Сознание ребенка принимает в себя культуру вместе с мышле­нием

Это утверждение, в свою очередь, предполагает необходимость разделения мышления и разума, которые обычно смешиваются в нашем понимании. Под разумом я, в данном случае, понимаю способность человеческого ума распознавать в окружающем мире и решать задачи, связанные с выживанием. Впоследствии, по мере усложнения жизни — любые задачи. Разум включается тог­да, когда мы сталкиваемся с чем-то совершенно новым, не име­ющимся в нашей памяти, но требующим от нас каких-то дей­ствий. Чаще всего, это или какая-то опасность, или помеха в достижении желания.

Налетев на помеху, человек, это особенно ярко видно на детях, какое-то время не в состоянии ее распознать как помеху. Он просто продолжает повторять предыдущее действие. Но как только он понимает, что помеха есть то, что надо преодолеть, он начинает думать, то есть переходит в состояние «задачности», озадачивается, как говорится в русском языке, и тогда вклю­чается поиск обходных путей.

Это разум. Но это не все, что он делает.

После того, как способ преодолевать какую-то определенную помеху найден, перед разумом встает задача — как облегчить жизнь и не тратить на это дело столько сил. И он закрепляет найденный успешный способ решения этой жизненной задачи в памяти в виде образа.

Этот образ становится привычным способом поведения при столкновении с подобными помехами в будущем. Так рождается мышление.

Те старики, которые рассказывали мне о колдовстве и ма­гии, рассмотрели в словах мышление, мыслить возможность для этимологических игр. Они были большими любителями так на­зываемых «народных этимологии».

Мыслить для них означало Мы-.Слить, то есть Слить Нас в

Общество.

По сути, это очень близко к выражению, имеющемуся в «Сло­ве о полку Игореве», где говорится о «свычаях и обычаях». Мой дед, большой любитель «Слова» и этимологических игр, писал, что и то и другое — привычки. Но в «свычае» скрыто слово «свой», а в «обычае» — общий.

Иначе говоря, сталкиваясь с неведомым, молодое сознание рас­познает помеху как. задачу и включает для ее решения разум. Если решение найдено и проверено, оно закрепляется в виде личной при­вычки— свычая. Eсли же подобная помеха и соответствующая ей задача оказывается постоянно встречающейся на жизненном пути всего сообщества, то постепенно ее решение закрепляется в созна­ниях всех членов общества в виде общественной привычки— обычая. Вот это и есть Слить— Мы, Мыслить в противоположность ра­зумному Думать.

Из способности ума сначала Думать, а потом закреплять най­денные решения в памяти постепенно рождается основной на­бор привычных способов решения жизненных задач, позволяю­щий не задумываться, но и не проигрывать. Его, пожалуй, можно бы назвать мировоззрением определенного сообщества, но пра­вильнее — Образом мира. Этому понятию я уделю немало внима­ния в этой книге, поэтому пока не буду на нем задерживаться.

Сейчас мне важнее указать на то, что Образ мира оказывает­ся как бы костяком нашего ума. На него крепятся и простейшие образы Разума, и сложные образы привычек и обычаев Мышле­ния. В силу этого он не просто двойственен, а гораздо многослойнее. Это, на мой взгляд, и отразилось в словах Сидорова и Малиновского о множественных мирах, в которых живет чело­век. Это не миры, конечно, а образы миров. И какие-то из них есть прямые носители того, что мы называем культурой.

Что же в таком случае есть культура? Я не буду вдаваться ни в обсуждение того, что об этом говорилось на протяжении чело­веческой истории, ни даже в перечисление определений. Я от­толкнусь от простого, почти бытового определения Даля. Оно будет вполне достаточным, потому что моя задача даже от него уйти к еще более «простому» психологическому пониманию этого явления, как оно содержится в ненаучной части нашего мыш­ления. Итак: