Глава 5. Подъем предпринимательской деятельности во второй половине XIX в. - начале XX в. В России 2 страница

Как известно, 1 марта 1881 г. должна была быть подписана конституция, ограничивающая власть царя, но Александр II был убит, а новый государь 29 апреля 1881 г. подписывает ма­нифест о незыблемости самодержавия в России; в 80 - 90-х гг. им проведена серия контрреформ.

Контрреформы не означали прекращение преобразования, они лишь ограничили свободу и демократию, обычно приносив­шие больше бед российскому народу, чем выгод; реформы теперь проходили под контролем правительства и в желательном для его понимания блага направлении. Капитал в России, как известно, накапливался медленно и направлялся в легкую промышлен­ность, так как она приносила более быструю оборачиваемость капитала и, соответственно, прибыль. Правительство перена­правляло капитал в тяжелую промышленность и железнодорож­ный транспорт. Целенаправленное вмешательство государства в экономическую жизнь проявилось в выдаче на льготных услови­ях казенных заказов, в привлечении в тяжелую промышленность иностранного капитала, в выгодной для отечественной промыш­ленности таможенной и налоговой политики.

Патриархальная политика Александра III максимально учитывала экономические интересы и запросы капиталистов. Купечество, получая щедрые награды, было довольно деятель­ностью Александра III и его министров, особенно И. А. Вышнеградского и С. Ю. Витте. Даже по сравнению с дворянством 80 - 90-х гг. купечество было "более довольным" и "менее оппо­зиционным". Помещичье правительство стремилось "врасти" в новую историческую эпоху, найти новую экономическую и соци­альную опору в крупной буржуазии, как когда-то в дворянстве. Но это в перспективе скорее мешало, чем помогало развитию экономики, так как нарушало естественные законы, например, то, что индустриализация обгоняла возможности сырьевой базы, сельского хозяйства. Сжатые сроки развития промышленности, высокие темпы тоже нарушали пропорциональность обществен­ного хозяйства. За последние 40 лет XIX в. объем промышленной продукции в России увеличился в 7 с лишним раз, в то время как в Германии - в 5 раз, во Франции - в 2,5 раза, в Англии - в 2 раз. Но в Западной Европе капиталистический переворот в сельском хозяйстве предшествовал промышленности, в России промыш­ленный переворот завершился в 80-х гг., а аграрно-капиталистический переворот не завершился вовсе. Привлечение иностранного капитала еще больше ускоряло процессы развития. Участие иностранных банков и фирм в эко­номике страны обеспечивалось наличием в России залежей по­лезных ископаемых, дешевой рабочей силы, протекционистской политикой российского государства. Некоторые новые для Рос­сии отрасли - электротехническая, химическая - были созданы почти исключительно иностранным капиталом. Иностранный капитал стимулировал появление в России золотого денежного обращения, ценных бумаг, акций, бирж, частных банков.

Сторонником неограниченного привлечения иностранного капитала в экономику страны, в железнодорожное строительст­во, которое он называл "лекарством против бедности", являлся министр финансов (1892 - 1903), будущий глава правительства (1905 - 1906) С. Ю. Витте.

В экономической политике он ставил своей целью создание национальной промышленности, развивающейся на "почве осво­бодившегося от крепостных уз народного труда". Для этого, по его мнению, нужны были "капитал, знания и предпри­имчивость". В 1894 - 95 гг. он добился стабилизации рубля, а в 1897 г. сделал то, что не удавалось его предшественникам - ввел золотое денежное обращение, обеспечив вплоть до Первой миро­вой войны твердую валюту стране и приток иностранных капита­лов. Кроме того, Витте резко увеличил налогообложение, осо­бенно косвенное, ввел винную монополию, которая вскоре стала одним из основных источников правительственного бюджета.

Начиная свои преобразования на рубеже XIX - XX вв., С. Ю. Витте ставил своей целью дать России "такое же про­мышленное совершеннолетие, в какое уже вступают США". Эта цель была более достижима, чем в более поздние времена: Россия переживала промышленный подъем, имела сильную банковскую и налоговую систему, конвертируемый рубль, была сравнительно хорошо включена в мировые хозяйственные свя­зи. Однако проведение серьезных экономических реформ даже в этих благоприятных условиях должно было неизбежно на­толкнуться на сопротивление царской административной сис­темы - высших чиновников, управляющих казенными военны­ми заводами, верхушки армии и т. д. Опорой таких структур был довольно сильный государственный сектор в экономике, на долю которого приходилось около 30 % всех земель, 70 % железных дорог и 100 % военных заводов. Еще одной особенностью было практически полное отсутствие частной собствен­ности на землю у крестьян. Земли 50 тысяч разорившихся по­сле отмены крепостного права помещиков скупили не крестья­не, а 143 крупных сановника, которые затем сдавали эти земли крестьянской общине. Будучи не в силах сломить старые обще­ственные структуры, Витте стал искать обходные пути.

Так, в интересах индустриализации он санкционировал включение в правления частных железных дорог, банков, страхо­вых обществ, крупных экспортных торговых товариществ круп­ных сановников, получавших большие деньги за такие должности и гарантирующих поддержку этой политики. Это имело и отри­цательные последствия, хотя как-то продвигало индустриализа­цию. Возникает целая прослойка людей - посредников, которые связывают "интересы" влиятельных чиновников из аристократических кругов и крупных предпринимателей. Так, в одном из писем подобного деятеля, перлюстрированном в Департаменте полиции, указывалось, что какой-то важный господин, который устраивает дело о кредите, желает из 1800 тысяч рублей получить 1,5 миллионов рублей. Автора письма беспокоит вопрос, что же достанется другим участникам, если другое важное лицо просит 300 тысяч рублей. В этом же письме сообщается, что известный сахарозаводчик Харитоненко за предоставление ему дворянства соглашается заплатить 200 тысяч рублей. Это легализованное казнокрадство становилось платой за разрешение развития предпринимательской деятельности.

Предпринимательская активность самих дворян, в особен­ности представителей аристократической верхушки, в прави­тельстве пользовалась максимальной поддержкой, и опять за счет казны. В первую очередь привилегии и преимущества да­вались тем компаниям, где знать имела паи и акции. Напри­мер, за предпринимателем англичанином Юзом стоял "сиятельный предприниматель" князь С. В. Кочубей. Планируя устроить свой завод, он выдвигает перед правительством ряд условий, которые выполняются: например, выделяется 500 ты­сяч рублей на проведение 26 верст железнодорожных путей от завода и основной железной дороги. Это было именно расхи­щением казны, так как деньги не приносили возможного дохо­да. То, что правительство поддерживало дворянство для транс­формации в новые отношения, было справедливым по отно­шению к уходящему господствующему классу, каждый должен был получить свой шанс в новой жизни. Но привилегирован­ное положение и тепличные условия развращали дворянство, снижая его приспособляемость. Кроме того, такие льготы ипривилегии нарушали экономические и нравственные законы бизнеса. Например, хлебная торговля, которая велась дворянст­вом, регулировалась государством: к услугам продавцов и экс­портеров были железные дороги, элеваторы, система кредита, классификация зерна и торговая инспекция. Министерство финансов ограждало помещичий центр от наплыва дешевого сибирского хлеба, чтобы держать цены.

На окраинах капитализм развивался быстрее и вступал в про­тиворечия с более традиционным центром, у которого была власть. Если бы в России некуда было расширяться и буржуазные элементы не рекрутировались бы постоянно на окраины и в Си­бирь, то отмена архаичных форм хозяйствования произошла бы быстрее; а так, стараясь и имея возможность избежать конфлик­та, активные силы уходят из центра, противоречия приобретают вид вялого, хронического процесса, но разрешаются.

Но, пожалуй, самым главным элементом программы Витте стала попытка опереться на иностранную финансово-техноло­гическую помощь. В 1699 г. Витте изложил свой обширный план пересмотра принципов расходования средств, получаемых Россией из-за рубежа. Ранее (с 1838 г.) царская казна активно брала на Западе "чистые" займы, которые тут же растаскива­лись привилегированными российскими ведомствами - цар­ским двором, армией, охранкой, военной промышленность и т. п. Вместо этого Витте предложил политику прямых загра­ничных инвестиций в конкретные отрасли промышленности и региональные банки (например, в Русско-Азиатский на Даль­нем Востоке). Для реализации такой политики, указывал Витте, необходимо создать соответствующие юридические и эконо­мические условия; в частности, снизить таможенные пошлины на иностранную технологию, урезать права военного ведомства на "закрытые для иностранцев зоны", а главное - разрешить иностранным компаниям и банкам покупать в частную собст­венность недвижимость, то есть здания и землю, как гарантию за вложенные капиталы.

Именно эти предложения, в конечном итоге, предопредели­ли судьбу и самого Витте, и его реформ. Почти вся царская "номенклатура" (особенно генералы армии) выступила катего­рически против столь "рискованных" начинаний. Сановники в Государственном совете при царе обрушились на Витте с обви­нениями в стремлении "распродать Россию". Царь попытался пойти на компромисс, разрешив продажу недвижимости ино­странцам за пределами "военно-стратегических районов", в ко­торые входили Дальний Восток, Средняя Азия, Закавказье,

Молдавия, Западные Украина и Белоруссия, чтобы эту землю не скупили "шпионы". Продажу земли иностранцам запретили в конце концов повсеместно и крупных инвестиций (кроме займов) лишились. В целом по существу предложения Витте были провалены, а их автора царь в 1903 году отправил в от­ставку. Но даже в урезанном виде преобразования С. Ю. Витте дали заметный результат.

Несмотря на сопротивление в военных и административных сферах, политика Витте по привлечению иностранных капита­лов все активнее стала применяться в российской промышлен­ности, и эта практика сохранялась вплоть до 1917 г. Иностран­ные инвестиции в отдельные годы составляли более половины всех вложений в промышленность, некоторые ее отрасли созда­вались едва ли не исключительно иностранцами, западные бан­киры и промышленники вкладывали немалые средства в транс­портное строительство, в черную и цветную металлургию, в горнорудную промышленность, в машиностроение. При этом русские предприниматели - Морозовы, Прохоровы, Тучковы, Кузнецовы - извлекали максимум пользы из вовлекаемого ино­странного капитала, быстро научились действовать вполне по-европейски внутри страны и на внешнем рынке, В 1900 г. в Баку было получено 600 миллионов пудов нефти, или 50,6 % мировой добычи. Но сырую нефть Россия практически не экс­портировала. За рубеж шла главным образом продукция глубо­кой, по тем временам, переработки (до 80 %).

Самые существенные иностранные вложения были в желез­нодорожное строительство - 1,5 миллиарда золотых рублей. Благодаря иностранным займам к началу XX в. было построено 35 из 50 тысяч верст, или 70 % их протяженности. Высшим достижением железнодорожного строительства в стране и во всем мире стала прокладка Великого Сибирского пути от Мо­сквы до Владивостока, осуществленная за 10 лет. Полоса непо­средственного экономического влияния Транссиба составила 200 верст в стороны от нее при сухопутном сообщении и 700 -800 верст при водных путях. В России на рубеже веков 400 тысяч человек - 1/6 часть всей рабочей силы - занимались прокладкой путей сообщения. На крупные стройки привлека­лись иностранные рабочие. Так, в сооружении Транссиба при­няло участие около 1 тысячи специалистов из средней и север­ной Италии, Сибирскую магистраль помогали сооружать китайцы и корейцы. Осталось интересное свидетельство одного из иностранцев, наблюдавшего быт русских рабочих на Транссибе: "Рабочие питались в основном мясом, и пили ог­ромное количество чая".

В стране, где население вело преимущественно натуральное хозяйство и практически ничего не покупало, благодаря уско­ренному росту платежеспособного спроса за счет внешних зай­мов быстро сложилась благоприятная для промышленного раз­вития среда. "Купить" Россию посредством этих займов было невозможно, так как капитал был по большей части рассредо­точен в частных руках. Это было бы сделать легче, если бы займы получало только государство.

Общим итогом работы иностранного капитала в России мож­но считать то, что из страны, еще в 1877 г. ввозившей обыкно­венные мешки, в 1913 г. она превратилась в страну, удовлетво­рявшую почти на 60 % потребности в станках и оборудовании за счет внутреннего производства. В 1890 - 1900 гг. - годы наиболь­шего прилива капитала - страна достигла впечатляющих темпов роста. Выпуск продукции тяжелой промышленности увеличился в 2,8 раза, а легкой в 1,6 раза. Еще более впечатляющим выгля­дит второй скачок промышленного развития с 1909 по 1914 гг. Темпы роста производства достигали 19 %. Доля иностранных инвестиций в это время составляла 59 %.

В 1882 г. на всем Дальнем Востоке соотношение иностран­ного и русского торгового капитала было 65 и 35. Иностранное предпринимательство принесло высокую культуру организации торговли, способствовало развитию внутреннего рынка. По ме­ре того, как отечественный дальневосточный капитал накапли­вал силы, его иностранный конкурент сдавал позиции и к 1890 г. имел только 42 % торгового оборота, а в 1892 г. - 25 %. Иностранный капитал, инициировав дело, "переуступил" его набравшим силу российским промышленникам и торговцам. Отечественные промышленники к 1914 г. вытеснили иностран­цев из горного дела в Сибири, отвоевали значительную часть нефтяного бизнеса, "русифицировав", в частности, Нобеля и его компанию настолько, что шведского там осталось немногим более, чем фамилия и легкий акцент в речи ее владельца. Ус­пешно отвоевывала позиции у германской электрической мо­нополии компания Манташева. К тому же прибыли иностран­цев часто оставались в России и работали. Например, прибыли, получаемые в России, французские инвесторы употребляли в основном на приобретение акций промышленных обществ в России. Негативная сторона иностранных вложений за­ключалась в том, что Россия, заимствуя с Запада готовые технические решения, подчас недооценивала собственных эконо­мистов и инженеров, игнорируя отечественные научно-тех­нические изобретения.

С 1893 г. было замечено неслыханное промышленное ожив­ление. За трехлетие (1894- 90гг.) производство чугуна выросло на 35 % по сравнению с предыдущим трехлетием. Существенный рост горной промышленности наблюдался на юге России. До 1887 г. на юге было только два железоделательных завода - Юза и Пастухова. К 1899 г. работало 17 громадных заводов и 100 более мелких. Но этот промышленный рост сопровождался голодными кризисами. Растущая индустриализация сопровождалась повсе­местным оскудением земледелия; разочаровавшись в крестьянст­ве, умирало народничество. Но было ясно, что без подъема сельского хозяйства страна не решит других своих проблем.

В начале XX в. положение крестьянства немногим от­личалось от постреформенного периода. Из 130 миллионов человек населения России 75 % жили в сельской местности. С 1861 по 1906 гг. выкупные платежи помещикам за недельные земли составили более 1,5 миллиардов рублей при рыночной опенке земли в 544 миллионах рублей. После отмены крепост­ного права был введен государственный налог, и на крестьян падала основная тяжесть не только прямых, но и косвенных налогов. Деревня страдала от аграрного перенаселения - и это в огромной стране. Сельское население в Европейской России с 1861 по 1900 гг. выросло с 50 миллионов человек до 86 милли­онов человек, а средний размер крестьянского надела на одну мужскую душу сократился с 4,6 до 2,6 десятка. Подсчеты эко­номистов утверждали, что для нормального ведения хозяйства требуется участие в сельскохозяйственном производстве 21 % населения. Доходность крестьянских хозяйств оставалась край­не низкой. В Саратовской губернии годовой доход за вычетом налогов составлял 8 рублей 36 копеек (1902 г.). В 1901 г. вышла книга земского врача А. И. Шингарева "Вымирающая деревня". Автор рассказывает о подробном обследовании двух дере­вень Воронежской губернии: "Низкий культурный уровень на­селения и его ужасающая материальная необеспеченность и безземелье стоят в непосредственной зависимости... от общих современных условий русской жизни". К этому добавлялись периодические неурожаи, обрекавшие целые деревни на заня­тие "нищенством как обычным отхожим промыслом". Голод 1891 г. унес жизни 500 тысяч человек.

С. Ю. Витте, уже не будучи премьер-министром (до 1906 г. он был председателем Комитета министров страны), убедил Николая II создать специальный комитет для разработки буду­щей земельной реформы. В недрах этого комитета родился про­ект, предусматривающий "частичное отчуждение частновла­дельческих земель за справедливое вознаграждение". Царь был не согласен с этим проектом, так как считал, что "частная собст­венность должна оставаться неприкосновенной". Витте предлагал освободить крестьян от опеки местных властей и общины, отме­нить круговую поруку, выделить зажиточных крестьян, способ­ных преодолеть "неблагоприятные условия сельской жизни". Крестьяне должны получить право свободного выхода из общины с причитающимся наделом. Столпы консерватизма утверждали, что разрешение выхода из общины приведет к обезземеливанию, расслоению крестьянства и появлению "грозного сельского про­летариата". Когда в 1900 г. Госсовет предложил отменить право волостных судов приговаривать крестьян к телесным наказаниям, Николай II написал: "Это будет тогда, когда я захочу". В ре­зультате в 1905 г. все ограничилось отменой круговой поруки, облегчением переселения крестьян на свободные земли, расши­рением деятельности Крестьянского банка. Царский манифест в феврале 1903 г. провозглашал "неприкосновенность общинного строя крестьянского землевладения".

Проведение аграрной реформы стало делом нового премьер-министра П. А. Столыпина (1905 - 1911 гг.). Уже отмеченное отношение к преобразованиям капиталистического рода цар­ской власти и консерваторов, с одной стороны, и крестьянской общины, не желающей расслоения, с другой, предопределили конечную неудачу этой реформы. Но в момент прихода П. А. Столыпина к власти необходимость аграрных преобразо­ваний была осознана даже дворянами. В мае 1906 г. Съезд дво­рянских обществ постановил: способствовать свободному выхо­ду крестьян из общины, а также закреплению крестьянской частной собственности на землю, разрешить продажу крестья­нам надельной земли. Эти идеи обобщил и выразил П. А. Сто­лыпин, назначенный 25 апреля 1906 г. министром внутренних дел России, а в июле 1906 г. после роспуска I Государственной Думы председателем Совета министров. Принял он Россию в анархически-хаотическом состоянии, и чтобы ее удержать, надо было вначале, по его мнению, схватить ее в кулак и, лишь про­ведя земельную реформу, кулак постепенно разжать. В этом смысле Столыпин был реформатором авторитарного типа. Он был убежден, что без стабилизации обстановки в стране, без "успокоения" народных масс любыми мерами, вплоть до жес­точайших, намеченные преобразования обречены на провал. Жесткая политика "умиротворения" принесла ему славу "вешателя" со стороны либеральных и революционных сил. Буржуазия и помещики поддерживали его реформы. Октябрист И. П. Шубников писал: "Он пробудил от летаргии внутреннего бессилия правительственную власть, напомнил, что в России господствующей властью является не анархически-револю­ционный поток, а вековые исторические устои страны".1 Сто­лыпин хотел предотвратить революцию. Знаменитой стала его фраза, произнесенная, правда, не в отношении политического устройства, а в связи с экономической реформой: "Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия". Столыпин желал невозможных, как оказалось, условий: "Дайте государст­ву 20 лет покоя, и вы не узнаете нынешней России".

План его преобразований касался всех сторон жизни рос­сийского общества, но главной была земельная реформа. Сто­лыпин начал реализацию аграрной программы, опробованной им еще в бытность губернатором в Гродненской и Саратовской губерниях. Сущность ее состояла в активной передаче земли в частную собственность с целью создания широкой прослойки крепких фермеров, кулаков. Выступая 10 мая 1907 г. перед Вто­рой государственной думой, он ратует за частную собственность на землю для крестьян, против "социалистического выбора" -национализации земли, которая "поведет к такому социальному перевороту, к такому перемещению всех ценностей, к такому изменению всех социальных, правовых и гражданских отноше­ний, какого не видела еще история... Стимул к труду, та пру­жина, которая заставляет людей трудиться, была бы сломле­на...". Столыпинские преобразования ничего не обещали бесплатно, они освобождали механизм предпринимательской активности людей, позволяли, наконец, самим заботиться о лучшей и более достойной жизни. Можно лишь повторить уже высказанную мысль о том, что эта политика предоставляла возможности именно народу улучшить свое благосостояние, делая тем самым богаче государство и общество, так как приви­легированные слои населения имели достаточные средства к жизни и безо всякой предприимчивости, растрачивая нацио­нальный доход, а не производя его.

Кроме того, царь и царская бюрократия не желали разруше­ния общины, так как она держала народ в порядке лучше лю­бой жандармерии, исправно исполняя множество повинно­стей - рекрутскую, строительную, гужевую и другие.

Основой аграрных преобразований стали указ от 9 ноября 1900 г. о выходе из общины, который был утвержден III Думой, и закон "О землеустройстве", вышедший в мае 1911 г. Эти за­коны должны были освободить народ от остатков крепост­ничества и уничтожить зависимость от общины. Крепостное право и общинное землевладение уничтожали принцип частной собственности, внушали крестьянам мысль, что земля общая. Крестьянин ни за что не отвечал, поддавался на любые прово­кации, любые разрушения никак не отражались на нем лично.

Столыпин первый (после Н. Г. Чернышевского) понял: "...крестьянин будет беден до тех пор, пока рн не обладает личной земельной собственностью и свободой". Крепкое, про­никнутое идеей собственности, богатое крестьянство служит лучшим оплотом порядка, спокойствия, стабильности государст­ва. Поэтому создание института частной собственности должно было укрепить государство.

Основными изменениями в общинном землевладении были следующие: выделение крестьян из общины (по желанию), при этом единоличнику можно было оставаться жить на старом мес­те, а его земли навсегда, без всяких переделов сводились в цель­ный участок - "отруб", или же он мог выехать на новое место -"хутор". Для выкупа земли у государства и общины, а также для обзаведения селъхозинвентарем выдавались ссуды через Кресть­янский банк - под низкий процент с рассрочкой выплат до. 50 лет. И, что еще можно отметить как положительный момент -посягательств на помещичье землевладение не было. Помещичьи хозяйства должны были сами перестраиваться по велению вре­мени. Стремясь обезопасить фермеров от негативной реакции остававшихся в общине крестьян, Столыпин стимулировал пере­селение их на свободные земли в Сибири и на Дальнем Востоке. Столыпин понимал, что часть крестьян лишится земли, но поте­ряют ее прежде всего непригодные для работы в сельском хозяй­стве, лодыри, пьяницы. Не всегда бывает ясно, причина это или следствие, но это реальность. Кроме того, Столыпин разработал ряд законов, указов, цель которых социально защитить потеряв­ших землю и работу. Формируются совершенно новые министер­ства: труда, местного самоуправления, национальностей, соци­ального обеспечения, исповедальное, природных богатств, здравоохранения, переселения.

Но правительство не скрывало, что делает основную ставку "не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных", что оно соз­дает порядок выхода из общины, выгодный прежде всего зажи­точным крестьянам. Столыпин был убежден, что "мелкий зе­мельный собственник... трудолюбивый, обладающий чувством собственного достоинства, внесет в деревни и культуру, и про­свещение, и достаток".1 И еще мысль реформатора: "Не беспо­рядочная раздача земель, не успокоение бунта подачками - бунт погашается силою, а признание неприкосновенности частной собственности, и, как последствие, отсюда вытекающее, созда­ние мелкой личной земельной собственности... - вот задачи, осуществление которых правительство... считает вопросами бы­тия русской державы".2

Против этой реформы были категорически настроены "ле­вые", так как они готовили революции, и богатые "правые", которым конкуренция была ни к чему. "Многих смущает, -говорил Столыпин на заседании Государственной думы, - гос­пода, что против принципа личной собственности раздаются нападки и слева и справа. Но левые в данном случае идут про­тив принципов разумной и настоящей свободы... нельзя только на верхах развешивать флаги какой-то мнимой свободы. Необ­ходимо думать о низах... Мы призваны освободить народ от нищенства". Так как сопротивление реформе в Государствен­ной думе было достаточно сильным, Столыпин принял указ как экстренный закон в перерыве между сессиями без утверждения Думой. Община также жестоко и ухищренно сопротивлялась нововведениям: жгли фермерские хозяйства, травили скот и посевы, объявляли бойкот. Из общины выходили не только богатые, но и беднота, желающая продать землю. Из выделив­шихся дворов 60 % продали землю. Эти люди поехали в города и на окраины, что было положительным явлением, так как де­ревне не нужно было столько народа. К 1915 г. единоличные хозяйства составляли 10,3 % от всех крестьянских хозяйств и занимали 8,8 % надельной земли.

Для переселенцев за Урал был установлен льготный желез­нодорожный тариф, они были освобождены от налогов, по­лучали землю - 15 га на главу семьи и 45 га на остальных членов семьи, денежное пособие в среднем 165 рублей, а на Дальнем Востоке - свыше 200 рублей. Корова по тому курсу стоила 5-8 рублей. В Сибири действовало 200 переселенческих пунктов. В 1907 - 09 гт. переселилось 1 миллион 708 тысяч человек; 1910 - 16 гг. - 1 миллион 224 тысячи человек. Доста­точно высок был процент закрепившихся крестьян, но часть вернулась назад (17 %). Если за 300 лет владения Сибирью здесь проживало 4,5 миллиона русских, то только за 1907 - 09 гг. было переселено 1,5 миллиона. Была построена за это время 12981 верста грунтовых дорог. Население новых территорий сопровождалось строительством соответствующей инфраструк­туры - школ, фельдшерских пунктов, церквей. В 1909 г. Столы­пин вместе с Кривошеиным на лошадях объездил четыре си­бирские губернии и шесть уездов, проехав в общей сложности 800 верст. За четыре неполных года сильной аграрной политики удалось сделать немало. Каждая десятина земли давала прибыль в 50 рублей, каждая семья ежегодно имела в среднем 250 пудов излишков хлеба. Россия того времени производила зерна боль­ше, чем США, Канада, Аргентина вместе взятые. Россия была крупнейшим поставщиком зерна (продавали 700 тысяч пудов -это одна пятая часть урожая), мяса, мясопродуктов, масла, яиц, сахара. В 1910 г. за масло Сибири Российская империя получала золота на внешнем рынке вдвое больше, чем его добывали золо­тые рудники и прииски. В Сибири успешно действов&чи 800 маслоделательных артелей. Потребители сибирского масла -Англия, Германия, Голландия, Дания. Из Дании и Голландии хорошо отработанное сибирское масло, обладавшее более высо­кими вкусовыми качествами, часто вывозилось уже под маркой этих стран или шло на "улучшение" их собственного масла. Пе­ред правительством России всерьез стали проблемы - куда девать переизбыток пшеницы, мяса, масла. Золото за эти продукты сте­калось в государственную казну, а собственные нефть, газ и зо­лото дожидались потомков... Успешно работали селекционные станции, внедрялись севообороты, около 700 образцов пшеницы, овса, сахарной свеклы находились в испытаниях. Десятки тысяч пудов льна вывозились из Енисейской губернии.

В Черноземной полосе России с 1901 по 1913 гг. посевные площади увеличились на 8,1 %, на Северном Кавказе - на 47 %, в Сибири на 71 %. За счет роста посевов было получено 500 миллионов пудов хлеба - половина его общего прироста. Другая половина была получена за счет повышения урожаев, то есть за счет интенсификации производства. Причем обследова­ние, проведенное в 1913 г., показало, что в зажиточных хозяй­ствах за счет применения севооборотов и удобрений, различных сти. Например, прирост продукции тяжелой промышленно­сти составил за 13 лет (1900 - 1913) с поправкой на. рост цен 74 %. Но самое яркое достижение после 1910 г. - небывалый взлет кооперативного движения. Только кредитная кооперация охватила 1/4 часть домохозяев. К 1915 г. число членов коопера­ции составило 10 миллионов человек.

Вторым пунктом столыпинского плана спасения России был "сговор" между властью и общественностью. Он хотел сблизить прогрессивную бюрократию с прогрессивной общественностью (через Думу). Но царь не хотел довольствоваться функцией регу­лятора общественной жизни. Усиливая подчинение националь­ных окраин - Польши и Финляндии, Столыпин в то же время выступал за упразднение черты оседлости еврейского народа. Он докладывал об этом государю, и тот был не против предоставле­ния равноправия евреям, поручив Столыпину в административ­ном порядке принять меры к облегчению ограничительных по­становлений против еврейства, - нерешенность этого вопроса ускоряло революцию. В то же время еврейское население было благоприятной средой для развития предпринимательства в Рос­сии. Но это вызвало недовольство со стороны Государственной думы и разрыв министра с крайне правыми.