Глава 61. Возрождённый грифон

В первую очередь он отправил лучников.

Под командованием Чёрного Балака была тысяча луков. В юности Джон Коннингтон относился к пешим воинам-стрелкам с привычным для рыцаря презрением. В изгнании он стал мудрее – по-своему, стрела так же смертоносна, как и меч. Потому перед дальним плаванием он настоял, чтобы Бездомный Гарри Стрикленд разделил отряд Балака на десять подразделений по сотне бойцов, и разместил каждое из них на отдельном судне.

Шесть кораблей из десяти смогли удержаться в походном строю и доставить солдат на Мыс Гнева. Остальные четыре задерживались, но волантийцы заверяли, что те вот-вот прибудут. Гриф подозревал, что суда, скорее всего, заблудились или пристали где-то в других местах. Так или иначе, на данный момент у Братства имелось шесть сотен стрелков, хотя для их замысла хватило бы и двух.

– Они попытаются послать воронов, – сказал Коннингтон Чёрному Балаку. – Следите за мейстерской башней. Вот здесь, – указал он на карте, нарисованной им на илистой почве лагеря. – Сбивайте всех птиц, вылетевших из замка.

– Сделаем, – ответил уроженец Летних Островов.

Треть бойцов Балака была вооружена арбалетами, ещё треть – восточными двуизогнутыми луками из рогов и сухожилий. Их превосходили тисовые длинные луки, использовавшиеся стрелками вестеросского происхождения. Но лучше всех были огромные луки из золотодрева, с которыми не расставались сам Чёрный Балак и пятьдесят его сородичей. Дальше мог пускать стрелы только лук, сделанный из кости дракона. Однако какое бы оружие не держали в руках люди Балака, все они были меткими, испытанными ветеранами, доказавшими своё мастерство в сотне битв, налётов и стычек, и в очередной раз подтвердившие своё умение у Гнезда Грифонов.

Замок стоял на берегу Мыса Гнева – на высоком тёмно-красном каменном утёсе, окружённом с трёх сторон бушующими водами Залива Кораблекрушений. Единственный подход к крепости был защищён кордегардией. Позади неё располагался длинный голый склон, прозванный Коннингтонами Горлом Грифона. Его штурм мог вылиться в кровавую бойню, так как Горло не давало возможности укрыться от копий, камней и стрел защитников, засевших в двух круглых башнях у главных ворот замка. А достигнув их, штурмующие были обречены подставить свои головы под поток кипящего масла. По расчётам Грифа, потери могли составить с сотню человек, а может и больше.

Они потеряли всего четверых.

Вблизи кордегардии лес не вырубали. И Франклин Флауэрс под прикрытием ветвей сумел подобраться аж на расстояние двадцати ярдов от укрепления, прежде чем его люди появились из-за деревьев с заранее заготовленным в лагере тараном. Удар деревом о дерево привлёк пару защитников к зубцам стены, но лучники Чёрного Балака свалили их прежде, чем те протёрли от сна глаза. Оказалось, что ворота кордегардии были закрыты, но не заперты на засов. Они отворились от второго удара, и бойцы сира Франклина успели пробежать половину Горла до того, как в замке протрубили сигнал тревоги.

Первый ворон появился, когда их штурмовые крючья перемахнули через наружную стену. Второй – на пару мгновений позже. Птицы не пролетели и ста ярдов, как их сбили стрелы. На первого бойца, достигшего ворот, какой-то стражник сбросил ведро с маслом. Однако у него не было времени разогреть его, и само ведро принесло куда больше вреда, чем его содержимое. Вскоре в полудюжине мест вдоль стены зазвенели мечи. Люди Золотого Братства протискивались между зубцами и бежали по галерее с криками «Грифон! Грифон!» – древним боевым кличем Дома Коннингтон, приводящим защитников замка в ещё большее смятение.

Всё было кончено в считанные минуты. Гриф верхом на белом коне проскакал по Горлу бок о бок с Бездомным Гарри Стриклендом. Когда они приблизились к замку, он увидел, как из башни мейстера выпорхнул третий ворон, но лишь для того, чтобы получить ещё одно перо от самого Чёрного Балака.

– Больше никаких сообщений, – приказал Гриф во дворе сиру Франклину Флауэрсу. Следующим из башни вылетел сам мейстер. При падении он так причудливо махал руками, что его самого можно было принять за очередную птицу.

На этом сопротивление закончилось. Уцелевшие защитники сложили оружие. Вот так быстро Гнездо Грифонов вновь вернулось к нему, и он, Джон Коннингтон, опять стал лордом.

– Сир Франклин, – сказал Гриф, – проверьте главную башню и кухни и выведите наружу всех, кого найдёте. Мало, сделай то же самое в башне мейстера и оружейной. Сир Брендел, на вас конюшни, септа и казармы. Сгоните всех во двор, и постарайтесь никого не убивать без необходимости. Мы хотим заполучить Штормовые Земли, и не обязательно для этого проливать кровь. Не забудьте посмотреть под алтарём Матери, там есть потайная лестница в секретное убежище. И другая, под северо-западной башней, которая ведёт прямо к морю. Никто не должен уйти.

– Не уйдут, м’лорд, – пообещал Франклин Флауэрс.

Коннингтон мельком взглянул на них, а затем поманил к себе Полумейстера.

– Хэлдон, позаботься о воронах. У меня есть сообщения, которые нужно отправить сегодня вечером.

– Будем надеяться, они оставили для нас парочку птиц.

Даже Бездомный Гарри был впечатлён стремительностью их победы.

– Никогда бы не подумал, что это окажется так легко, – сказал капитан-генерал, когда они заходили в главный зал взглянуть на резной позолоченный грифоний трон, с которого правило пятьдесят поколений Коннингтонов.

– Дальше будет сложнее. Нам удалось застать их врасплох, но это не может продолжаться вечно, даже если Чёрный Балак перестреляет всех воронов королевства.

Стрикленд изучал выцветшие гобелены на стенах, стрельчатые окна с мозаикой из красного и белого стекла, стойки с копьями, мечами и боевыми молотами.

– Пусть приходят. Пока у нас есть провизия, в этой крепости мы сможем выстоять против армии в двадцать раз больше нашей. Так ты говоришь, из замка есть выход к морю?

– Внизу. Скрытая бухта под утёсом, появляющаяся только во время отлива.

Коннингтон не собирался позволить им заявиться сюда. Гнездо Грифонов было крепким, но маленьким замком, и пока они будут сидеть здесь, то тоже будут казаться маленькими. Однако неподалёку располагался другой замок, значительно больше и неприступнее. Захвати его, и королевство задрожит.

– Прошу прощения, капитан-генерал, мой лорд-отец погребён под септой, и прошло слишком много лет с тех пор, как я в последний раз молился за него.

– Конечно, милорд.

Однако когда они расстались, Джон Коннингтон не пошёл в септу. Вместо этого ноги повели его на крышу восточной башни, самой высокой в Гнезде Грифонов. Взбираясь, он вспоминал предыдущие восхождения – сотни подъёмов вместе со своим лордом-отцом, любившим оглядывать сверху леса, скалы и море, зная, что всё видимое им принадлежит Коннингтонам; и один единственный раз, когда он взошёл на башню с Рейегаром Таргариеном. Принц Рейегар возвращался тогда из Дорна и остановился тут вместе со свитой на пару недель. «Он был так молод, а я ещё моложе. Юнцы, совсем мальчишки». Во время приветственного пира принц достал свою арфу с серебряными струнами и сыграл для присутствующих «Песню о любви и смерти», вспомнил Джон Коннингтон, и когда Рейегар закончил играть, каждая женщина, присутствовавшая в зале, плакала. Само собой, мужчины не лили слёз. И уж точно не его отец, любивший только свои земли. Лорд Армонд Коннингтон потратил весь вечер на то, чтобы привлечь принца на свою сторону в тяжбе с лордом Морригеном.

Дверь на крышу поддалась с большим трудом, её явно не открывали много лет. Гриф был вынужден надавить на неё плечом, чтобы та наконец отворилась. Когда Джон Коннингтон поднялся на башню, открывшийся вид был столь же опьяняющим, как и раньше: утёс с его истерзанными ветром, похожими на зубчатые шпили скалами; рычащее беспокойное море у подножия замка, напоминающее какого-то невиданного не знающего отдыха, зверя; бесконечные лиги неба и облаков, лес в осеннем наряде.

– Земли твоего отца прекрасны, – сказал тогда принц Рейегар, стоя на том самом месте, где сейчас стоял Джон. И он, мальчишка, ответил ему:

– Однажды всё это будет моим. – Как будто это могло произвести впечатление на наследного принца, будущего повелителя всей страны – от Арбора до Стены.

В конце концов, Гнездо Грифонов перешло к Джону, но лишь на несколько коротких лет. Отсюда лорд Коннингтон правил своими обширными, простиравшимися на многие лиги на запад, север и юг владениями, так же как до него правили его отец и отец его отца. Однако его отец и дед никогда не лишались своих владений. А он их потерял. «Я поднялся слишком высоко, любил слишком сильно, отважился слишком на многое. Я хотел ухватить звезду, но, переоценив свои силы, потянулся чересчур далеко и упал».

После Колокольной Битвы, когда Эйерис Таргариен в безумном приступе неблагодарности и подозрения лишил его всех титулов и отправил в изгнание, права на землю и титул остались у Дома Коннингтонов, перейдя к его кузену, сиру Рональду. Джон сам назначил его кастеляном своего замка перед тем, как отправиться в Королевскую Гавань и примкнуть к принцу Рейегару. По окончании войны Роберт Баратеон довершил разрушение дома грифонов. Кузену Рональду позволили сохранить голову и замок, но не титул. Он стал просто рыцарем Гнезда Грифонов, а девять десятых его земель были пожалованы его соседям – лордам, поддержавшим притязания Роберта.

Прошли годы с тех пор, как Рональд Коннингтон умер. Рыцарем Гнезда Грифонов стал теперь его сын Роннет, который сейчас отсутствовал – воевал в Речных Землях. Это было даже к лучшему. По опыту Джона Коннингтона, люди всегда дерутся за то, что считают своим – даже если оно добыто воровством. Его совершенно не прельщала идея отметить своё возвращение убийством кого-нибудь из родичей. Отец Красного Роннета без колебаний воспользовался падением своего лорда-кузена, однако его сын в то время был лишь ребёнком. Джон Коннингтон даже не испытывал к скончавшемуся сиру Рональду той ненависти, которую тот заслуживал. Все ошибки Гриф допустил сам.

Он потерял владения у Каменной Септы по причине собственной самонадеянности.

Джон Коннингтон знал, что раненый Роберт Баратеон в одиночестве укрывается где-то в этом городе. Ему было известно, что насаженная на копьё голова Роберта сразу положит конец восстанию по всей стране. Однако он был молод и полон спеси. А как иначе? Король Эйерис назначил его своим Десницей и отдал под командование армию. Он был полон решимости доказать, что достоин этого доверия, достоин любви Рейегара, и, убив своими руками мятежника, навеки бы вписал своё имя в историю Семи Королевств.

Джон ворвался в Каменную Септу, перекрыл выходы из города, и поиски начались. Его рыцари проверяли дом за домом, вламываясь во все двери и обыскивая каждое помещение. Он даже послал людей копаться в сточных канавах, но Роберт всё равно ускользал от него. Баратеона укрывали горожане, скрывая его то в одном тайнике, то в другом, но всегда на шаг опережая королевских солдат. Весь этот город был гнездом измены и предательства. Под конец узурпатора спрятали аж в борделе. «Что это за король, который прячется под женскими юбками?» И вот, в то время, когда поиск был в самом разгаре, Эддард Старк и Хостер Талли во главе армии повстанцев подошли к городу. Затем произошла битва под колокольный звон, Роберт появился из борделя с клинком в руке и чуть не прикончил Джона на ступенях старой септы, давшей имя этому городу.

Впоследствии Джон Коннингтон многие годы убеждал себя, что на нём вины нет, что он сделал всё возможное. Его солдаты обыскали все трущобы и лачуги, он сулил королевское прощение и награды, взял заложников, выставил их напоказ в вороньих клетках и публично поклялся, что им не дадут пищи и воды до тех пор, пока Роберта не приведут к нему. Всё оказалось напрасно.

– Даже Тайвин Ланнистер не смог бы сделать большего, – настойчиво убеждал он однажды ночью Чёрное Сердце на первом году своего изгнания.

– Тут ты не прав, – возразил ему Майлз Тойн, – лорд Тайвин не стал бы утруждать себя поисками. Он спалил бы этот город вместе с жителями. Мужчин и детей, грудных младенцев, благородных рыцарей и праведных септонов, свиней и шлюх, крыс и повстанцев – он сжёг бы их всех. А когда пламя утихло бы, и остались бы только прах и пепел, он послал бы своих людей найти кости Роберта Баратеона. Позднее, когда Старк и Талли появились бы со своими войсками, он предложил бы им обоим королевское прощение, те бы его приняли и разошлись по домам с поджатыми хвостами.

«Майлз был прав, – размышлял Джон Коннингтон, прислонившись к стене твердыни своих предков. – Я стремился к славе, жаждал убить Роберта в поединке и не хотел прослыть мясником. А Роберт ускользнул от меня и зарубил Рейегара на Трезубце».

– Я подвёл отца, – сказал он себе, – но я не подведу его сына.

К тому времени, когда Коннингтон спустился, его люди собрали гарнизон замка и выживших жителей во дворе. Сир Роннет действительно находился где-то на севере с Джейме Ланнистером, но в Гнезде Грифонов ещё оставались грифоны. Среди пленников были младший брат Роннета Раймонд, сестра Алин и его побочный сын, дерзкий рыжеволосый мальчишка по имени Рональд Шторм. Такие заложники могут пригодится, если Красный Роннет вернётся и попытается возвратить себе замок, украденный его отцом. Коннингтон распорядился заключить их под стражу в западной башне замка. Девчонка залилась слезами, а маленький бастард попытался укусить ближайшего к нему копейщика.

– Вы, оба, прекратите, – отрезал Гриф. – Если Красный Роннет не окажется полным дураком, вам не причинят вреда.

Только несколько пленников служили в замке во времена, когда Джон Коннингтон ещё был лордом: ослепший на один глаз седой сержант, пара прачек, конюх, бывший во времена восстания Роберта на побегушках в конюшне, невероятно разжиревший повар и оружейник замка. Во время плавания Гриф первый раз за много лет позволил себе не стричь бороды. К его удивлению, она всё ещё была рыжей, пусть и с пробивающейся местами сединой. Облачённый в длинную красно-белую тунику с вышитыми на ней двумя расположенными друг против друга грифонами его Дома, он выглядел постаревшей, суровой копией молодого лорда, друга и товарища принца Рейегара. Но мужчины и женщины Гнезда Грифонов всё ещё смотрели на него как на чужака.

– Некоторые из вас меня уже знают, – заявил он им. – Остальные познакомятся. Я ваш полноправный лорд, вернувшийся из изгнания. Мои враги говорили вам, что я мёртв. Как вы видите, все эти истории – вымысел. Служите мне так же честно, как моему кузену, и никто не причинит вам вреда.

Он заставил их одного за другим, выйти из строя, спросил у каждого имя, а затем приказал преклонить колени и принести присягу на верность. Всё прошло гладко. Четверо выживших во время атаки солдат гарнизона – старый сержант и трое мальчишек – положили свои мечи к его ногам. Никто не упирался. Никто не умер.

Этой ночью в большом зале победители праздновали победу за столами, уставленными блюдами с жареным мясом и свежевыловленной рыбой, запивая всё это крепкими ароматными красными винами из погребов замка. Джон Коннингтон восседал на грифоньем троне, разделив стол на высоком месте с Бездомным Гарри Стриклендом, Чёрным Балаком, Франклином Флауэрсом и тремя взятыми в плен юными грифонами. Эти дети были его родственниками, и он чувствовал себя обязанным с ними познакомиться. Однако когда маленький бастард заявил: – Мой отец убьёт тебя! – он решил, что узнал их достаточно. Распорядившись вернуть их обратно в камеры, Гриф, извинившись, покинул зал.

Хэлдон Полумейстер не присутствовал на пиру. Лорд Джон нашёл его в мейстерской башне, склонившимся над кучей свитков и окружённым развёрнутыми картами.

– Надеешься определить, где могут находиться наши оставшиеся войска?

– Если бы я мог, милорд.

Из Волон Териса отплыли десять тысяч воинов со всем своим вооружением, лошадьми и слонами. Почти половина из них добрались до Вестероса, к запланированному месту высадки – пустынному пространству на краю Дождевого Леса... землям, хорошо известным Джону Коннингтону, ведь когда-то они принадлежали ему.

Ещё несколько лет назад он никогда бы не посмел высадиться на Мысе Гнева. Лорды Штормовых Земель тогда были слишком фанатично преданы Дому Баратеонов и королю Роберту. Но с гибелью Роберта и его брата Ренли всё изменилось. Станнис был слишком суровым и холодным человеком, чтобы вызывать горячую любовь своих вассалов даже будучи рядом. А сейчас он находился за полмира от них. Любить же Ланнистеров у Штормовых лордов было мало причин. Джон Коннингтон не остался без друзей в этих землях. «Некоторые из старейших лордов ещё помнят меня, а их сыновья слышали обо мне истории. И каждый из них знает о Рейегаре и его маленьком сыне, чью голову разбили о холодную каменную стену».

К счастью, корабль, на котором плыл Гриф, одним из первых достиг места назначения. Самым важным тогда было обустроить лагерь, собрать людей, как только те сойдут на берег, и быстро продвигаться, пока местные лорды не обнаружили опасность. И здесь Золотое Братство продемонстрировало свою выучку. Хаос, который неминуемо задержал бы марш войск, поспешно собранных из мелкопоместных рыцарей и местных ополченцев, в данном случае был немыслим. Эти солдаты следовали традициям, установленным Злым Клинком, и впитали понятие о воинской дисциплине с материнским молоком.

– Завтра к этому же времени мы должны занять три замка, – сказал Коннингтон. Силы, которыми захватили Гнездо Грифонов, составляли четверть всей доступной им мощи. Сир Тристан Риверс отправился на захват трона Дома Морриген в Вороньем Гнезде, а Ласвел Пик – одновременно с ним в Дом Дождей, твердыню Вайлдов, оба с приблизительно такими же силами. Остатки их людей под командованием казначея братства, волантийца по имени Горис Эдориен, находились в лагере, охраняя принца и место высадки. Остаётся надеяться, что их армия будет расти – к ним до сих пор каждый день подтягивались корабли.

– У нас всё ещё слишком мало лошадей.

– И совсем нет слонов, – напомнил ему Полумейстер. Ни один из больших кораблей, перевозивших слонов, пока не появился. В последний раз они видели их в Лисе перед тем, как шторм разметал половину флота. – Лошадей можно найти и в Вестеросе. Слоны…

– Пока не нужны.

Вне всякого сомнения, эти огромные твари могли бы оказаться полезными в решающем бою. Однако пройдёт немало времени, прежде чем войска принца станут достаточно сильными, чтобы встретиться с врагом в поле.

– В этих свитках написано что-нибудь полезное?

– О, больше, чем ожидалось, милорд. – Хэлдон тонко улыбнулся. – Ланнистеры с лёгкостью наживают врагов, но, похоже, плохо умеют удерживать друзей. Судя по тому, что я прочитал, их союз с Тиррелами трещит по швам. Королева Серсея и королева Маргери сцепились в схватке за маленького короля, как две сучки над цыплячьей костью. К тому же обе обвинены в блуде и супружеской измене. Мейс Тирелл бросил осаду Штормового Предела, чтобы возвратиться в Королевскую Гавань и спасти свою дочь. Он оставил лишь небольшой отряд для того, чтобы люди Станниса не могли высунуть нос из замка.

Коннингтон сел.

– Продолжай.

– На севере Ланнистеры опираются на Болтонов, в речных землях – на Фреев. Оба рода издавна славятся коварством и жестокостью. Лорд Станнис Баратеон продолжает противостоять им, а железнорожденные ещё и провозгласили короля на своих островах. Никто ни разу не упомянул Долину, похоже, Аррены не принимают участия в этой сваре.

– А что Дорн? – Долина была далеко, а Дорн рядом.

– Младший сын принца Дорана обручён с Мирцеллой Баратеон. Это позволяет считать, что дорнийцы встали на сторону Ланнистеров. Однако одна их армия находится на Костяном Перевале, а другая – в Проходе Принца. И они просто ждут...

– Ждут, – нахмурился Коннингтон. – Но чего?

Без Дейенерис и её драконов Дорн был их главной надеждой.

– Пиши в Солнечное Копьё. Доран Мартелл должен узнать, что его племянник выжил и вернулся, чтобы заявить права на отцовский трон.

– Как скажете, милорд. – Полумейстер склонился над другим свитком. – Мы едва ли смогли бы найти лучшее время для нашей высадки. У нас есть возможные друзья и союзники как на одной стороне, так и на другой.

– Но нет драконов, – сказал Джон Коннингтон, – так что для того, чтобы привлечь этих союзников на свою сторону, мы должны что-то им предложить.

– Золото и земли – обычное вознаграждение.

– Если бы они у нас были. Некоторых могут удовлетворить обещания земель и золота, но Стрикленд и его люди рассчитывают, что первыми смогут заявить права на земли и замки, отнятые у их предков, бежавших в изгнание. Нет.

– Милорд всё равно имеет нечто очень ценное, – напомнил Хелдон Полумейстер. – Рука принца Эйегона. Брачный союз, который приведёт один из великих Домов под наши знамёна.

«Невеста для нашего светлого принца». Джон Коннингтон слишком хорошо помнил свадьбу принца Рейегара. Элия никогда не была достойной партией. С самого начала она казалась хрупкой и болезненной, и рождение детей сделало её только слабее. Родив принцессу Рейенис, она на полгода слегла в постель, а рождение принца Эйегона чуть её не убило. После этого мейстеры сказали принцу Рейегару, что Элии больше не выносить ребёнка.

– Однажды Дейенерис Таргариен может вернуться домой, – ответил Коннингтон Полумейстеру. – Чтобы жениться на ней, Эйегон должен быть свободен.

– Милорд лучше знает, как поступить, – ответил Хэлдон. – В этом случае, мы могли бы предложить нашим возможным друзьям приз поменьше.

– И что бы ты предложил?

– Вас. Вы неженаты. Вы знатный лорд, ещё способный зачать дитя, наследников нет, если не считать ваших кузенов, которых мы только что всего этого лишили. Вы отпрыск древнего рода с прекрасным, крепким замком и обширными, богатыми землями, которые, вне всяких сомнений, будут вам возвращены и, возможно, даже преумножены благодарным королём сразу после нашей победы. У вас слава воина, и как Десница короля Эйегона, вы будете говорить от его лица и фактически править этим королевством. Я полагаю, что многие из честолюбивых лордов стремились бы выдать свою дочь за такого мужчину. Возможно, даже сам принц Дорнийский.

Ответом Джона Коннингтона был долгий холодный взгляд. Иногда Полумейстер раздражал его почти так же, как тот карлик.

– Я так не думаю.

«По моим рукам карабкается смерть. Ни один мужчина, ни, тем более, женщина, не должны знать об этом». Он встал.

– Приготовь письмо принцу Дорану.

– Как прикажете, милорд.

Джон Коннингтон спал этой ночью в господских покоях, на когда-то принадлежавшей его отцу кровати под пыльным навесом из красно-белого бархата. Он проснулся на рассвете от шума дождя и робкого стука слуги, пришедшего узнать, чем его новый господин желает позавтракать.

– Варёные яйца, жареный хлеб и бобы. И кувшин вина. Самого дрянного вина из погребов.

– Самого... дрянного, м’лорд?

– Ты слышал, что я сказал.

Когда пищу и вино принесли, он запер дверь, вылил весь кувшин в миску и опустил туда руку. Уксусные примочки и обтирания были лечением, которое леди Лемора назначила карлику, опасаясь, что тот подхватил серую хворь. Но ежедневное требование кувшина уксуса может его выдать. Вино должно сгодиться, но Гриф не видел смысла тратить на это хорошее вино. На всех пальцах, кроме большого, ногти уже почернели, а на среднем серость перебралась за второй сустав. «Я должен их отрезать, – подумал он. – Но как объяснить отсутствие двух пальцев?» Он не смел признаться в том, что болен серой хворью. Как это ни странно, но люди, которые бесстрашно пойдут в бой и готовы на смертельный риск ради товарища, в мгновение ока отвернутся от него, если окажется, что он заражён серой хворью. «Мне следовало дать утонуть этому треклятому карлику».

Позже тем же днём одетый и облачённый в перчатки Коннингтон проверил состояние замка и послал весть Бездомному Гарри Стрикленду и его капитанам, созывая их на военный совет. В его покоях собралось девять человек: Коннингтон и Стрикленд, Хэлдон Полумейстер, Чёрный Балак, сир Франклин Флауэрс, Мало Яйн, сир Брендел Берн, Дик Коль и Лаймонд Пиз. У Полумейстера были хорошие новости.

– В лагерь пришли вести от Марка Мандрейка. Как оказалось, волантийцы по ошибке высадили его с почти пятью сотнями бойцов на берег острова Эстермонт. Он взял Зелёный Камень.

Остров Эстермонт располагался недалеко от Мыса Гнева, но его захват никогда не был их целью.

– Эти треклятые волантийцы так стремятся избавиться от нас, что готовы высаживать на любой клочок земли, который увидят, – сказал Франклин Флауэрс. – Спорю, что наших парней разбросало по половине этих треклятых Ступеней.

– И моих слонов, – скорбно добавил Гарри Стрикленд. «Он скучает по своим слонам, бедный Бездомный Гарри».

– У Мандрейка не было с собой лучников, – сообщил Лаймонд Пиз. – Успел ли Зелёный Камень отправить воронов с вестью о нападении?

– Думаю, успели, – ответил Джон Коннингтон, – но что там будет написано? В лучшем случае, что-нибудь невнятное о неизвестных морских разбойниках.

Ещё до отплытия из Волон Териса он проинструктировал капитанов не расчехлять знамёна. Ни трехглавого дракона принца Эйегона, ни своих грифонов, ни черепов и золотых штандартов Братства. «Пусть Ланнистеры думают, что это Станнис Баратеон, пираты со Ступеней, лесные разбойники или кто-нибудь ещё. Чем более запутанными и противоречивыми будут вести, приходящие в Королевскую Гавань, тем лучше. Чем медленнее опомнится Железный Трон, тем больше у них времени набраться сил и привлечь на свою сторону союзников. На Эстермонте должны быть корабли. Это же остров».

– Хэлдон, пошли приказ Мандрейку: он должен оставить в крепости гарнизон, а оставшихся людей вместе со всеми пленниками знатного происхождения переправить на Мыс Гнева.

– Как прикажете, милорд. Так сложилось, что Дом Эстермонтов имеет кровные связи с обеими королевскими семьями. Это хорошие заложники.

– И хорошие выкупы, – радостно добавил Бездомный Гарри.

– Кроме того, наступило время отправить весть принцу Эйегону, – сообщил лорд Джон.

– За стенами Гнезда Грифонов он будет в большей безопасности, чем в лагере.

– Я пошлю гонца, – вызвался Франклин Флауэрс, – но помяните моё слово, пареньку не очень понравится сидеть в безопасности. Он хочет находиться в гуще событий.

«Все мы были такими в его возрасте», – погрузился в воспоминания лорд Джон.

– Не наступило ли время поднять его знамя? – спросил Пиз.

– Ещё нет. Пусть Королевская Гавань думает, что это всего лишь возвращение лорда-изгнанника, пытающегося с помощью наёмников возвратить себе принадлежащее по праву рождения. Старая знакомая песня. Я даже напишу королю Томмену что-нибудь в этом роде и попрошу помилования и восстановления в правах владения землёй и титулом. Это даст им пищу для размышлений. А пока они будут колебаться, обдумывая ответ, мы пошлём тайные послания нашим возможным друзьям в Штормовых Землях и Просторе. И в Дорне.

Это был ключевой шаг. Мелкие лорды могут присоединиться к ним из страха или в надежде на награду, но только принц Дорнийский обладает достаточной силой, чтобы сокрушить Ланнистеров и их союзников. «Прежде всего, нам нужно заполучить Дорана Мартелла».

– На это мало шансов, – сказал Стрикленд. – Эти дорнийцы боятся собственных теней. Их нельзя назвать храбрецами.

«Не больше, чем тебя».

– Принц Доран – осторожный человек, это правда. Он никогда не примкнёт к нам, пока не будет уверен, что победа будет за нами. Поэтому мы должны убедить его, показав свою силу.

– Если у Пика и Риверса всё получится, мы удержим большую часть Мыса Гнева, – привёл довод Стрикленд. – Четыре замка за прошедшие дни – отличное начало. Но у нас пока только половина войска. Нужно подождать, когда подтянутся остатки моих людей. Кроме того, у нас нехватка лошадей, и нет слонов. Подождём, говорю я вам. Давайте соберёмся с силами, привлечём кое-каких мелких лордов под наши знамёна, позволим Лисоно Маару разослать шпионов, чтобы понять, что ожидать от наших врагов.

Коннингтон смерил обрюзгшего капитан-генерала прохладным взглядом. «Этот человек не Чёрное Сердце, не Злой Клинок и не Мэйелис Монстр. Он скорее дождётся, когда замёрзнут все семь преисподних, чем рискнёт заработать ещё пару мозолей».

– Мы пересекли полмира не для того, чтобы ждать. Наша наилучшая возможность – ударить быстро и сильно, до того как Королевская Гавань узнает, кто мы такие. Я собираюсь захватить Штормовой Предел. Это почти неприступный замок и последний плацдарм Станниса Баратеона на юге. Если у нас всё получится, мы будем иметь надёжный оплот, куда при необходимости можно отступить. И эта победа покажет, насколько мы сильны.

Капитаны Золотого Братства обменялись взглядами.

– Если Штормовой Предел до сих пор удерживается сторонниками Станниса, то мы просто отнимем у него замок. Но не у Ланнистеров, – возразил Брендел Берн. – Почему бы не объединиться с Баратеоном и не выступить против Ланнистеров вместе?

– Станнис – брат Роберта. Он из рода, низвергшего Дом Таргариенов, – напомнил ему Джон Коннингтон. – Более того, Станнис находится в тысяче лиг отсюда. Со всеми скудными силами, которыми он располагает. Нас разделяет целая страна. Только добраться до него займёт полгода, и ему почти нечего нам предложить.

– Если Штормовой Предел так неприступен, то как мы его захватим? – спросил Мало.

– Хитростью.

Бездомный Гарри Стрикленд покачал головой.

– Нам следует выждать.

– Да, мы подождём, – подтвердил Джон Коннингтон. – Десять дней. Не больше. Столько времени займут наши приготовления. Утром одиннадцатого дня мы выступаем на Штормовой Предел.

Принц присоединился к ним четыре дня спустя, прискакав во главе колонны из сотни всадников и трёх слонов, оглашавших округу своим рёвом. С ним была леди Лемора, снова одетая в белое платье септы. Чуть впереди в развевающемся на плечах снежно-белом плаще следовал сир Ролли с Утиного Поля.

«Надёжный человек, и верный, – подумал Коннингтон, глядя на спешившегося Утку. – Но недостойный звания рыцаря Королевской Гвардии». Он приложил все свои силы, отговаривая принца от того, чтобы дать Утке этот плащ, доказывая, что такие почести лучше оставить для прославленных рыцарей, чья преданность придаст ему славы, и для младших сыновей великих лордов, чья поддержка была бы так кстати в грядущей борьбе. Однако юноша был непоколебим.

– Если нужно, Утка умрёт за меня, – сказал он. – И это всё, что мне нужно от моих Королевских Гвардейцев. Цареубийца был знаменитым рыцарем и сыном великого лорда.

По крайней мере, я убедил его не отдавать просто так оставшиеся шесть плащей, иначе за Уткой сейчас плелись бы шесть точно таких же утят, ещё более не подходящих на роль Королевских Гвардейцев.

– Проводите его величество в мои покои, – приказал лорд Джон. – Немедленно.

Однако принц Эйегон Таргариен был не столь послушным, как мальчик по имени Молодой Гриф. Прошёл почти час, прежде чем он наконец явился в сопровождении Утки.

– Лорд Коннингтон, – заявил юноша, – мне нравится ваш замок.

«Земли вашего отца прекрасны», – сказал он. Его серебряные волосы развевались на ветру, а глаза были тёмно-лиловыми, темнее чем у этого мальчика.

– Я того же мнения, ваше величество. Пожалуйста, присядьте. Сир Ролли, в вашем присутствии больше нет нужды.

– Нет, я хочу, чтобы он остался. – Принц уселся. – Мы говорили со Стриклендом и Флауэрсом. Они рассказали нам о штурме Штормового Предела, который вы планируете.

Джон Коннингтон подавил приступ раздражения.

– И что же, Бездомный Гарри старался убедить вас отложить его?

– Да, пытался, – ответил принц. – Но я не согласился. Гарри ведёт себя, как старая дева, верно? Вы были правы на его счёт, милорд. Я хочу, чтобы штурм начался... с одним изменением. Я намерен его возглавить.