Постэкономическая трансформация

С позиций теории постэкономического общества современная историческая эпоха может рассматриваться как начальный период глобальной социальной трансформации, которая составит содер­жание развития цивилизации на протяжении как XXI века, так, воз­можно, и нескольких последующих столетий. В качестве своей ма­териальной предпосылки и основы постэкономическая трансфор­мация предполагает формирование постиндустриальной производ­ственной системы. Поэтому первые признаки постэкономических преобразований мы находим уже в становлении элементов постин­дустриального общества.

Материальной составляющей постэкономической трансформа­ции является современная технологическая революция, которая, несмотря на видимые успехи, весьма далека сегодня от своего за­вершения. На основе технологического прогресса материальное производство получает качественно новые, фактически безгранич­ные возможности, в результате чего жизненный уровень населения постиндустриальных стран становится все более высоким. Разви­тие производства стимулирует потребность в постоянном росте квалификации работников, вследствие чего образование обретает значение важнейшего фактора, обеспечивающего человеку социаль­ный статус и общественное признание.

Удовлетворение материальных потребностей создает предпо­сылки для становления новой мотивационной системы. Человек, освобожденный от необходимости постоянного поиска средств для достойной жизни, получает возможность осваивать и культивиро­вать в себе потребности более высокого порядка, простирающиеся далеко за пределы овладения вещными богатствами. Это, разуме­ется, не означает немедленного и автоматического восприятия но­вой системы ценностей в масштабах всего общества. Процесс фор­мирования ценностных ориентиров сложен и противоречив, он рас­тягивается на десятилетия, будучи зависим не в последнюю оче­редь от смены поколений, каждому из которых свойственны опре­деленные стереотипы мировоззрения.

Сдвиги в побудительных мотивах человеческой активности оп­ределяют и качественное изменение самого ее типа. Становление творчества кик наиболее распространенной формы производитель­ной деятельности представляется основной нематериальной со­ставляющей постэкономической трансформации. В отличие от труда, творчество является более высоким и совершенным типом деятельности; его побудительный мотив связан с внутренними по­требностями личности, стремлением к самореализации, развитию и умножению своих знаний и возможностей. Как способность че­ловека к созданию чего-то оригинального, субъективно или объектив­но нового, творчество существовало всегда, однако как хозяйствен­ный феномен оно не было известно ни доэкономическому, ни эко­номическому обществу.

Обретение творчеством масштабов, позволяющих ему модифи­цировать сложившиеся хозяйственные закономерности, является результатом трех фундаментальных изменений. Во-первых, в пост­индустриальном обществе материальные потребности большинства людей достаточно полно удовлетворяются за счет сравнительно непродолжительного рабочего времени. Во-вторых, наука и знания становятся непосредственной производительной силой, их носите­ли — олицетворением достижений нации, а ценности, связанные с образовательным уровнем и интеллектуальной деятельностью, — надежными ориентирами для новых поколений. Наконец, в-треть­их, радикально меняется сущность потребления: акценты в этой сфере смещаются на нематериальные блага, а усвоение человеком информации, развивающее способность к генерации новых знаний. фактически делает потребление элементом производства. Именно эти изменения превращают творчество в значимый тип производи­тельной деятельности, в один из основных факторов социального прогресса.

Хотя объективная и субъективная стороны постэкономической трансформации взаимообусловлсцы, главный источник прогресса постэкономического общества кроется, на наш взгляд, в его субъек­тивных факторах, в характеристиках составляющих ею индивидов. Ею перспективы зависят в большей мере от индивидуального нрав­ственного и интеллектуального развития личности, чем от измене­ния отдельных параметров общества как совокупности людей. Та­ким образом, основные тенденции, определяющие развитие пост­экономических начал, имеют в конечном счете субъективистскую природу, в то время как в ходе собственно постиндустриальной трансформации факторы субъективного порядка играют второсте­пенную роль. Это обстоятельство позволяет нам утверждать, что постэкономическое общество интравертно, а постэкономическая трансформация выступает естественным и неизбежным следстви­ем становления постиндустриального общества. В то же время нельзя упускать из вида, что именно индустриальный строй и его достижения обеспечили формирование тех важнейших условий, без которых становление постиндустриальных, а тем более постэконо­мических, закономерностей было бы невозможно.

Постэкономический строй не требует и не может требовать ни выхода человека за пределы материального производства, на чем акцентируют внимание постиндустриалисты, ни перенесения ос­новных его интересов в сферу культуры, к чему подталкивает тео­рия постмодернизма. В постэкономическом обществе переосмыс­ливаются и переоцениваются мотивы и стимулы деятельности, которая по своей форме и по своим вещественным результатам может оставаться практически неизменной. В ходе постэкономи­ческой трансформации преодоление ряда важнейших противоречий, характерных для экономической эпохи, происходит не в последнюю очередь через изменение человеческих представлений о соответ­ствующих явлениях и процессах. В постэкономическом обществе развитие личности становится главной целью человека, а деятель­ность, не мотивированная утилитарными потребностями, изменя­ет социальную структуру в гораздо большей мере, чем десятилетия бурных, но поверхностных революционных потрясений.

Становление постэкономического общества сопряжено с ради­кальными изменениями как в механизме хозяйственного взаимо­действия, так и в оценке самими творческими личностями целого ряда социальных отношений. Это приводит к фактическому пре­одолению важнейших характеристик экономической эпохи: экс­плуатации, частной собственности и рыночного характера хозяй­ственных связей. Все эти моменты, которым мы посвятим в ходе нашего курса специальные лекции, заслуживают сейчас, тем не менее, краткого упоминания.

Материалистический характер мотивов, побуждающих людей к деятельности, вытекает из самого определения экономической эпохи как основанной на труде. Создание материальных благ пред­полагает возможность отчуждения их от непосредственного про­изводителя и перераспределения в пользу других членов общества. Поскольку, однако, масштабы производства материальных благ ог­раничены, возникает конкуренция в борьбе за максимизацию их присвоения, что предопределяет жесткое противостояние соци­альных групп и классов: с одной стороны — занятых производи­тельным трудом, с другой — присваивающих его результаты. Та­ким образом, в экономическом обществе постоянно воспроизводится конфликт между отдельными личностями и социальными группа­ми в связи с их претензиями на ограниченную совокупность мате­риальных благ. В то же время эти конфликтные отношения консти­туируют определенный тип социальных связей, цементируют об­щество, делают все его элементы взаимозависимыми и взаимодо­полняющими. Феномен эксплуатации базируется именно на подоб­ных отношениях и существует в любом обществе, основанном на труде, поскольку возмещение человеку неурезанного трудового дохода, как показали еще классики социалистической теории, не­возможно.

Постэкономическая трансформация не может привести к отка­зу общества от отчуждения и перераспределения благ. Однако по­скольку главным мотивом творчества — основного типа деятель­ности в постэкономическом состоянии — выступает не приумно­жение человеком своего материального богатства, а стремление лич­ности к самосовершенствованию и самовыражению в деятельности, возможность отчуждения произведенного вещественного продук­та не воспринимается более как несправедливость. Факт отчужде­ния уже не противоречит основным интересам личности, и фено­мен эксплуатации может быть, на наш взгляд, преодолен скорее на социопсихологическом уровне, чем в результате революцион­ной ломки распределительных отношений, как это представлялось социальным реформаторам последних двух столетий.

Вторым атрибутом экономической эпохи является феномен частной собственности. Там, где присвоение материальных благ оказывается важнейшей целью каждого человека, не может не воз­никнуть общественного отношения, закрепляющего результат по­добного присвоения. Можно с уверенностью утверждать, что эко­номическое общество возникло там и тогда, где и когда человек стал не только выделять себя из среды себе подобных, но и отно­ситься к одной совокупности объектов внешнего мира как к своим, принадлежащим ему, а к остальным — как к чужим, принадлежа­щим другим людям. Частная собственность выступает поэтому од­ной из естественных форм проявления принципов экономического общества. Ее преодоление при переходе к постэкономическому об­ществу происходит не через обобществление производства, а пу­тем становления системы личной собственности, предполагаю­щей возможность индивидуального владения всеми его условия­ми. С формированием постиндустриального общества, в котором основными производственными ресурсами выступают информация и знания, а средства их создания и передачи становятся вполне до­ступными множеству людей, возникает ситуация, в которой, с од­ной стороны, каждый желающий обладать современными средства­ми производства может приобрести их в личное владение, а с дру­гой стороны, эффективное присвоение информационных благ людь­ми, не способными использовать их в соответствии с их социальным предназначением, становится невозможным. Возникающая систе­ма рассматривается нами как основанная не на частной, а на лич­ной собственности как на условия производства, так и на рабочую силу.

Третья особенность экономического сообщества воплощается в его организации на основе принципов рынка. Рыночное хозяй­ство является одним из видов товарного производства, при кото­ром, как известно, обмен и распределение материальных благ осу­ществляются на основе их соизмерения с неким эквивалентом. Вне зависимости от природы такового обмениваемые в рамках рыноч­ной экономики блага являются воспроизводимыми, и их производ­ство может быть увеличено в любой пропорции. Постэкономичес­кая трансформация, разумеется, не отрицает обмена продуктами и деятельностью между людьми, поскольку таковой составляет само содержание общественной жизни. Однако при насыщении матери­альных потребностей приобретаемые человеком товары и услуги становятся скорее средством выражения его личной индивидуаль­ности, чем инструментом выживания. Как следствие, в современ­ных условиях все более широкий спектр благ характеризуется субъективной, или знаковой ценностью, не определяемой с помо­щью рыночного эквивалента. Обмен деятельностью и товарами регулируется уже не столько общественными пропорциями произ­водства, сколько индивидуальными представлениями о ценности того или иного блага. Стоимостные характеристики перестают быть основой меновых отношений и, следовательно, законы рын­ка, определявшие уклад экономической эпохи, утрачивают свою системообразующую роль.

Анализ в свете изложенных позиций социально-экономических процессов, развертывающихся в странах, достигших постиндуст­риальной стадии развития, позволяет утверждать, что предпосыл­ки перехода к постэкономическому обществу, которые формиру­ются уже сегодня, имеют как объективную, так и субъективную составляющие. С одной стороны, высокий уровень производитель­ных сил открывает возможность быстрого развития сферы услуг и информационного сектора, что требует от людей высочайшей ква­лификации; развитие человеческих способностей становится в та­кой ситуации абсолютно необходимым с точки зрения хозяйствен­ного прогресса. С другой стороны, когда удовлетворены матери­альные потребности людей, а их социальный статус зависит от лич­ностного потенциала, цели самосовершенствования естественным образом выходят на первые позиции в иерархии мотивов деятель­ности работника. С изменением мотивационной структуры начи­нает формироваться тип личности, ориентированной не на макси­мизацию материального потребления, а на достижение внутренней гармонии и совершенства. В этих условиях развитие человека ока­зывается тождественным развитию производства знаний — глав­ной составляющей богатства современного общества. Круг замы­кается; новая система воспроизводства общественного достояния становится самодостаточной и самоподдерживающейся.

Становление постэкономического общества представляет собой гигантскую социальную трансформацию, сравнимую лишь с пере­ходом от доэкономической эпохи к экономической, и поэтому не может не быть процессом крайне сложным и противоречивым. На первый взгляд, постиндустриальная трансформация закладывает основы сбалансированного и самодостаточного развития западно­го мира. Однако уже сегодня дают о себе знать новые противоречия, пока не слишком заметные, но способные уже в ближайшем будущем предстать перед обществом во всей их остроте.

В пределах развитых постиндустриальных стран формируется новое социальное расслоение, возникают барьеры, разделяющие работников интеллектуальной сферы и тех, кто не может включиться в информационно- и наукоемкое производство ввиду отсутствия необходимых способностей усваивать информацию и превращать ее в новые знания. В отличие от традиционного имущественного неравенства, порождавшего классовые конфликты на протяжении всей истории экономического общества, новый тип социальной раз­деленности имеет качественно иную природу Современное нера­венство проистекает из коренного различия базовых ценностей и несопоставимости интеллектуальных способностей членов обще­ства, предопределенной генетически и социально.

В то же время постиндустриальный мир продолжает развивать­ся как самодостаточная и замкнутая хозяйственная структура. Со­кращение потребностей в сырье и материалах, активное привлече­ние интеллектуальных ресурсов всего мира, беспрецедентное до­минирование в технологическом секторе и все более тесное пере­плетение хозяйственных, политических и социальных процессов, происходящих в рамках сообщества развитых стран, — все это объективно снижает заинтересованность этой части человечества во взаимодействии с остальными регионами планеты. Напротив, отстающие (backward) страны оказываются все более несамодос­таточными; для развития своих национальных экономик они нуж­даются во внешних инвестициях и импорте технологий, а конеч­ный продукт их хозяйственных систем не может быть эффективно реализован на их внутренних рынках во все возрастающих мас­штабах. Таким образом, на внешних границах постиндустриально­го мира нарастает напряженность, создающая реальные предпосыл­ки раскола современной цивилизации. Характерно, что в мировом масштабе первые последствия постэкономичсской трансформации проявляются гораздо более зримо, чем на уровне отдельных стран. Последнее обусловлено тем, что социальная сфера постиндустри­альных держав находится под пристальным вниманием нацио­нальных правительств, а процессы, развертывающиеся в мировом масштабе, отличаются большей стихийностью и неуправляемостью. Вместе с тем, учитывая объективный характер нынешних тен­денций, можно утверждать, что события, происходящие на между­народной арене, проливают свет на то, что в ближайшие десятиле­тия может произойти и в пределах внешне стабильных и процвета­ющих стран — лидеров нынешнего постиндустриального сооб­щества.

Подытоживая содержание первых двух лекций, необходимо подчеркнуть, что в них дана лишь беглая характеристика некото­рых социологических концепций, приверженцы которых пытают­ся оценить сущность переживаемых сегодня человечеством пере­мен. Каждая из них более или менее удачно описывает отдельные стороны сложных социальных процессов, предлагает инструмен­ты научного поиска. Наша задача состояла также в том, чтобы по­казать, как эффективность такого поиска зависит от возможностей теории нарисовать общую картину социального прогресса, не ог­раниченную ни хронологическими рамками, ни произвольно рас­ставленными лишь на отдельных, пусть и очень важных сторонах общественного развития, акцентами.

* * *

Теперь следует обратиться к оценке и осмыслению реальных процессов, радикально изменяющих в последние десятилетия об­лик развитых стран. Разумеется, на первом месте в качестве объек­та подобного анализа должны стоять тенденции, определяющие современную технологическую революцию и делающие знания ос­новным производственным ресурсом общества. Вслед за ними в центре внимания должны оказаться изменяющиеся производствен­ные отношения современных постиндустриальных стран, новые формы социальной организации и их роль в становлении постэко­номического общества. Именно этим проблемам и будут посвяще­ны следующие две лекции.

Контрольные вопросы.

По каким основным направлениям отличаются друг от друга концеп­ция постэкономического общества и теория постиндустриализма? Насколько значимы терминологические разночтения, возникающие при сравнении концепции постэкономического общества и постин­дустриальной теории?

Насколько велико прогностическое значение марксовых представле­ний об экономическом обществе и его преодолении в контексте со­временных социальных перемен?

Каковы линии противопоставления доэкономического, экономичес­кого и постэкономического общества?

Возможно ли определение хронологических границ возникновения и преодоления экономического общества?

Каковы объективные и субъективные составляющие постэкономичес­кой трансформации?

Какие факторы, препятствующие постэкономической трансформации существуют сегодня в постиндустриальных странах и в мире в целом.

Может ли постэкономическая трансформация быть осуществлена в ограниченном круге стран, или же она представляет собой общеми­ровой процесс?

Рекомендуемая литература.