Техника как знаковая система культуры

В любых технических объектах содержится информация об их назначении и употреблении. Поэтому наряду с прагматической техника выполняет и семиотическую функцию: ее можно рассматривать как семиотический код, как особый язык культуры, который способен служить средством хранения и передачи информации. Можно сказать, что взятая в этом плане техника есть гигантский аккумулятор информации.

Первый информационный слой в техническом объекте – это технологическая информация, относящаяся к его употреблению. Технический объект, предназначенный для выполнения определенных функций, выступает как код действий, которые человек с ним может производить. Это наиболее наглядно обнаруживается в ручных орудиях, которые своей формой и размерами подсказывают, как с ними обращаться. Ручное орудие понятно, ибо оно есть просто продолжение руки.

Но есть и второй информационный слой, имеющий гораздо более широкое содержание: техника может служить источником массы сведений об обществе, в котором ее создают и используют, о жизни людей в этом обществе. Археологи воссоздают по найденным образцам орудий технологическую культуру той эпохи, в которую эти орудия изготовлялись и применялись, и особенности культурного мира в целом. А в повседневной практике мы постоянно делаем выводы об образе жизни и занятиях людей из наблюдений над тем, какими техническими устройствами и изделиями они пользуются.

Семиотика техники приобретает новый характер, когда сложные технические устройства входят в быт людей. В простых бытовых изделиях «инструкция по употреблению» задавалась самой внешней формой. Со сложной же бытовой техникой дело обстоит иначе. Уже зажигание электрической лампочки принципиально отличается от действий, которые нужно произвести для разжигания свечи: нет огня, который надо разжечь, надо всего лишь щелкнуть выключателем. А это действие совсем не похоже на то, что делали наши пращуры для получения огня. Фотоаппарат «рисует» портрет, но принцип действия фотоаппарата не имеет абсолютно ничего общего с процедурой рисования портрета с помощью карандаша или кисти. Таким образом, бытовая техника утрачивает код действий, что наиболее очевидно проявляется в автоматике, сводящей к минимуму вмешательство человека в ее работу. Нажатие кнопок – стандартное действие, которое всегда одинаково выполняется, но ведет к совсем не одинаковым последствиям.

Однако в пространстве культуры не может быть объектов, лишенных семиотического смысла, ничего не говорящих ни уму, ни сердцу. Перестав видеть в сложной бытовой технике код действий, люди начали придавать больше значения другому знаковому коду, в качестве которого она может выступать: в ней, как и во всех предметах быта, закодирована информация о ее владельце – о его образе жизни, имущественном положении, социальном статусе. В результате бытовая машинерия и электротехника стали усиленно наделяться символическим значением. Сложная бытовая техника ныне «говорит» не языком действий, а языком символов.

Автомобиль – это символ победы над пространством, свободы, автономности, независимости. Обладание им есть «как бы свидетельство о гражданстве; водительские права служат дворянской грамотой для новейшей моторизованной знати, на гербе которой начертаны компрессия газов и предельная скорость. А изъятие прав – это ведь сегодня своего рода отлучение, социальная кастрация!»[91] Холодильник, пылесос, телевизор, аудиосистема – все это символы благосостояния.

Символическое значение приобретает уже не только эти предметы как таковые: важна их марка. Возникает символическое, или как его называют, демонстративное потребление вещей[92], в котором главное – не их прагматическая функция, не их реальная польза, а престижность марки. Язык техники «переводится» на язык марок, торговых знаков, этикеток, которые «прочитываются» как «тексты», говорящие не столько о качествах вещей, сколько о качествах их владельцев.