Экскурс. Динамика слободы

Община не запланирована на рост. Крестьянину нужен урожай для поддержания жизни, ему некуда идти, его благосостояние зависит от стечения природных обстоятельств и личных усилий. Напротив, слобода, возникшая между городом и деревней, очень динамична. Ее жители – слободские, посадские – уже покинули общину, но городом не приросли, они – в движении, им есть куда пробираться. Город манит своими возможностями, но попасть и, тем более, укорениться там нелегко... Раньше слободу населяли лавочники и мастеровые, теперь здесь живет население, обслуживающее большое предприятие или город.

Как пишет профессор, член Общественной палаты В.Л.Глазычев, «город в России – это разбухшая заводская слобода. Город в европейском понимании – это самоуправляющееся сообщество людей, связанных совместным бытием».[355] Глазычев рассматривает не оппозицию «город-деревня», но сравнивает городское мироустройство и жизнь слободы. Нам это сравнение показалось интересным с точки зрения перехода к иному типу управления.

«Тотальная слободизация развертывалась в России вполне интенсивно в послереформенное время, вовлекая в себя села, регулярно поставлявшие в Петербург и Москву сезонных отходников или крестьян-резидентов... Великое уплотнение после Октябрьского переворота означало, среди прочего, массированное наплывание окраинной слободы на самые городские центры, так что и в сталинское, и в хрущевское, и в брежневское время пришлось немало потрудиться, чтобы вновь оттеснить слободу, уже в новом ее крупнопанельном издании, на окраины, высвобождая центр для новой элиты.

Наконец, вторичная, уже советская индустриализация могла и порождала одни только промышленные слободы, в строении которых самая идея собственно городского, резидентного, мещанского самоустроения отсутствовала изначально, так что и взяться ей было неоткуда после того, как первый толчок разрастания в пространстве “дикого поля” иссякал.

Наконец, еще одно как бы несуществующее обстоятельство вело к снятию границы между городом и негородской частью страны. О нем бегло говорил Солженицын: всепроникающий характер “зоны”, метастазы которой начинались в каждой третьей подворотне, за каждым вторым забором, за каждым фасадом, в каждом казенном здании... Собственно городская среда все в большей степени оборачивалась сосуществованием нового кремлевского “двора” с его обособленными от прочих смертных “поместьями” и слободским миром припромышленного бытия, интенсивно окрашенного вторжением “лимитного” контингента».[356]

Если перенести типичные черты слободы на организации, то выявится интересное организационное образование. «Слободское сознание не любит самое себя, но ко всему неслободскому относится с явной ненавистью... Слободское есть принципиально неукорененное, свободное от иной исторической мотивированности, кроме собственной», – пишет В.Л.Глазычев. Разность потенциалов между спокойной, выживающей бизнес-общиной и далекой западной бизнес-средой породило в России особый «слободской» тип ведения бизнеса. К нему можно отнести множество сетевых компаний, которые успешно развивались в хлебные двухтысячные годы: розничные сети, телекоммуникационные операторы, предприятия сферы обслуживания, банки, производителей продуктов питания... Незаполненный рынок в Москве и в других крупных городах породил безудержный рост, не имеющей иной мотивированности, кроме собственной. В отличие от предпринимательских проектов, обусловленных самореализацией в рамках достижения отдаленных целей, слободской бизнес изначально строится с учетом краткосрочной, но выгодной перспективы. Нарастить – и продать. Что будет дальше, не важно. Именно на этом убеждении прошел в 2005-2007 годах бум IPO российских компаний. [357]

По итогам 2007 года Россия вышла в лидеры среди европейских стран по объемам публичных размещений акций. Отечественные компании и банки в 2007 году провели публичные размещения более чем на 30 млрд. долларов США. Две трети этой суммы составили размещения акций Сбербанка и ВТБ, но оставшаяся сумма все равно впечатляет. При этом объем российских IPO превысил объем средств, привлеченных компаниями из Великобритании, Германии и значительно отстающих от них Италии и Франции. В 2007 году российские компании продемонстрировали, что они стали настоящими глобальными игроками на рынках акционерного капитала.[358] По данным финасовой корпорации «Открытие», успешно провели IPO на западных биржах 13 компаний в 2005 году и почти поровну – 23 и 22 в 2006 и 2007 годах соответственно.[359] На 2008 год планировался выход на биржи от 40 до 80 компаний, но кризис внес коррективы. За 2008 год было зарегистрировано только семь размещений, причем из них ни одного в последнем квартале 2008 года.[360]

В целом активность компаний слободского типа сократилась. Часть из них владельцы были вынуждены продать под напором требований силовых структур (как это случилось, например, с «Евросетью»); некоторые были закрыты, а их владельцы арестованы по обвинениям в неуплате налогов или контрабанде (эта участь постигла руководителей косметической сети «Арбат-Престиж» и сети ювелирных магазинов «Алтын»).[361]

Слободское сознание, в отличие от общинного, рождает импульс развития. Владельцы и управляющие компаний слободского типа – люди амбициозные, им надо вырваться, доказать миру, на что они способны. Если предпринимателем движет интерес, слободское сознание движимо амбициями, стремлением не отстать от того, что должно быть «у всех».

Пример из жизни

Олег Леонов, совладелец продовольственной сети «Дикси», в 2006 году так представлял будущее своей компании в интервью корреспонденту сайта Sostav.ru, публикующего аналитику по потребительскому рынку:

«— Вам, наверное, из-за этих облигаций и пришлось согласиться на интервью?

— Не только. В сентябре мы планируем сделать широкое объявление о том, что собираемся изменить образ компании в целом. Облигации для нас лишь один из инструментов, ведь деньги нам нужны не для того, чтобы солить, а под конкретные программы.

— Какие?

— У нас есть трехлетняя программа, согласно которой мы хотим стать № 1 в России — и по объемам, и по качеству, и по региональной представленности...

— Какие параметры у вашего займа?

— Облигации выпускает ООО “Дикси-финанс”. Организатор и андеррайтер — инвестиционный банк “Траст”. Мы планируем размещать заем в начале марта, его объем — 3 млрд руб., срок— пять лет... Вся сумма пойдет на развитие сети...

— Следующим шагом будет выход на фондовый рынок?

— Да, как и у всех. (курсив наш – Л.Г.). В течение 2-3 лет мы планируем провести IPO на Лондонской фондовой бирже.»[362]

От размещения за границей сеть «Дикси» была вынуждена отказаться в связи с кризисом и «неготовностью» компании, но в мае 2007 года привлекла на ММВБ 360 млн. долларов и сделала дополнительную эмиссию в России в конце 2008 года.[363]

Демократизация управления привела к расширению социальной базы, откуда рекрутировались наемные управляющие. В простых двухуровневых иерархических структурах «начальник-подчиненные» особых умений или способностей не требуется. Достаточно демонстрировать активность, хорошую скорость реакции, высокий уровень общительности, здравомыслие. Руководитель в группе один – так сложилось в силу обычных социальных механизмов, ему не надо доказывать, что он главный.

Можно предположить, что в крупных организациях и, тем более, на государственном уровне, оперативное руководство уступает место другому типу управления. Это не всегда так. Вот как комментирует очередной визит в Россию президента Венесуэлы Уго Чавеса в сентябре 2009 года чрезвычайный и полномочный посол этой страны:

«Вопрос: Похоже, президент Чавес не очень доверяет чиновникам, раз сам берется за практические вопросы сотрудничества…

Ответ: Президент говорит, что бюрократия в России не хуже и не лучше венесуэльской. Мне так вообще кажется, что бюрократия во всех странах мира, за очень редким исключением, живет по одним законам и правилам. Бюрократия – проблема народов, а не только вопрос эффективности государственного аппарата. Поэтому президент, полагая развитие сотрудничества с Россией крайне важным для Венесуэлы, не считает зазорным самому заняться решением практических задач. Почему он только в прошлом году дважды прилетал в Россию? Да потому, что видел: многие проекты, по которым уже достигнуты договоренности, «зависли», тормозятся, не реализуются. А после его визитов все начинает крутиться, вертеться, двигаться. Он придает любому делу, за которое берется, импульс ускорения».[364]

Руководитель, применяющий оперативный стиль управления, часто действует по принципу «стимул-реакция». В этом нет ничего, что могло бы принизить роль руководителя – если стимула нет, то не стоит ожидать реакции. Однако неумелые оперативные руководители искусственно создают стимулы, постоянно проверяя подчиненных и дублируя их действия. При этом они любят все держать под контролем, «заглядывать во все кастрюльки», и это знание всех подробностей деятельности создает им репутацию «ценных сотрудников» у вышестоящего начальства. При расширении деятельности и невозможности осуществлять столь подробный контроль такие руководители начинают нервничать, перерабатывать, становятся подозрительными, придираются к подчиненным по мелочам. Если их не вернуть на доступный им уровень управленческой компетенции, они могут перейти в категорию «незаменимых сотрудников», которые имитируют бурную деятельность, ничего уже в ней не понимая и испытывая постоянный страх за свое положение.

Этот базовый уровень управления во многом опирается на самоорганизацию коллектива. Непосредственно воздействие на этот уровень либо ничего по сути не меняет; либо, при слишком сильном давлении, разрушает сложившуюся структуру.