Страх живет в шкафу, под кроватью, за тюлевой занавеской

— Почти все маленькие дети чего-то бояться: темноты, злых собак, сказочных чудовищ... Надо ли родителям беспокоиться по этому поводу? Или ждать, когда вырастут и все пройдет само собой?

— Страх – это наша естественная реакция на опасность, на что-то незнакомое. Но не об этом страхе мы сейчас будем говорить. Не о том страхе, с которым можно справиться, разобравшись, что опасно, а что нет, а о таком невротическом страхе, который побеждает, пожирает, подавляет ребенка.

Детские страхи – это очень серьезная проблема. И в отличие от многих других детских проблем, о которых мы часто с полной уверенностью говорим родителям: “Ничего, перерастет”, в данном случае так сказать нельзя. Ребенок растет, и страхи растут вместе с ним. С возрастом развивается воображение. Книги, фильмы, услышанные разговоры и реальные происшествия дают реальную пищу для фантазий. И если ребенок склонен к невротическим страхам, фантазия работает против него. Страхи множатся, становятся все более и более яркими и агрессивными. Они наступают со всех сторон и буквально пожирают душу ребенка.

Увы, родители часто не подозревают о том, что детей мучают страхи. Многие дети не склонны делиться своими переживаниями. Одни потому, что стесняются выглядеть трусами, другие бояться так сильно, что сам разговор на эту тему им невыносим.

Восьмилетнего Максима привели к нам с жалобами на заикание.

— Нет, кроме заикания мы ни на что не жалуемся, – уверяла нас мама. – Ведет он себя хорошо, тихий, послушный, что попросишь – сделает.

А на вопрос, нет ли у мальчика страхов, энергично замотала головой:

— Да что вы?! Какие страхи? Спит отдельно, в своей комнате, сам ходит в школу. И темноты не боится, и одного мы его оставляем.

Но когда мы попросили детей нарисовать дома свои страхи, Максим принес целый ворох рисунков. Это была самая настоящая коллекция чудовищ, причем каждое чудовище имело свое имя, и Максим взволнованным шепотом, заикаясь больше обычного, пояснял, где какой страх живет: один в шкафу, другой – под кроватью, третий – за тюлевой занавеской, четвертый – в трубах ванной комнаты...

Новое время – новые страхи

— Сейчас и взрослые-то многого бояться: ставят в квартирах металлические двери, поздними вечерами стараются не ходить по улицам... Все газеты предлагают курсы выживания, поучают, как избежать нападения, грабителей... Наверное, тревога взрослых передается и детям?

— Да, наше время добавляет детям страхов. Телевизор с утра до вечера показывает войны, катастрофы, аварии, захватывает преступников; взрослые с утра до ночи судачат, как страшно стало жить... А ребенок думает: “Какой же это ужасный, опасный мир! Собака кусает, машина давит, дядька крадет, тетка дает отравленную конфету, в дверь звонят только воры, и даже вкусные бананы полны ядовитых нитратов...”

Получается, что у всего окружающего мира есть только одна сторона, одна функция – агрессивная. И направлена эта агрессия против него, маленького ребенка. Как тут не переполниться страхами!

Три – четыре года назад из десяти детей, которых к нам приводили, страхами страдали двое-трое. Сейчас же бывает, что лечебная группа (не специально, а так складывается!) целиком, а это 7-9 человек состоит из “фобиков” – так психиатры на своем жаргоне называют людей с навязчивыми страхами. Когда мы работаем с ребятами школьного возраста, они по нашей просьбе рисуют нехитрую диаграмму: три круга, один обозначает класс, другой – двор, третий – город. И раскрасить эти круги ребята должны двумя цветами: черным и красным. Черный – это мир плохих людей, красный – мир хороших. Каждый рисунок схематично отображает соотношение добра и зла в окружающем мире. Несколько лет назад даже у ярко выраженного меланхолика черный сегмент редко был больше красного, причем по мере расширения заданного пространства процент черного, как правило, уменьшался: ребенку, у которого не сложились отношения с одноклассниками, все равно казалось, что город (то есть мир) не злонамерен.

Что мы наблюдаем теперь? Почти все школьники, восемь из десяти, видят город-мир в черном цвете. В лучшем случае эта последняя диаграмма напоминает арбуз с вырезом: там есть небольшой красный ломтик. И так воспринимают мир даже те, у кого, судя по первым диаграммам, и в классе, и во дворе все обстоит благополучно. Безусловно, не следует забывать, что мы имеем дело с невротиками. Ну, так мы и сравниваем их с теми же невротиками, которые приходили к нам несколько лет назад.

Шредер – это вам не Шапокляк!

— А телевидение что показывает перед передачей “Спокойной ночи, малыши” – анонсы боевиков. Дети в ожидании Хрюши перед телевизором, а на экране стрельба, перекошенные злобой лица...

— Что взрослые программы – возьмите детские! В нашей работе появилось одно новшество: все чаще на вопрос: ”Есть ли у ребенка страхи, связанные с чем - либо?” – мамы в анкетах указывают на... американские мультфильмы как на главный источник страха.

— Подумаешь! – могут возразить нам, – Был Чебурашка, а теперь черепашки! Тоже приключения и тоже сказочные. И даже хорошо кончаются...

А что, если мы сравним случайно зарифмованных героев двух современных сказок?

Главные свойства Чебурашки – наивность, обезоруживающее обаяние ребенка. Черепашек ниндзя при всем желании наивными, милыми детьми не назовешь. Это, в сущности, крутые парни, которые, чуть что, молотят своих противников направо и налево. В борьбе со злом Чебурашка вместе с Геной изобретает разные хитрости. Разве можно себе представить, чтобы он избивал, а тем более убивал старушку Шапокляк?! У черепашек же все определяет физическая сила, физическая схватка со злом. Кровь льется рекой, трупы навалены штабелями. Зло уничтожают буквально.

Кстати, и представители зла в “Чебурашке” и ”Черепашках” существенно разнятся. Проворная, смешная Шапокляк пакостит по мелочам, ее трехкопеечные хитрости ничего общего не имеют с насилием. При этом она “по-своему несчастна”, а значит, к ней можно найти подход. Закованный в сталь Шредер ужасен. Он – некое Абсолютное Зло, к которому нельзя найти никакого подхода, кроме “радикального”. Он готов уничтожить весь мир!

Но разве у нас нет страшных сказочных злодеев? А Баба яга с Кощеем Бессмертным? Конечно, Баба Яга пострашнее старухи Шапокляк. Но, во-первых, она тоже не является представителем Абсолютного Зла и в равных ситуациях ведет себя по-разному: может пугнуть, а может и помочь. Во-вторых, отечественные режиссеры и книжные графики обычно старались юмористическим изображением уравновесить “злодейскую сущность” сказочных чудовищ. Вполне вероятно, что западные дети и вампиров воспринимают юмористически, но, значит, они к такому восприятию подготовлены национальной культурой, в которой тема вампиров разработана широко и детально. Это очень старая и непрерывно развивающаяся традиция. То же касается и различных воплощений дьявола (Шредер, к примеру). В русской же культуре, основанной на православной этике, ни вампиры, ни сатана не занимали слишком много места.

Короче, ни старуха Шапокляк, ни Карабас Барабас, ни даже Бармалей не могут вызывать у ребенка “запороговый” страх. А Шредер, вампиры и привидения – могут!