Философия» М. 2000г

"Несколько слов о польском вопросе"

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПОЛЬСКОМ ВОПРОСЕ Вслед за подавлением польского восстания главные виновники его нашли убежище во Франции. Пользуясь малой осведомленностью этой страны в отношении истории и современного состояния Польши, они без труда смогли изобразить свое безумное предприятие заслуживающим не только прощения, но.еще и похвалы. Удивительное дело. Там так мало знакомы даже с географическим положением Польши, что один из выдающихся членов палаты депутатов в одно из заседаний предложил самым серьезным образом послать в защиту восставших поляков флот в порт Поланген, и это предложение было принято почтенными слушателями без смеха. Речи, произнесенные недавно в наци ональном собрании в пользу поляков, свидетельствуют о столь же великом невежестве и в самом польском вопросе, как таковом. Ввиду этого скажем в немногих словах, как представляется этот вопрос беспристрастному и хорошо осведомленному уму.1. Когда новое государство, образованное многочисленными славянами, подчиненными Руссам (aux Russes) или варягам, и ставшее впоследствии обширной русской империей, было утверждено в царствование Ярослава; оно включало в себя все пространство между Финским заливом на севере и Черным морем на юге, Волгой на востоке и левым берегом Немана на западе. Пограничная линия, отделявшая тогда русских от ихсоседей-поляков, пролегала по равнинам, тянущимся вдоль левого берега Немана, в местности, где мы находим города Августово, Седлец, Люблин, Ярослав, и тянулась по течению реки Сан до подножия Карпатских гор. Это та самая линия, которая и в аши дни на деле размежевывает обе народности - русскую и польскую. Население к востоку от этой линии говорит на русском наречии и принадлежит к греческой церкви, население на запад от нее говорит по-польски и принадлежит к римскому исповеданию.

2. Поляки составляют лишь одну ветвь великой славянской семьи. Они в старину составляли и теперь еще составляют население немногочисленное. Знаменитая польская республика в пору наивысшего своего могущества была государством, состоящим из нескольких народностей, из них русские в областях, носивших название: Белоруссии, Малороссии, составляли главную часть. Это русское население, присоединенное к республике, соединилось с поляками лишь под условием пользоваться всеми национальными правами и свободой, права эти были за ними упрочены знаменитыми pacta conventa. Эти права и привилегии с течением времени были грубо отброшены Польшей и постоянно попирались среди самых возмутительных религиозных преследований. Вследствие этих-то жестоких страданий русские области отделились от республики и соединились с семьей славянских народов, которая приняла имя Всероссийской Империи (по-французски: L'Empire de toutes les Russes). Это отделение, начавшееся с 1651 года и законченное в конце XVIII в., было неизбежным последствием ошибок притеснительного правительства, нетерпимости римского духовенства и вполне естественной тяги этой части русского народа свергнуть иго иноземцев и вернуться в лоно собственной народности. 3. После отпадения русских племен настоящая Польша, или, как ее тогда называли, Polska coronna, предоставленная своим силам и лишенная возможности составить независимое государство, досталась в добычу Австрии и Пруссии. Император Наполеон вновь соединил ее и создал из нее Варшавское Великое Княжество, которое затем приняло деятельное участие в войне против России 1812 года. После того, как русская армия овладела княжеством в 1813 г.,император Александр большую часть его присоединил к своим владениям под именем Царства Польского. Однако же и после присоединения к России силой оружия с краем этим вовсе не обращались, как с завоеванным. На всем пространстве нашей обширной империи русские и поляки пользуются одинаковыми правами. Поляк вступил через это соединение в среду того обширного союза славянских народов, который составляет империю, и этим самым стал пользоваться многими преимуществами, которые естественно вытекают из принадлежности к сильному государству4. Западным областям старой Польши, присоединенным затем к немецким государствам,пришлось испытать иностранное воздействие в такой степени, что польское население оказалось там в меньшинстве и с каждым днем все больше растворяется в толще германского племени; так дело обстоит в Силезии, в Померании и в части великого княжества Познанского. 5. В областях,п рисоединенных к Российской империи (не входящих в состав Царства Польского) и называвшихся раньше Литвой, Белоруссией и Малороссией, поляки составляют приблизительно пятидесятую часть всего населения. Остальные почти сплошь русские. Эти последние хранят еще свежую память о насилиях, выпавших на долю их отцов при польском владычестве, и питают к своим господам, пережитку прежнего строя, такую ненависть, что спасением своим они отчасти обязаны русскому правительству. Среди областей, составляющих часть Австрийской империи, восточная часть Галиции, некогда носившая название Червонная Русь и придерживающаяся греческого церковного обряда, почти целиком сохраняет свою народность, и поляки там далеко не пользуются сочувствием коренного населения: остальная часть, где господствует римский церковный обряд, почти совсем онемечена. 6. В случае соединения прежних польских земель в одно такое целое, где поляки оказались бы в большинстве, составилось бы таким образом государство с населением никак не более 6-7 миллионов и в нем оказались бы вкрапленными в большом числе немцы и евреи.Восстановление независимой Польши, с таким составом населения, окруженной большими и сильными державами, если бы это и оказалось в данный момент осуществимым, не давало бы поэтому никакого ручательства в длительном существовании. Мысль присоединения к этому царству областей, бывших когда-то польскими, с населением ныне онемеченным и вошедшим уже в состав немецкого союза, была бы и несправедливой и неосуществимой. Расчленять Россию, отрывая от нее силою оружия западные губернии, оставшиеся русскими по своему национальному чувству, было бы безумием. Сохранение их, впрочем, составляет для России жизненный вопрос. В случае, если бы попытались осуществить этот план, она в тот же час поднялась бы всей массой, и мы стали бы свидетелями проявления всех сил ее национального духа. И по всей вероятности, губернии эти сами всеми силами воспротивились бы этому, как в силу передаваемых по наследству воспоминаний о перенесенном ими продолжительном угнетении, так и вследствие многих смежных интересов, связывающих их с империей.. Против отторжения нынешнего Царства (польского) с целью превращения его в ядро новой независимой Польши, даже и при содействии этому со стороны нескольких европейских государств, стал бы возражать не один просвещенный поляк, в убеждении, что благополучие народов может найти свое полное выражение лишь в составе больших политических тел и что, в частности, народ польский, славянский по племени должен разделить судьбы братского народа, который способен внести в жизнь обоих народов так много силы и благоденствия.. Надо, наконец, вспомнить, что первоначально Российская империя была лишь объединением нескольких славянских племен, которые приняли свое имя от пришедших Руссов (Russes), как нам это сообщает Нестерова летопись, и что ныне ще это все тот же политический союз, обнимающий две трети всего славянского племени, обладающий независимым существованием и на самом деле представляющий славянское начало во всей его неприкосновенности. В соединении с этим большим целым поляки не только не отрекутся от своей национальности, но таким образом они ее еще более укрепят, тогда как в разъединении они неизбежно попадут под влияние немцев, поглощающее воздействие которых значительная часть западных славян уже на самих себе испытала.

Из воспоминаний княгини Н. И. Голицыной.-о польском восстании. М. «Русский архив» 1925 г. Воспоминания кн. Надежды Ивановны Голицыной (урожд. гр. Кутайсовой, 1796—1868) посвящены восстанию 1830—1831 гг. в Царстве Польском, которое недостаточно освещено в исторической и мемуарной литературе.

По решению Венского Конгресса 1815 г. произошел третий раздел Польши: часть Варшавского великого герцогства была присоединена к России на вечные времена под названием Царства Польского и получила конституционное устройство. Население Царства Польского принесло присягу на подданство Императору Александру I как своему королю. Великий Князь Константин Павлович был назначен главнокомандующим русских и польских полков. Но в Царстве Польском существовала тайная революционная оппозиция, призывавшая к борьбе за освобождение от чужеземного владычества и за восстановление польского государства в прежних границах. Вожаки оппозиции были связаны с декабристами, чья попытка произвести переворот в России обнаружила и деятельность польских революционеров. Некоторые из них были арестованы и в июне 1827 г. преданы суду, но не военному — за государственную измену, а, согласно конституции, сеймовому — за принадлежность к тайным обществам. Суд оправдал всех, и Император Николай I торжественно короновался в Варшаве как польский король. Между тем оппозиционные настроения в польском обществе все усиливались, чему не мало способствовали Июльская революция 1830 г. во Франции и последующие события в Бельгии и Германии. Известие о предстоящем походе польских полков для подавления революции в Бельгии послужило последним поводом к восстанию в Варшаве, которое началось вечером 17 ноября 1830 г. и оказалось неожиданным для Константина Павловича и его окружения. Считая восстание только вспышкой недовольства, он приказал русским войскам держаться в стороне, так как, по его словам, «русским нечего делать в польской драке». Великий Князь отпустил польские войска, оставшиеся ему верными, и отошел с русскими полками из Варшавы в пределы Империи. Восстание и последующие события подробно описаны кн. Н. И. Голицыной в ее воспоминаниях, написанных, вероятно, в 1837 г. на основе ее дневниковых записей, и несомненно отражают точку зрения Константина Павловича и его окружения на все происходящее.

Восстание в Варшаве вспыхнуло 17/29 ноября 1830 года, в 7 часов вечера (в понедельник). Каков бы ни был дух времени, господствовавший тогда в Европе, каково бы ни было потрясение, вызванное революцией в Париже⁷, и возбуждение, охватившее соседние народы, в Варшаве совсем не предвидели бурю, что угрожала Польше, и хотя недавние события, случившиеся во Франции, Бельгии и Германии⁸, сделались любимой темой всех разговоров и обнаруживали настроение поляков, ибо разномыслие становилось менее тайным, чем прежде, мы, однако же, еще жили среди них в совершенном спокойствии, казалось, ничто с их стороны не угрожало нам. “ Они бы не посмели!”^** — говорили мы. Кто из нас мог подумать, что горсть людей вознамерится вступить в борьбу с могущественным Государем, который имел за собою 50 миллионов человек, доблестных, приученных к воинской дисциплине, преданных, по привычке повиноваться, — Его воле, а, из любви, — Его Особе, который имел все средства огромной Империи, заслуженную репутацию храброго человека, праведную цель и Провидение, до той поры Ему покровительствовавшее? Кто мог вообразить безумие подобной неравной борьбы? Все было против поляков, и опасность, которая грозила им при малейшем волнении с их стороны, казалась нам достаточной порукою. Пребывая в таком убеждении, мы без страха взирали, как революционная лава растекалась от Парижа до Бреслау.

В Варшаве, между тем, появлялись возмутительные листки, предвещавшие дело, которое замышляла Польша. Внимание властей привлекли раздоры меж офицерами обеих гвардий^***. Несколько возмутительных происшествий на улицах уже были со строгостию пресечены, но мы все еще полагали, что попытки злоумышленников тем и ограничатся. Казалось, их успехи не должны распространяться далее, как вдруг был раскрыт заговор против особы Великого Князя (за две недели до восстания). Заговорщиками оказались студенты университета и подпрапорщики. Все заставляет меня думать, что этот заговор был если и не выдуман, то по крайней мере разглашен с умыслом, чтобы отвлечь наше внимание от главных приготовлений Польши. Известие об оном было сразу же послано Его Величеству, тотчас назначено следствие и велено судить виновных по всей строгости закона. Фельдъегерь из Петербурга доставил приказ в Варшаву в воскресенье, 16/28 <ноября>. Поутру в понедельник, 17/29, князь А. Чарторижский¹⁰, весьма редко бывавший в Бельведере, приехал туда под предлогом визита к Его Императорскому Высочеству, а на деле, чтобы постараться разузнать повеленияИмператора. Это ему удалось, а вечером, в 7 ½ часов, вспыхнул мятеж. Вероятно, решительность, с которою Государь высказался насчет заговорщиков, ускорила момент восстания, которое, согласно показаниям Высоцкого¹1, должно было начаться двумя неделями позже. Испугавшись строгого и неотвратимого суда, поляки (уже давно, впрочем, готовые) сочли нужным ускорить час восстания и, как впоследствии говорил Лелевель¹², “до такой степени увеличить число виновных, чтобы уже не было вИтак, 17/29 <ноября>, в 7 ½ часов вечера, когда Великий Князь имел привычку отдыхать и в Бельведере все по обыкновению спало, студенты, поощряемые профессорами, поддерживаемые подпрапорщиками и рассчитывая на верную помощь4-го Линейного полка, любимца Великого Князя, и на помощь саперов, начали революцию предприятием столь же жестоким, сколь и отвратительным. В Варшаве все было спокойно, любители театров, как всегда, направлялись туда, по улицам катили экипажи, всякий предавался своим занятиям либо удовольствиям, и никто не предвидел страшных событий, что вскоре случились.

Княгиня рассказала мне, как в полночь кн. Адам Чарторижский и кн. Любецкий¹⁹ явились к Великому Князю, чтобы объявить ему, “что образовано временное правительство, что польская нация, уставшая от тирании, наконец сбросила оную, но в то же время просит приказаний Великого Князя по армии, коей он является главнокомандующим”. Великий Князь ответил, “что он не знает другого повелителя Польши, кроме своего брата Николая I, и что если кто-либо посмеет заставлять его признать иного, то он пронзит того шпагою”. Он отпустил их, недовольный их визитом. В продолжение ночи мятежники захватили Арсенал, напали на банк, разграбили кассу военного комиссариата, дом коменданта Левицкого²⁰ и другие дома, где проживали русские генералы. Они несколько раз вступали в бой с Волынским полком (пехотным), убили нескольких офицеров, генералов и одного полковника, взяли пленниками семь значительных лиц и некоторых дам. Беспорядок все еще царил, что ощущалось и в Бельведере.…После нашего отступления мы узнали, что славный Конно-егерский полк во главе с Зеленкою, по-прежнему одушевленный наилучшими намерениями, расправился с мятежниками. Что Хлопицкий, принужденный стать во главе мятежа и будучи один способен прекратить грабеж и восстановить порядок, хотя бы на улицах, объявил себя диктатором. Что ему удалось закрыть клуб якобинцев, что он арестовал наиболее виновных. Что с нашими пленниками обращались сколь возможно хорошо. Что по его приказу русские дома, избегнувшие грабежа, были опечатаны и взяты под охрану. Но что вопреки всем его усилиям мятежная партия одолевала его, а польские дела являли собою полный хаос.Хлопицкий выступал против старого генерала Клицкого, покрытого ранами, поседевшего под знаменами Наполеона, возражал против неравной борьбы, безумного предприятия. Самые виновные хотели драться, самые умеренные желали договориться полюбовно. Якобинская партия поднимала зычный голос и, захватив неограниченную власть, хотела преобладать над мнениями. Лелевель домогался всевластия и для того охотно перешагнул бы чрез реки крови. Но Хлопицкий, тогда еще диктатор, арестовал его и закрыл якобинские клубы. Эта важная новость скоро дошла до нас, и можно себе представить впечатление, которое она произвела. Лелевель арестован!.. Разве два эти слова не заключают в себе панегирик Хлопицкому и не доказывают ясно, что он не был человеком, который поддержал бы мятеж? Многие поступки, украшающие жизнь этого человека, свидетельствуют о благородстве его чувств. Ветеран наполеоновских войск, герой дела при Памплоне⁵⁴, с образованием Царства Польского он пожелал служить под нашими знаменами, но вследствие некоторых частных неудовольствий по службе подал в отставку и жил тихо и в бедности в течение 16 мирных лет. Когда в Варшаве возникло опасное положение, он, будучи всеми уважаем, согласился подчиниться пожеланиям нации, но только в видах быть полезным истинному благу, а не революции. Он пользовался своею властью, чтобы отвратить соотечественников от погибели, к которой они стремились. Среди волнений и патриотического неистовства, он имел мужество являться в собраниях с лентою Св. Анны, которую никто, говорил он, не смог бы помешать ему носить. Он предложил пропустить Великого Князя и настаивал на этом вопреки мнению кн. Любецкого и прочих, которые склонялись к его задержанию. Наконец, он вызвал наше восхищение своими решительными действиями против Лелевеля.,. Фельдмаршал Паскевич во главе армии переправился чрез Вислу. Крепость Модлин сдалась, оставалось покорить Варшаву. После нескольких сражений наши войска заняли Калишское воеводство, в то же время Паскевич приближался к Варшаве. После сражения под Остроленкой, польское правительство удалило из города наших пленников, взятых в момент восстания, и перевезло их в Ченстохов. Позже, видя взятие Варшавы неминуемым, их снова перевезли, на сей раз в Мехов, вблизи Кракова. Решающий момент приближался, и в центре Варшавы росло возбуждение, распри достигли крайнего предела. Вожди партий не могли договориться меж собою. Одни намеревались оставить борьбу, другие горели желанием идти до конца, но все уже чувствовали, сколь много они себя скомпрометировали. Армия Его Величества под началом опытного полководца стояла у самого города, спасения больше не было, даже в отчаяньи. Но поляки пожелали увенчать свое отвратительное безумие новыми жестокостями и невинною кровью засвидетельствовать свое преступное озлобление. Они схватили пленных, которых присылали с места сражений, и после глумлений растерзали их. Наконец, 15/27 августа, был подан сигнал ко всеобщему избиению. Бедный Фенш, камергер русского Двора, остававшийся в Варшаве простым жителем, был с позором повешен, одна русская дама, г-жа Баженова, с еще большим позором умерщвлена на глазах своих дочерей. Тело ее было разрублено пополам, а несчастные останки повешены на уличном фонаре. Одна из ее дочерей была ранена. Таковые ужасы, даже если бы им не предшествовало ничего подобного, разжигали наше желание отомстить. Но это был уже последний припадок безумия гибнущей нации. 26 августа/7 сентября, в годовщину Бородинской битвы, кровавое сражение под Волею увенчало, наконец, успехом наших героев и повергло мятежный город к стопам Государя. Варшава была взята несмотря на тройные укрепления,и в 11 часов русские вошли в нее. Жители встретили их как освободителей, и в короткое время город вернулся к обычному порядку жизни. Однако, радость, вызванная этим известием, длилась недолго. Варшава была взята, но неприятельская армия не разбита. Манифест Государя оставался в силе, т. е. с требованием к польской армии сдаться Паскевичу. Но, как и в первый раз, не желая исполнить повеления Государя, польские отряды соединились и скоро образовали корпус в 20 тысяч человек под началом Раморино¹³³. Неприятель опять намеревался собраться с силами и отбить у нас Варшаву, но был разбит или, вернее, преследуем. Эта последняя попытка была для Польши словно усилие умирающего, который противится неминуемой смерти. Провидение достаточно наказало нас за наши ошибки, теперь Оно карало Польшу. Корпус Раморино был разбит и сложил оружие, и эта несчастная и долгая кампания пришла к концу. Нам оставалось только отслужить благодарственный молебен Господу, Который был нашим заступником в опасности и помог отвоевать наши права. Следовало только радоваться тому, что мы оказались более удачливы, чем разумны.

. Крымская (Восточная) война (1853-1856) А.Ю. Дворниченко, С.Г. Кащенко, М.Ф. Флоринский

Отечественная история (до 1917 г.)
Москва, 2002

Задание 6. 1. Определить цели, задачи, повод к войне 1853-56 годов (Восточная или Крымская). 2.Почему недавние союзники России стали противниками в этой войне? 3. Охарактеризуйте итоги Крымской войны для России.

В конце 1840-х гг. в центре внешней политики России находился восточный вопрос - сложный конгломерат острейших международных противоречий, от разрешения которых зависели безопасность границ империи, дальнейшие перспективы развития черноморской торговли и экономическое состояние южных губерний. Речь шла, прежде всего, об установлении преобладающего влияния на Османскую империю, пораженную к этому времени глубоким внутренним кризисом.

Важным политическим фактором этого кризиса являлась национально-освободительная борьба балканских народов против турецкого ига. Это движение традиционно получало поддержку России, выступавшей в качестве заступницы славян христианского вероисповедания, преимущественно населявших Балканы. Такая позиция, объективно способствовавшая освобождению балканских народов, позволяла России использовать движение на Балканском полуострове для усиления собственного влияния в регионе, давала ей дополнительную опору в борьбе с Турцией.

Интересы России на Ближнем Востоке и Балканах неизбежно сталкивались с устремлениями крупнейших европейских держав - Англии и Франции, доминировавших на ближневосточных рынках сбыта, а также Австрии, преследовавшей на Балканах свои цели.

Европейские революции 1848-1849 гг., вызвавшие сильные политические потрясения на континенте, привели в то же время к активизации русской внешней политики, в том числе и в "восточном вопросе". Допуская возможность военного конфликта с Францией (позиции которой явно шли вразрез с устремлениями Николая I), Россия попыталась найти себе сильного союзника. Полагая, что англофранцузские противоречия достаточно глубоки и создают хорошую основу для договоренности с Англией, русские дипломаты и сам император предприняли ряд шагов, направленных на сближение с ней. Однако английские политики не только не желали поддерживать Россию, но и были настроены явно антирусски. Так, некоторые из них вынашивали откровенные планы послевоенного расчленения России: Финляндию предполагалось отдать Швеции, Прибалтику - Пруссии, Крым и Кавказ - Турции. Польша должна была стать буферным государством, отделяющим Россию от Западной Европы. Это совпадало и с реваншистскими планами Турции, желавшей вернуть себе Крым и территории Кавказа.

Английское правительство считало, что война с Россией будет популярной в английском обществе (поскольку царизм прочно стяжал себе славу "жандарма Европы"), и рассчитывало поднять свой авторитет. Внутриполитическое положение во Франции также заставляло Наполеона III заботиться о своем престиже. В случае победоносной войны он надеялся укрепить свои позиции в среде католического духовенства (которое вело давний спор с православной церковью из-за иерусалимских святынь), и снять внутреннюю напряженность в стране.

Если учитывать, что в Петербурге также рассчитывали на территориальные приобретения и беспокоились о судьбе черноморских проливов, опасаясь, что из рук слабой Турции они могут перейти к сильной европейской державе, то становится очевидным, что грядущая война носила захватнический характер со стороны всех ее участников.

Русское правительство между тем недооценивало возможность создания враждебной коалиции и переоценивало свои силы, которые в первой половине 1850-х гг. казались весьма внушительными. Россия обладала огромными людскими ресурсами и имела армию численностью свыше 1,1 млн человек. Однако армия эта была рассредоточена на огромной территории, и для безопасности страны с западного направления крупные воинские силы не могли быть сняты. Техническая оснащенность и армии, и флота оставляла желать много лучшего. В войсках к началу войны практически не было нарезного оружия, артиллерия уступала по своим характеристикам западноевропейским образцам. Русский флот имел прекрасные боевые традиции, экипажи были хорошо обучены и готовы вести войну на море, однако паровых судов было весьма мало, в то время как английский и французский флоты располагали большим количеством паровых судов с винтовыми двигателями. Все это делало успех в войне весьма проблематичным.

Поводом для конфликта стал спор между католическим и православным духовенством за право хранить ключи от Вифлеемского храма и ремонтировать купол над Гробом Господним в Иерусалиме. Царские дипломаты заняли в этом вопросе жесткую непримиримую позицию, а поведение чрезвычайного посла А.С. Меншикова носило вызывающий характер. Еще одним требованием России стало заключение конвенции о покровительстве русского царя всем православным христианам в Турции.

Французские и английские дипломаты, прикрываясь миролюбивыми заявлениями, исподволь занимались разжиганием конфликта. Особенно в этом усердствовал посол Англии лорд Стрэтфорд-Редклиф, который не останавливался перед прямым подлогом и клеветой. Ободряемая их поддержкой Турция не спешила принимать ультимативные требования русских. Не дождавшись положительного ответа, Меншиков и сотрудники русского посольства покинули Константинополь. В эти же дни корабли Франции и Англии были направлены к проливам. Война становилась реальностью.

В военных действиях в годы Крымской войны обычно выделяются два периода: с ноября 1853 г. по апрель 1854 г., включающий собственно русско-турецкую кампанию, и с апреля 1854 г. по февраль 1856 г., когда в войну вступили союзники (Англия, Франция и позднее Сардинское королевство), а боевые действия велись сразу на нескольких фронтах, прежде всего в Крыму и на Кавказе.

В июне 1853 г. русские войска вступили в Дунайские княжества Молдавию и Валахию, находившиеся под номинальным протекторатом Турции. Эти события привели к тому, что 4 (16) октября 1853 г. султан объявил войну России.

В начале войны русский Черноморский флот получил приказ прервать переброску морем турецких войск в Грузию и нарушить транспортные перевозки неприятеля. С этой целью русские корабли блокировали турецкие суда в их портах.

18 (30) ноября 1853 г. русская эскадра под командованием вице-адмирала П.С. Нахимова уничтожила лучшую часть турецкого флота в бухте Синопа. Поражение Турции ускорило вмешательство Англии и Франции, корабли которых уже в декабре 1853 г. вошли в Черное море. Спустя несколько месяцев (весной 1854 г.) Англия и Франция официально объявили войну России.

В планы союзного командования входил захват Севастополя - военно-морской базы Черноморского флота в Крыму. 2 (14) сентября под Евпаторией началась высадка англо-французско-турецкой армии. Русская армия под командованием Меншикова пыталась остановить противника 8 (20) сентября в неудачном для себя сражении на р. Альме, после чего отступила к Бахчисараю.

Севастополь начал подготовку к обороне с суши. Срочно была создана система укреплений из 7 бастионов, соединенных траншеями, с многочисленными редутами и батареями. 2 (14) сентября в Севастопольской бухте было затоплено несколько старых кораблей, что преградило доступ сюда неприятельским судам. Около 2 тыс. орудий, снятых с кораблей, было установлено на береговых укреплениях, а черноморские матросы пополнили ряды защитников города. Большая заслуга в создании этих укреплений принадлежала военному инженеру Э.И. Тотлебену.

В октябре 1854 г. войска союзников подошли к городу, и началась героическая 349-дневная оборона Севастополя. Уже 5 (17) октября союзники предприняли первую бомбардировку города. Артиллерийская дуэль продолжалась несколько часов, потери обеих сторон были весьма значительны (с русской стороны погиб руководитель обороны вице-адмирал В.А. Корнилов), стойкость севастопольцев заставила англо-французский генералитет изменить планы: отказаться от немедленного штурма и перейти к осаде.

Помощь Севастополю пыталась оказать русская армия, которая осенью 1854 г. под Балаклавой и Инкерманом атаковала позиции противника, и, хотя успеха в этих сражениях достигнуто не было, они отвлекли на некоторое время внимание от Севастополя. Не принесло ожидаемого эффекта и наступление на Евпаторию. Позднее, в августе 1855 г., армия под командованием нового главнокомандующего М.Д. Горчакова участвовала в сражении на Черной речке, однако потерпела неудачу и была вынуждена отступить. Таким образом, полевая армия не смогла оказать существенной помощи осажденному городу.

Тем временем бомбардировки города продолжались (2-я в марте, 3-я в мае, 4-я в июне, 5-я в августе), попытки штурма были отбиты, однако положение защитников с каждым днем становилось все тяжелее.

Подавляющим становилось англо-французское превосходство в живой силе, боеприпасах (для их подвоза использовалась специально построенная железная дорога), качестве вооружения и техническом оснащении (нарезное оружие, паровые двигатели на судах). Русские солдаты и матросы могли противопоставить неприятелю лишь массовый героизм. Вся Россия узнала имена героев-севастопольцев матросов Петра Кошки и Игнатия Шевченко, сапера Жукова, солдата Елисеева. Под пулями и ядрами находились на бастионах сестры милосердия Даша Севастопольская, Елизавета Хлапонина и многие другие. Образцы мужества показывали офицеры, генералы и адмиралы: в Севастополе погибли В.И. Истомин, П.С. Нахимов, был тяжело ранен С.А. Хрулев. Силы защитников таяли с каждым днем, а помощь из России поступала крайне медленно (сказывалось отсутствие хороших дорог, плохо было поставлено снабжение).

27 августа (8 сентября) 1855 г. после 6-й бомбардировки города начался последний штурм. Был взят ключевой пункт обороны Малахов курган и вечером того же дня по наплавному мосту защитники перешли на Северную сторону города, укрепления были взорваны, а остававшиеся еще на плаву корабли затоплены.

В годы Восточной войны велись боевые действия и на других фронтах. Однако фактически нигде более союзники успеха не достигли. На Балтике англо-французская эскадра блокировала русский флот в Кронштадте и Свеаборге, однако на штурм этих крепостей не решилась, был высажен десант на Аландские острова. В 1854 г. на Белом море английские корабли бомбардировали практически беззащитный Соловецкий монастырь и были вынуждены бесславно отступить. Также безрезультатно закончилась высадка десанта в 1854 г. под Петропавловск-Камчатским. На Кавказе успехи сопутствовали русской армии. 19 ноября (1 декабря) 1853 г. турецкие войска были разбиты при Башкадыкларе, военные действия были перенесены на территорию Турции. В ноябре 1855 г. русские войска взяли крепость Карс.

Фактически в конце 1855 г. боевые действия прекратились. Ни англичане, ни французы не помышляли о перенесении боевых действий в глубь России, Севастополь обошелся им потерей 70 тыс. солдат. Однако и Россия продолжать войну была не в состоянии: возникла реальная угроза расширения антирусской коалиции (весьма враждебно к России были настроены Австрия, Пруссия, Швеция), в тяжелейшем положении находилась экономика, страна настойчиво требовала реформ во всех сферах жизни.

Прекращению войны способствовала позиция Франции. После дипломатической подготовки великие державы собрались в Париже, где 18 (30) марта 1856 г. был подписан мирный договор.

Территориальные потери России в Крымской войне не были значительными: фактически она уступала лишь острова в дельте Дуная и Южную Бессарабию. Наиболее тяжелые статьи мира касались так называемой нейтрализации Черного моря (запрещение иметь здесь военный флот и арсеналы). Над Сербией, Молдавией и Валахией устанавливался протекторат великих держав. Карс был возвращен Турции, а Россия восстанавливала на Кавказе довоенные границы, оставив за собой побережье Черного моря.

В годы Крымской войны боевые действия протекали в качественно новых условиях, вызванных применением передовой техники. Стала очевидной необходимость перевооружения армии, изменения принципов ее комплектования, менялась военная тактика. России требовался целый комплекс военных реформ, которые были реализованы в 1860-1870-е гг.

Россия вышла из войны с подорванной экономикой и потерянным международным авторитетом, нестабильным было внутриполитическое положение. Крымская война сыграла роль катализатора, ускорившего вызревание кризиса в стране, привела к крупнейшим политическим изменениям - отмене крепостного права и проведению буржуазных реформ.

Борьба империй Журнал «Родина» 1995 г. № 3-4.

(круглый стол журнала «Родина» по вопросам Крымской войны)

- Изменилось ли понимание Крымской войны в нашей историч