1 страница. Это история двух подростков Люси и Колина, которые влюблены друг в друга, но проблема в том что

Кристина Лорен

вне серии

Аннотация:

Это история двух подростков Люси и Колина, которые влюблены друг в друга, но проблема в том что.... Люси-призрак. Постепенно она начинает вспоминать всё больше и больше о своей жизни и смерти в то время, как смельчак Колин подвергает себя на край смерти, где их реальности совпадают до такой степени, что он может быть физически ближе к Люси. Люси начинает задаваться вопросом, является ли она спасением Колина или же средством его кончины.

Глава 1. ОНА.

Тело девушки лежит под странными углами, когда она просыпается. Такого не может быть, чтобы она могла тут спать, в одиночестве, на грязной земле, в окружении листьев, травы и облаков. У нее такое чувство, будто она упала с неба.

Она садится, грязная и полностью дезориентированная. За ее спиной узкая тропа, окруженная пылающими деревьями с броскими цветами осени, извивается и исчезает. Перед ней озеро. Оно спокойное и синее, рябь на поверхности только по краям, где мелководье набегает на скалу. Инстинктивно, она ползет к озеру и всматривается в него, чувствуя тяжелую жалость к девушке напротив, в замешательстве уставившейся на нее.

Только когда она встает на ноги, она видит огромные здания, нависшие над парком по периметру. Сделанные из серого камня, они возвышаются над верхушками огненно-красных деревьев, глядя вниз на то место, где она приземлилась. Здания давили на нее одновременно приветливо и угрожающе, как будто она была где-то между бодрствованием и сном, когда мечты и реальность существуют вместе.

Вместо того страха она чувствует прилив волнения, текущего через нее. Волнение будто при выстреле для спринтера.

Вперед.

Она скользит вниз по тропе через грунтовую дорогу, где резко начинается тротуар. Она не помнит, как на ней оказалось шелковое платье, в котором она сейчас, из нежного цветочного ситца, спадающего складками к ее коленям. Она смотрит на незнакомые ей ноги, одетые в новые плотные сандалии. Хотя она не замерзла, одетые в форму студенты прошли мимо, закутавшись в толстые шерстяные, темно-синие и серые одежды. Отличия заключаются в небольших дополнениях: сапоги, серьги, вспышки красного шарфа. Но мало кто потрудился заметить девушку, которая, шаркая и горбатясь, боролась с ветром.

Знакомо пахло влажной землей, каменные здания с четырех сторон захватили все звуки и удерживали их там, надолго замедляя время и разговоры. От того, как ветер хлещет вокруг нее и от ее новых драгоценных воспоминаний о деревьях в лесу, она понимала, что это была осень.

Но ничто не выглядело так, как вчера. А вчера была весна.

Впереди маячит арка, украшенная медными, с сине-зеленой патиной, буквами, которые, казалось, были написаны такого же цвета краской, что и небо.

ПОДГОТОВИТЕЛЬНАЯ ШКОЛА ИМ. СВЯТОЙ ОСАННЫ ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ И ДЕВОЧЕК.

КЛАССЫ К-12.

СЕВЕРОАМЕРИКАНСКОЕ ВОСТОЧНОЕ ВРЕМЯ 18:14.

Под ней широкая, раскачивающаяся на ветру, железная табличка с надписью: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше для него, чтобы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море. Марк 9:42».

Кампус был больше, чем она ожидала, но почему-то она знала, где искать – справа, а не слева – чтобы найти группку небольших кирпичных зданий, а некотором расстоянии и деревянный домик. Она движется вперед с тем трепетом, с которым входишь в теплый дом, где тебя ждут на обед. Со знакомым трепетом. Вот только совсем не понятно, где она.

Или кто.

Из четырех основных зданий она выбрала тот, что слева, на границе с пустырем. На ступенях толпятся студенты, но несмотря на это, никто не помогает ей с дверью, которая, похоже, решила собственным весом вытолкнуть ее обратно на улицу. Свинцовая ручка была тускло бликовала в ее руке, и рядом с ней ее кожа казалась мерцающей.

─ Закрой дверь, ─ сказал кто-то. ─ Морозит!

Девушка ныряет внутрь, переключая внимание от своей покрытой звездной пылью кожи. Внутри тепло, витают знакомые ароматы бекона и кофе в зернах. Она парит рядом с дверью, но никто не поднимает голову. Словно она - обычная студентка, и просто идет сквозь толпу; жизнь продолжает вращаться в шумном обеденном зале, а она стоит совершенно неподвижно в каком-то размытом безумии. Она не невидима ─ ей видно ее отражение в окне справа ─ но она может также ею и быть.

Наконец она идет через лабиринт столов и стульев к пожилой женщине с планшетом в руках, которая стоит у входа в кухню. Она вычеркивает какие-то пункты в списке, ее ручка пишет и порхает над ее метками. Каждая новая метка идентична другим. Один вопрос вертится у девушки на языке, и она замирает там, не двигаясь, ожидая, когда пожилая женщина заметит ее.

Девушка боится заговорить. Она даже не знает, кто она, не говоря уже о том, как задать этот вопрос, в ответе на который она так нуждается. Взглянув вниз, она видит, что ее кожа слабо мерцает под медовым светом ламп, и впервые у нее возникает беспокойство, что она выглядит не совсем… Нормально. Что, если она откроет рот и распадется на стаю ворон? Что если она растеряла все свои слова вместе с ее прошлым?

Попробуем.

─ Простите, ─ говорит она, затем громче повторяет.

Женщина понимает голову, она явно удивлена, увидев незнакомку стоящей так близко. Она кажется немного смущенной, глядя на ее пыльную одежду и листья в спутанных волосах. Она внимательно оглядела лицо девушки.

─ Ты… Чем могу помочь?

Девушка хотела было спросить: «Вы знаете меня?» Но вместо этого:

─ Какой сегодня день?

Брови женщины сошлись на переносице, когда она посмотрела на девушку. Это был явно странный вопрос, но почему-то она все равно решила на него ответить.

─ Вторник.

─ Но какой вторник?

Указывая на календарь сзади, женщина говорит:

─ Вторник, четвертое октября.

Только теперь девушка поняла, что сам факт знания сегодняшней даты не помогает, потому что, хотя эти цифры кажутся незнакомыми и неправильными, она не знает, какой сейчас год. Она чувствует себя приклеенной в этом здании, как будто здесь она должна быть найдена.

─ Это ты, ─ скажет кто-то, ─ ты вернулась. Ты вернулась.

Но никто этого не говорит. В течение следующего часа столовая пустеет, только небольшая группа хихикающих девочек-подростков остается сидеть за круглым столом в углу. Теперь девушка чувствует, что явно что-то не так: они несколько раз посмотрели в ее сторону. Даже в ее съеденных молью воспоминаниях она знает, как быстро глаза подростков находят кого-то не такого, как все.

Из кухни вышел парень, потянув пояс красного фартука и завязывая его на ходу. Пряди его взъерошенных темных волос падают ему на лоб, и неосознанным движением головы он отбрасывает их назад.

В этот момент ее безмолвное сердце встрепенулось под пустыми стенками грудной клетки. И она поняла, что в отсутствие голода или жажды, дискомфорта или холода, ─ это первое ее физическое ощущение, которое она испытала, с тех пор как проснулась под небом, полным падающих листьев.

Ее глаза следуют за ним, легкие жадно наполняются воздухом, и она не помнила, чтобы чувствовала такую нужду в каждом вдохе. Он был высоким и худощавым, каким-то образом умудряющимся выглядеть широкоплечим. Белоснежные, но немного кривоватые зубы. У него было небольшое серебряное кольцо в центре полной нижней губы, и у нее зачесались кончики пальцев, чтобы дотянуться до него и прикоснуться. Его нос был сломан, по крайней мере, один раз. Но весь он был идеальным. И что-то такое было в его глазах, что ей до боли захотелось поделиться с ним. Но поделиться чем? Ее умом? Ее телом? Как она может поделиться тем, что ей и самой неизвестно?

Когда он приближается к другому столику, школьницы перестают говорить и смотрят на него глазами, полными ожидания, и с хитрыми улыбками на лицах.

─ Эй, ─ он помахал им в знак приветствия, ─ успели на поздний завтрак?

Блондинка с крикливо-розовой лентой в волосах наклоняется вперед и медленно тащит его за свисающие завязки его фартука.

─ Просто пришла съесть чего-нибудь сладкого.

Парень улыбается, но его улыбка неискренна ─ она скорее напоминает оскал и затрагивает только половину его лица ─ и высвобождается из ее хватки, кивая в сторону буфета у дальней стены.

─ Берите, что хотите. А мне нужно поскорей прибраться здесь.

─ Джей сказал, что вы, ребята, сделали какие-то довольно сумасшедшие трюки в каменоломне вчера, ─ говорит она.

─ Да. ─ Он медленно кивает и рукой откидывает прядь волос со лба. ─ Мы придумали несколько прыжков. Это было довольно безбашенно. ─ Короткая пауза, а затем: ─ Вы, девчонки, на самом деле хватайте побыстрее еду. Кухня закрывается через пять минут.

Инстинктивно девушка обернулась в сторону кухни и увидела стоящую и смотрящую на парня пожилую женщину. Та подмигнула ей и уставилась на нее, изучая, настороженно и почти не моргая. Девушка отвела свой взгляд первой.

─ Ты не можешь сесть и зависнуть с нами хотя бы немного? ─ спрашивает Розововолосая, ее голос тяжелый, с надрывом.

─ Извини, Аманда, мне нужно помочь Дот с уборкой на кухне.

За ним увлекательно наблюдать: его неспешная улыбка, красивая линия плеч, то, как он просовывает руки в карманы. Она наблюдает за бьющимся пульсом на его шее, и это, кажется, эхом отдается в ее собственном горле.

И тут он увидел ее, в легком весеннем платье в октябре, с голыми руками и ногами.

─ Ты пришла на завтрак? ─ спрашивает он. Его голос проходит вибрацией сквозь нее. ─ Последний шанс.

Она открывает рот, и выдает не то, что она ожидает; и при этом она не распадается на стаю ворон:

─ Я думаю, я пришла к тебе.

Глава 2. ОН.

Неделю спустя…

Колин колеблется около двери, рассматривая свои пальцы. Они большие и неуклюжие, некоторые в кривых разрывах. Его пальцы широкие, кожа в шрамах от порезов и царапин, слева они заживают сами собой. Сегодня его пальцы кажутся опухшими.

Когда ему, наконец, удалось открыть дверь, его босс накинулся на него.

─ Колин, ─ с мрачным лицом сказала Дот ─ Джо позвонил и сказал мне, что ты был в больнице все утро, ─ для нее не нужно добавлять чего-то вроде: «не трудись придумывать оправдания» или «я знал, что это случится опять».

Он судорожно выдохнул, и в холодной воздухе поднялось облачко пара.

─ Мне очень жаль, Дот, ─ ответил он, закрывая за собой дверь.

─ Почему ты извиняешься передо мной? Это ведь твоя рука в гипсе, ─ она прочистила горло, выражение ее лица смягчилось, когда она коснулась гипса. ─ Недавно сломал? ─ он кивнул. ─ Тогда для чего ты появился на работе?

Её фартук был весь мокрый. Она опять мыла посуду, и Колин сделал в голове заметку надрать задницу Дейну за то, что он ушел, не закончив дела.

─ Я пришел сказать, что не смогу работать в течение следующих двух недель, - слова обожгли его горло, как только он произнес их. Работа в столовой заставляла его чувствовать себя менее благотворительным.

─ Только две? ─ Она поднимает голову и смотрит на него, пытаясь понять, не врет ли он.

─ Хорошо… Четыре, ─ он ерзает, пытается почесать свою шею сломанной рукой, затем вздрагивает и пытается не прорычать ругательства перед Дот. Она была лучшей подругой его матери и за последние 12 лет была ближе бабушки. И последнее что он хотел бы сделать - это расстроить ее.

─ И ты не был на баскетболе уже три недели, ─ сказала она. Его глаза расширились.

─ Да, я знаю об этом. Я говорила с тренером Такером неделю назад; он сказал, что отчисляет тебя из команды.

─ Ну, хватит, Дот. Ты знаешь, что это не мое.

Дот прищурилась, изучая его.

─ Тогда что твое? Бросать вызов смерти? Сходить выпить, а мы потом будем беспокоиться о тебе? Я всегда любила твой внутренний огонь, малыш. Но я больше не собираюсь терпеть это безумие.

─ Это не безумие, ─ ответил Колин в защиту против лучшего аргумента Дот. ─ Это байкинг.

─ Наглая ложь. Это трюки с реквизитом и прыжки с поезда на пути. Это катание по железнодорожным путям и через мосты над карьером, сделанные из каната, ─ его голова дернулась, и Дот решительно кивнула.

─ О, да… Я знаю об этом. Ты бы мог умереть. Когда ты поймешь, что все это безрассудно, прежде чем это зайдет слишком далеко?

Колин выругался себе под нос:

─ Джо знает?

─ Нет. ─ Он слышит предупреждение в ее голосе и не сказанное «нет». ─ Хватит. Трюки, гонки. Все. Я слишком стара, чтобы не спать, беспокоясь о тебе, ─ она делает паузу, обдумывая слова, перед тем как продолжить. ─ Я знаю, семнадцатилетние парни думают, что они непобедимы, но ты как никто другой знаешь, как быстро люди могу уйти от нас. Я не позволю случиться этому с тобой.

Он немного напрягается, и Дот дотрагивается до его руки.

─ Просто пообещай, что будешь осторожней. Обещай, что подумаешь об этом, ─ когда он не отвечает, она прикрывает глаза и стоит некоторое время. ─ Я сокращаю твои расходы и аннулирую возможность доступа в парки. Ты можешь находиться только на школьной территории, пока я не изменю своё решение.

Она поглядывает на него, вероятно, ожидая, что он взорвется, но он знает, что этого лучше не делать. Когда родители Колина умерли, Джо приютила его и помогала с оформлением скудного наследства, но за Дот всегда было последнее слово, хотя она не официальный опекун. Они обе помогали ему, когда он падал, поддерживали, когда он опускал руки. И так уже продолжается на протяжении долгого времени.

Он кивает, перекидывая сумку через плечо, прежде чем зайти на кухню и зачеркнуть свое имя в смене по столовой. Маркер визжит в безмолвии, с неким звуком завершенности, и он чувствует взгляд Дот на своей спине. Он ненавидит расстраивать ее. Он знает, как сильно она беспокоится о нем, это висит мертвой петлей у него на шее.

Вот почему он спрятался в своей комнате со сломанной рукой прошлой ночью, вместо того чтобы пойти в больницу. Вот почему Дот и Джо никогда не узнают и половину того дерьма, что он совершил.

Натянув капюшон, он взялся за поручень и поднялся по ступенькам Хенли холла. Метал под его ладонью был такой знакомый и холодный, холоднее даже, чем осенний воздух вокруг него. В некоторых местах белая краска начала отслаиваться от стен здания, помеченного следами шин и скейтборда, большинство из которых оставил он. По краям поручня стала проглядываться ржавчина. Те немногие часы сна, которые он украл у ночи вчера вечером, рассыпались из-за боли. Теперь он просто стал больным, усталым и не уверенным в том, что он сможет справиться с сегодняшним днем.

Он толкнул дверь, и его встретила пустота и пространство с тиканьем часов в обоих концах коридора. Коридор никогда долго не пустовал, хотя… Зазвенел звонок, он повернул за угол и увидел Джея, прижимающего к шкафчику девушку, запустившую руки с ярко-красными акриловыми ногтями в его темно-русую шевелюру.

Джей оглянулся по мере приближения Колина, и ухмыльнулся ему через плечо.

─ Кстати о том, во сколько ты пришел сюда, бездельник, ─ сказал он. ─ Ты пропустил самый невыносимый в мире урок математики. Я практически ощущал, как мой мозг истекает кровью.

Колин кивнул подбородком в знак приветствия и поднял свою загипсованную руку.

─ Я бы лучше предпочел математику этому.

─ Я бы не был в этом так уверен.

Последнее завоевание Джея неохотно оставляет его, когда они с Колином вошли в класс. Студенты отмечаются, что присутствуют, и Колин бросив свою сумку под стол, наклонился, чтобы выудить оттуда задание.

─ В общем, ты был прав, ─ сказал Джей, указывая на гипс, ─ сломал?

─ Ага, ─ настолько быстро, насколько это возможно с только одной функционирующей рукой, Колин находит бумагу и ручки на дне сумки.

─ Джо или Дот прочитали тебе нотацию? ─ Джей был в Св. Осанне так же долго, как и Колин ─ начиная с детского сада ─ и прекрасно знал, что Дот никогда бы не оценила особенную жажды двух парней к приключениям.

Колин посмотрел на него многозначительно.

─ Дот прочитала.

Джей выпрямился.

─ Она закопала твои деньги?

─ Типа того. И она ограничила возможность пользоваться школьным имуществом на неопределенный срок. Слава богу, ты забрал мой байк в дом твоих родителей прошлой ночью, а то бы она и его забрала.

─ Жестоко.

Колин промычал в знак согласия и передал задание учителю. Больше всего его убивало то, что этот трюк даже не был опасным. Неделю назад он прыгнул с края карьера на валун в центре него и вернулся домой без единой царапины. Но вчера он не смог приземлиться даже после простого прыжка ля новичков.

─ Сними капюшон, Колин, ─ сказал миссис Пользвески. Наклоняясь вперед, он снял капюшон, отчего его волосы упали ему на глаза, и он смахнул их.

Как гром среди ясного дня вошла она. Девушка из столовой. Колин не видел ее в течение недели, и он был не в состоянии перестать думать о том, что она сказала, прежде чем выбежать за дверь.

«Думаю, я здесь из-за тебя».

Кто сказал, что бывает так дерьмово? Он попытался окликнуть ее, но она ушла до того, как слова растворились в воздухе перед ним.

Она проскользнула сквозь шумное помещение и заняла место через ряд от него, подняв взгляд сначала на него, а затем быстро в сторону. Ее руки были пустые: никаких книг или бумаг, никакого рюкзака. Несколько человек проследили за тем, как она садилась, ее движения были такими плавными, будто она слилась с атмосферой и ритмом помещения.

─ Если ты не сможешь кататься в течение целого месяца, то нам нужен план, ─ прошептал Джей. ─ Ни в коем случае ты не можешь застрять надолго. Ты сойдешь с ума.

Колин утвердительно промычал, отвлекаясь. Это безумие; казалось, что девушка из другого мира. Как будто слабый блеск света окружал участки ее оголенной кожи рук. Ее светло-русые волосы были матовыми и полными листьев, и у нее были крутые высокие черные ботинки со шнуровкой и голубая блузка, заправленная в синюю форменную юбку. Ее губы полные и красные, глаза обрамлены густыми ресницами. Она выглядит так, как будто могла взорваться, соприкоснувшись с шерстью его брюк только от одного грязного слова. Она, как будто чувствуя, что он наблюдает за ней, вытянула ноги дальше под стол, и положила руки ближе к телу.

Джей тычет Колина в бок.

─ Ты не собираешься из-за одного маленького перелома отказываться от веселья, не так ли?

Он отводит взгляд от девушки, чтобы посмотреть на Джея.

─ Ты издеваешься? Есть миллионы других способов попасть в беду, не выходя за грань. ─ Джей усмехается и ударяет по кулаку Колина.

Миссис Пользвески делает стопку из бумаг на своем столе, не обращая внимания на тихий шум в процессе деятельности: книги открываются, страницы перелистываются, студенты перешептываются, кто-то случайно кашляет, кто-то точит карандаш. Девушка сидит, уставившись вперед, похоже она пытается изо всех сил не быть замеченной.

Где она была?

Боковым зрением Колин видит, как ее тонкие пальцы потянулись за карандашом, кем-то оставленным на столе. Она вертит его снова и снова в руке, будто ей нужна в этом деле практика, рассматривает его, подозревая, вероятно, что это волшебная палочка.

Колин подумал, что он никогда не видел таких светлых волос раньше. Когда она наклоняет немного голову в сторону, осматривая карандаш, волосы ловят солнечный луч, который делает их прозрачными. Волнистые пряди разливаются по плечам, сгорбившимися вперед и завернутыми в рубашку и слишком громоздкими для кого-то столь нежного. Она выглядит как тень. Тень, которая носит шапочку из солнечного света.

Как будто почувствовав, что он смотрит, она поворачивается, и невольно улыбается, приподнявшей уголки ее губ. Ее ямочки заставляют его думать о смешных просьбах, озорных обещаниях, о вкусе сахара на его языке. Бронзовые глаза встречаются с его, и живой цвет, наполняя, как разъяренный океан, тянет его.

Он позволяет себе поддаться.

Глава 3. ОНА.

Единственный, кто смотрел на нее, ─ это тот парень, чье лицо преследовало ее всю неделю, с черными, растрепанными волосами, которые не мешало бы подстричь, с рукой в гипсе и с янтарными глазами, которые жестоко пронзали ее при каждом взгляде.

─ Привет, ─ прохрипела она, пряча свою улыбку. Ее голос был немного грубоват, потому что она заговорила впервые за шесть дней.

Впервые с тех пор, как она заговорила с ним, а он выбежал из столовой намереваясь добраться до города и просить помощи у полиции для нее. Она могла находиться только на территории, окруженной металлом ворот кампуса и в полумиле вниз по дороге из гравия. Каждый раз, а их было три, она пыталась сбежать, но всего один шаг за ворота кампуса возвращал ее обратно, на тропу, где она проснулась впервые, и это было похоже на то, как если бы ты закольцевал песню на плеере и она повторялась снова и снова.

Взгляд парня сузился и скользнул по ее щекам, носу, остановился на губах. Он моргнул один раз, очень медленно, потом еще раз.

─ Куда ты ушла?

Никуда, подумала она, представляя пустой сарай, который она нашла в центре заброшенного места неподалеку от школы. Там было пустынно, как и в ее памяти, идеальный дом для девушки без имени и прошлого. После того как необъяснимым образом она появлялась у здания школы каждое утро в течение недели, она, наконец, набралась храбрости, чтобы украсть форму, зайти внутри, и сесть.

─ Ты исчезла, ─ говорит он.

Она ерзает в кресле, глядя на его рот.

─ Я знаю. Я не была уверена, что произведу впечатление.

Смеясь, он говорит:

─ Вот, ─ и толкает его открытый учебник ближе к ней.

Она моргает, ее пульс учащается и поднимается к горлу, когда его глаза двигаются по ее лицу, он слегка сжимает губы, прежде чем улыбнуться.

─ Спасибо, ─ говорит она. ─ Все порядке. Я могу только слушать.

Он пожимает плечами, но не уходит.

─ Я думаю, что мы освещаем историю отношений между работниками и администрацией сегодня. Не хотелось бы, чтобы ты пропустила весь опыт.

Девушка не знает, что делать с его вниманием. Она подозревает, что хочет до боли в коже приблизиться к нему, что он ─ причина ее прихода сюда каждое утро, том числе и в тот первый день, когда она оказалась в столовой. Но он, кажется таким милым, слишком открытым, а она как открытая полоска бумаги, которую окунули в отравленный мед, и этот невинно-идеальный парень парит вокруг нее. Как хорошо девушке может быть, когда не нужно есть, спать и продолжать оказываться на территории школы всякий раз, когда она пытается уйти? Он продолжает пристально смотреть на нее, и она перебрасывает волосы через плечо, опуская их как занавес между ними.

─ Колин? ─ Это женский голос, ясный и авторитетный. Она прожигает взглядом его и ее.

─ Простите, миссис Ползвески, ─ говорит он.

Теперь, когда девушка знает его имя, она хочет шептать его снова и снова.

─ Кто ты, дорогая? ─ Спрашивает учитель.

Пространство вокруг ─ как огромный пузырь, с пульсирующей ждущей тишиной, и девушка понимает, что это миссис Ползвески обращается к ней. Но в то время, как вопрос повис в воздухе, мужской голос говорит у девушки в голове: «Бьюсь об заклад, ты не знала, что твое имя означает «свет», - прошептал он, держа губы слишком близко к ее уху. «Я знала», - хотела она сказать, но из-за руки на горле было трудно даже вздохнуть.

─ Люция, ─ вспомнила она со вздохом. ─ Меня зовут Люси.

Учитель мычит в подтверждении.

─ Люси, ты новенькая?

Что-то внутри Люси мешает, когда она слышит, как кто-то другой произносит ее имя. В этот тяжелый момент она чувствует себя реальной, как если бы она была воздушным шаром и кто-то, наконец, вернул ее на землю. Может быть, девушка, у которой есть имя, не будет парить в небе. Люси кивает и чувствует жар, прожигающий ее щеку, в том месте, где остановился взгляд Колина.

─ Ты не в моем классе, Люси. Не могла бы ты сходить в канцелярию и уточнить?

─ Извините, ─ говорит Люси, борясь с паникой. ─ У меня сегодня первый день.

Миссис Пользвески улыбается.

─ Тебе необходимо убедиться, чтобы забрать свою карточку. И я подпишу ее.

Люси снова кивает и ускользает, желая исчезнуть, как тени в темноте.

Люси знала, что ей скажут идти, но она даже не знает, где находится канцелярия, и она не совсем готова к сильным ветрам на открытом воздухе, которые весят больше нее. А ноги кажутся прикованными к земле в любом случае, заставляя ее уйти. Она сидит в конце коридора, прижав колени к груди, ожидая следующего инстинктивного порыва, который вытащит ее и заставит пойти вперед.

Дверь открывается и закрывается на замок с тихим щелчком.

─ Люси? ─ Это второй по счету голос в этом мире, который контактировал с ее именем ─ он принадлежит Колину ─ и его голос глубокий, тихий и нерешительный. Она идет прямо по коридору, и его худощавая фигура плавно движется прямо в ее сторону.

─ Эй, тебе нужна помощь найти канцелярию?

Она качает головой, желая быть более собранной, взять себя в руки, чтобы выглядеть более целенаправленной и менее потерянной, сидя на полу. Вместо этого она останавливается и оборачивается, следя за линиями на деревянном полу, которые причудливо переплетаются ей в след. Она знает, он будет идти в любом случае: он будет идти за ней, обращая внимание на то, как она борется с ветром, спросит, все ли в порядке. И как она будет реагировать? Не знаю. Она вспомнила свое имя только пять минут назад.

─ Эй, подожди.

Она достигает двери и дергает за ручку, но та заперта. Она трогает другую рядом. Тоже заблокирована.

─ Люси, подожди, ─ говорит Колин. ─ Что ты ищешь? Ты не можете войти туда. Это шкафчик уборщика.

Она останавливается, поворачивается к нему лицом, а он смотрит на нее. С нетерпением, будто хочет запечатлеть у себя в памяти каждую деталь. Когда их глаза встречаются, он издает сдавленный звук, сузив глаза, наклоняется ближе, смотрит. Ее глаза темного зелено-коричневого оттенка; она смотрела на них в течение нескольких часов в старое зеркало, в надежде вспомнить девушку за ними.

─ Что? ─ Спрашивает она. ─ Почему ты так смотришь на меня?

Он качает головой.

─ Ты…

─ Я что? ─ Что он скажет? Что он видит?

Он снова медленно моргает, и она понимает, что это все, что он делает: раскованный, неторопливо моргающий, как будто он пытается захватить ее образ и развить его.

─ Ты напряжена, ─ бормочет он.

Вместе с этими словами в голове снова появляется голос другого человека, как навязчивое эхо воспоминаний: «Ты должна знать, как это напряженно для меня».

Споткнувшись, она отходит назад, широко раскрыв глаза.

─ Ты в порядке? ─ Колин тянется к ее руке, но она уже повернулась, спеша прочь.

Влажными губами кто-то прижимается к ее уху и спрашивает: «Ты боишься смерти?»

─ Люси!

Вспышка в ней отражается в твердом серебристом лезвии. Дыхание, пропитанное запахом кофе с сахаром, сигарет и наслаждения. Прохладная вода около ее головы. Нож, утопающий в ее крови, ощущение пореза.

Она выбегает через боковой выход, делая огромный вздох, вдыхая режущий осенний воздух.

Так вот, кто она. Она ─ девушка, которая не живет больше.

Глава 4.ОН.

─ Там новенькая девушка, ─ сказал Джей с полным ртом, жуя бутерброд. Колин проследовал за его взглядом и неопределенно хмыкнул, увидев, как Люси скользит по футбольному полю. Когда она одна, ─ она статная, с изящными линиями и тонким профилем. Когда же она подходит ближе к другим студентам, она пытается стать невидимой: втягивает плечи и опускает голову.

Она напоминает ему самого себя, после смерти родителей, когда его печаль и вина ощущались так, словно все его ребра сломали. И было неизвестно, как он должен был все это выдерживать. Когда люди пытались первыми с ним заговорить, ему хотелось превратиться в воздух и разлететься в миллионы разных направлений. И Люси выглядит сейчас так же: растерянной и хрупкой.

Прошло три дня с тех пор, как она показалась в его классе, улыбнулась самой болезненной и уязвимой улыбкой, какую он только видел, и затем снова убежала. Никто с ней не разговаривает. Никто не смотрит в ее сторону. У нее нет ни книг, ни рюкзака. Она осматривает каждое здание, будто пытаясь разглядеть сквозь стены, что же спрятано внутри. Каждый раз она касается протянутой руки статуи Святой Осанны Андреаси, как будто идет по темному углу квадрата, тянется назад, чувствуя, что сгорит на месте, если снова осторожно не прикоснется к ее руке. Никто и никогда не касается статуи, говорят, ее посещают приведения, но не Люси. Колин никогда и ни с кем ее не видел. Люси даже не ходит на одни и те же уроки каждый день. Она своего рода призрак около университетского городка.