Эпитафия Эсигену

Радуйся, матерь-земля! И не будь тяжела Эсигену.

Ведь и тебя Эсиген мало собой тяготил.

«Ночь, священная ночь, и ты, лампада…»

Ночь, священная ночь, и ты, лампада, не вас ли

Часто в свидетели клятв мы призывали своих!

Вам принесли мы обет: он — друга любить, а я —

с другом

Жить неразлучно, — никто нас не услышал иной.

Где ж вероломного клятва, о ночь!.. Их волны умчали,

Ты, лампада, его в чуждых объятиях зришь!

Весна

Бури и вьюги печальной зимы улетели с эфира,

Вновь улыбнулась весне цветоносной румяная Ора,

Мрачное поле украсилось бледно-зеленой травою,

Вновь дерева, распускаясь, младыми оделись листами.

Утро, питатель цветов, мураву напояет росою;

Луг засмеялся угрюмый, и роза на нем заалела.

Звонкой свирели В горах раздалися веселые звуки;

Белое стадо козлят пастуха забавляет играньем.

Вдаль по широким валам мореходец отважный понесся;

Веяньем легким зефира наполнился трепетный парус.

Все торжествует на празднике грозделюбивого Вакха,

Веткой плюща и лозой виноградной власы увивая.

Делом своим занялись из тельца происшедшие пчелы:

С дивным искусством и пламенным рвением в улье

слепляют

Белые, медом златым и душистым текущие соты.

Яркие клики и песни пернатых несутся отвсюду:

С волн алькионы стенанье, чирликанье ласточки с кровли,

Крик лебединый с реки, соловьиные свисты из рощи.

Если ж и листья приятно шумят, и поля расцветают,

Голос свирели в горах раздается и рéзвится стадо,

Вдаль мореходец плывет, Дионис заплясал от восторга,

Весело птицы поют и трудом наслаждаются пчелы, —

Можно ль весною певцу удержаться от радостных песней?