные архетипы, общие с древними мифами, магией, мистикой, мировыми религиями. В празднике и опьянении есть некая тайна, парадоксальность и непостижимость. Поэтому можно предположить, что главные причины пьянства скрыты, сокровенны, т.е. эти причины - метафизические.

Прежде всего, это экзистенциальная неудовлетворенность человека не только своим наличным состоянием, сегодняшним положением дел, но и всем своим бытием, жизнью вообще, несовершенством мира. Это острое чувство онтологической неполноты, фундаментальной недостаточности. Что-то не так (“ах, ребята, все не так, все не так, ребята”), чего-то не хватает, только непонятно, чего именно не достает - какой-то мелочи или чего-то очень важного. Человек оказывается в ситуации “пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что” и пытается уйти от этой проблемы или хоть как-то разрешить ее в состоянии опьянения.

Человек желает опьянения, когда все вокруг надоело, вызывает раздражение, ничто не радует, не может заполнить пустоту в душе. Когда им овладевает скука, тоска, духовная жажда, ностальгия по истине, благу, красоте, подлинному миру, абсолютному бытию. Когда хочется так недостающих радости, света, веселья, душевной полноты. Вот тогда и приходит мечта о другой, чистой, светлой и радостной жизни, желание попасть в другой мир, “увидеть небо в алмазах”.

У человека есть фундаментальная потребность в празднике. Душа просит праздника: “Сделай мне так, чтобы душа сначала развернулась, а потом свернулась”. Мы постоянно живем в ожидании праздника, с предчувствием, что вот сейчас что-то произойдет, с верой в то, что возможно невозможное, с надеждой, что скоро все изменится, и мы будем жить светло и радостно.

На наш взгляд, основным элементом, системообразующим фактором праздника и опьянения является ожидание чего-то большего, надежда на чудо. На чудо как возможность полноты, целостности, совершенства, преображения. В празднике обнаруживается граница возможного, которая может быть преодолена событием чуда. В празднике открывается жизненный горизонт личности, который может быть расширен встречей с Иным. В празднике определяется бытийственный предел человека, который может быть раздвинут вторжением сверхчеловеческого.

Попробуем немного прояснить те разнообразные смыслы, которые запакованы, зашифрованы в таких общедоступных и поэтому вроде бы очевидных явлениях повседневной жизни, как праздник и опьянение. Повседневность может нести в себе не меньше загадок и тайн, чем отвлеченные теории и абстрактные идеи. Через вещи и обыденные события могут проявляться космические стихии, действовать нечеловеческие силы, просвечивать предельные смыслы.

Можно выделить несколько подходов к проблеме праздника и опьянения, они будут различаться по дискурсу, практическому воплощению, по степени онтологичности. Будем разделять прагматический, символический, экзистенциальный, метафизический и мистический смыслы праздника.