Логика и мышление 4 страница

Мы видим, что в познании есть момент фиксации запечатлений в созерцании, есть момент отбора значимого в материале фиксаций, момент усмотрения "всеобщего" в чувственном материале, момент скрепления "образа" с знаковым средством ("именем"), момент соотнесения скрепленного образа с иным, дополнительным фрагментом материала запечатлений, момент построения понятия с содержанием, имеющим признаки объектной необходимости, с "показом" его свойств. Гегель подчеркивает, что понятийное содержание, обладающее "истинностью", не может не отличаться от иных представлений, так как оно выражает "сверхчувственное", а не наблюдаемое (см. сх. 135).

Схема 135

На основе такой (простой) реконструкции пути к понятию, можно ставить акценты и придавать акцентированному взгляду принципиальную значимость, оформлять указанные подходы.

В отличие от имитационного повторения познающим свойств внешнего воздействия и произвольного оперирования с материалом фиксаций в конструировании понятий осуществляется порождение содержания "изнутри".

"Метод, согласно которому в науке понятия развивается из самого себя и есть лишь имманентное продвижение и порождение своих определений… Движущий принцип понятия … я называю диалектикой, … не в том смысле, что она разрушает, запутывает, ведет в разные стороны данные чувства … и ставит своей целью лишь доказать противоположное, но породить из него позитивное содержание … посредством чего она только и есть развитие и имманентное продвижение… Такая диалектика есть не внешнее деяние субъективного мышления, а собственная душа содержания, из которой органически вырастают ее ветви и плоды. Мышление в качестве субъективного лишь наблюдает это развитие идеи как собственную деятельность ее разума, ничего со своей стороны к нему не добавляя … здесь дух в своей свободе, высшая вершина самосознательного разума, сообщает себе действительность и порождает себя как существующий мир; дело науки только в том, чтобы осознать эту собственную работу разума предмета" (1990, с. 91, ФП).

Мы видим, что здесь остается "загадкой" переход от субъективного конструирования образов, мышления в стиле самовыражения к конструированию "от имени" самого предмета (объекта). Это объектное, онтологическое ("онтическое") мышление обладает полнотой неслучайности, сущностности и является показывающим свое самодвижение, саморазвитие, "диалектику" бытия. Как мышление начинает обладать такой способностью – загадка духа в высшей стадии своего познающего бытия. Она показана в становлении в "Философии духа" и др. подобных сочинениях Гегеля. Но это и раскрытие теоретического (философского) бытия мышления. Это мышление может сопровождаться рефлексией своего движения и такая рефлексия придает осознанность сохранению онтологического жанра мышления. Благодаря этому мыслитель не вмешивается в ход раскрытия понятийного содержания, нейтрализует дотеоретические формы мышления, проявление самовыражения самого по себе.

Выделение не истинных способов научного исследования комментируется еще и так: "… специфическое различие между двумя неподлинными способами научного исследования …, которое заключается в том, что принципом одного является смешение эмпирического созерцания и всеобщего, принципом другого – абсолютная противоположенность и абсолютная всеобщность" (1978, с. 189, ПП). Иначе говоря, в познающем мышлении имеются два типа опасностей. В рамках первого типа опасности утверждения эмпирические и теоретические смешиваются и не уделяется внимание их принципиальному отличию по способу появления (имитационность и конструктивность). Вторая опасность связана с полным "игнорированием" другими типами утверждений друг друга, что свидетельствует о проявлении эгоцентризма двух источников знания (созерцания и мышления), двух механизмов, принципов, техник мышления. Гегель не следует разъединяющей стратегии и показывает, что формализм мыслительного конструирования преодолевается соотнесенностью конструкции с материалом созерцаний. Однако соотнесение не должно приводить к смешению. Мыслительная строгость и необходимость в конструкции должна быть преодолевающей самовыражение мышления. Познание требует подчиненности мышления, зависимости от познаваемого. Но эта зависимость должна быть не от самого по себе материала созерцаний. Созерцания служат лишь стимулирующим неформализм мышления и "намекающим" на то, что относится к объекту. А сама по себе объектность, истинность мысли предполагает переход от самовыражения конструктора к "объектной" подчиненности, к истинному содержанию самому по себе. И вновь загадка Гегеля – как "увидеть" этот качественный переход к неформальности, содержательности формосоответсвующего мышления, как смоделировать переход, чтобы увидеть прототип разгадки? Мыслетехники конца XX в. раскрыла многие ключи к разгадке.

Мы уже показывали, что метод мышления, рассматриваемый как метод и познания в целом, подчинен идее "самовыражения", "саморазвития". Развитие усматривается как исходная характеристика сущности, как способ движения сущности в своем самораскрытии. Поэтому и мыслящее познание должно показывать такое движение.

Вот как характеризует развитие сам Гегель.

"Переход в другое есть диалектический процесс в сфере бытия, а видимость в другом есть диалектический процесс в сфере сущности. Движение понятия есть, напротив, развитие, посредством которого полагается лишь то, что уже имеется в себе … природу понятия, обнаруживающего себя в своем процессе как развитие самого себя" (1974, с. 343, т.1, ЭФН).

В развитии, "полагается то, что уже имеется в себе". Следовательно, исх одное состояние имеет в себе то, что полагает, порождает свое иное бытие и воспринимаемое как иное состояние, а с внешней позиции – как просто иное. То, что имеется в прежнем состоянии является потенциальным того, что затем становится актуальным. Новое состояние меняет свою форму бытия, а сущность его сохраняется (см. сх. 136).

Схема 136

Наблюдатели не могут увидеть сущность в потенциальной, непроявленной, форме бытия. Им нужны проявления. А мыслитель может это "увидеть", так как его способ ("метод") опирается не на наблюдаемое, а конструируемое и конструктор "знает", что будет на каждой фазе бытия объекта как проявленное. Чтобы совместить все проявленности с одним объектом, а предпосылка "одного и того же" объекта должна быть в технике онтологического мышления, мыслитель вводит различные фазы как различные проявления, но одного объекта. Только тогда можно рассматривать каузальные переходы внутри объекта, каузально значимый механизм смены качеств объекта.

Подчеркивая специфику совмещения противоположностей в ходе развития Гегель пишет: "Рефлектирующие определения бытия, как, например, нечто и иное или конечное и бесконечное, хотя по своему существу и указывают друг на друга как бытие-для-иного, также считаются как качественные существующими сами по себе … конечное считается точно так же непосредственно сущим и пребывающим само по себе, как и бесконечное. Напротив, положительное и отрицательное, причина и следствие … все же не имеют никакого смысла друг без друга… В развитии изложения, в движении понятия … существенно различать что еще есть в себе и тем, что положено, … определения как они суть в понятии и каковы они, будучи положенными или сущими-для-иного. Это относится только к диалектическому развитию, которое не знает метафизическое философствование, в том числе и критическая философия" (1970, с 184, т.1, НЛ).

Тем самым, Гегель говорит о тех качествах, которые можно рассматривать сами по себе и различая их не быть вынужденным следить за переходом от одного к другому. Формально квалифицирующее мышление так и поступает. А в диалектике, в онтологической ориентации все качества взаимозависимы и мышление уже "примирило".

Он говорит, что именно в рефлексии бытия или в познании бытия за счет самого рефлектирующего, в познавательной функции, мышления вносятся, мышлением, характеристики. Внутри мышления они, как результаты мыслительной квалификации, легко располагаются как различные характеристики, независящие друг от друга (см. сх. 137).

Схема 137

Если эти характеристики, фиксированные с помощью предикатов, вводятся в соотношение, то в соотнесенном виде они уже как бы и учитывают друг друга. Но вне "диалектического" мышления соединение идет не в логике объекта, а в зависимости от соображений, намерений автора текста, мыслителя. Гегель стремится преодолеть такой подход в мышлении и познании. Он делает установку на сам объект и "заставляет" соединяться предикаты по онтологическим критериям (см. сх. 138).

Схема 138

В объектной логике все характеристики не могут существовать друг без друга, так как они, хотя и пребывают в мышлении, по функции мыслительной установке они уже стали сторонами единого бытия.

Гегель рассматривает в мышлении развитие изложения как развитие объекта. Поэтому он различает те утверждения, которые характеризуют "вещь-в-себе" и те, которые характеризуют понятие, как существующее "для-иного", для выражения бытия вещи-в-себе. Положенность понятия означает его перевоплощение из инструментария мыслителя в "объектное бытие" внутри самого мышления. Если это бытие перестает зависеть от произвола мыслителя, то оно превращается в истинное. Тогда оно становится "идеальным объектом". Все его проявления уже пронизываются истинностью. Более развитое состояние объекта выступает как проявление предшествующего состояния, а исходное состояние – суть бытие, которое несет в себе готовность и способность "полагать" все остальные, передавая эту способность последующему состоянию в объеме шага развития и перехода к последующим шагам.

Мышление, развертывающееся во времени, пошажности, полагает всю конструкцию, а по содержанию – это самополагание объекта. Чтобы объектную подчиненность мышления выдержать и сохранить развертываемость самого мышления нужно отвечать на вопрос об объектном принципе перехода к последующему утверждению. Если оно зависит "только" от мыслителя, то опять пропадает подчиненность мышления лишь объекту. Сам объект должен "отвечать" на вопрос. Он сам должен полагать свое новое содержание. Тем самым, принцип дополнительности в формообразовании мыслительного процесса, уже не подходит. А вот систематическое уточнение – подходит. И тогда остается лишь объектно объяснить принцип уточнения. Если его оставить лишь как извне вводимое уточнение, то объектно оно выступит уже неадекватно, внесет произвол мыслителя. А если уточнение производит "сам объект", то адекватность останется. Но тогда это и станет мыслительным оправданием обращенности к развитию или объектным оправданием обращенности к уточнению. Уточнение не сводится к разложению предшествующего предиката по его содержанию. Вот как Гегель комментирует "технику" перехода к качественно новому.

"Логика определилась как наука чистого мышления, имеющая своим принципом чистое знание, не абстрактное, а конкретное, живое единство, полученное благодаря тому, что противоположность между сознанием о некоем субъективно для себя сущем и сознанием … о некоем объективном, - знают как преодоленную в этом единство, знают бытие как чистое понятие в самом себе, а чистое понятие – как истинное бытие. Эти два момента, которые содержатся в логическом. Но их теперь знают как существующие нераздельно … только благодаря тому, что их в то же время знают как отличные друг от друга, их единство не абстрактно, мертвенно, неподвижно, а конкретно … так как суждение понятия – полагание уже имманентного ему определения и его различия, то это полагание не должно пониматься как новое разложение указанного единства на его определения … ибо это было бы бесполезным возвращением к прежней точке зрения, к противоположностям сознания… Указанное единство остается стихией логического" (1970, с. 114-115, т.1, НЛ).

Гегель рассматривает достижение такого уровня соотнесенности содержания мысли с тем, что познается с помощью мысли, когда "внешность" мышления преодолевается и оно рассматривается как познавшее мышление. В нем различимы два момента – мышление как механизм и средство, мышление как "удерживающее", познающее и познавшее и потому – как само познаваемое. Они взаимозависимы и их единство – живое. Если рассмотреть иначе, то содержание мысли выступает и в роли гипотезы, и в роли подтвержденной гипотезы или принявшей статус "негипотезы", а истины. Истина как подтвержденная гипотеза, сохраняет момент "вытесненной" гипотетичности.

Когда говорится о том, что суждение – это шаг мысли, это полагание нового содержания, то в форме уточняющего суждения заложено такое введение такого предиката, определения, которое "уже имманентно субъекту мысли", как пишет Гегель.

Действительно, в суждении предполагается соотнесение субъекта и предиката, а предикат полагается как характеристика имеющегося уже субъекта мысли. В рамках гегелевской идеи этот предикат должен уже был содержаться в субъекте мысли и его полагание состоит в выходе из неявного, непроявленного бытия (см. сх. 139).

Схема 139

Вышеуказанное разложение предиката и вычленение уточняющего предиката не есть разложение того же, что и было, так как это осуществимо лишь несодержательной, инструментальной "натуры" предиката. Разложение выступает как расщепление не инструмента мысли, а содержания и объекта и само разложение предстает для мыслителя как обнаружение того, что он ранее в объекте не замечал и как порождение объекта. В этом и состоит мыслительная процедура в уточнении или процедура демонстрации развитияв пространстве мысли.

"Следует всегда строго различать между тем, что есть для нас, и тем, что положено; лишь то, что положено в каком-то понятии, входит в рассмотрение, развивающее это понятие, входит в его содержание. Определенность же, еще не положенная в нем самом … принадлежит нашей рефлексии" (1970, с. 170-171, т.1, НЛ). Пока предикат не интегрирован с теми, что получили уже свою "объектную жизнь" он принадлежит механизму мышления, рефлексивному сопровождению строительства объекта, трактуемое как самостроительство. Однако внесение предиката должно быть оправданным с точки зрения "саморазвертывания" понятия, с точки зрения шага в линии развития самого объекта.

Гегель дает характеристику уточняемого как реальности, которая должна пройти путь развития. "Реальное есть, с одной стороны, лишь непосредственное бытие; с другой же стороны, поскольку оно также и отрицательность, которая должна быть деятельностью развития, оно есть по своему существу еще только внутреннее. Это имеет место во всяком природном, научном и духовном развитии вообще" (1971, с. 167, т.2). Содержание уточняемого предиката выражает, с одной стороны, присущее стабильности предшествующего этапа развития и, с другой стороны, наличие в этом этапе противоречия, которое начинает свое проявление вместе с отходом от предшествующего этапа развития объекта. Последующее, уточняющий предикат и даже уточненный предикат, уже существует в предшествующем, но "внутри", непроявленно. Развивающийся объект "должен" обладать противоречиями как условиями выведения внутреннего вовне, для установления отношений с ним "внутри себя же".

Путь "извлечения из себя" нового и его интеграции в предшествующее – путь самораскрытия, ухода из нераскрытого состояния. Поэтому результат развития – богат и "конкретен" как состояние полноты раскрытости или актуализированности потенциально существовавшего. "Подобно тому как сущность переходит в своих определениях в видимость, основание – в явление существования, субстанция – в проявление, так всеобщее раскрывается, чтобы стать единичным; суждение есть его раскрытие, развитие той отрицательности, которая оно уже есть в себе. Это раскрытие находит свое выражение в обратном предложении: "Всеобщее – единично" (1972, с. 71, т.3, НЛ). В указанном отношении между потенциальным и актуальным, в актуализации действует двойственная характеристика начала и конца движения в развитии: "Всеобщее – единично" и "единичное – всеобще". Единичность всеобщего – потенциальна, а единичного – актуальна. Всеобщность всеобщего – актуальна, а единичность – потенциальна.

Подводя итоги следует еще раз подчеркнуть, что Гегель развитие рассматривал в тесном соотнесении с методом, а метод – со способом "истинно познающего" мышления. Его метод совмещал содержание и форму мышления так, чтобы реализовывать познавательную функцию. Содержательная ориентация вела Гегеля от механизма мышления к результату и отчуждаемому результату – знанию и истинному знанию, истине. А механизмическая сторона – вела к рефлексивности, к условию подвижности мышления.

Тем самым, мы видим, насколько глубже и масштабнее понимал Гегель внутреннюю сущность мышления и его организации при осуществлении мышления в теоретическом раскрытии того, что подвергается познанию. Этим не подвергается сомнению достигнутый К. Марксом теоретический результат. Он лишь должен быть ещё логически отрефлектирован и соотнесён с тем теоретическим материалом, который накопился после него. И тогда мы можем получить развитие результата, построенного К. Марксом. Но это предполагает полномасштабное применение современных средств и методов методологии.