Четвертое издание с приложением 38 страница

185. Стр. 325. «Но в этом случае следует, что при современном состоянии большинства стран земного шара и в течение непродолжительных периодов норма прибыли будет фактически зависеть от причин, влияющих на относительное изобилие или недостаток капиталов в большей мере, чем от естественных сил земли, поступившей в обработку в последнюю очередь. И, следовательно, если подробно останавливаться на последнем пункте как единственной или даже главной причине, определяющей прибыль, это должно привести к самым ошибочным заключениям».

Безосновательное обвинение — смотри примечание к стр. [ ] <пропуск в рукописи. Видимо, примечание 171 к стр. 308. — Прим. англ. ред.>.

О Т Д Е Л Ч Е Т В Ё Р Т Ы Й

Замечания по поводу теории прибыли г-на Рикардо

186. Стр. 326. «Согласно г-ну Рикардо, прибыль регулируется заработной платой, а заработная плата — качеством земли, поступившей в обработку в последнюю очередь».

Это изложение моего мнения значительно отличается от данного г-ном Мальтусом на стр. 309, но то, что он теперь говорит, не вполне верно. Я не говорю, что прибыль регулируется заработной платой, а заработная плата — качеством земли, поступившей в обработку в последнюю очередь, безотносительно к её производительности, так как именно производительность этой земли регулирует прибыль, если предполагается, что заработная плата обладает неизменной стоимостью.

187. Стр. 329. «Г-н Рикардо никогда не рассматривает понижение цен как причину уменьшения прибыли, хотя фактически во многих случаях понижение прибыли, вероятно, происходит по этой причине.

Представим себе процветающий торговый город, в котором прекрасно развиты некоторые отрасли промышленности и который покупает весь нужный ему хлеб за границей. Сначала и, быть может, в течение значительного времени цены его промышленных изделий на иностранных рынках по сравнению с ценой ввозимого хлеба могли бы быть достаточно высоки, чтобы приносить высокую прибыль; но по мере накопления капитала и вложения его в производство экспортных товаров эти товары, в силу принципа спроса и предложения, вероятно, понизятся в цене. Тогда за данное количество хлеба придётся отдавать большее количество промышленных изделий, и прибыли неизбежно понизятся».

Во всех замечаниях, предшествовавших этому отрывку, г-н Мальтус ясно показал, что никакое мерило, которое можно выбрать, ни при каких условиях не может даже предполагаться как точная мера стоимости. Я не только признаю это, но и сам это подчёркивал. Я не возражаю против любых коррективов, которые должны быть внесены с целью исправления неизбежных несовершенств в самой совершенной мере стоимости, какая только может быть придумана. Это может оказать на некоторые товары одно влияние, на другие — иное, однако общая средняя не будет особенно затронута. Общий принцип ни в малейшей степени не страдает от неизбежных несовершенств меры. Я не защищаю никакой иной доктрины, кроме той, которая была прекрасно объяснена г-ном Мальтусом в двух первых отделах пятой главы. Его собственные заявления иногда противоречат этой доктрине; мои, мне кажется, никогда ей не противоречат.

Теперь, однако, мне придётся иметь дело с цитатой, приведённой в начале этого примечания.

Вместо того чтобы предположить, что весь хлеб, нужный этому процветающему и торговому городу, ввозится из-за границы, предположим, что ввозятся три четверти этого количества и что продолжает обрабатываться только земля, доставляющая такое обилие хлеба, что фермер может пустить свой хлеб в продажу по низкой цене, по которой хлеб импортируется, и получить существующую норму прибыли. Г-н Мальтус тогда, вероятно, согласится со мною, что прибыль не может понизиться, пока мы можем ввозить хлеб по той же цене, потому что до её повышения никакая худшая земля не может поступить в обработку. Если бы обрабатывалась худшая земля, количество продукта на этой земле не находилось бы в таком же отношении к затраченному труду, как прежде, и поэтому либо хлеб должен повыситься в цене, либо товары должны понизиться в цене, чтобы сохранить равновесие прибылей. Если бы обрабатывалась худшая земля, я сказал бы, что естественная стоимость <в рукописи первоначально «естественная цена». — Прим. англ. ред.> хлеба повысилась, в какой бы денежной стоимости она ни измерялась. Если бы хлеб не повысился в цене, а товары понизились, я подумал бы, что повысилась стоимость денег. Так вот, это повышение стоимости денег либо представляет явление, общее для всех стран, либо свойственно только данной стране. Если это повышение свойственно всем странам, то в то время, как цена хлеба осталась без изменения в нашей стране, она понизилась бы в других странах; если же цена хлеба повысилась в нашей стране, она останется без изменения в других странах. Действительная причина изменения здесь состоит в том, что больше труда требуется для производства последних необходимых партий хлеба, но за границей не было подобной причины, и поэтому хлеб вывозился бы из-за границы в нашу страну до тех пор, пока относительные цены не были бы восстановлены до уровня, на котором они стояли до того, как была взята в обработку худшая земля.

Предположим теперь, что спрос увеличился, если вам угодно, — удвоился. Тогда вопрос сводится к тому, могут ли другие страны доставить это дополнительное количество, не вводя в обработку новую землю. Если они могут сделать это, я не вижу никаких оснований для повышения цены их хлеба; если же не могут, цена их хлеба будет повышаться, и результатом будет падение прибыли в обеих странах. Так вот, пока цена хлеба в Англии оставалась низкой, цены товаров не могли понизиться в силу того уже приведённого основания, что, если бы они повысились, прибыль в земледелии отличалась бы от прибыли в обрабатывающей промышленности, и капитал переместился бы из земледелия в промышленность. Но спрос на иностранный хлеб может быть так велик, что другая страна может не быть в состоянии доставлять его или может не пожелать делать это; она может отказаться принимать в дальнейшем те товары, которые в конечном счёте мы только и можем предложить в обмен на хлеб. Англия, однако, нуждается в хлебе и поэтому должна согласиться вывозить свои деньги в обмен на хлеб. Это накопление денег повысит цену хлеба в другой стране, но не повысит в такой же степени цену английских товаров, и поэтому, поскольку отношение между ценами на хлеб и на другие товары в другой стране не будет уже прежним, у Англии будет меньший стимул покупать у неё хлеб.

Вывоз денег в Англию действовал бы в обратном направлении: он понизил бы как стоимость хлеба, так и стоимость других товаров. Это помешало бы как ввозу хлеба, так и вывозу промышленных товаров, так как стоимость их в обеих странах была бы примерно равной. Если бы потребность Англии в хлебе была велика, она либо согласилась бы ввозить его на новых условиях, либо возделывала бы его сама; в том и в другом случае её прибыль понизилась бы, ибо, если бы рабочему было дано прежнее или даже меньшее количество хлеба, это всё же представляло бы большую долю количества хлеба, произведённого данным количеством труда.

Эти результаты вызываются ограниченным спросом другой страны на товары, которые мы могли бы дать в обмен на хлеб. Наш спрос на её хлеб был не столь ограничен, и вследствие этого у данной страны создаётся нечто вроде монополии, направленной против нас. Прибыли во всех странах должны зависеть главным образов от количества труда, отдаваемого за хлеб, как возделываемый в своей собственной стране, так и воплощённый в промышленных изделиях, на которые хлеб покупается в других странах. Я говорю — зависят главным образом, потому что думаю, что заработная плата зависит главным образом от цены на хлеб. После замечания г-на Мальтуса о других причинах, которые могут повлиять на труд, я должен сам остерегаться, чтобы нельзя было предположить, будто я отрицаю влияние этих других причин на заработную плату.

Итак, приводимый г-ном Мальтусом случай только подтверждает общую доктрину. То, что он называет падением цены промышленных изделий, есть в действительности повышение выраженной в труде цены продовольствия. Я признаю результаты этого, но думаю, что я дал им верное объяснение.

188. Стр. 330. «Исходя из того же принципа, т. е. предполагая цены товаров неизменными, г-н Рикардо держится мнения, что, если бы цены нашего хлеба и труда понизились, пропорционально выросли бы прибыли нашей внешней торговли. Но что именно определяет цены товаров на иностранных рынках, спрошу я».

Я отвечаю: издержки производства в другой стране. Когда Англия даёт в этом году Португалии за вино то же количество металлических изделий, какое давала в прошлом году, она получит от этой торговли повышенную прибыль, если металлические изделия стоили ей гораздо меньше труда и если производящий их рабочий не получит более щедрого вознаграждения.

189. Стр. 330. «Но если, как, несомненно, происходит в действительности, эти цены, как в среднем, так и для настоящего момента, определяются спросом и предложением, что может помещать тому, чтобы рост предложения, вызванный конкуренцией не находящего применения капитала, не понизил быстро цены и не уменьшил вместе с тем норму прибыли?»

Дело в том, что вы не можете уменьшить прибыль в земледелии. Если реальная цена хлеба и труда низка, прибыль в земледелии должна быть высока, высока также должна быть прибыль на все другие капиталы, ибо, как г-н Мальтус замечает на стр. 296, «прибыли в одной и той же стране стремятся к уравниванию». Смотри [ ] <в рукописи пропуск. Очевидно, примечание 162 к стр. 296. -- Прим. англ. ред.>.

190. Стр. 330. «Если в течение последних двадцати пяти лет удавалось удерживать цену хлеба на уровне около 50 шилл. за квартер и если возрастающий капитал страны находил применение главным образом в производстве экспортных товаров для покупки иностранного хлеба, я весьма склонен полагать, что прибыль на капитал понижалась, а не повышалась».

Другими словами, мы не должны были бы дёшево ввозить хлеб, так как под дешевизной я подразумеваю цену, дешёвую по отношению к вывозимым товарам. Если бы это было верно, то мы должны были бы предпочесть возделывание хлеба у себя, и в этом случае прибыли были бы точно такими же, как теперь.

191. Стр. 331. «Г-н Рикардо никогда не подчёркивал того влияния, которое прочные усовершенствования в земледелии оказывают на прибыль с капитала, хотя это одно из наиболее важных положений в сфере политической экономии, так как эти усовершенствования бесспорно открывают наиболее широкое поле для приложения капитала без уменьшения прибыли. Г-н Рикардо отмечает: «Как бы обширна ни была страна, земля которой недостаточно плодородна и куда ввоз жизненных припасов запрещён, самое умеренное накопление капитала будет сопровождаться там значительным понижением нормы прибыли и оыстрым повышением ренты. И, наоборот, небольшая, но плодородная страна, особенно если она разрешает свободный ввоз пищевых продуктов, может накоплять капитал в изобилии без значительного уменьшения нормы прибыли или значительного возрастания земельной ренты» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 111. — Ред.>».

Я должен ещё лишний раз повторить, что придаю величайшее значение влиянию прочных усовершенствований в земледелии. Цитированное г-ном Мальтусом место относится к такому положению вещей, когда не вводятся никакие усовершенствования, и, следовательно, аргумент, предполагающий такие улучшения, но построенный на этой цитате, совершенно не обоснован.

192. Стр. 333. «Страна, накопляющая быстрее, чем её соседи, могла бы веками поддерживать тот же уровень прибыли, если бы она успешно вводила прочные усовершенствования в земледелии; но если, при той же скорости накопления, эта страна зависела бы главным образом от импортного хлеба, ее прибыли наверное не преминули бы уменьшиться; это уменьшение было бы, вероятно, вызвано не повышением слитковой цены хлеба в портах Европы, а понижением слитковых цен экспортных товаров, на которые данная страна покупает хлеб».

Значение этого вопроса ничтожно, но я мало сомневаюсь в том, что, если бы это вообще случилось, то было бы вызвано повышением слитковой цены хлеба. Изменение стоимости денег важно для отдельных лиц, но оказывает незначительное влияние на интересы страны.

193. Стр. 334. «Нужно, следовательно, признать, что, рассматривая изменение отношения между трудом и его продуктами, вызывающее понижение прибыли, мы исследовали бы вопрос только наполовину, если бы касались исключительно повышения заработной платы рабочих, оставляя в стороне понижение товарных цен» <в рукописи к этой цитате нет никакого примечания. — Прим. англ. ред.>.

Примечание к Главе шестой. О различии между богатством и стоимостью

194. Стр. 339. «Однако следует признать, что богатство не всегда увеличивается пропорционально возрастанию стоимости, потому что возрастание стоимости может иногда иметь место при фактическом уменьшении количества предметов первой необходимости, удобств и предметов роскоши».

Таково моё мнение, но оно абсолютно не согласуется с теорией г-на Мальтуса. На стр. 60 он говорит: «Нам нужна какая-либо оценка, которую можно было бы назвать реальной меновой стоимостью, указывающая количество предметов первой необходимости и жизненных удобств, которым мог бы распоряжаться владелец заработной платы, доходов или товаров».

На одной странице нам говорят, что стоимость пропорциональна изобилию предметов первой необходимости и удобств, а на другой нас уверяют, что возрастание стоимости может иметь место при фактическом уменьшении количества предметов первой необходимости и удобств.

195. Стр. 343. «Г-н Рикардо говорит (гл. XX): «Неизменной стоимостью обладал бы только тот товар, на производство которого во все времена требуется одинаковое количество труда и усилий» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 228. — Ред.>. Что означает здесь слово «неизменный»? Оно не может означать неизменный в своей меновой стоимости, так как г-н Рикардо сам признал, что товары, требующие одинаковой затраты труда и усилий, не часто обмениваются друг на друга. В качество меры меновой стоимости этот стандарт гораздо более изменчив, чем другие, отвергнутые г-ном Рикардо, и нелегко сказать, в каком ином смысле следует понимать это слово».

Я признал, что рыночные цены могут быть различны, но я говорю, что товары, требующие одинаковой затраты труда и усилий, будут иметь одну и ту же естественную цену и будут поэтому проявлять постоянную тенденцию согласовываться также в рыночной стоимости, так как естественная цена представляет великий регулятор рыночной цены.

Примечание к Главе седьмой. О непосредственных причинах прогресса богатства

К первым двум отделам этой главы Рикардо не сделал никаких примечаний. - Прим. англ. ред.

Отдел третий. Накопление, или сбережение за счет дохода для прибавления к капиталу, рассматривается как стимул к увеличению богатства

Отдел четвертый. О плодородии почвы как стимуле непрерывного возрастания богатства

Отдел пятый. Об изобретениях, сберегающих человеческий труд, рассматриваемых как стимул к непрерывному увеличению богатства

Отдел шестой. О необходимости объединения производительных сил и средств распределения с целью обеспечить постоянный рост богатства

Отдел седьмой. Распределение, вытекающее из разделения земельной собственности, рассматриваются как средство увеличения меновой стоимости всего продукта

Отдел восьмой. Распределение, вызываемое внутренней и внешней торговлей, рассматривается как средство увеличения меновой стоимости продукта

Отдел девятый. Распределение, вызываемое непроизводительными потребителями, рассматривается как средство увеличения меновой стоимости всего продукта

Отдел десятый. Применение некоторых из изложенных выше принципов к объяснению нужды, которую испытывают рабочие классы с 1815 г., и общие замечания

О Т Д Е Л Т Р Е Т И Й

Накопление, или сбережение за счёт дохода для прибавления к капиталу, рассматривается как стимул к увеличению богатства

196. Стр. 352. «Без сомнения, возможно путём экономии сразу отдать большую, чем обычно, долю продукта какой-нибудь страны на содержание производительных рабочих; и совершенно верно, что производительные рабочие являются потребителями так же, как и рабочие непроизводительные. И что касается рабочих, при этом не произойдёт уменьшения ни потребления, ни спроса. Но выше уже было показано, что потребление и спрос лиц, занятых производительным трудом, никогда не могут быть достаточным мотивом для накопления и приложения капитала».

Потребление и спрос лиц, занятых в производстве какого-либо определённого количества богатства, никогда не могут быть достаточным мотивом для производства его, если эти лица должны получить все произведённые товары и должны дать за них только труд, который произвёл эти товары; но предположим, что они получают семь восьмых этих товаров, а их наниматель удерживает только одну восьмую, с помощью которой он может снова нанять добавочно пять или десять человек, которые опять возьмут семь восьмых всех произведённых ими товаров, оставляя предпринимателю средства для найма добавочного числа рабочих в следующем году. Не могут ли такие накопления продолжать совершаться до тех пор, пока земля, поступившая в обработку в последнюю очередь, будет доставлять больше пищи, чем потребляется лицами, обрабатывающими эту землю? Если земля не будет давать столько пищи, то при любой системе будет положен конец всякому накоплению. Но если бы общество состояло только из землевладельцев, фермеров, владельцев предприятий по производству предметов первой необходимости и рабочих, накопление могло бы происходить до этого момента при условии, что население возрастает достаточно быстро. Если бы капитал возрастал слишком быстро по сравнению с населением, то, вместо того чтобы распоряжаться семью восьмыми продукта, население могло бы распоряжаться 99/100 <в рукописи вычеркнуто «или даже всем продуктом». — Прим. англ. ред.>, и таким образом не было бы никакого мотива для дальнейшего накопления. Если бы каждый человек был расположен накоплять каждую часть своего дохода, за исключением того, что необходимо для удовлетворения неотложных нужд, создалось бы именно такое положение, потому что принцип народонаселения недостаточно могущественен, чтобы удовлетворить такой большой спрос на рабочих, какой тогда существовал бы. Но положение рабочего было бы тогда весьма благоприятным, так как, что может быть лучше, чем положение человека, имеющего для продажи товар, на который существует почти неограниченный спрос, тогда как предложение ограничено и возрастает сравнительно медленно. Всё это соответствует общему принципу, о котором часто упоминали. Прибыль была бы низка, потому что была бы высока заработная плата, и продолжала бы оставаться низкой до тех пор, пока население не возрастёт и цена труда снова не упадёт.

Г-н Мальтус спрашивает: «Как можно предположить, что возросшее количество товаров, добытое увеличенным числом производительных рабочих, нашло бы покупателей без такого падения цены, которое, вероятно, понизило бы их стоимость ниже издержек производства или по меньшей мере весьма сильно уменьшило бы как способность, так и волю к сбережению?» На это я отвечаю, что способность и воля к сбережению значительно ослабеют, ибо это должно зависеть от доли продукта, предоставляемой фермеру или промышленнику. А по другому вопросу — где найдут товары покупателя — я отвечу: если бы они отвечали нуждам тех, кто обладает покупательной способностью, они не преминули бы найти покупателей, даже без всякого падения цены.

Если бы были произведены тысяча шляп, тысяча пар обуви, тысяча сюртуков, тысяча унций золота, они все обладали бы по отношению друг к другу относительной стоимостью, и эта относительная стоимость была бы сохранена, если бы они отвечали нуждам общества, независимо от того, достанется ли наибольшая доля рабочим или нанимателям.

Если заработная плата низка, пожалуй, только половина этих товаров может быть отдана рабочим. Если она высока, то три четверти, — но, будут ли они в руках хозяев или рабочих, стоимость этих товаров не будет различной.

Если 500 ф. ст. в деньгах были бы в руках хозяев, а 500 шляп, 500 квартеров пшеницы и т. д. и т. д. и все остальные товары в руках рабочих, относительная стоимость продукта была бы той же, как и в том случае, если бы 600 ф. ст. денег были в руках хозяев, а 600 <единиц. — Ред.> всякого другого товара и все остальные товары в руках рабочих. Как будет распределён продукт на деле, зависит от соотношения между капиталом и трудом, но как бы то ни было, на цены не будет оказано никакого влияния, если товары отвечают нуждам тех, кто может купить их. Если товары не отвечают нуждам покупателей, то в интересах производителей приспособить их к этим нуждам. Итак, из всего сказанного здесь мною следует, что, если произведённые товары будут отвечать нуждам покупателей, они не могут существовать в таком изобилии, чтобы не находить рынка.

Люди могут ошибаться, и могут быть произведены товары, не отвечающие спросу; рынок может быть ими переполнен, они могут не быть проданы по обычной цене, но тогда это вызывается ошибкой, а не недостатком спроса на продукты. На каждую произведённую вещь должен найтись собственник, будь то хозяин, землевладелец или рабочий. Всякий владелец товара необходимо предъявляет спрос; либо он желает сам потребить этот товар, тогда нет нужды в покупателе; либо он желает продать свой товар и купить на деньги какой-либо другой, который будет потреблён им или использован для будущего производства. Товар, которым он владеет, даст ему другой товар или не даст. Если да, то цель достигнута, и товар его нашёл рынок. Если нет, то что это доказывает? Что он не сумел приспособить свои средства к этой цели, что он просчитался. Он нуждается, например, в хлопчатобумажных тканях и произвёл сукно с целью получить их. На рынке либо имеются хлопчатобумажные ткани, либо их нет; если они имеются, собственник желает продать их единственно с целью купить какой-нибудь другой товар; но он хочет получить не сукно, а шёлк, полотно или вино. Это сразу свидетельствует о том, что собственник сукна неудачно выбрал средство, с помощью которого он сможет приобрести хлопчатобумажные ткани; ему нужно было бы произвести шёлк, полотно или вино; если бы он это сделал, то на рынке не было бы излишка ни одного товара, между тем как теперь наверняка имеется излишек одного, а именно сукна, а возможно и двух, потому что хлопчатобумажные ткани, может быть, не требуются никому другому. Но на рынке, может быть, не имеется никаких хлопчатобумажных тканей, что же должен был бы производить тот, кто в них нуждается? Если не будет никакого товара, с помощью которого он мог бы купить их (самое нелепое предположение), то вместо того, чтобы производить сукно, в котором он не нуждается, он сможет сам производить хлопчатобумажные ткани, которые ему нужны. Я хотел бы особенно обратить внимание читателя на то, что во все времена специфическим злом является не изобилие товаров, а неправильное приспособление произведённых товаров к нуждам людей. Спрос ограничивается единственно желанием и возможностью покупать.

Всякий, кто обладает товарами, имеет возможность потреблять, а так как людям удобно делить между собой занятия, отдельные лица будут производить один товар с целью купить другой; этот обмен обоюдно выгоден, но не абсолютно необходим, так как каждый человек мог бы употреблять свои средства и находящийся в его распоряжении труд в производстве именно тех товаров, которые он и его рабочие намерены потреблять: в этом случае не будет никакого рынка, и, следовательно, не может быть переполнения рынка. Раздел продукта между хозяином и рабочими — одно; обмен между теми, кому продукты в конечном счёте достаются, — другое.

Я исследовал этот вопрос так подробно потому, что он представляет наиважнейший предмет обсуждения <первоначально в рукописи здесь стояло: «и то, что я считаю ошибочным мнением, упорно выдвигается г-ном Мальтусом во всех частях его сочинения». — Прим. англ. ред.> в сочинении г-на Мальтуса. Если его взгляды на этот вопрос правильны, если товары могут умножиться в такой мере, что никто не будет расположен покупать и потреблять их, тогда средство, которое он неуверенно рекомендует, несомненно, вполне пригодно. Если тот, кто имеет возможность потреблять, не будет ни сам потреблять произведённые им товары, ни содействовать их потреблению другими с целью воспроизводства; если из двух необходимых для спроса вещей — воли и возможности купить — будет отсутствовать воля к покупке и в результате последует всеобщий застой торговли, мы не можем сделать ничего лучшего, чем последовать совету г-на Мальтуса и обязать правительство изыскать средства для покрытия нужд населения. В этом случае нам следовало бы обратиться с петицией к королю, чтобы он уволил своих нынешних министров по экономическим делам и заменил их другими, которые успешнее содействовали бы важнейшим интересам страны, поощряя расточительность правительства. Мы являемся, повидимому, нацией производителей, среди нас мало потребителей, и это зло приобрело, наконец, такие размеры, что мы будем осуждены на безнадёжную нищету, если парламент или министры не примут немедленно эффективного плана расходов.

197. Стр. 354. «Отнюдь неверно на деле, что товары всегда обмениваются на товары. Огромная масса товаров обменивается непосредственно на труд, производительный или непроизводительный, и совершенно ясно, что эта масса товаров в силу избытка может понизиться в стоимости по сравнению с трудом, на который она должна обмениваться, так же точно, как любой товар в силу избытка предложения его понижается в стоимости по сравнению с трудом или деньгами».

Совершенно верно: товары могут существовать в таком изобилии по сравнению с трудом, что стоимость их, оцениваемая в труде, понизится настолько, чтобы не давать никакого стимула для их дальнейшего производства. В этом случае труд будет распоряжаться большим количеством товаров. Это как раз то, что г-н Мальтус позже отрицает. Если г-н Мальтус имеет в виду, что может наступить такой избыток товаров, который сделает их разорительно дешёвыми при оценке в труде, то я согласен с ним, но это значит, другими словами, будто цена труда так высока, что он поглощает весь тот фонд, который должен принадлежать прибыли, и поэтому капиталист не будет заинтересован в продолжении накопления. А каково будет положение рабочего? Будет ли оно жалким?

198. Стр. 354. «В предположенном случае <продолжение предшествующей цитаты из книги Мальтуса. См. примечание 197 к стр. 354. — Ред.> на рынке было бы, видимо, необычайное количество товаров всякого рода, потому что и непроизводительные рабочие в силу накопления капитала стали бы производительными; поскольку общее число рабочих останется прежним, а покупательная способность и воля к покупке у землевладельцев и капиталистов, как предположено, уменьшатся, стоимость товаров в сравнении с трудом неизбежно понизится, так что прибыли сведутся почти к нулю, и на некоторое время дальнейшее производство прекратится. Но именно это понимают под выражением «переполнение рынка», которое в данном случае носит явно не частичный, а общий характер».

Никто этого не отрицает. Понизилась бы трудовая стоимость товаров, но не их денежная стоимость.

199. Стр. 355. «Если бы продукты сравнивались только друг с другом и обменивались только друг на друга, то было бы действительно верно, что, если бы стоимость всех этих товаров увеличивалась в любой степени с сохранением надлежащей пропорции между отдельными товарами, относительная стоимость всех товаров сохранилась бы; но если сравнивать их, как, несомненно, следует, с численностью и нуждами потребителей, то большое возрастание количества продуктов при сравнительно стабильной численности потребителей и при сокращении их потребностей в силу бережливости должно необходимо вызвать большое понижение стоимости этих продуктов, оцениваемых в труде. Таким образом, хотя тот же продукт мог стоить прежнее количество труда, он не мог бы купить столько же труда, сколько прежде; и это сильно нарушило бы возможность накопления и ослабило бы стимулы к последнему».

Я отрицаю, что потребности потребителей вообще уменьшаются в силу бережливости; вместе со способностью потреблять эти потребности переходят к другой группе потребителей. Я признаю, что будут нарушены способность и стимул капиталиста к накоплению.

Примечание. Я отрицаю одно и признаю другое, как сказано выше, при предположении, что население растёт не с такой же быстротой, как фонды, которые предназначены, чтобы дать ему занятие.

200. Стр. 355. «Утверждают, что платёжеспособный спрос есть не что иное, как предложение обменять один продукт на другой. Но всё ли это, что необходимо для платёжеспособного спроса? Хотя производство каждого товара, возможно, стоило одного и того же количества труда и капитала, и товары являются точными эквивалентами в обмене, почему же всё-таки не может быть такого изобилия обоих товаров, чтобы они оба были в состоянии покупать не больше, или лишь немногим больше, того количества труда, какого они стоили? И в этом случае, будет ли спрос на эти товары платёжеспособным? Будет ли он достаточен, чтобы содействовать их непрерывному производству? Бесспорно, нет. Возможно, что их соотношение не изменилось, но их отношение к нуждам общества, их отношение к слиткам и их отношение к труду в стране и за границей могли претерпеть огромнейшие изменения».