Объём науки и определение термина «отец Церкви»

Как отмечал проф. К. Д. Попов, что данная дисциплина «названа Патрологией не потому, что она обязывалась говорить об одних только отцах Церкви, - она обнимает всех древних церковных писателей, - а потому, что святые отцы – носители, свидетели, истолкователи и защитники Откровенной истины в таком виде, в каком она сохранилась в Церкви, - составляют главнейший и существеннейший элемент ее - Патрологии»[8]. Более того, именно в Патрологии в отличие от истории древнехристианской литературы, как справедливо писал проф. С. Л. Епифанович, вся христианская письменность рассматривается сквозь призму церковной рецепции, которая уделяет особое внимание и отдает безусловное предпочтение святоотеческой литературе[9].

Т.о. объём науки должен быть по преимуществу ограничен рамками святоотеческих, несомненно подлинных, творений. Очевидно, что для выявления этого объема необходимо дать определение термину «отец Церкви».

Необходимо отметить, что западная патрологическая наука под термином «отцы Церкви» понимала почти всех христианских авторов первых веков. Православное сознание не может согласиться с такой постановкой вопроса, так как в разряд «отцов Церкви» необходимо будет отнести наряду с известными святителями и подвижниками и таких авторов как Тертуллиан, Ориген и др., т.е. людей погрешающих в том или ином пункте против церковного учения и дисциплины.

К IV веку объём понятия «отец» сужается до строго ортодоксальных авторов, причём в основном – епископов Церкви[10].

Одним из первых официальных списков «отцов» был т.н. «Decretum Gelasii de libris recipiendis et non recipiendis» (Декрет папы Геласия о книгах избираемых и отвергаемых), приписываемый папе Геласию (+496). Список содержит имена, следующих отцов, признанных строго православными: Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Феофил Александрийский, Кирилл Александрийский, Киприан Карфагенский, Иларий Пиктавийский (Поатьерский, Pictauiensis +368), Амвросий Медиоланский, Августин Гиппонский, Иероним Стридонский, Проспер Аквитанский и папа Лев Великий[11].

Подобный список приводится и в документе Восточной части Церкви (2 Прав.VI В.С.). Интересно, что в первом списке среди имён епископов фигурируют и пресвитеры: Иероним и Проспер[12]. Этот факт свидетельствует о достаточной гибкости определения термина «отец Церкви», по которому в число последних входили пресвитеры, диаконы, монахи и миряне. И вполне логично, что «отцом Церкви» можно признавать любого выразителя и хранителя Св. Предания, в правильных понятиях толкующего апостольскую веру для своих современников и отличающегося святостью жизни и благочестием, независимо от того какое служение он осуществляет: священническое или общехристианское.

Т.о. под термином «отцы Церкви» (πατέρες τη̃ς ε̉κκλησίας, patres ecclesiastici) нужно понимать надёжных представителей и выразителей церковного Предания в вероучении, свидетелей и судий истинной веры. Они образуют определённую и твёрдо ограниченную группу, предшествующих тому или иному собору учителей веры, причём имя πατέρες указывает не столько на древность, сколько на церковное значение носителей его[13].

Из этого определения вполне очевидно, что отцы Церкви не могут быть ограничены только эпохой В.С., как справедливо отмечал свт. Филарет арх. Черниговский, «Как Церковь Христова будет существовать до скончания мира, так до скончания мира будут являться в ней для нужд Церкви избранные орудия Духа Божия», т.е. святые отцы[14]. Его мысль хорошо дополняет высказывание епископа Диоклийского Каллиста Уэра: «Мы не вправе смотреть на Отцов как на археологические «находки» давнего прошлого. Мы должны видеть в них наших современников, спрашивать себя: что они сказали бы, если бы жили в наше время и сталкивались с проблемами, которые стоят перед нами? В этом смысле патристическая эра продолжается и поныне. Отцы – путеводители нашего богословского мышления, и мы должны видеть в них живых свидетелей»[15].