Встретиться вновь 11 страница

— Однажды, — начал он, — я нашёл в саду долларовую монету и решил, что сказочно богат. Я побежал к матери, сжимая в кулаке своё сокровище, и показал ей, страшно гордый находкой. Выслушав перечисление всего, что я намеревался приобрести на эти деньжищи, она заставила меня снова сжать кулак, перевернуть его и разжать пальцы.

— И что же?

— Доллар упал на землю, и мама сказала мне: «Вот что получается, когда человек умирает, даже если он самый богатый из всех богачей. Деньги и класть нас не переживают. Человек достигает вечного существования только в чувствах, которые он разделяет с другими». И это правда: она умерла вчера и она умерла очень давно, прошло столько лет, что и уже перестал считать месяцы, но не потерял ни единого дня. Иногда она появляется на мгновение во взгляде, которым она научила меня смотреть на нощи, на пейзаж, на старика, идущего через улицу и огибающегося под грузом собственной истории. Она возникает в дождевых струях, в отблеске света, в каком‑нибудь словечке в разгар беседы. Она для меня бессмертна.

Артур пропустил песок между пальцами. Существует печаль любви, над которой не властно время.

Лорэн взяла Артура за руку и помогла выпрямиться. Они продолжили прогулку по пляжу.

— Как одному человеку удаётся так долго ждать другого?

— Почему вы возвращаетесь к этой теме?

— Потому что она меня интригует.

— Мы прожили начало любовной истории, это было как обещание, которое жизнь не смогла сдержать. А я свои обещания всегда выполняю.

Лорэн выпустила его руку. Артур смотрел, как она бредёт одна к дюнам. Он немного подождал и нагнал её. Она тянулась носком ноги к волнам.

— Я сказал что‑то не то?

— Нет, — пробормотала Лорэн, — наоборот. Просто мне пора возвращаться, меня ждёт работа.

— Она не может подождать до завтра?

— Завтра, послезавтра — что это меняет?

— Достаточно пожелать — и все изменится, разве нет?

— А чего желаете вы?

— Идти с вами по этому пляжу дальше и совершать одну оплошность за другой.

— Может быть, поужинаем вместе сегодня вечером? — предложила Лорэн.

Артур прищурился, словно колебался. Она похлопала его по плечу.

Я сам выберу место, — сказал он ей со сме‑хом, — чтобы доказать вам, что туризм и гастрономия иногда совместимы.

— Куда пойдём?

— В «Клифф‑Хауз», вон туда. — Он указал на скалу вдали.

Всю жизнь живу в этом городе и никогда там не бывала!

Я знаком с парижанами, никогда не подни‑мавшимися на Эйфелеву башню.

— Вы бывали во Франции? — спросила она меч‑гательно.

— В Париже, Венеции, Танжере…

И Артур совершил с Лорэн кругосветное путешествие. Для этого хватило небольшой прогулки по кромке воды, под шум волн, сразу стиравшей их следы.

* * *

Зал, обшитый тёмными деревянными панелями, был почти пуст. Лорэн вошла первой, навстречу ей шагнул метрдотель. Она попросила столик на двоих, он предложил ей подождать спутника у барной стойки. Лорэн удивлённо обернулась. Ар‑тур исчез. Она вернулась на лестницу и нашла его стоящим на верхней ступеньке, где он ждал её улыбаясь.

— Что вы здесь делаете?

— Нижний зал слишком сумрачный, здесь гораздо веселее.

— Вы находите? — Кажется, это место вообще мрачноватое.

Лорэн в сомнении покачала головой.

— Во всяком случае, у меня такое ощущение.

Пойдёмте куда‑нибудь ещё.

— Я уже заказала у метрдотеля столик, — возразила она неуверенно.

— Ничего ему не говорите, пусть этот столик будет нашим, попытаемся навсегда его запомнить, это будет место, где не состоялся наш первый ужин!

Артур повёл Лорэн на стоянку перед рестораном и предложил ей вызвать такси, у него не было при себе телефона. Лорэн воспользовалась своим и позвонила в таксомоторную компанию.

Через четверть часа они вышли из машины на моле пирса 39, решив опробовать все туристические местечки города, выпить по стаканчику даже в Чай‑натауне, если не помешает усталость. Артур знал огромный бар, куда весь вечер автобусами свозили иностранцев.

Лорэн показалось вдруг, что она узнала Пола: он стоял, облокотившись на перила, поглощённый беседой с очаровательной длинноногой молодой женщиной.

— Это не ваш друг? — спросила Лорэн Артура.

— Он самый, — ответил тот, отворачиваясь.

— Не хотите подойти и поздороваться? — спросила Лорэн, нагоняя его.

— Нет, не станем им мешать, лучше пройдём здесь.

— Вы боитесь, что они увидят нас вместе?

— Ничего подобного, почему вы так подумали?

— Потому что у вас испуганный вид.

— Нет, уверяю вас. Просто он будет страшно ревновать, что я пришёл к вам. Идёмте, на Гирарделли‑сквер есть старая кондитерская, набитая в этот вечерний час японцами.

На бульваре был в разгаре праздник. Каждый год рыбаки города радостно отмечали здесь начало сезона ловли крабов.

Огненный закат погас, в звёздном небе над заливом уже появилась луна. На кострах дымились огромные котлы с морской водой, полные ракооб‑равных, которых раздавали прохожим. Лорэн с насаждением полакомилась шестью громадными клешнями, очищенными для неё добрым рыбаком. Артур восторженно наблюдал за её весельем. Она запила эту походную трапезу тремя полными бокалами каберне «совиньон» из Наппа‑Велли, обли‑зала пальцы и повисла на рукаве у Артура с виноватым видом.

— Кажется, я испортила нам ужин, — сказала она — шоколад меня убьёт!

— По‑моему, вы уже немного навеселе.

— Не исключено. То ли море штормит, то ли ме‑ня качает.

И то и другое. Продолжим прогулку. Он увёл её подальше от толпы и усадил на скамейку, освещённую одиноким старинным фонарём. Лорэн положила руку Артуру на колено и набрала в лёгкие свежего вечернего воздуха.

— Вы ведь явились ко мне сегодня утром не только для того, чтобы сказать спасибо?

— Я пришёл повидать вас, потому что мне вас не хватало. Не могу вам этого объяснить.

— Нельзя говорить такие вещи.

— Почему? Эти слова вас пугают?

— Мой отец тоже говорил приятные слова моей матери, когда хотел её соблазнить.

— Но вы — не она.

— Нет, у меня есть профессия, у меня карьера, цель, к которой я стремлюсь, и ничто не стоит между ею и мной, я свободна.

— Знаю, поэтому и…

— Что? — перебила она его.

— Ничего. Думаю, что смысл жизни придаёт не только то, к чему стремишься, но и то, каким способом этого добиваешься.

— Так говорила ваша мать?

— Нет, это моё собственное мнение.

— Зачем тогда вы расстались с женщиной, по которой теперь тоскуете? Подумаешь, не сошлись характерами!

— Можно сказать, что мы прошли очень близко друг от друга. Я был всего лишь арендатором счастья, и она не продлила со мной арендный договор.

— Кто с кем порвал?

— Она меня оставила, а я позволил ей уйти.

— Почему вы не боролись?

— Потому что борьба наделала бы бед. Это был вопрос, на который отвечал ум сердца. Поспособствовать счастью другого в ущерб собственному — чем не объяснение?

— Вы до сих пор не выздоровели.

— Я не был болен!

— Я похожа на ту женщину?

— Вы её на несколько месяцев старше.

Лавочник на другой стороне улицы закрывал в свой туристический магазинчик, заносил внутрь вертушки с почтовыми открытками.

— Надо было купить открытку, — посетовал Ар‑тур. — Я бы написал вам несколько слов, вы бы её получили.

— Вы вправду верите, что можно всю жизнь любить одного и того же человека? — спросила Лорэн.

— Я никогда не боялся повседневности, привычка — не неизбежность. Можно каждый день заново изобретать роскошь и банальность, излишество и обыденность. Я верю в крепнущую страсть, в память чувства. Простите, во всём виновата моя мать, она напичкала меня любовными идеалами. У меня очень высокая планка.

— Для другого?

— Нет, для себя самого. Я старомоден, правда?

— В старомодности есть своя прелесть.

— Я постарался сохранить частицу детства.

Лорэн подняла голову и заглянула Артуру в глаза.

Их лица незаметно сблизились.

— Мне хочется тебя поцеловать, — сознался Артур.

Зачем спрашивать, вместо того чтобы делать? — отозвалась Лорэн.

— Я же говорил, что чудовищно старомоден.

Нa витрине магазинчика с лязгом опускались жалюзи. Завыла сирена. Артур встрепенулся, не выпуская руку Лорэн, и рывком поднялся.

— Мне пора!

Выражение лица его изменилось, Лорэн узнала признаки боли.

— Тебе нехорошо?

Охранная сигнализация магазина выла все громче, от неё уже закладывало уши.

— Не могу объяснить, но мне надо уходить.

— Не знаю, куда ты пойдёшь, но я тебя провожу, — решила она, тоже вставая.

Артур обнял её, не отрывая от неё взгляда и не находя сил разжать объятия.

— Послушай, дорога каждая секунда. Всё, что я говорил, — чистая правда. Вспоминай меня, если сможешь, я тебя не забуду. Ещё одно мгновение с тобой, даже такое короткое, многого стоило.

Артур попятился от неё.

— Почему «ещё одно мгновение»? — спросила Лорэн, охваченная страхом.

— В море теперь полно прекрасных крабов.

— Почему «ещё одно»? — крикнула Лорэн.

— Каждая минута с тобой украдена у вечности. Ничто не сможет лишить меня её. Заставь двигаться мир, Лорэн, твой мир.

Он отступил ещё на несколько шагов, потом бросился бежать со всех ног. Лорэн выкрикнула его имя. Артур обернулся.

— Почему ты сказал: «Ещё одно мгновение с тобой»?

— Я знал, что ты существуешь. Я тебя люблю, но ты не беспокойся.

И Артур исчез в тени за углом улочки.

Железная решётка жалюзи медленно доползла до тротуара. Хозяин повернул ключ в коробочке на стене, и адская сирена смолкла. Внутри магазина начал мерно попискивать прибор централизованной системы охранной сигнализации.

* * *

Монитор в тёмной палате окружало зелёное сияние Электроэнцефалограф издавал пронзительный писк с регулярными интервалами. Бетти вошла в па‑лату, зажгла, свет и бросилась к койке. Взглянула на ленту с цифрами, сходившую с маленького принтера, и тут же схватила телефонную трубку.

— Реанимационный комплект в палату 307! Передайте сообщение Фернстайну, найдите его, где бы он ни находился, и скажите, чтобы поторопился сюда. Тревога в неврологическом отделении, я жду анестезиолога.

* * *

В прибрежных кварталах города моросил дождик. Лорэн встала со скамейки и перешла улицу, ставшую как будто чёрно‑белой. Когда она достигла Грин‑стрит, небо набухло тучами, изморось уступи‑да| место летней грозе. Лорэн подняла лицо к небу, села на низкую каменную ограду и долго сидела под ливнем, любуясь викторианским домом на холме Пасифик‑Хейтс.

Когда стихия унялась, она вошла в холл, подня‑лась, по лестнице и отперла дверь своей квартиры.

У неё вымокли волосы и одежда, которую она сбросила в гостиной, затем вытерла голову кухонным полотенцем и закуталась в плед, взятый с кресла.

В кухне она открыла буфет и откупорила бутылку бордо. Налив себе большой бокал, она застыла, глядя на башни Гирарделли‑сквер. Издали донёсся гудок большого торгового судна, отплывавшего в Китай. Она глянула искоса на диванчик, отвернулась и решительно подошла к маленькому книжному шкафу. Взяла книгу, уронила её на пол, взялась за другую и, охваченная холодной яростью, вывалила на пол все учебники.

Когда полки освободились от содержимого, она отодвинула шкаф. Позади него оказалось окошко. Она набросилась на диван и, напрягая все силы, развернула его на девяносто градусов. Шатаясь от усталости, она забрала бокал, оставленный на подоконнике в алькове, и упала на подушки. Артур оказался прав: теперь взору открывался восхитительный вид на городские крыши. Она залпом выпила вино.

На мокрой улице пожилая женщина, выгуливавшая собаку, подняла голову и взглянула на дом, где горело единственное окно, посылавшее свет в серую ночь. Рука Лорэн, скованная сном, медленно разжалась, пустой бокал закатился под диван.

* * *

— Я везу его в операционный блок! — крикнула Бетти дежурному реаниматологу.

— Дайте сперва повысить насыщение крови кислородом!

— На это нет времени.

— Бетти Бардел, врач здесь — я.

— Доктор Стерн, я была медсестрой, когда вы ещё ходили в коротких штанишках. Может, попробуем заняться составом его крови по пути на другой этаж?

Бетти вытолкала койку в коридор, доктор Филипп Стерн следовал за ней, везя тележку с реанимационным аппаратом.

— Что с ним? — спросил он. — Все ведь было нормально…

— Если бы всё было нормально, он бы находился у себя дома и в сознании. Сегодня утром он был чересчур сонный, и я решила проверить параметры мозговой деятельности. Это — дело медсёстры, а с тем, что творится у него в голове, разбирайтесь вы, доктора.

Колёсики койки крутились с максимальной скоростью. Впереди закрывались дверцы лифта.

— Подождите нас, у нас срочный больной! — крикнула Бетти.

Врач в лифте придержал металлические створки, Бетти втолкнула койку в кабину, доктор Стерн развернул свою тележку, чтобы нашлось место и для неё.

Пока кабина ехала вверх, Бетти хотела достать из кармана халата мобильный телефон, но дверцы на этаже неврологического отделения раздвинулись раньше, чем она успела это сделать. Она стремительно покатила койку к операционным блокам в противоположном конце коридора. У входа в предоперационную её ждал Гранелли. Он наклонился к больному.

— Мы как будто знакомы?

Артур не отвечал, поэтому Гранелли перевёл взгляд на Бетти.

— Кажется, мы его знаем?

— Прошлый понедельник, острая гематома под мозговой оболочкой.

— Вот, значит, в чём дело! Фернстайна предупредили?

— Он до сих пор здесь! — сказал хирург, входя. — Неужели мы так и будем оперировать его каждую неделю?

— Прооперируйте уж раз и навсегда! — проворчала Бетти, покидая предоперационную.

Она пробежала по коридору и спустилась к коммутатору «неотложки».

Телефонный звонок вырвал Лорэн из сна. Она нащупала трубку.

— Наконец‑то! — услышала она голос Бетти. — Я звоню в третий раз, где ты была?

— Который час?

— Меня убьют, если Фернстайн узнает, что я тебя предупредила.

Лорэн села на диване. Бетти объяснила, что ей пришлось отправить в операционный блок больного из палаты 307, того, которого недавно оперировали. У Лорэн отчаянно забилось сердце.

— Почему вы так рано его отпустили? — негодующе спросила она.

— О чём ты говоришь? — удивилась Бетти.

— Вы не должны были позволять ему покидать госпиталь сегодня утром, ты отлично знаешь, о чём я говорю, ты сама ему сказала, где я живу!

— Ты выпила?

— Совсем немного, а что?

— А то, что болтаешь невесть что! Я только и делаю, что вожусь с твоим пациентом, он сегодня даже не вставал с койки. Я ему вообще ничего не говорила.

— Но я с ним обедала!

Минуту длилось молчание, потом Бетти кашлянула.

— Я знала, что не надо тебе звонить.

— Конечно, надо, почему ты так говоришь?

— Потому что я тебя знаю: ты непременно явишься сюда уже через полчаса, и мертвецки пьяная. Учти, это ничего не изменит.

Лорэн посмотрела на бутылку на кухонном столе, там не хватало вина на один большой бокал, не более того.

— Бетти, пациент, о котором ты говорить, это…

— Он самый! И если ты утверждаешь, что обеда ла с ним сегодня, хотя он с утра на мониторинге, то я тебя саму госпитализирую, как только ты примчишься, причём положу не к нему в палату, можешь не надеяться!

Бетти бросила трубку. Лорэн огляделась. Дина и стоял на новом месте, груда книг на полу у книжного шкафа наводила на мысль об ограблении. Она отказывалась поддаваться не отпускавшему её невероятному ощущению. Тому, что она переживала, должно было существовать рациональное объяснение, оставалось найти его, так всегда бывает! Она встала — и тут же наступила на пустой бокал, сильно порезав пятку. На бежевый ковёр хлынула алая кровь.

— Только этого не хватало!

Она запрыгала на одной ноге в ванную, но в кране не было воды. Она поставила порезанную ногу в ванну, дотянулась до шкафчика аптечки и достала девяностопроцентный раствор спирта, чтобы вылить на порез весь пузырёк. От рези глаза у неё полезли на лоб, она стала глубоко дышать и, борясь с головокружением, извлекла из пореза осколки. Одно дело лечить других, другое — заботиться о самой себе! Прошло десять минут, прежде чем она сумела остановить кровотечение. Она пригляделась к ране и убедилась, что зажимать её бесполезно, нужны швы. Она выпрямилась, перебрала все содержимое аптечки, но бинта не нашла. Пришлось перевязать лодыжку полотенцем, затянуть кое‑как узел и захромать к гардеробу.

* * *

— Спит ангельским сном! — сказал Гранелли. Фернстайн ознакомился с отпечатками ядерномагнитного резонанса.

— Я боялся, что дело в этой не прооперированной маленькой аномалии, но она ни при чём. Небольшое кровоизлияние в мозг, мы поспешили с удалением дренажа. Отсюда повышение внутричерепного давления. Я сделаю отвод, и всё будет хорошо. Анестезия на один час.

— Охотно, коллега, — отозвался Гранелли, пребывавший в отменном настроении.

— Я надеялся, что в понедельник его можно будет выписать, но теперь придётся оставить его ещё как минимум на неделю. Это меня совершенно не устраивает! — ворчал Фернстайн, делая надрез.

— Почему же? — поинтересовался Гранелли, следя за параметрами жизнедеятельности на мониторах.

— У меня есть на то свои причины, — сказал старый профессор.

* * *

Натянуть джинсы оказалось нелёгким делом. В пуловере прямо на голое тело, с одной обутой ногой, Лорэн закрыла за собой дверь квартиры. Лестница вдруг показалась ей крайне недружелюбной. На площадке второго этажа боль сделалась такой острой, что стоять стало невозможно, пришлось опуститься на ступеньки и сползти вниз. Она дохромала до машины и нажала кнопку на пульте дистанционного управления гаражными воротами. Старый «триумф» устремился под грозовым небом к Мемориальному госпиталю Сан‑Франциско. При каждом переключении передач она испытывала умопомрачительную боль. Она опустила стекло, чтобы глотнуть свежего воздуха.

* * *

«Сааб» Пола быстро ехал вниз по Калифорния‑стрит. После ресторана они ещё не произнесли ни слова. Онега ласково погладила его бедро.

— Не волнуйся. Может быть, это не настолько серьёзно.

Пол ничего не ответил. Он свернул на Маркет‑стрит и поехал вверх по двадцатой. Они ужинали на верхнем этаже небоскрёба «Бэнк оф Америка», когда у Пола зазвонил мобильный телефон. Медсестра сообщила, что состояние Артура Эшби ухудшилось, он не может сам дать разрешение на необходимую ему операцию. В регистрационной карте пациента были записаны координаты Пола, ему следовало немедленно приехать и подписать разрешение на хирургическое вмешательство. Он дал своё согласие по телефону и поспешно покинул вместе с Онегой ресторан. Теперь они мчались вдвоём в госпиталь.

* * *

«Триумф» остановился под козырьком «неотложки»; сотрудник охраны подошёл к дверце, чтобы предупредить женщину за рулём, что стоянка здесь запрещена. Лорэн через силу объяснила, что она врач этой больницы, к тому же ранена. Сотрудник запросил по рации помощь, Лорэн тем временем потеряла сознание.

* * *

Гранелли наклонился к контрольному монитору. Фернстайн заметил на лице анестезиолога выражение беспокойства.

— Что‑то не так? — спросил хирург.

— Небольшая желудочковая аритмия, чем скорее вы закончите, тем лучше. Я предпочитаю как можно быстрее вывести его из наркоза.

— Делаю всё, что могу, дорогой коллега.

За стеклянной перегородкой стояла Бетти. Она договорилась, чтобы её заменили на несколько минут, и внимательно следила за происходящим в операционной. Она посмотрела на часы: Лорэн должна была появиться с минуты на минуту.

* * *

Пол вошёл в зал «неотложки» и представился у стойки регистрации. Администратор попросила его подождать, старшая медсестра должна была скоро спуститься. Онега обняла его за талию и повела к креслу. Усадив его, она подошла к автомату и опустила в прорезь монету, выбрала чёрный кофе без сахара и вернулась к Полу с чашечкой в руке.

— Держи, — сказала она своим обворожительным, с хрипотцой, голосом, — ведь ты не успел выпить кофе в ресторане.

— Мне очень жаль, что вечер не удался, — грустно сказал Пол, поднимая голову.

— Жалеть не о чём, рыба была так себе.

— Правда? — тревожно спросил Пол.

— Нет, неправда. Зато мы проведём ночь вместе — не важно, что здесь. Пей, а то остынет.

— Надо же, это произошло в единственный день, когда я не смог его навестить!

Онега запустила пальцы в растрёпанные полосы Пола и бесконечно нежно погладила его по голове. Он смотрел на неё с видом ребёнка, забытого в толпе взрослых.

— Я не могу его потерять, кроме него, у меня никого нет.

Онега приняла удар безмолвно, села с ним рядом и крепко обняла.

— У нас есть одна песня, в ней поётся, что, пока о человеке думают, он не умирает. Так что думай о нём, а не о своём горе.

* * *

Доктор Стерн вошёл в бокс номер 2, подошёл к койке и взял листок поступления пациентки.

— Ваше лицо мне знакомо, — сказал он.

— Я здесь работаю, — объяснила Лорэн.

— Да, но я‑то здесь всего ничего, ещё в пятницу я был в Бостоне.

— Значит, мы никогда не виделись, я уже неделю нахожусь в вынужденном отгуле, сюда моя нога не ступала.

— Кстати, о ноге: она в неважном состоянии, как вы умудрились так пораниться?

— По глупости!

— А всё‑таки?

— Наступила на бокал.

— А содержимое этого бокала находится в вашем желудке?

— В некотором роде.

— Заметно. Ваши анализы потрясающи, но, представьте, мне всё же удалось найти немного крови в вашем алкоголе.

— Не преувеличивайте, — сказала Лорэн, пытаясь сесть, — я выпила всего несколько глотков бордо.

У неё закружилась голова, к горлу подступила тошнота, врач едва успел подставить ей тазик. Потом дал ей платок и бумагу и улыбнулся.

— Не уверен, дорогая коллега. Согласно данным лабораторных анализов, которые я держу перед собой, вы съели добрую половину крабов из залива и выпили целую бутылку каберне «совиньон». Смешать, эти сорта вина в один вечер — крайне неудачная затея. Красное с белым — взрывчатое сочетание! Что вы сказали?.. — пролепетала Лорэн. Я‑то ничего, а вот ваш желудок, наоборот, го‑ворит, что…

Лорэн упала на подушку и обхватила голову ру‑ками. Она не могла понять, что с ней творится.

Мне необходимо как можно быстрее выйти отсюда.

Сделаю всё возможное, — пообещал Стерн, — но сначала мне надо зашить вас и сделать вам противолбнячную прививку. Предпочитаете местный наркоз или…

Лорэн перебила его просьбой быстрее зашить ей рану. Молодой медик взял комплект для наложения швов и опустился рядом с ней на низкий табурет. Он накладывал третий шов, когда в бокс заглянула Бетти.

— С тобой‑то что стряслось? — удивилась старшая я медсестра.

— Злоупотребление выпивкой, — ответил за Лорэн Стерн.

— Ну и рана! — посочувствовала Бетти, взглянув на| ногу, которую обрабатывал Стерн.

— Как он? — спросила Лорэн, не обращая внимания на Стерна.

— Я только что оттуда. Пока ещё нельзя утверждать, но, думаю, он выпутается.

— Что произошло?

Послеоперационное кровоизлияние, слишком рано убрали дренаж.

— Можно тебя кое о чём спросить, Бетти?

— Разве у меня есть выбор?

Лорэн схватила доктора Стерна за руку и попросила его оставить их на пару минут вдвоём. Врач заявил, что хотел бы сперва завершить свою работу. Тогда Бетти отняла у него иглу и пообещала сама закончить наложение швов. В «неотложке» скопилось много пациентов, которым его квалифицированная помощь была нужнее, чем Лорэн.

Стерн удивлённо посмотрел на Бетти, однако уступил ей табурет. Собственно, ей осталось только сделать перевязку и противостолбнячный укол. Старшие сестры в больницах ещё имеют некоторое влияние на молодых врачей.

Бетти села рядом с Лорэн.

— Слушаю тебя.

— Знаю, мой вопрос покажется тебе странным. Скажи, возможно ли, чтобы пациент из палаты 307 сбежал днём незаметно для тебя? Обещаю, это останется между нами.

— Уточни вопрос! — потребовала Бетти гневным тоном.

— Ну, не знаю… Может, он оставил вместо себя в койке одеяло и улизнул на несколько часов без твоего ведома? С него ведь станется?

Бетти покосилась на тазик у раковины и подняла глаза к потолку.

— Мне стыдно за тебя, дорогая моя!

В боксе снова появился Стерн.

— Вы совершенно уверены, что мы с вами нигде не виделись? Я стажировался здесь пять лет назад…

— Выйдите! — приказала Бетти.

* * *

Профессор Фернстайн посмотрел на часы.

— Пятьдесят четыре минуты! Можете его будить. — И он отошёл от операционного стола, затем простился с анестезиологом и покинул операционный блок в дурном настроении.

— Что это с ним? — спросил Гранелли.

— Усталость, — грустно ответила Норма.

Медсестра приступила к перевязке, в то и рем я как Гранелли возвращал Артура к жизни.

Дверцы лифта открылись в приёмном покое «неотложки». Фернстайн быстрым шагом прошёл по коридору. Его внимание привлёк голос, доносившийся из одного бокса; он подозрительно заглянул за занавеску и обнаружил Лорэн, сидевшую на койке и беседовавшую с Бетти.

— Что происходит? Вам запрещено появляться в госпитале, чёрт возьми! Вы были уволены и пока не восстановлены в вашей должности!

— Я здесь в качестве пациентки.

Фернстайн смотрел на неё недоверчиво. Лорэн гордо задрала ногу, и Бетти подтвердила профессору, что только что ей наложили на пятку семь швов.

— Вы на все способны, лишь бы доставить себе удовольствие и поступить мне наперекор, — про ворчал Фернстайн.

Лорэн собиралась что‑то ответить, но Бетти, сидевшая к профессору спиной, сделала большие глаза, принуждая её молчать. Фернстайн уже ушёл, из коридора донеслись его шаги. Он пересёк зал и властным голосом предупредил дежурную на телефоне, что уезжает домой и что его нельзя беспокоить,пусть далее сам губернатор Калифорнии, делая гимнастику, сломает себе челюсть.

— Чем я перед ним провинилась? — потрясённо спросила Лорэн.

— Он просто по тебе соскучился! Как только он тебя выгнал, все ему стало не так. Здесь его все раздражают, кроме тебя.

— Раз так, я бы предпочла, чтобы он меньше по мне скучал. Слышала, как он со мной говорил?

Бетти собрала лишние бинты и стала укладывать их в ящик рабочего столика.

— Про тебя, дорогая моя, тоже не скажешь, что ты проглотила язык! Перевязка закончена, скачи куда хочешь, только на этажи госпиталя тебе ходу нет.

— Думаешь, его вернули в палату?

— Кого? — спросила Бетти с притворным недоумением, закрывая дверцу аптечной полки.

— Бетти!..

— Пойду посмотрю, но ты должна поклясться мне, что уберёшься отсюда, как только я выполню твою просьбу.

Лорэн согласно кивнула, и Бетти удалилась.

Фернстайн пересёк стоянку. В нескольких метрах от автомобиля у него снова начался приступ сильной боли. Он впервые почувствовал боль во время операции. Он знал, что Норма догадалась по его лицу о колике внизу живота. Шесть минут, которые он отвоевал у боли на операции, оказались спасительными для пациента, но не для него. На лбу выступили крупные капли пота, зрение затуманивалось с каждым шагом всё сильнее, рот наполнился металлическим привкусом. Согнувшись пополам, он прижал ладонь ко рту, поперхнулся, увидел между пальцами кровь. До машины оставались считаные метры, Фернстайн молился, чтобы его не увидел в таком состоянии охранник. Он привалился спиной к дверце машины, нащупал в кармане и открыл маленькую коробочку. Собрав последние силы, сел за руль и стал ждать, когда пройдёт приступ. Но день померк за тёмной пеленой.

* * *

Бетти всё не было. Лорэн выбралась в коридор и захромала в раздевалку. Открыв один из шкафчиков, она схватила первый попавшийся под руку халат и вышла так же осторожно, как вошла. Затем открыла служебную дверь, прошла по длинному коридору с переплетением труб под потолком и вынырнула в отделении педиатрии, в другом крыле здания. В за падном лифте она поднялась на третий этаж, там опять шмыгнула в служебный ярус и прошла по нему в противоположном направлении, вернувшись таким способом в отделение неврологии. Там она остановилась перед дверью палаты 307.

* * *

Пол вскочил с искажённым от волнения лицом, Но улыбка Бетти, шедшей к нему, была успокаивающей.