В. Буркерт. Греческая религия 43 страница

Специальное слово, означавшее посягательство на богов, alitaine-sthai, прилагательное alitros, после Гомера выходит из употребления; в V в. возникает новообразование atheos36, позволяющее более конкретно и недвусмысленно, чем это позволяло прилагательное asebes, выразить разрыв связи с богами. После того как Протагор принципиально поставил под сомнение существование богов, в теоретическом "атеизме" предстала новая, в высшей степени опасная форма "асебейи"37. Особо выделялась обязанность, противостоявшая этому - theous nomizein, формула, которая тем не менее продолжала иметь характерный двойственный смысл: "верить в богов" или же "вести себя по отношению к богам согласно обычаю"38; Платон опровергает выдвинутое против Сократа обвинение лишь в первом из двух возможных смыслов, Ксенофонт - прежде всего, во втором39, и благодаря этому он, пожалуй, скорее находится в соответствии с общепринятыми взглядами. "Исповедание веры" было грекам так же чуждо, как инквизиция.

С позиций христианства может возникнуть искушение отвергнуть "благочестие", за которым не стоит вера, любовь и надежда как лишенную содержания "оболочку". Но во всяком случае сделать вывод, что "внешнее" не есть подлинное, было бы ошибкой; греческая религия основывалась не на слове, а на обрядовой традиции, и в ней немыслимо даже малейшее проявление личности, что подтверждает и языковой план. Платон произвел революцию одновременно в религиозном языке и в благочестии; отныне существовала вера, под которую был подведен философский фундамент, любовь, не ограниченная рамками посюстороннего, надежда на нечто потустороннее, существовало смирение, служение и одновременно - "уподобление" себя богу40. В древнем полисном мире единение было важнее устремленности ввысь; религия мыслилась не как врата и путь, а как порядок41, рассудительное включение себя в "разделенный на части" и ограниченный мир.

Примечания

1 К. F. Nagelsbach, Die nachhomerische Theologie des griechischen Volksglau-bens (К. Негельсбах, Послегомеровская теология греческой народной веры), 1857 - эта книга до сих пор представляет ценность как собрание материалов; важная книга - Рудхардт 1958; краткий обзор у Е. Des Places, La religion grecque (Э. Де Пляс, Греческая религия), 1969, 363-81; ср. Е. Nor-den, Agnostos Theos, Untersuchungen zur Formengeschichte religioser Rede (Э. Норден, Неведомый бог: исследования по истории форм религиозного языка), 1913.

4.1. "Священное"

1 R. Otto, Das Heilige (Р. Отто, Священное), 1917; G. Mensching, Die Religion (Г. Меншинг, Религия), 1959, 18 сл., 129 сл.; ср. заголовки у Хайлера (1961), часть А.

2 P. Wulfling von Marlitz Glotta 38,1959/60,272-307; 39, 1960/1,24^3; J. P. Lo-cher, Untersuchungen zu hieros hauptsachlich bei Homer (Й. Лохер, Исследования относительно hieros, преимущественно у Гомера), дисс., Берн, 1963; С. Gallavotti, И valore di hieros in Omero e in micenico (К. Галлавотти, Значение hieros у Гомера и в микенскую эпоху), КД 32, 1963, 409-28.

3 Еврипид, "Вакханки" 494.

4 Андания - см. VI 1.2 прим. 11; к этому, очевидно, относится название hiarosthiara в мессенских надгробных надписях (древнейшая - V в.: IG V 1, 1356 = Джеффери 203; IG V 1, 1356 сл.; 1367), которое при этом может выполнять в других местах другие функции, IG V 1 1127; 1129; 1214; 1221; 1223; 1283; 1338; С. Le Roy БГК 85, 1961, 228-31; РЭ VIII 1471-6; ср. героизированных царей Кирены - Пиндар, Пиф. 5,97; Еврипид, "Ион" 1285; особый статус Эдипа - Софокл, "Эдип в Колоне" 287; в пародийном духе - Аристофан, "Лягушки" 652; ненадежно - Гесиод, фр. 17 а 4.

5 Фриск 1713; Шантрен 457.

6 См. II 5 прим. 39.

7 Существенное увидела Харрисон (1) 504 сл.; ср. Рудхардт 30-7; М. Н. A. L. Н. van der Valk Mnemosyne III 10, 1942, 113-40; ОГИ 64, 1951, 418; H. Jeanmaire ОГИ 58,1945,66-89; ошибки у H. Bolkenstein, Hosios en Eusebes (X. Болкенстейн, Понятия hosios и eusebes), 1936.

8 IGI2 186; Демосфен 24, 9.

9 Ксенофонт, "Греческая история" 3, 3, 1.

10 Аристофан, "Лисистрата" 742 сл.

11 Гимн к Гермесу 130.

12 Hosiotheis - Еврипид, фр. 472,15; hosioi в Дельфах - см. V 1 прим. 90; HN 142.

13 Андокид 1, 97.

14 Антифон 1, 25, ср. Платон, "Политик" 301d; Еврипид, "Геракл" 773.

15 Платон, "Евтифрон".

16 См. I 2 прим. 14; Фриск I 13; Шантрен 25 сл.

17 В пародийном духе - Аристофан, "Птицы" 522; Е. Williger, Hagios, 1922.

18 Фукидид 1, 126-8; 2, 13.

19 ЦунцЗПсл.

20 В пользу идентичности этих двух корней высказываются P. Chantraine, О. Masson, Sprachgeschichte und Wortbedeutung (П. Шантрен, О. Массой, История языка и значение слов), Festschrift A. Debrunner, 1954, 85-107; ср. Рудхардт 41-3; Фриск I 14; Шантрен 13; hagios в смысле enages - Кратин, фр. 373,CAFI118.

21 Пфистер 476 сл.; см. IV 3 прим. 8.

?2 Софокл, "Антигона" 545; фр. 116; Еврипид, "Просительницы" 1211; "Ифигения в Тавриде" 705.

23 Ферле 42-54; Рудхардт 39-41.

24 См. II4 прим. 29-33; hagnos и katharos уже в Гимне к Аполлону 121; Гесиод, "Труды и дни" 337. "Целомудренно" в клятве "стариц" (gerairai) - Демосфен 59, 78 (см. V 2.4 прим. 18); "постясь" - Еврипид, "Ипполит" 138.

25 Фукидид 1, 126, 6.

26 Пиндар, Пиф. 9, 64; Эсхил, "Просительницы" 653.

27 "Одиссея", V, 123; XVIII, 202; XX, 71.

28 Деметра: Гимн к Деметре 203; Архилох 322 Уэст; IG XII 1, 780; SEG 16, 1959, 573 (Селинунт); Персефона: "Одиссея", XI, 386; Гимн к Деметре 337; ср. Hagna в Андании - СЗГГ 65, 34; Павсаний 4, 33, 4; hagnai theai IG XIV 204 (Акры); 431 (Тавромений); см. V 2. 5 при прим. 39; 19.

29 "Эвфемизм" - Роде I 206, 2.

4.2. Theos

1 См. 12.

2 W. Potscher, Theos, дисс, Вена, 1953; относительно С. Gallavotti ИМИР 33, 1962, 25-43 ср. A. Brelich, там же 44-50; Фриск I 662 сл.; см. II 8 прим. 18.

3 Схолии к Аристофану, "Лягушки" 479; АП 125.

4 "Одиссея", XIX, 40,1, 323.

5 См. II 8 прим. 1.

6 Гесиод, "Труды и дни" 764; Эсхил, "Хоэфоры" 60; Гиппофой, фр. 2, TGF р. 827; Еврипид, "Елена" 560; ВЭ I 17; Кереньи (3) 14; ограничивает понятие W. Potscher, Das Person-Bereichdenken in der fruhgriechischen Periode (В. Пётчер, Персональное мышление в раннегреческий период), WSt 72,1959, 5-25.

7 Deus! ессе deus! - Вергилий, "Энеида", VI, 46, ср. Е. Norden к этому месту; Еврипид, "Вакханки" 3, 21; "Геракл" 772 сл.

8 См. II 8 прим. 18.

9 О Самофракии см. VI 1.3.

10 Вотивный рельеф из святилища Мейлихия в Пирее - Харрисон (1) 20.

11 F. Jacobi, Pantes theoi, 1930; относительно микенской эпохи см. I 3.6 прим. 4.

12 "Илиада", XVII, 514; "Одиссея", I, 267 и др.

13 Архилох 13, 5 Уэст; Феогнид 134.

14 Архилох 24,15 Уэст; Семонид 7; Феогнид 151; G. Francois, Le polytheisme et l'emploi au singular des mots THEOS, DAIMON (Ж. Франсуа, Политеизм и использование в единственном числе слов theos и daimon), 1957.

15 См. Ill 3.5.

4.3. Eusebeia

' "Одиссея", VI, 121; VIII, 576; XIII, 202; XIX, 109; см. V 3. 1 прим. 16.

2 P. Koets, Deisidaimonia, a contribution to the knowledge of the religious terminology in Greek (П. Кутс, Дейзидаймонии. К вопросу о греческой религиозной терминологии), 1929; Н. Bolkestein, Teophrastos' Charakter der Deisidaimonia (X. Болкестейн, "Суеверный" у Феофраста), 1929; S. Eitrem, Symb. Oslo 31, 1955, 155-69; в позитивном смысле - Ксенофонт, "Агесилай" 11,8,

"Киропедия" 3, 3, 58. Фукидид говорит, в отличие от этого, о theiasmos Никия - 7, 50, 4.

3 В. Snell, Die Entdeckung des Geistes (Б. Снелль, Открытие духа), 19754, 30 сл.

4 Фриск II 686 сл.; ср. Эсхил, "Персы" 694.

5 Одиссей перед Навсикаей - "Одиссея", VI, 161; sebas наряду с aidos и deos при откровении богини - Гимн к Деметре 190, ср. 281-193.

6 См. III 3.2 прим. 13/17; Эсхил, "Эвмениды" 383; Павсаний 1, 28, 6.

7 D. Kaufmann-Buhler, Л АХ "Eusebeia" VI985-1052 (1966); первый раз - Феогнид 145,ср.1141 сл.

8 Исократ 7, 30.

9 Н. Vos, Themis, 1957. O-u-te-mi есть в микенском, но не ясно, Жерар-Руссо 158 сл.; к этимологии - Фриск I 660 сл.; Шантрен 427 сл.

10 J. van Herten, Threskeia, Eulabeia, Hiketes, дисс., Утрехт, 1934.

11 Платон, "Законы" 821а.

12 "Одиссея", XIX, 33-43.

13 См. II 3 прим. 2.

14 См. прим. 55.

15 Исократ 15, 282; therapeueien впервые у Гесиода - "Труды и дни", 135.

16 Кассандра и Ион у Еврипида - "Троянки" 450, "Иона" 129; ср. "Ифигения в Тавриде" 1275; затем сократова "служба богу" - Платон, "Апология Сократа" 23с.

17 Платон, "Законы" 715е. A. Dihle, ЛАХ "Demut" ("Смирение") III 735-78.

18 Ксенофонт, "Домострой" 5, 3.

19 Пиндар, Нем. 10,30; Парфении 2,4; фр. 75,2; парадоксальное употребление - Эсхил, "Агамемнон" 182 сл.

20 Гесиод, "Труды и дни" 336, цитировано у Ксенофонта, "Воспоминания о Сократе" 1, 3, 3.

21 Порфирий, "О воздержании" 2, 15 = Парк-Уормелл N 241 (по случаю праздника победы сицилийских тиранов в 480 г.); варианты - там же, N 239/40, 242/3, по Феофрасту, ср. J. Bernays, Theophratos' Schrift uber Frommigkeit (Й. Бернайс, Сочинение Феофраста о благочестии), 1966,68 сл.; W. Potscher, Theophrastos PERI EUSEBEIAS, 1964, фр. 7, 47 слл.; там же N 238 = Фео-помп ФГИ 115 F 344.

22 Менандр, "Самиянка" 444.

23 Гиппонакт 32 Уэст.

24 См. V 3.1 прим. 36.

25 Еврипид, "Ипполит" 82; 1394/8.

26 Аристотель, "Великая этика" 1208b 30.

27 "Илиада", I, 381; Тиртей 5, 1 и т. д.; F. Dirlmeier, Theophilia-Philotheia, Philologus 90, 1935, 57-77, 176-193 = Ausgewahlte Schriften (Ф. Дирльмайер, Избр. соч.), 1970,85-109.

28 Эсхил, "Прометей прикованный" 11; 28; Аристофан, "Мир" 392.

29 О "зависти богов" см. III 4 прим. 59.

30 Менелай в "Илиаде" III, 365, ср. Ахилл - "Илиада", XXII, 15; Кассандра призывает: "Мой Аполлон!" и подразумевает "мой погубитель" - Эсхил, "Агамемнон" 1081/6.

31 Гимн к Деметре 216 сл.; Пиндар, Пиф. 3, 82.

32 Софокл, "Аякс" 127 сл., ср. "Электра" 569.

J. Rudhardt, La definition du delit d'impiete d'apres la legislation attique (Ж. Рудхардт, Определение нечестия в аттическом законодательстве), ГМ 17, 1960, 87-105.

и Гераклид "Peri eusebeias", фр. 46 Wehrli.

35 См. прим. 19.

36 Первый раз встречается у Эсхила, "Персы" 808.

37 См. VII 2.

38 Ср. diken nomizein - Геродот 4, 106; Снелль (см. прим. 48) 32 сл.; W. Fahr, Theous nomizein, 1969.

39 Ксенофонт, "Воспоминания о Сократе" 1, 1,2; Платон, "Апология Сократа" 26Ь-28а.

40 См. VII 3.2 прим. 26.

41 Так говорит Оппенгейм (182) о вавилонской религии.

1. МИСТЕРИАЛЬНЫЕ СВЯТИЛИЩА

1.1. ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Греческая религия как религия полиса была в высшей степени общественной религией: процессия при жертвоприношении и общая трапеза, произносимые вслух молитвы и обеты, видные издалека храмы с великолепными посвятительными дарами - все это определяет образ eusebeia и служит включению отдельного человека в общину. Тот, кто обособлялся, попадал под подозрение в асебии. И все же с древнейших времен параллельно существовали тайные культы, доступ к которым был возможен лишь через особое, индивидуальное посвящение, "мистерии"1. Для обозначения такого "посвящения в мистерии" служили слова myein или же telein, посвященный назывался словом mystes, всё вместе - mysteria. Telesterion называлось особое здание, где происходило посвящение. Празднество могло также именоваться telete, но это слово, кроме того, использовалось и для религиозного праздника вообще. Orgia также было обозначением для "ритуала" в самом общем смысле слова, но его, как правило, употребляли именно в связи с мистериями: бурное действо, в котором принимали участие те, кто преобразился, приняв посвящение, называлось словом orgiazein2. Самыми знаменитыми были мистерим в Элевсине, для афинян - просто t& mysteria. Но они, судя по всему, были лишь наиболее выдающимся примером в ряду гораздо более многочисленных мероприятий подобного рода.

Решительно всё держалось в тайне, известно было лишь то, является ли в данном конкретном случае "священное" "запретным", aporrheton, или прямо "неизреченным",?rrheton3. Воплощением мистерий была закрытая корзина с крышкой, cista mystica4. Только посвященный знал, что скрывает эта kfste. Змея, обвившаяся вокруг kiste или выползающая из нее, символизирует "несказанный" ужас. Языческие авторы никогда не шли дальше намеков, а христиане, желавшие лишить мистерии ореола таинственности, редко могли предъявить что-то большее, чем смутные подозрения. Можно считать счастливой случайностью то, что один из гностиков все же сообщил некоторые существенные подробности об Элевсинских мистериях.

МИСТЕРИИ И АСКЕЗА

Исходя из сохранившихся намеков, исследователь попытается как бы обозначить скрытый центр, где находится аспект самой инициации5. Initia - латинское соответствие греческому mysteria. Тайное общество порождает тем большее единение, чем труднее найти в него доступ. Возможно, что мистерии возникли из посвящения в период полового созревания. В Элевсине посвящение проходили, за исключением "детей очага", лишь взрослые, поначалу, видимо, только граждане Аттики6, однако собственно мистерии начинаются лишь тогда, когда посвящение становится открытым как дли мужчин, так и для женщин, и не только для афинян. Здесь присутствовал и аграрный аспект: богами-устроителями мистерий были Деметра и Дионис, питье напитка из ячменных зерен или вина играло главную роль. При этом возведение мистерий к аграрной магии остается в любом случае предположением, имеющим силу лишь применительно к доисторической эпохе7. В исторические времена для афинян мистерии и злаки вместе воспринимались как "два дара" Деметры. Праздник вина, Анфестерий, магия сева, отличающая Фесмофории, Проэросии и Каламеи, не являлись мистериями8. Не рассчитывая на точный ответ, можно задаться вопросом, не продолжают ли тут жить доисторические ритуалы, связанные с питьем опьяняющего напитка, некий "праздник бессмертия", служащий для сознания посвященных залогом реальности потустороннего мира?9 Мистериям, безусловно, был присущ и сексуальный аспект. Есть свидетельства, говорящие о соответствующей символике10, обнажении, в отдельных случаях о настоящих "оргиях", в этом могли объединяться посвящение юношей и девушек, аграрная магия, вообще берущая верх над смертью жизненная сила. Наконец, был и мифологический аспект: мистерии сопровождались рассказами, которые, в свою очередь, иногда держалась в тайне, hieroi logoi - о "страдающих" богах. Сами мисты претерпевали во время посвящения какие-то "страдания"11, хотя и не было общепринятого мнения, что мист непосредственно испытывает судьбу бога12, который сам таким образом являлся бы первым мистом. "Страдания" как нельзя лучше сочетались с аспектом инициации, преодоление страха смерти13 могло переживаться и истолковываться как предвосхищение победы над смертью. Понятие "второе рождение" появляется, правда, лишь в эпоху позднего эллинизма. За всем этим стоит встреча со смертью во время жертвоприношения, центрального "священнодействия". Именно поэтому мистерии не являлись особой "религией", которая существовала бы наряду с общественной и которую следовало бы как-то от нее отделять, они представляли собой лишь особую, иную возможность "священнодействия" в рамках многообразия полисного политеизм. Есть сведения, что на Крите вполне открыто праздновались такие же посвящения, как те, что на Самофракии и в Элевсине были окружены великой тайной14.

В связи со всеми мистериями, во многих случаях явно выходит на первый план, но не высказывается прямо то, что смерть перестает внушать мисту ужас, что он получает гарантию жизни души после смерти. При этом различные перечисленные аспекты могут сливаться воедино: жизнеутверждение, достигнутое в опьянении и проявлениях сексуальности, связывалось с пониманием движения природы по кругу, однако, прежде всего, абсолютным считается особый статус, достигнутый путем инициации, он сохраняет силу и после смерти. "Орги-астический" праздник мистов продолжался и за этой чертой. Но тот, кто упустил возможность пройти посвящение, уже не мог больше наверстать упущенное. Об этом наглядно свидетельствовали мифологические образы: Окн ("Медлительность") плетет в Аиде веревку, которую одновременно с другого конца жует его осел, "непосвященные" носят в ситах воду в дырявую бочку, бесцельно и бесконечно15.

Тайный союз и инициация, без сомнения, очень древние институты. Можно предположить, что основа мистерий была заложена еще в эпоху неолита16, в частности, для мистерий Деметры и Диониса установлены их связи с древнеанатолийской Матерью богов. И все же то, что было древнее развитого полиса, сумело и выйти за его пределы. По праву говорят об "открытии личности" в Греции в VII-VI вв.: так, в литературе первыми примерами "я", осознавшего свою особость, стали фигуры Архилоха, Алкея, Сапфо. Способность к индивидуальному выбору и стремление воплотить в жизнь свои личные чаяния находит свое выражение также и в религии: наряду с участием в приходившихся на определенные календарные дни полисных праздниках пробуждается интерес к чему-то особому, избранному по собственной воле, а это значит - к дополнительным посвящениям и мистериям. В большей степени, чем раньше, смерть стала восприниматься отдельным человеком как проблема, в то время как для общины она всегда являлась чем-то, раз и навсегда предусмотренным, "запланированным", поэтому обещания помочь в преодолении собственной смерти находили в людях живой отклик. Статичная система религии пришла в движение: приблизительно с начала VI в. заметен подъем различных мистериальных культов. Влияние некоторых святилищ, например, Самофракии и Элевсина, в обществе, все более подверженном изменениям, неуклонно возрастало, оставляя позади архаичные родовые и племенные инициации. За установленные рамки выходили движения, которые становились независимыми от святилищ и связанных с ними дедовских обычаев, именно это, по-видимому, было характерной особенностью Bakchika и Orphika. Если индивидуум преодолевает ритуал, устанавливает на свой страх и риск правила своей жизни, то личность становится более автономной.

1.2. РОДОВЫЕ И ПЛЕМЕННЫЕ МИСТЕРИИ

Во Флии (ныне Халандри), поблизости от Афин, Фемистокл восстановил после своей победы святилище, которое принадлежало прежде его роду, Ликомидам. Более подробно мы узнаем об этом только от поздних авторов - Плутарха и Павсания: речь будто бы шла о "мистериях", даже более древних, чем Элевсинские1. Там было сооружение для тайного посвящения, названное у Павсания klision, "хижина". На стене зала с колоннами была изображена итифаллическая фигура с крыльями и седыми волосами, преследующая женщину в темных одеждах. Имена, написанные рядом, искажены преданием и поэтому ни о чем не говорят2. Мистерии были посвящены "Великой Богине", которую Павсаний отождествляет с землей3. Здесь были алтари Аполлона Дионисодота, "Данного Дионисом", Артемиды Селасфоры, "Несущей факел", Диониса Анфия, бога "цветения" и йеменских нимф, кроме того, храм с алтарями Деметры Анесидоры, "посылающей наверх дары", Зевса Ктесия, защищающего "имущество", Афины Тиф-роны, Коры Протогоны, "Первородной" и "почтенных богов"4. Все говорит о параллельном присутствии здесь группы Деметры и группы Аполлона, но трудно сказать, есть ли здесь смешение культов, которое носило бы вторичный характер. Павсаний упоминает древнейшие гимны, сочиненные Орфеем, Мусеем, Памфом, которые пели Лико-миды во время своих "оргий" (orgia). В них говорилось о пребывании Деметры в гостях у Фила, сына земли, об Эросе как о древнейшем боге5. В этом сложном комплексе космогонии, зачатия и плодородия нам приходится оставаться на уровне ассоциаций.

После окончания спартанского господства над Мессенией в 370 г., близ Андании, в роще Карнейасион с источником "священно-чистого", Гагна, были учреждены мистерии, претендовавшие на то, чтобы считаться древнейшим центром Мессении и ее традиции: будто бы первая царица, сама звавшаяся Мессеной, была посвящена в эти мистерии Кавконом6. Легендарный герой Мессенских войн Аристомен будто бы зарыл в качестве своего завещания оловянную полоску с уставом мистерий; который был теперь обретен вновь и вступил в силу7. Просматривается желание связать происходящее с додорий-ским временем. Возможно, к тому же периоду относится деятельность одного из Ликомидов из Флии, который "очистил" мистериальный центр в Андании и с удивлением обнаружил, что эти мистерии точно соответствуют мистериям, совершавшимся во Флии8. В надписи, датируемой 92 г. до н. э., некий иерофант Мнасистрат впоследствии "навечно" запечатлел введенные им и подтвержденные оракулам новые правила9. О тайных обрядах, понятным образом, в тексте ничего не говорится. Все же мы узнаем, что мистериям предшествовала очищение с принесением в жертву барана, что те, кому предстояло принять посвящение, protomystai, должны были внести плату за жертвоприношение ягненка, что они сначала носили на головах своего рода тиару, а потом - лавровый венок10. Устраивалось шествие в честь Деметры, Гермеса, "Великих Богов", Аполлона и Гагны. В нем проходили "святые" мужи и девственницы, некоторые из них изображали богов, причем "святые" были в то же время мистагогами, как бы крестными родителями неофитов11. "Жертвоприношения и мистерии" происходили в сопровождении музыки, возможно, в "театре", который очищали, трижды принеся в жертву поросенка12. За шествием следовала "священная трапеза" "святых"; были и состязания, очевидно, конные скачки на ипподроме13. Под "Великими Богами", видимо, имелись в виду любящие коней Диоскуры, а на головах у "святых" мужей были войлочные шапочки, piloi, как у Диоскуров14. Таким образом, в центре стоял мужской союз "святых", соответствовавший "Великим Богам", ориентированный на богиню-Мать и некую таинственную Дочь, которую почитали у источника. Гермес и Аполлон привносили в ритуал жертвоприношения темный и светлый аспект. Организация праздника мистерий была возложена на "мес-сенцев" вообще15. Как тайная организация, за мистериями стоял союз воинов племени.

Недалеко находилась Аркадия, где, как утверждает Геродот, в единственном месте сохранились додорийские мистерии Деметры16. Происхождение аркадцев миф связывал с Ликосурой, "древнейшим городом мира"17, поэтому она продолжила свое существование после того, как с 360 г. все прочие аркадские города были объединены в Мегало-поль. Продолжали существовать и мистерии, о которых свидетельствует надпись, относящаяся к III в. до н. э., а кроме того, еще здания императорской эпохи, которые видел Павсаний18. Главной богиней там была таинственная, не называемая по имени "Владычица", Despoina, отождествляемая Павсанием с Корой. На культовом изображении она держала на коленях kiste, рядом с ней стояли Деметра и Артемида. "Ме-гарон" за храмом, где происходило посвящение, представлял собой большой алтарь под открытым небом. Здесь было обычаем расчленение жертвы: "каждый отрезает у жертвенного животного ту часть тела, которая ему попадается"19. Еще выше Мегарона располагалась роща, а на самом верху - святилище Пана. Обращают на себя внимание вотивные статуэтки людей с бараньими головами, одетых в длинные одежды. На кайме, шедшей по краю покрывала культовой статуи, также были изображены люди с головами зверей20, на пьедестале - куре-ты и корибанты21. В этом случае можно также говорить о воинском союзе, сплотившемся вокруг жертвоприношения, члены которого носили маски.

Древнейший засвидетельствованный воинский союз, устраивавший мистерии, был связан с пещерой на критской горе Ида. Ориентализи-рующие бронзовые тимпаны соответствовали щитам легендарных ку-ретов, танцующих вокруг младенца Зевса22. Нужно признать, что стихи из "Критян" Еврипида23, в которых предстают "мисты Идейского Зевса", являются скорее плодом поэтической фантазии, чем свидетельством настоящего знания культа: в роли храма - помещение для мистерий, наглухо закрытое, запечатанное жертвенной кровью быка, сложенное из кипарисовых балок; во время посвящения - раскаты грома, производимые "ночным Загреем", поедание сырого мяса, размахивание факелами в честь Матери горы и куретов. Посвященный впоследствии получал звание bakchos, носил белые одежды, питался вегетарианской пищей, избегал соприкосновения с родами и смертью. Принесение в жертву быка, факелы, тимпаны и в других случаях были принадлежностью оргий в честь Матери. Один эллинистический источник24 рассказывает о большом огне и разлитии крови, когда каждый год в пещере рождался Зевс. По-видимому, иной характер носило посвящение "идейских дактилей", которое будто бы принял Пифагор25: он был подвергнут "очищению" при помощи "камня-молнии" - двойного топора? - а также должен был в течение дня лежать, простершись, на берегу моря, ночью же - у реки на шкуре черного барана. После этого он был допущен в пещеру, одетый в одежды из черной шерсти, принес на огне жертвы и видел трон, который каждый год готовят для Зевса.

Невозможно достоверно установить факты, если они скрыты за подобными фантастическими описаниями. Ровным счетом ничего не известно о посвящении на Паросе, где существовал мужской союз "ор-геонов" Деметры, носивших странное имя kabarnoi26. Но если на картине Полигнота, запечатлевшей подземное царство, было изображено, как "Теллис" и "Клеобея" приносят на Фасос kiste Деметры27, это означает, что основание данной колонии на Паросе рассматривалось как перенос туда таинств, а в имени "Теллис" слышали слово telete, недаром Полигнот был родом с Фасоса. "Непосвященные" водоносы на картине также могли относиться к фасосским мистериям28.

Все эти указания и намеки, как бы отрывочны они ни были, тем не менее объединяются в некую картину, дающую представление об определенном типе мистерий, тесно связанном с родом, племенем или городом, в мифе, идущем рука об руку с возникновением народа или города вообще, существующем в реальной жизни в форме мужского, особенно воинского, союза. О каких-либо загробных чаяниях открыто не говорится29, но это могло быть частью "таинства".

1.3. КАБИРЫ И САМОФРАКИЯ

С кабирами и самофракийскими богами к тайне мистерий добавляется загадочность негреческого, догреческого, которое, впрочем, уже дало о себе знать в анданийской традиции1, связанной с Кав-коном. Культ кабиров2 известен, прежде всего, на Лемносе и в окрестностях Фив. Жителей Лемноса греки называли "тирренцами" и отождествляли их с этрусками, но в то же время и с "пеласгами". Лишь в VI в. они покорились Афинам3. В святилище кабиров, точно идентифицируемом благодаря найденным там посвящениям кабирам, kabiroi4, культ, по-видимому, продолжал существовать и после завоевания. Лемнос был центром почитания Гефеста5, главный город назывался Гефестия, а в генеалогии кабирам отводилось место сыновей или внуков Гефеста6. Эсхил7 выводит хор кабиров в одной из своих трагедий, они принимают на Лемносе аргонавтов, причем предстают они как знатные выпивохи. Сосуды для вина оказались единственным характерным комплексом находок, обнаруженном в святилище кабиров. В греческой мифологии Гефест и Дионис тоже тесно связаны эпизодом бурлескного возвращения Гефеста на Олимп8. Возможно, за этим стоят праздники ремесленных цехов, а конкретно - объединений кузнецов. Если "тирренцы" приносили начатки в жертву Зевсу, Аполлону и кабирам9, то это означает, что наряду с тайным союзом имела место "родственная вертикаль" (отец - сын), являющаяся одним из характерных мотивов инициации. На Лемносе одно из посвящений "играющему рядом", "делающему allotria" богу10 говорит о том, что и здесь культу кабиров был присущ элемент бурлеска.

Гораздо богаче и разнообразнее находки, сделанные в кабирионе близ Фив11. Самые ранние из них относятся к VI в., самые поздние - уже к императорскому времени. Согласно Павсанию12, Деметра Каби-рия учредила посвящение в честь Прометея, одного из "кабиров", и его сына Этнея. Это наводит на мысль о союзах кузнецов, по аналогии с лемносским Гефестом. Посвятительные надписи из святилища адресованы не только "кабиру" в единственном числе, которого изображают в виде бородатого Диониса с чашей вина, но и его "мальчику", Pats13. Этому Pais посвящали разнообразные игрушки, среди них особенно много волчков. Это указывает на переход от детского состояния к взрослому, на посвящение по достижении половой зрелости. Особенно часто встречающийся тип вотивных изображений - фигурка мальчика в остроконечной шапочке Диоскуров, pilos, которая и в Андании была отличительным признаком "святых"14. Жертвоприношение быка и ви-нопитие, должно быть, определяли колорит праздника. Маленькие быки из бронзы во множестве встречаются среди посвятительных даров. Центром святилища был большой алтарь, вокруг которого позднее построили театр, очевидно, не для обычных сценических постановок, а для "демонстрации" священного. За алтарем находилось прямоугольное здание, совсем не соответствовавшее типу греческого храма. К наиболее древним постройкам относятся круглые сооружения с очагом, по-видимому, для сакральных трапез в узком кругу. О вино-питии свидетельствуют характерные "чаши кабиров", фрагменты которых, часто с посвятительной надписью, археологи находят очень часто. Судя по всему, такую чашу использовали лишь один раз, а потом разбивали15. Заметно некоторое сходство с аттическим праздником Анфестерий16.