Марк порций Катон. Начала

(Перевод выполнен нами по изданию: Historicorum Romanorum reliquae / Ed. H. Peters. Lipsiae, 1870.

Нумерация фрагментов дается по этому же изданию)

Фр. 77 из IV книги (Авл Гелий. Аттич. ночи. II. 28. 6) Не охота мне писать о том, что есть на скрижалях великого понтифика, о случаях дороговизны хлеба, о затмениях луны или солнца и тому подобном.

Фр. 83 из IV книги (Авл Гелий. Аттич. ночи. III. 7) Наш полководец, если кто оказал помощь сражающимся вне боевого порядка, весьма тому благоволил. Бессмертные боги военному трибуну за его доблесть даровали удачу. Ибо дело обстояло так: он получил там множество ран, но ни одна не пришлась в голову, и его, ослабевшего от потери крови, узнали среди павших. Его подняли, и он оправился, и впоследствии неоднократно государству оказывал смелые услуги, а тем [подвигом], что он уже совершил, когда повел тех воинов [на смерть], он спас остальное войско. Важно, однако, как оценить одно и то же благое дело. Вот спартанец Леонид совершил нечто подобное у Ферпомил[12], и вся Греция прославила его доблести и выразила [ему] особую благодарность памятниками немеркнущего блеска: изображениями, статуями, похвальными речами, историческими сочинениями и прочими вещами превознесли [греки] этот его подвиг. А на долю военного трибуна, который совершил такое же деяние и выправил положение, досталась скромная похвала[13].

Фр. 88 (Плиний Старший. Естественная история. VIII. 11) По свидетельству Антипатра, у царя Антиоха[14] два [слона] в войсках были известны даже по своим прозвищам. Катон же, хотя и не приводит имен полководцев, сообщает, что того [слона], который храбрее всех сражался в рядах пунийцев, звали Сурой[15], поскольку один бивень у него был обрезан.

Семпроний Азеллион. Деяния (Истории)

(Цитируется в переводе С.И. Соболевского по изданию: История римской литературы / Под ред. С.И. Соболевского, М.Е. Грабарь-Пассек, Ф.А. Петровского. Т. I. М.; Л., 1959)

Фр. 1. (Авл Геллий. Аттич. ночи. V. 18). (8) Между теми, которые пожелали составить летописи, и теми, которые попытались описать деяния римлян, была следующая разница. Летописи показывали только то, что было совершено в каждом году (это похоже на писание дневников, которые греки называют эфемериды [16]). Нам, как я вижу, недостаточно изложить только то, что было сделано, но еще следует показать, с какой целью и по какой причине (quo consilio quaque ratione) оно было совершено… (9) Летописи нисколько не могут увеличить в людях энергию к защите отечества и уменьшить склонности к дурным деяниям. А описывать, при каком консуле начата война, при каком окончена, кто вступил с триумфом в Рим, что произошло на войне, но не говорить, что в это время постановил сенат, какой был внесен законопроект, с какими целями это делалось, это – рассказывать сказки детям, а не писать историю (id fabulas pueris est narrare, non historias scribere)[17].