десятисложный стих 2 страница

Одно сплошное заблужденье! Ты промелькнула, как виденье, И мне осталось сожаленье, И поздней мудрости змея. Ты промелькнула, как виденье,— О, юность быстрая моя! (К. Бальмонт)   Пример безрифменного триолета, где рифму заменяет повтор того же слова. Триолет этот дает пример и пэонического (гипердактилического) окончания.   Тебя я помню. Ты рыдала На Гревской площади, под виселицей. И ночь, и смерть, и ты рыдала. Тебя я помню. Ты рыдала... Но я забыл, по ком рыдала. Не под моей ли черной виселицей. Тебя я помню. Ты рыдала На Гревской площади под виселицей. (И.Рукавишников)   А вот пример тройного (тайного) триолета:   Не иди в дом пира. Иди в дом плача, Чтоб забылись грехи, чтоб открылась душа. Чтоб светлела порфира, чтоб яснела задача, Не иди в дом пира, иди в дом плача. В воротах мира, рыдая и плача, Цветут чудо-стихи, бездумно дыша. Но иди в дом пира. Иди в дом плача, Чтоб забылись грехи. Чтоб открылась душа. (И.Рукавишников)   Прием, впервые примененный к триолетной форме. Несколько известный в сонетной старо-французской, теоретически допустимый, конечно, при любой строфике. Построение, допускающее чтение одного триолета, как трех самостоятельных, при рассечении мысленно стихотворения вертикальной линией через цезуры. Кстати, хороший пример сквозной рифмы. Возможно также построение венка триолетов по схеме венка сонетов. Восьмистишие со схемой рифмовки abababab называется сицилианой:   Май жестокий с белыми ночами! Вечный стук в ворота: выходи! Голубая дымка за плечами, Неизвестность, гибель впереди! Женщины с безумными очами, С вечно смятой розой на груди! — Пробудись! Пронзи меня мечами, От страстей моих освободи! (А. Блок)   Девятистишие встречается не чаще семистишия. Но опять же: добавьте строку к восьмистишию, и получится то, что и требовалось получить (ababcdccd):   Отворите мне темницу, Дайте мне сиянье дня, Черноглазую девицу. Черногривого коня. Дайте раз пор синю полю Проскакать на том коне; Дайте раз на жизнь и волю, Как на чуждую мне долю, Посмотреть поближе мне... (М. Лермонтов)   Девятистишие с рифмовкой ababbcdcс… (и так далее, причём каждый девятый стих удлинён на одну стопу) называется спенсеровой строфой:   Нет ничего печальнее на свете Невинной удрученной красоты, Повергнутой в предательские сети Вражды жестокой, злобной клеветы: Под властью ль я чарующей мечты Иль женский рыцарь я надежней стали, Но видя горе женской чистоты, Душа моя сжимается в печали. Мучительней тоски я испытал едва ли. (Э. Спенсер, пер. С. Протасьева)   Десятистишие встречается чаще девятистишия по причине симметричности. Вообще, при чётном количестве строк проще составить красивую комбинацию рифм. Примером десятистишия является вот это (ababccdeed):   О вы, которых ожидает Отечество от недр своих И видеть таковых желает, Каких зовёт от стран чужих, О ваши дни благословенны! Дерзайте ныне ободренны Раченьем вашим показать, Что может собственных Платонов И быстрых разумов Невтонов Российская земля рождать. (М. Ломоносов)   Десятистишия имеют и фиксированные формы. В частности, формой десятистишия является ода. Классическая ода имеет схему рифмовки ababccdeed и характеризуется восхваляющим, торжественным содержанием, пафосными выражениями, изобилием восклицаний. Признанным мастером оды являлся Г.Державин. Например:   Подай, Фелица! наставленье: Как пышно и правдиво жить, Как укрощать страстей волненье И счастливым на свете быть? Меня твой голос возбуждает, Меня твой сын препровождает; Но им последовать я слаб. Мятясь житейской суетою, Сегодня властвую собою, А завтра прихотям я раб.   Другой фиксированной формой десятистишия является децима. Децима — десятистрочная строфа в испанской поэзии, чаще всего хореического размера. Мужские и женские рифмы в дециме идут по порядку AbbAAccDDc. Известны ямбические децимы в поэзии Г. Державина с системой рифмовки aBaBccDeeD («Фелица» и «Бог») и aa BcBc DeeD («На счастие»). Не будем подробно разбирать 11-ти, 12-ти и 13-ти стишия. Напомню лишь, что в любой из этих форм можно получить огромное количество разнообразных комбинаций рифм, так что это поле для вашей деятельности. Единственно выделю фиксированную форму 12-тистишия, коплу. Копла — форма стансов в староиспанской поэзии, 12-строчная строфа, разбиваемая системой рифм на два шестистишия, в которых третий и шестой стих укорочены. Рифмовка: abc abc def def. Вот образец коплы из «Стансов на смерть отца, капитана Родриго» Хорхе Манрике:   Не предавайся скорби тщетной, Душа, и ясными очами Взгляни вокруг: Жизнь иссякает незаметно, И смерть неслышными шагами Подходит вдруг. Отрады длятся лишь мгновенья, Но мукой каждая чревата, Увы, для нас. Прислушайся к людскому мненью: Мил только прожитой когда-то, Ушедший час. (Пер. О. Румера)   У 13-стишия тоже есть как минимум одна фиксированная форма: рондель — французская форма стихотворения о трех строфах, охватывающих 13 строк. В первых двух строфах по четыре стиха, в третьей — пять стихов. Через всю рондель проходят две рифмы (abbaabababbaa). Первые две строки повторяются в конце второй строфы, последняя строка — повторение первой строки целиком или в несколько измененном виде.   Окончив труд, иду с завода, Манифестацию встречать. В цветах весь город, и слыхать — Кричат: да здравствует свобода! Смеется солнце с небосвода, И мчатся тучки — благодать... Окончив труд, иду с завода Манифестацию встречать. Что за весна! Что за отрада! Лучам в сердцах легко звучать... Лишь землю беднякам отдать — Мир станет крепнуть год от года. Окончив труд, иду с завода. (П. Тычина, пер. с укр. Н. Ушакова)   Зато рассмотрим четырнадцатистишие, потому что оно имеет фиксированную форму, являющуюся одной из наиболее популярных известных в истории — сонет. Сонет — это стихотворение из 14 стихов, построенное по схеме abbaabbacdcdee, то есть два четверостишия и два трёхстишия. Сонет появился в европейской литературе ещё в XIII веке. Одной из вершин поэзии Возрождения являлись сонеты Ф. Петрарки, обращённые к Лауре. Сонет часто имеет нарушения строгой рифмовой схемы. Например, 66-ой сонет Шекспира в переводе С. Маршака:   Зову я смерть. Мне видеть невтерпёж Достоинство, что просит подаянья, Над простотой глумящуюся ложь, Ничтожество в роскошном одеянье.   И совершенству пошлый приговор, И девственность, поруганную грубо, И неуместной почести позор, И мощь в плену у немощи беззубой.   И прямоту, что глупостью слывёт, И глупость в маске мудреца, пророка, И вдохновения зажатый рот,   И праведность на службе у порока. Всё мерзостно, что вижу я вокруг, Но как тебя покинуть, милый друг!   Заключение сонета может охватывать все шесть последних строк (в данном случае — две). В данном сонете не соблюдено правило общих рифм в двух катренах. Имеются варианты сонетов: хвостатый сонет — два четверостишия и три терцета; сплошной сонет — на двух рифмах; опрокинутый сонет — два терцета и два четверостишия; безголовый сонет — одно четверостишие и два терцета; половинный сонет — четверостишие и терцет; двойной сонет — четыре четверостишия и четыре терцета; хромой сонет — неравностопность четвертого стиха в катренах и т. д. Игровыми формами сонета являются: сонет с повторениями – в таком сонете каждая новая строка начинается тем словом, которым заканчивается предыдущая; змеевидный сонет, заканчивающися своим начальным стихом, причём первая половина первого стиха служит второй половиной последнего, в вторая половина первого — первой половиной последнего; обратный сонет, в котором последний стих имеет расстановку слов, обратную расстановке слов в первом стихе; сонеты с крошечными стихами (термин Шульговского), в которых строки могут являться даже одностопным ямбом. Сонет развивается и сплетается в ещё более сложную форму — венок сонетов. Венок сонетов состоит из пятнадцати сонетов. Первая строка каждого сонета повторяет последнюю строку предыдущего; заключительный сонет (магистрал) повторяет каждую строку каждого сонета, связывая их воедино. Таким образом, венок сонетов представляет собой двести десять строк, четырнадцать из которых употреблены троекратно. Венок сонетов очень сложен для написания, тем более правильный, без нарушения правил построения одного сонета. Венки встречаются у В.Брюсова, И.Сельвинского, М.Богдановича. Блестящий венок сонетов создал современный поэт и рок-музыкант Сергей Калугин. В 1889 году Прешерн создал венок опрокинутых сонетов 2-го вида, что является, можно сказать, поэтическим подвигом. Известны венки двойных сонетов, но, правда, в итальянской литературе. Отмечу, что четырнадцатистишие совсем не обязательно является сонетом. Например, вот такая форма: ababccdefefggd.   Я в почётных рядах — Руки в мягкий бетон — Золотая звезда, Предварив пелатон, В предвкушении сна Оказалась одна На пути к дохристианскому Богу. Эта леди вон там Очень нравится мне, Я бы впился в уста, Я остался бы с ней, Но придётся пройти Окончанье пути По кричащим ковровым дорогам.   Специфическим четырнадцатистишием является онегинская строфа (ababccddeffegg):   Итак, она звалась Татьяной. Ни красотой сестры своей, Ни свежестью её румяной Не привлекла б она очей. Дика, печальна, молчалива, Как лань лесная боязлива, Она в семье своей родной Казалась девушкой чужой. Она ласкаться не умела К отцу, ни к матери своей; Дитя сама, в толпе детей Играть и прыгать не хотела И часто целый день одна Сидела молча у окна.   Естественно, можно искать и более сложные 15, 16-тистишия, в общем, всё на ваше усмотрение. Отмечу только одну специфическую форму 15-стишия — рондо. Это стихотворение в 15 строк с рифмовкой aabbaabbсaabbaс (с — нерифмующийся рефрен, повторяющий первые слова 1-й строки). Популярно в поэзии барокко и рококо.   В начале лета, юностью одета, Земля не ждёт весеннего привета, Но бережёт погожих, тёплых дней, Но расточительная, всё пышней Она цветёт, лобзанием согрета. И ей не страшно, что далёко где-то Конец таится радостных лучей, И что недаром плакал соловей В начале лета. Не так осенней нежности примета: Как набожный скупец, улыбки света Она сбирает жадно, перед ней Не долог путь до комнатных огней, И не найти вернейшего обета В начале лета. (М.Кузмин)   Рондо бывает и других типов: восьмистрочное, первая и вторая строки повторяются в конце и первый стих — в четвертой строке; тринадцатистрочное рондо, начальные слова первой строки входят в девятую и тринадцатую строки. Реже встречается четвертый тип сложного, т. н. совершенного рондо в 25 строк с двумя рифмами.   Вы можете также смело комбинировать строфы — четверостишия с шестистишиями и так далее. Такие стихотворения называются строфоидами. Стихотворение же, в котором нет чёткого разделения на строфы, называется астрофизмом и широко употребляется в детской поэзии:   Добрый доктор Айболит! Он под деревом сидит. Приходи к нему лечиться И корова, и волчица, И жучок, и паучок И медведица! Всех излечит, исцелит Добрый доктор Айболит! (К. Чуковский)   Близок к астрофизмам раёшный стих — русский народный стих со свободным количеством слогов и расположением ударений, ритм которого основан на смежной рифмовке. Размер, кстати, тоже не соблюдается. Например:   Жил-был поп, Толоконный лоб. Пошел поп по базару Посмотреть кой-какого товару. Навтречу ему Балда Идет сам не зная куда. (А. Пушкин)   Напоследок скажу об ещё одном маленьком трюке. После любого законченного технически n-стишия, особенно после фиксированного (сонет, ода) можно просто добавить ещё одну строку (максимум две), которые позволят завершить стихотворение и с точки зрения содержания. Такое добавление называется кодой и не обязательно должно быть рифмованным.   3.2. Восточные формы строф.   Кроме рубаи, описанного выше, существует ещё несколько специфических восточных разновидностей строф. Газель (газелла) — вид моноримического лирического стихотворения в восточной поэзии. Состоит обычно из 5-12 бейтов (двустиший). Схема рифмовки: aa ba ca da….От газели получили развитие другие традиционные формы персидского стиха.   Хмельная, опьяненная, луной озарена, В шелках полурасстёгнутых и с чашею вина. Лихой задор в глазах ее, тоска в изгибе губ, Хохочущая, шумная, пришла ко мне она. Пришла и села, милая, у ложа моего: «Ты спишь, о мой возлюбленный? Взгляни-ка: я пьяна!» Да будет век отвергнутым самой любовью тот, Кто этот кубок пенистый не осушит до дна. (Хафиз, перевод И.Сельвинского)   В переднем бейте часто упоминается поэтическое имя (тахаллус) автора. Количество строк в газели всегда четное. Эта форма, как и другие формы восточной лирической поэзии, не привилась на русской почве и является лишь опытом поэтической стилизации. В другой трактовке газель представляется как трёхстишие, где два равных отрезка имеют одну рифму, затем вдвое больший отрезок имеет ту же рифму (трактовка Валерия Брюсова). В таком виде газель весьма похожа на рубаи.   В моей песне ревнивый страх. Испугалась газель в горах. Два прыжка, разбег, а потом будто крылья на легких ногах.   Разновидностью газели является тарджибанд, широко распространённый в восточной поэзии. Схемы рифмовки аа, ва, са…хх. Тарджибанд завершается связывающим бейтом с парной рифмой Касыда (кассида) — тоже разновидность газели, длинное моноримическое стихотворение, в котором рифмуются первые две строки, а дальше — через строку. По системе рифмовки касыда похожа на газель, но газель — короткое стихотворение. В трактовке Валерия Брюсова касыда имеет на всём протяжении одну рифму, но лично я с этим не согласен. Муссадас — стихотворная форма в классической поэзии Ближнего и Среднего Востока, состоящая из 4-10 шестистишных строф и применяемая обычно в стихотворениях философского характера. Строфа делится на две неравные части в четыре и в два стиха; каждый стих делится цезурой на полустишия, причем первые полустишия имеют общую внутристрофную рифму, вторые же — заканчиваются редифом. В первой строфе — один и тот же редиф во всех шести стихах, в последующих строфах он стоит только в заключительном двустишии, обычно повторяющем последнее двустишие первой строфы (дословно или с некоторыми вариациями). Четверостишия же второй и следующих строф имеют свою внутреннюю рифму и свой редиф.   Не думай о нашем страданьи, всему наступит конец. В груди удержи рыданья, слезам наступит конец, Придет пора увяданья, цветам наступит конец. В душе не храни ожиданья — душе наступит конец. Мне чашу подай, виночерпий, всему наступит конец. Нас сгложут могильные черви — всему наступит конец. (Видади Молла, пер. К. Симонова)   Сродни муссадасу такой тип, как мусамман. По сути, это тот же муссадас, но состоящий не из шестистиший, а из восьмистиший. Мухаммас — строфическая форма в поэзии Ближнего и Среднего Востока. В каждой строфе 5 стихов. Стихи первой строфы имеют общую рифму или общий редиф. Вторая и последующие строфы имеют свою рифму или редиф для всех строк, кроме конечной, которая обязательно завершается рифмой или редифом первой строфы (а иногда — повторяет последний стих первой строфы целиком).   Сон видала: плыл рекою в клетке тесной молодец. С чудной речью соловьиной неизвестный молодец. Ах, откуда он, тот стройный, тот прелестный молодец? Чтобы сжечь меня, явился в поднебесной молодец. Захватил мою он душу, тот чудесный молодец! С плеч его бегрес спадает: кто он — бек или султан? Он отшельник иль безумец, или страстью обуян? Он волшебник ли, Юсуп ли, что покинул Ханаан? Все слова его как жемчуг — так и просятся в дастан. Даже пери не приснился б тот чудесный молодец. (Молла Непес, пер. Н. Коровенко)   В общем, экспериментируйте на здоровье!   3.3. Ещё несколько слов о построении.   У построения стиха есть несколько негласных правил, которые можно не соблюдать, но которыми нужно пользоваться в своих целях. Комбинируйте стихотворные формы! Опять же, вспоминаю «Евгения Онегина», где катрены разной рифмовки переплетаются с двустишиями. И так далее. Уникальные комбинации форм можно найти в произведениях Михаила Щербакова. Например:   Предположим, герой, молодой человек, холостой кавалер Должен ехать в провинцию, дней эдак на десять, делать дела. Расставаясь с избранницей, он орошает слезой интерьер И, пожалуй, не врёт, говоря, что разлука ему не мила. Заклинает богами земли и морей Без него не подмигивать здесь никому, В сотый раз, напоследок, уже у дверей, Умоляет писать ему, что бы там ни было, в день по письму, Рисовать голубка на конверте и слать непременно скорей, И красавица тем же вполне от души отвечает ему. Обещает писать, ободряет кивком, Одаряет цветком, наконец, отпускает и в десять минут забывает о нём. А герой, повелев ямщику не зевать, Через сутки пути прибывает на место, въезжает в гостиницу И принимается существовать.   В этой уникальной строфе мы видим потрясающие переплетения как формы, так и размера. Схема стихотворной строфы такова: ababcdcdcdeeff. Но первые четыре строки — шестистопный анапест, следующие три — четырёхстопный, затем снова шестистопный в трёх строках, четырёхстопный, восьмистопный, четырёхстопный и десятистопный напоследок. Причём расстановка цезур тоже очень необычная. Ещё одним моментом, который следует упомянуть, говоря о построении стихотворения, является рефрен. В песне рефрен обыкновенно именуется припевом и призван хорошо запоминаться, особенно в произведениях, исполняемых нашей родной и любимой попсой. Но мы же поэты! Поэтому рефрен надо употреблять с чувством, толком и расстановкой. Рефрен, как правило, отличается от основного стихотворения чем-нибудь: размером, ритмом, рифмой, чем угодно. Но может и не отличаться. Рефрен может быть всегда одинаковым либо меняться — частично или полностью, от куплета к куплету. В случае если рефрен меняется со смысловой точки зрения, его необходимо отделять от остального стихотворения изменением ритма. Чаще всего меняется длина строки. В общем, рефрен — это элемент всё же песенный, в стихотворениях встречается редко. Но помните, если вы пишете песню, каким требованиям должен удовлетворять рефрен. Он должен быть характерен и закончен, то есть в нём должна выражаться законченная мысль, подытоживающая запев. Он не должен повторяться слишком часто (например, четырёхстрочный рефрен после каждого двустишия — это бред сивой кобылы). Ну и, конечно, его повторение должно быть оправдано. Потому что в большинстве современных песен припев — это просто набор слов, призванный повысить популярность песни. Отмечу здесь ещё один стиль стихосложения, часто применявшийся Владимиром Маяковским: так называемые эхо-рифмы. В таких стихотворениях с попарной рифмовкой aabbcc вторая строка состоит всего из одного слова или короткой фразы, зарифмованной с первой строкой.   Где земля, и где закон, чтобы землю выдать к лету? — Нету! Что же дают за февраль, за работу, за то, что с фронтов не бежишь? — Шиш! (В. Маяковский)   По сути, это тоже трюковое стихосложение. Напоследок расскажу об одном из трюковых видов стихосложения: о моноримах. Все строки в монориме заканчиваются одной и той же рифмой:   Огни — как нити золотых бус, Ночного листика во рту — вкус. Освободите от дневных уз, Друзья, поймите, что я вам — снюсь. (М. Цветаева)   Как правило, монорим редко имеет художественное значение, это чаще всего именно стихотворный трюк.     ГЛАВА 4. «СПЕЦЭФФЕКТЫ» В СТИХОСЛОЖЕНИИ   4.1. Звукопись 4.2. Стилистические фигуры 4.3. Нестандартные украшения стихотворений 4.4. Построение предложений 4.5. Стилистический мусор   Безусловно, каким бы замечательным не было содержание и каким бы совершенным не был слог, без художественных средств «украшения» стихотворения хорошим оно не получится. Нужно придать ему «эффектность», что-то, что зацепит публику, слушающую либо читающую.   4.1. Звукопись.   Звукопись (инструментовка) — это подбор звуков в стихотворении, который имеет художественно-выразительное значение в соответствии с содержанием. Рассмотрим различные виды звукописи и грамотное её использование. Аллитерация — это повторение одинаковых согласных звуков.   Грохочет эхо по горам, Как гром гремящий по громам. (Г. Державин)   Заметьте, как мастерски буквосплетение «гр» имитирует грохот стихии. Или у Пушкина:   Шипенье пенистых бокалов И пунша пламень голубой.   Тут мы слышим шипение того самого пунша благодаря повторениям двух согласных «п» и «ш». Злоупотреблять аллитерацией нельзя, потому что можно перегрузить стихотворение эффектами. Аллитерация призвана подчеркнуть какое-либо действие, но никак не должна проходить красной нитью через всё стихотворение. Хотя один пример блестящего использования эффекта аллитерации в целом стихотворении я знаю. У Янки Дягилевой в одном из немногих её стихотворений каждое четверостишие будто бы посвящено какой-то букве: п, м, л и так далее. Вот пример:   Страданий стадный стон застреманной столицы Старушечьих стихов расстроенной струной Стирает в сотый раз нестертые страницы Стараньем стукачей, строчащих за стеной. Молчащий миллион немыслимых фамилий, Мелодия молитв, просмоленных молвой, Малиновый мелок на молот заменили: Неровный рвущий рев на равнодушный вой.   Ассонанс — это повторение одинаковых гласных звуков. Предназначен ассонанс для того же, для чего и аллитерация.   Взложу на тетиву тугую, Послушный лук согну в дугу, А там пошлю наудалую, И горе нашему врагу. (А. Пушкин)   Здесь звуки «у» и «ю» имеют целью «поймать» завывание-свист стрелы при полёте или звук распрямляющейся тетивы. Ассонанс, кстати, встречается реже аллитерации и довольно сложен. Правила те же: не злоупотребляйте. Звукоподражание — это, собственно, и есть слова, звучание которых намекает на звуковые особенности изображаемых явлений. То есть и ассонанс, и аллитерация должны логически подчиняться звукоподражанию. Если вы в нежном лирическом стихотворении строите аллитерацию на звуках «г» и «б», вы рискуете быть непонятыми.   Послушай рога рёв, Там эха хохотанье; Тут шёпоты ручьёв, Здесь розы воздыханье. (Г. Державин)   В каждой строке Державин имитирует звук описываемого явления, пусть даже неточный, придуманный им самим. Но — красиво! В любом случае, звукоподражание в поэзии имеет ограниченное значение. Когда я слышу модных ныне поэтов, которые прокаркивают свои стихи, строя их на сплошной имитации животных звуков, мне становится плохо. Всему надо знать меру.   4.2. Стилистические фигуры.   Прежде чем перейти к подробному рассмотрению модных и современных эффектов, рассмотрим ещё несколько классических приёмов украшения стихотворения. В частности, стилистические фигуры, к которым относятся анафоры, инверсии, повторения, а также риторические вопросы, умолчания, эллипсы и другие. Анафора — повтор созвучий или одинаковых слов в начале каждой строки стихотворения.   Сколько мчащих сандалий! Сколько пышущих зданий! Сколько гончих и ланей — В убеганье дерев! (М. Цветаева)   Анафора подразумевает собой перечисление чего-то, но при этом она подчёркивает это перечисление, создаёт накал, постепенно увеличивая напряжение. Это в данном случае. Порой она, наоборот, сбрасывает напряжение, когда в перечисление входят, к примеру, тютчевские красоты природы. Анафора бывает лексическая (в приведенном примере, то есть начальные слова повторяются), синтаксическая (повторяются целые словесные обороты), звуковая (повторяются сходные звуки в разных словах) и строфическая (повторение имеет место не в каждой строке, а в каждой новой строфе). Вообще, перечисление одинаковых или подобных явлений — это очень хороший ход, позволяющий держать читателя в неведении, что же произойдёт дальше, но при этом не давать ему скучать. Подобные перечисления могут быть весьма и весьма разнообразными. Например, у Гумилёва:   Вы все, паладины Зелёного Храма, Над пасмурным морем следившие румб, Гонзальво и Кук, Лаперуз и де Гама, Мечтатель и царь, генуэзец Колумб! Ганон Карфагенянин, князь Синегамбий, Синдбад-мореход и могучий Улисс, О ваших победах гремят в дифирамбе Седые валы, набегая на мыс!   Гумилёв вписывает в стихотворение перечисление великих мореплавателей. При этом он не только красиво приспосабливает прихотливые иностранные имена к стихотворной строке. Он учит. Неужели вы, прочитав подобные строки, не заинтересуетесь, кем же был тот самый Лаперуз или Гонзальво… Ещё пример:   Выскочи, выпрыгни, выберись, выскользни прочь из Узкой грудины и кардиорёберной клети, Думать забудь про желудок, печёнку, гипофиз, Лёгкие, мозг и другие, подобные этим.   Здесь мы видим пример аллитерации, захватывающей перечисляемые синонимические глаголы в первой строке (элемент художественной тавтологии), а затем инициативу «перехватывают» уже существительные. Естественно, перечисляемые предметы должны быть подобны. Иногда стихотворение, даже длинное, состоит только из сплошного перечисления каких-либо событий, предметов, действий, характеристик. Например, «Открытка из Лиссабона» Бродского. Она начинается строкой «Монументы событиям, никогда не имевшим места:», а затем идут эти самые события (несостоявшиеся кровопролитные войны, фразы, проглоченные в миг ареста, помесь голого тела с хвойным деревом, создатель двигателя с горючим из обрывков воспоминаний, обнажённые конституции…). У Михаила Щербакова есть уникальная по своему построению песня «Очнулся утром». Она нерифмованная, первый её куплет (19 строк) — это последовательное перечисление событий человеческой жизни в один день:   Очнулся утром весь в слезах. Лицо помыл. Таблетку съел. Преобразился. Вышел вон. Таксомотором пренебрёг. Не потому, что денег мало. Вообще ни почему. Полез в метро…   и так далее. Второй подобный куплет представляет собой сумасшедшее перечисление человеческих свойств, которые окружают героя первого куплета.   Нас тут полно — таких серьёзных, целлюлозных, нефтяных, Религиозных, бесполезных, проникающих во всё, Желеобразных, шаровидных, цвета кофе с молоком, Таксомоторных, ярко-чёрных, походящих на бамбук…   и так далее. Это, конечно, перебор. Не стоит злоупотреблять повторениями точно так же, как и звукописью. Но иногда поиграть с этим эффектом можно. Особым видом повторения является анадиплосис — повторение конца стиха в начале следующего. Прием весьма древний:   ......Откуда придет моя помощь Моя помощь от господа... (Псалом 120, ст. 1-2)   Вот стоят ноги наши во вратах твоих, Иерусалим, Иерусалим, устроенный, как город, слитый в одно. (Псалом 121, ст. 2-3)   Пример анадиплосиса в русской книжной поэзии:   Я на башню всходил, и дрожали ступени. И дрожали ступени под ногой у меня. (К. Бальмонт)   При сжимании анадиплосиса мы получаем начальную рифму. Конечно, очень важную роль в поэзии играет инверсия, то есть нарушение общепринятой последовательности речи, придающее фразе новый выразительный отрезок. Возьмём классическое четверостишие:   Белеет парус одинокий В тумане моря голубом. Что ищет он в стране далёкой, Что кинул он в краю родном? (М. Лермонтов)   Если бы мы писали прозу, мы бы сказали так: «Одинокий парус белеет в голубом тумане моря. Что он ищет в далёкой стране? Что он кинул в родном краю?». Совсем другая фраза. А инверсия позволяет вписать прозаическую фразу в стихотворный размер и сделать акцент на нужных словах. Эффектно выглядят в стихотворениях антитезы (противопоставления):   Они сошлись. Вода и камень, Стихи и проза, лёд и пламень Не столь различны меж собой… (А. Пушкин)   Чаще всего на антитезах строится либо целое стихотворение, либо его законченная часть, объединённая общей идеей.   Наиболее распространённым и эффективным средством художественного украшения является, безусловно, метафора. На поиске грамотных метафор я остановлюсь чуть подробнее. Метафора — это, по сути, переносное значение слова, употребляемое вместо основного понятия. И запомните: заменить метафорой можно всё, без исключений! Но при этом есть золотое правило: не затемняйте смысл настолько, что он становится совершенно непонятным никому, кроме вас!!! Метафор должно быть в меру. А то у вас получится, как у Бориса Гребенщикова — красиво сказанный тотальный бред, заметафоренный до такой степени, что ни фига никому не понятно. Метафора должна чередоваться со сказанным напрямую словом. И вот ещё: метафора — это не синоним. Метафора может соответствовать не просто слову, но целому выражению, действию, чему угодно, и может являться целой системой выражений, фразой, строфой! Как блестящий пример использования метафор приведу последнее стихотворение Марины Цветаевой:   О, чёрная гора, Затмившая весь свет! Пора — пора — пора Творцу вернуть билет. Отказываюсь — быть. В Бедламе нелюдей Отказываюсь — жить. С волками площадей Отказываюсь — выть. С акулами равнин Отказываюсь плыть — Вниз — по теченью спин. Не надо мне ни дыр Ушных, ни вещих глаз. На твой безумный мир Ответ один — отказ.   Нам многого не понять здесь. Что Цветаева видела под Чёрной горой, затмевающей свет? Чьи вещие глаза смотрели на неё? Но какие потрясающие метафорические переливы мы видим здесь: люди — это акулы равнин! Волки площадей! Плыть — вниз, по теченью спин. Каждая фраза, каждый стих — это уникальная по своей поэтической силе метафора. Метафора призвана в первую очередь захватить читателя, поймать его и не отпустить, передать следующей метафоре. И при этом всё должно быть понятно. Не каждое слово, но общая канва, смысл, суть. В этом стихотворении чувствуется нота последнего отчаяния. Сама по себе метафора — это разновидность тропа. Троп — это общий термин, обозначающий замену понятий. К тропу также относится метонимия (замена слова другим, но сходным, смежным, подобным, по сути, синонимом, а не образом), сравнение, гипербола (преувеличение) и так далее. Но ни один из видов тропа не является столь сильным стилистическим средством, как метафора.