Учение о труде и деятельностный мир

СОДЕРЖАНИЕ

1. Общее введение 5

2. Учение о труде и деятельностный мир 14

3. Учение о роли средств в деятельности 25

4. Труд и капитал 47

5. Мышление и метод анализа: Маркс и Гегель 55

6. Метод и структура «капитала» 82

7. Экономическая онтология и категории в «капитале» 114

7.1. «Клеточка» 114

7.2. «Товар» 116

7.3. «Стоимость» 121

7.4. «Деньги» 128

7.5. «Капитал» 133

7.6. «Кооперации и кругооборот капитала» 140

7.7. «Кредит» 154

7.8. «Расслоение капитала» 156

7.9. «Кооперация и целостность капитала» 157

7.10. «Самокоррекция в экономическом пространстве» 168

7.11. Вновь о методе 170

7.12. «Механизмы накопления» 172

7.13. Эмпирическое и теоретическое 181

7.14. «Прибыль» 183

7.15. «Общественный капитал» 185

7.16. Теоретичность мышления:
«стоимость продукта и стоимость товара» 186

7.17. «Спрос» 190

7.18. «Норма прибыли» 196

7.19. «Эффективный капитал и рынок» 202

7.20. Торговля и системный механизм усложнения рынка 207

7.21. «Промышленно-купеческий капитал» 208

7.22. «Предпринимательский доход» 212

7.23. «Управление и капитал» 214

7.24. «Акционирование» 216

7.25. «Экономическое целое» 218

8. «Метод» и логика псевдогенеза 220

9. Метод теоретической реконструкции и
метод работы с текстами 299

10. Итоги анализа 317

Литература 321

Общее введение

Складывание деятельностного подхода в психологии России (ранее СССР) 20-30-х г., а также и в философии, предопределялось влиянием учения К. Маркса о труде, о производительной деятельности в целостности экономического и политэкономического учения, обязательного для использования в построении всех подходов в гуманитарных науках. Позднее, уже в середине 50-х гг. процесс возникновения методологии и ход дискуссий между методологизирующимися философами и «традиционными» психологами по деятельностной тематике обязательно предполагал обращение к первоисточникам и учение К. Маркса оставалось таким основным источником. Все попытки привлечения иных образцов рассуждений о природе деятельности, в частности – у Фихте, Гегеля, Котарбиньского и т.п., происходили всё-таки через призму «эталонных» взглядов К. Маркса. Кроме того, осуществлялись попытки реконструкции характерных форм мышления К. Маркса, содержательное приложение которых касалось экономического учения и тех звеньев, которые относились к сущности деятельности (А.А. Зиновьев, М.К. Мамардашвили и др.). Выявлялись также кооперативно-деятельностные механизмы в содержании экономической мысли К. Маркса (Б.Ф. Грушин и др.).

И всё же очень многое в деятельностной онтологии, звучащей в размышлениях К. Маркса, оставалось не выявленным. Сами реконструкции деятельностной онтологии являлись поверхностными и факультативными. После того, как актуальность анализа К. Маркса, его экономического учения, всего, относящегося к деятельности, ушло в прошлое, наследие этого глубокого мыслителя как бы «забылось». Активность сохранялась в основном применительно к экономической и политической составляющей учения этого мыслителя.

Мы считаем, что в истории разработок учения о сущности деятельности место К. Маркса остаётся крайне значительным. Хотя такие мыслители, как Аристотель, Плотин, Гегель и др., высказали ряд глубоких утверждений о сущности деятельности, именно К. Маркс раскрыл механизмы развития деятельности, решающую роль средств деятельности в трансформациях деятельности и деятелей, что и отмечалось в психологии и методологии. К. Маркс особым образом построил онтологию развёртывания кооперативно-деятельностных систем, включённых в экономическое пространство и вносящих кардинальные трансформации во все слои бытия общества. Однако К. Маркс всё время обращал внимание не на саму деятельность и онтологию кооперативных структур деятельности, а на этот слой в экономической динамике Поэтому деятельностный мир следовало ещё «отделить» от экономической среды, в которую она была погружена в содержании мысли К. Маркса. Проблема теоретического отделения важнейшего для методологии и всей гуманитарии слоя в целостности мысли К. Маркса до сих пор оставалась нерешённой. Этому мы и хотим посвятить данную работу, что позволит выявить множество характеристик деятельности вне их связанности с устремлениями самого К. Маркса, сделать работу К. Маркса значимой для общей теории деятельности в настоящее и будущее время.

«Капитал» как научное произведение К. Маркса являлся предметом изучения в различных акцентировках. Прежде всего его изучали содержательно как политэкономическое учение, как систему взглядов на капиталистическую форму «хозяйствования». С другой стороны, особенно в марксистской философии и идеологии, обращали внимание на политические следствия развития капиталистической формы экономического бытия, на обоснование социальной революции, её неизбежности, на классовую борьбу и т.п.

Гораздо реже обращали внимание на «метод», использованный К. Марксом в процессе изложения своих взглядов. Диалектический метод как философский метод раскрытия сущности явления оценивался, вслед за К. Марксом, как наиболее надёжное основание анализа любых явлений, а здесь – общественных, политических, экономических явлений, обладающих огромной сложностью и «запутанностью» в силу редкости применения строгих форм анализа. Однако понимание «метода», внесённое К. Марксом, зависело от его понимания метода, использованного Гегелем. Чаще всего те поправки, которые он вносил в трактовку «метода Гегеля», его оценки и метода, и системы Гегеля воспринимались в марксизме догматически и не подвергались сомнению. Это сохранялось и в методологических попытках осмыслить метод и применение метода К. Марксом в политэкономии.

В то же время, главная работа К. Маркса несёт в себе двойственность в плоскости способа мышления, его формы и воплощения формы. С одной стороны, К. Маркс дал замечательный образец мышления теоретика в области экономики, экономического знания, экономической науки. Этот образец глубокой теоретической мысли обусловлен применением метода теоретического изложения и теоретического размышления. И этот метод был «взят» через осмысливание метода и системы Гегеля. Если бы такой подход К. Маркс не использовал, он мало чем отличался бы от абсолютного большинства теоретиков в экономике и не стал бы уникальным мыслителем и автором уникального труда. Если бы его произведение изучали как приложение этого «метода», то получили бы не только знания в области теоретической экономики, но и предпосылки общей культуры теоретического мышления.

С другой стороны, К. Маркс уделял мало внимания самой конструкционной рефлексии, форме движения мысли, обоснованию переходов и т.п. Он осуществлял пояснения в плоскости содержания, хотя и теоретического. Различие эмпирического, исторического и теоретического, «логического» им проводится во многих местах, но оно не является систематическим и сопровождающим все основные различения по мере развёртывания конструкции содержания. Несмотря на то, что реальная конструкция, созидаемая К. Марксом, имела форму развёртывающегося исходного представления, "клеточки", а переходы обсуждаются со стороны внутренних противоречий и вариантов движения содержания, все формные и логико-мыслительно значимые переходы не обсуждаются в формном аспекте. Поэтому часто обоснование идёт не от им введённых конструктивных различений и способа разворачивания, а от того, что им «видится» в эмпирическом, историческом материале.

Неслучайно, что и рассуждения Гегеля, касающиеся именно формы движения мысли и сущности мышления, нахождения в сущности мышления исходных начал формы движения и содержательности формно организованного мышления теоретика – эти рассуждения трактуются К. Марксом не изнутри самого механизма теоретического мышления, а извне, как содержательного потребителя результатов мышления. Неслучайно, что система Гегеля, являющаяся подлинным обоснованием метода, оценивалась К. Марксом отрицательно, так как он не входил внутрь механизма раскрытия сущности мышления как особого проявления духа. Однако для истории логики, культуры мышления важны не эти поверхностные соприкосновения с общими основаниями теоретического мышления, а реальный образец следования духу теоретического мышления и ряду критериев, почерпнутых, прежде всего, именно у Гегеля. Редко кто столь систематически и осознанно шёл в рамках такого подхода в построении всей структурной целостности онтологии как теоретического основания науки, как особого средства раскрытия гигантского эмпирического материала и средства оценки многообразия имеющихся теоретических версий современников и предшественников.

Поскольку значимость подлинных теоретических конструкций живёт в ином времени, не историческом, а «логическом», а то, что построил К. Маркс, не утеряло и не утеряет своей научной значимости, то мы поставили перед собою цель реконструировать саму конструкцию, онтологию, введённую К. Марксом, онтологию экономического бытия, его «идеальный объект». Тем более, что этот идеальный объект, онтология или «онтологема», «онтическое целое» далеко не совпадает с тем, что выражено реальным текстом. Онтологема должна быть отделена от всех соотнесений с эмпирическим материалом, от сопоставлений с иными версиями и т.п. Она должна быть отделена и от переходов из научного предмета «экономика» в научные предметы «политэкономия» и «политология». Следует подчеркнуть, что размышления К. Маркса в иных предметах, чем «экономика», обладают неизмеримо меньшим уровнем строгости и глубины и отражают его общественно-политические пристрастия, а не реализацию функции теоретического мышления. Поэтому мы не касались того, что более всего и предпочитали марксистские аналитики.

Конкретным поводом взяться за решение реконструктивно-теоретической задачи по воссозданию онтологемы, введённой К. Марксом в теоретическую экономику, послужило стремление более полно выявить теоретико-деятельностные взгляды автора грандиозного теоретического сочинения. Анализ сущности труда и производительного процесса был популярным во все периоды существования марксизма. Такой анализ использовался в научной мысли СССР в психологии, социологии, теории управления и т.п. Особым образом он осуществлялся в логике и методологии с середины 50-х гг. ХХ века и стал исходным для возникновения теории деятельности, противостоящей той теоретической трактовке деятельности, которая сложилась в психологии. Сначала это были логические разработки, устремлённые на «метод Маркса», продемонстрированный К. Марксом в «Капитале». Затем, в рамках Московского методологического кружка, акцент был сделан на содержании, касающемся сущности деятельности, и ряд базовых схем теории деятельности были построены с опорой именно на мысли К. Маркса.

Сопоставляя содержание этих схем с тем, что мы усвоили в предшествующий период у К. Маркса, и критически оценивая результаты конструирования онтологии экономического «пространства», осуществлённого нами в начале 90-х гг. по результатам специальных организационно-деятельностных игр в экономическом цикле, мы более глубоко осознали связь и различие тех типов бытия, без которых невозможен экономический анализ, построение собственно экономической онтологии – «жизнедеятельности», «социодинамики», «социокультурной динамики», «деятельности» и «экономики». В основу экономической онтологии мы ставили предпринимательскую деятельность. Она сочетала в себе использование принципов всех типов бытия, но ведущими оставались именно «деятельностное» бытие и «экономическое» бытие. Нам пришлось подчеркнуть различие технологического в мире деятельности и экономического в реальном бытии предпринимателя и наметить пути корректных соотнесений этих сторон. Тем более, что внесение в обиход термина «менеджерия» резко увеличило неопределённость в понимании сущности управления и предпринимательской деятельности. Принадлежа методологическому сообществу, мы за исходное брали деятельностное мировидение и приходили ко всем иным научно-предметным системам средств через акцентирование и проекционное отношение к целостности деятельности.

К концу 90-х гг. мы накопили огромный опыт понятийных и теоретических конструирований средств анализа «реальности» в мире деятельности, опыт создания языковых парадигм, обслуживающих как научные исследования, обучение, так и особые формы игромоделирования в реализации различных функций. Попытки создания парадигмы языка теории деятельности, предпринятые в конце 70-х гг., с учётом опыта Московского методологического кружка, были продолжены к концу 90-х гг. и в 2000 г., при подготовке последнего звена цикла игромодельного обучения по теме «Трансляция языка теории деятельности», мы создали «Методологический словарь». Его особенностью выступало введение не только множества терминов из лексики деятельностного типа и унифицированных определений, не только исходного набора из четырнадцати схем, вводящих в мир деятельности, но и особой, онтологической схемы (15-ой), синтезирующей парадигматический набор, замещающей их и выражающей именно деятельностное мировоззрение в его простейшем виде ("клеточке").

В этой синтетической схеме явно разделялись типы бытия – «жизнедеятельность», «социодинамика», «социокультурная динамика», «деятельность». При этом оставался вопрос о том, насколько подобное представление «необычно», отличимо от того, что уже было в методологии. Так как нас интересовало не множество воззрений, а их унификация в рамках языка, то возникла та же ситуация, которая была перед любым теоретиком, переходящим от множества теоретических образцов к унифицирующему их замещению. Возможность такого замещения зависит от следования требованиям теоретической формы мышления.

Занимаясь исследованием и обучением теоретическому мышлению с середины 70-х гг., мы достаточно быстро обнаружили, что именно Гегель и выявил все основные логические требования к теоретическому мышлению. Множество логических разработок конца XIX и ХХ веков не поколебало грандиозное и обоснованное, расчленённое и структурированное требование, выраженное в его знаменитом «методе». Они лишь более отчётливо и ярко отобразили предварительные условия теоретической техники мышления. Основные же, специфические стороны «метода» оставались вне достаточно подробного освещения. Более того, в анализе метода «восхождения» от абстрактного к конкретному акцентировка философов касалась содержательности «диалектики», а методологи уделяли внимание форме, но опираясь главным образом на Фихте, а не на Гегеля. Это игнорирование Гегеля и его поверхностное понимание было отчётливо проявленным в дискуссиях середины 70-х гг., в которых мы хотели выделить особенности логической техники Гегеля. В 2000 г. мы реализовали давнишнюю нашу устремлённость показать Гегеля в более глубокой реконструкции его взглядов.

Тем самым, мы исходили из того, что теоретические конструкции «объектного типа», онтологии нельзя построить вне реализации требований, выраженных Гегелем. На этом фоне мы решили вновь обратиться к К. Марксу и реконструировать его взгляды на деятельность, ставшие опорной базой московских методологов в 60-х гг. Тем более, что ещё в 60-х гг. мы ощущали огромное воздействие конструкции «Капитала» и замечали, как само формодвижение мысли показывает развёртывание мира деятельности. Движение капитала и его расщепление на типовые капиталы, а затем на типовые кругообороты, синтезирование кругооборотов, их системное совмещение мы чувствовали и хотели когда-нибудь это более явно воссоздать.

Поэтому мы сначала занялись реконструкцией теоретико-деятельностных воззрений К. Маркса. Но, затем, решили обсудить специфику метода, использованного им, и само понимание им метода мышления. И, наконец, нам захотелось реконструировать и систему экономических воззрений, выявить онтологему как самое главное достижение К. Маркса. При этом мы были убеждены, что такую работу полезно показать и сопроводить достаточно полным цитированием. Это цитирование создаёт «материал» онтологического конструкта, а наши комментарии, в языке теории деятельности, дают уже «продукт» реконструкции, так как они предопределены формой мысли как средством обработки, оформления материала.

По пути мы «обнаружили» некоторые важные особенности. Исходной "клеточкой" у К. Маркса выступает не товар, а кругооборот капитала. А товар и другие различения до кругооборота капитала являются прелюдией, подготовительным этапом. Результатом конкретизации выступает синтетическое совмещение производительного, товарного и денежного капиталов в масштабах макроэкономики при иерархизирующей роли денежного и, более точно, кредитного капитала. Макроэкономические рамки ведут к явлению акционирования и монополизации, к переходу от значимости товара к значимости денежного мира в реализации функции капитала, от прямого управления движимостью капиталов к организации управления движением капиталов и отчуждению от персонифицированности владения капиталами.

Однако более важным для нас стало обнаружение синкретического синтеза собственно деятельностного анализа и собственно экономического анализа. Мы осуществляли «разотождествление» этих слоёв содержания и движения мысли. После этого разделения мы могли видеть грандиозную картину мира деятельности. Само осуществление перехода от промышленного капитала к товарному капиталу, а от товарного капитала – к денежному капиталу, показано К. Марксом в технике системодеятельностного типа. Это диалектическое движение развития, но в мире деятельности, а на этой основе – в мире собственно экономическом. Следует ещё отметить, что если рассматривать онтологему К. Маркса в рамках техники теоретического, «псевдогенетического» мышления, то мы приходим к выводу, что докапиталистические типы рыночного обмена и связи производства, рынка и денежной системы выступают как «неставшие формы бытия экономического». Только капиталистическая форма бытия этих механизмов и их синтеза, основанная на автономии «самовозрастающего бытия» капитала, на выделенности функции денег быть средством совмещения механизмов в «самовозрастании» стоимости, только такое бытие является экономическим. Оно не соединяется с иными бытиями в синкретическом единстве, а подчиняет все остальные типы бытия себе, а поэтому остаётся монобытийным.

Кроме того, мы заметили, что именно логика бытия капитала и его развития трансформировала бытие производства, а затем и рынка, финансовой системы, их обслуживающих механизмов, внося в них деятельностное бытие. К. Маркс показал, как промышленность произвела самодифференцирование в логике системодеятельностного иерархизирования. При этом огромное значение имеет роль средств и производства средств производства, многообразно анализируемое в методологии в 60-е гг. Мы же отметили, что это системодеятельностное развёртывание, охватывающее всё экономическое пространство, происходило и происходит параллельно с саморазвёртыванием и усложнением капитала. Экономический слой в этом развивающем развёртывании выступает в роли побудителя для деятельностного слоя. Но энергетика движения капитала к своему росту как бы передаётся в механизмическое трансформирование мира деятельности.

Благодаря этим особенностям онтологии экономики, она неизбежно должна быть предполагающей онтологию деятельности, построение которой и является заботой методологии. Подлинный экономист не может игнорировать сущность и язык теории деятельности, не может ограничиваться крайне упрощёнными деятельностными представлениями, бытующими в экономической теории и практике. Вместе с миром деятельности экономист должен принять и мир мышления. Тем более, что реализуя управленческую, хотя и с учётом экономической установки и бытия, функцию, любой предприниматель является мыслителем. Чем более сложным выступает управление, тем требования к культуре мышления становится выше. Сама ценность профессионализма, уровня профессионализма должна вести не просто к более высокому мышлению, что можно обнаружить, например, в научных исследованиях, аналитике и т.п., а к мышлению в языке теории деятельности. Он выступает как язык, выражающий деятельностное бытие, неотделимое от экономического бытия, но не совпадающего с ним по сущности. А сущности выражаются онтологически.

Иначе говоря, в центре внимания данной книги находится онтология в воззрениях К. Маркса как теоретика. Ему удалось построить онтологему экономики, сопроводив её онтологией мира деятельности, хотя и в замаскированной форме. Сама же книга является побудителем к теоретическим и методологическим дискуссиям, так как остаётся очень важным вопрос – в чём могло бы состоять «доконструирование» онтологемы К. Маркса с учётом опыта и теоретических достижений ХХ века.

Учение о труде и деятельностный мир

«Труд», по К. Марксу, выступал прежде всего как потребление рабочей силы. «Потребление рабочей силы, т.е. труд, может быть реализовано лишь в процессе труда. Капиталист не может вновь продать рабочего как товар потому, что рабочий не раб его, и потому, что он купил лишь пользование его рабочей силой в течение определённого времени. С другой стороны, он может использовать рабочую силу, лишь заставляя её использовать средства производства в качестве факторов создания товаров». /1974, т.2, с.41/.

Раскроем это положение К. Маркса, используя в качестве средств современные теоретико-деятельностные различения /Анисимов О.С., 1994, 2000, 2001/. Человек, как носитель «рабочей силы», включается в деятельность, понимает и принимает соответствующие нормы деятельности как исполнитель. В качестве мотивационного фактора принятия норм деятельности выступает успешное его согласование рыночного типа с «капиталистом», предпринимателем, в процессе чего он предстаёт как продавец своего «товара», рабочей силы, способности следовать фиксированным или возможным нормам деятельности, и как покупатель иного товара – денег как средств удовлетворения его жизненных нужд, средств успешного жизнедеятельностного бытия (см. сх.1):

Схема 1

Капиталист, реализуя функцию заказчика на деятельность и найдя соответствующий спрос, входит в реализацию функции управленца, разрабатывает нормы деятельности исполнителей, могущие соответствовать фиксированному «заказу», осуществляет поиск ресурсов для реализации норм, в том числе и трудовых ресурсов, входя как продавец денег и как покупатель рабочей силы, способностей. «Покупая» рабочую силу, капиталист разделяет покупку на две части – потенциальную, на время «труда», деятельности человека, и актуальную, на время расчётов за деятельность и его фиксированные результаты. Рабочий, деятель, продав свою рабочую силу, своё деятельностное бытие, входит в деятельность, реализует нормы, а затем выходит из деятельности, возвращается на рынок труда. Завершает свою покупку и вновь возвращается уже вжизнедеятельность. Поскольку получение продукта деятельности предопределено использованием средств труда, деятельности, то капиталист, в функции управленца и её снабженческой части, обеспечивает исполнительскую деятельность нужными средствами. Сам же исполнитель «вынужден» соответствовать не только норме деятельности в целом, но и, в частности, норме использования дающихся средств.

К. Маркс указывает на то, что средства производства используются в качестве факторов создания товаров. Этим он демонстрирует свою помещенность в предмет экономического анализа. Деятельность, в которой производится продукт, существует не сама по себе, а как включённая в более охватывающее целое – реализацию спроса и кругооборот капитала. Следует указать, что подобная включённость провоцирует мыслителя к смешиванию двух различных онтологий – деятельностной и экономической. И сам человек помещается здесь в две разные онтологии – деятельностную и экономическую, если не считать выделенную в контекст жизнедеятельностную онтологию. В онтологии деятельности человек есть деятель, а в экономической онтологии – он есть рабочая сила как товар, хотя и специфический, на время производства. В экономическом предмете важен не сам продукт деятельности, а его «способность» стать товаром, включиться в рыночный обмен. Деятельность «умирает» в продукте, а как помещенный в обмен результат труда, как товар, она превращается в иное, приобретающее рыночное содержание.

Иначе говоря, К. Маркс не разделяет достаточно явно и принципиально указанные миры, так как все они существуют в одном предмете и различаются не по сущности, а по специфичности в едином, производительном процессе, совмещенном с рыночным обменом, производстве товара для рынка.

Сами средства осмысливаются К. Марксом как факторы появления товаров, появления в возможно большем количестве, так как только при этом условии возможно получение прибыли, а не только возмещение затрат. В мире же деятельности средства реализуют функцию прежде всего преодоления сопротивления материала деятельности, в рамках требуемого состояния, соответствующего фиксированной цели. Основанием деятельности выступает не товар, не прибыль, а цель, нормативное представление о результате преобразования исходного материала.

Примиряющим два различных мира выступает то обстоятельство, что только достигнув цели, можно перейти к обмену и получению прибыли, только наладив деятельность, можно гарантировать и получение прибыли, соответствовать экономическому бытию. Однако если деятельность сама по себе не нужна и можно обойтись приобретением того, что уже существует, и включением присвоенного в процесс обмена, то миры разделяются и экономическое бытие как бы осуществляется без деятельностного бытия. Такая форма мысли предполагает, что сам обмен, получение прибыли не организованы как деятельность. Поскольку подобный вариант чаще всего маловероятен, то мы на более сложном уровне вновь встречаемся с проблемой совмещения и различения «миров» деятельности и экономики.

К. Маркс большое значение придаёт соотнесению средств производства и рабочей силы. В предметах экономики и деятельности они имеют различную содержательность сами по себе и в их соотнесении. «Каковы бы ни были общественные формы производства, рабочие и средства производства всегда остаются его факторами. Но находясь в состоянии отделения друг от друга, и те, и другие являются его факторами лишь в возможности. Для того, чтобы вообще производить, они должны соединиться. Тот особый характер и способ, каким осуществляется это соединение, отличает различные экономические эпохи общественного строя. В исследуемом случае отделение свободного рабочего от его средств производства есть заранее заданный исходный пункт … рабочий и средства производства соединяются в руках капиталиста, а именно, соединяются как производительная форма существования его капитала. Поэтому тот реальный процесс, в который вступают соединённые таким способом личные и вещные факторы создания товара, самый процесс производства становится функцией капитала … Всякое предприятие, занимающееся производством товаров, становится вместе с тем предприятием по эксплуатации рабочей силы … Лишь капиталистическое товарное производство становится таким … организуя процесс труда и колоссально развивая технику … Различие тех ролей, которые средства производства и рабочая сила во время процесса производства играют в образовании стоимости … и в создании прибавочной стоимости, они различаются как постоянный и переменный капитал, поскольку они являются формами существования авансированной капитальной стоимости … первые (средства), поскольку ими владеет капиталист, остаются его капиталом и вне производства, между тем как рабочая сила лишь в процессе производства становится формой существования индивидуального капитала. Если рабочая сила есть товар только в руках его продавца, наемного рабочего, то, напротив, капиталом она становится только в руках ее покупателя, капиталиста, которому достаётся её временное потребление. Сами средства производства становятся предметным воплощением производительного капитала только с того момента, когда рабочая сила … получает возможность соединяться с ними. Следовательно, как рабочая сила человека не является капиталом от природы, точно так же не являются капиталом от природы и средства производства … Функционируя, производительный капитал потребляет свои собственные составные части, чтобы превратить их в массу продуктов, имеющих более высокую стоимость … Прибавочный труд … образует для капиталиста прибавочную стоимость, за которую он не уплачивает эквивалента. Поэтому продукт есть не просто товар, а товар, оплодотворённый прибавочной стоимостью». /1974, т.2, с.43-45/.

Производство, деятельность, по К. Марксу, включает в себя обязательное участие деятеля и средств. Сами по себе, до деятельности, они имеют этот статус лишь потенциально. Следует добавить, что это потенциальное бытие касается именнодеятеля и средств, ещё не включённых, но предназначенных для деятельности. Об этом К. Маркс ещё не договаривает, не проводя явной границы между деятельностным и додеятельностным (жизнедеятельностным, социокультурным) бытием (см. сх. 2):

Схема 2

Только уйдя из додеятельностного бытия, самоопределившись, в связи с какими-либо условиями, имеющими мотивационную значимость, человек начинает путь вхождения и пребывания в деятельностном пространстве в качестве деятеля. При этом он «приобретает» и деятельностные обязанности, ответственность, «несвободу» или свободу в пределах содержания нормы. В отличие от социодинамического бытия, где человек остаётся активным участником согласовательного процесса, актуально или потенциально, в деятельности, в функции исполнителя, он лишён права согласования по содержанию нормы, существует отчуждённо от своих интересов внедеятельностного типа.

К. Маркс говорит о том, что деятель и средство соединяются именно в труде, деятельности. При этом деятель был свободен до согласия на реализацию нормы, т.е. до деятельностного бытия. Но и «вещь» становится средством лишь при перемещении из её естественного, додеятельностного бытия в «искусственное», деятельностное бытие, в место, предназначенное именно для средства. Этим средство несёт в себе предназначенность, искусственность бытия, состоящую в особом характере его воздействия на исходный материал. Соединяясь с деятелем, средство как бы «входит в отношения» с ним, суть этих отношений заключается в предопределении способа использования деятелем данного средства. А этот способ сам зависит от объективной необходимости и возможности получить продукт лишь «этим» образом, а не так, как мог бы себе «свободно» представить человек, не деятель.

Иначе говоря, в рамках деятельности субъективный произвол становится помехой в реальном получении необходимого и требуемого продукта. Деятельность, опираясь на фиксированность цели, её независимость от хода деятельности, всех процессов в деятельности, становится требующей и вполне определённого материала, и определённого средства, и их особого «взаимоотношения», принуждения со стороны средства над материалом, и вынужденности поведения деятеля, приводящего своё бытие в соответствие всем появляющимся требованиям объективной стороны деятельности. Гегель глубоко понимал это обстоятельство, обсуждая хитрости разума, «позволяющего» средству сражаться с материалом и «наблюдая» за этой борьбой вне своего произвольного вмешательства (см. подробнее: Анисимов О.С., 2000).

Сам К. Маркс, не вводя явного различия собственно мира деятельности и экономического мира, мира движения капитала, всё же предполагал нечто подобное. Его интерес был внутри экономического предмета. Он пишет, что капиталист соединяет рабочего и средство как части своего капитала, постоянного и переменного. Но для этого капиталист должен сделать вещь средством, а человека – рабочей силой, что и осуществляется через рыночный обмен. Капиталисту деятель и средство нужны лишь как части капитала, как факторы порождения стоимости, увеличенной, прибавочной стоимости. Приобретая средство и рабочую силу на рынке, капиталист получает право пользоваться ими так, как ему это необходимо. Если пользование не может принести увеличение стоимости, прибыль, то оно лишается экономической значимости, тогда как деятельностная значимость может быть сохранена, и продукты, но не товары, могут появиться. Свобода принятия решений сосредоточена в руках капиталиста. Но она постоянна в отношении купленного средства и временна для купленной рабочей силы, так как человек на рынке труда входит в согласование по времени и условиям его отчуждённого бытия.

К. Маркс фактически и констатирует, что при свободе вхождения на рынок труда и выхождения из рынка труда надежда сосредоточивается именно на средствах труда, деятельности. Чем лучше развита техника, тем надежнее получить больше продуктов, значимых для спроса, тем больше прибыль или её вероятность. Все жёсткие требования и право на их реализацию применительно к деятелю как исполнителю капиталист сохраняет лишь в течение временного пользования рабочей силой. Средство же не сопротивляется любому объёму его использования, допускаемого его натуральной природой и в рамках норм деятельности. Кроме того, К. Маркс подчёркивает, что средство экономически и деятельностно значимо лишь в ходе его использования, в соединении с деятелем, рабочей силой. Экономическая же значимость состоит в порождении прибавочной или неоплаченной, стоимости.

Мы видим, что К. Маркс совместил экономические факторы деятельности, использование деятельности «для-иного», для прибыли, с полнотой отрыва человека от его свободы самовыражения на время деятельности, назвав это отчуждением ради прибыли, эксплуатации, неэквивалентности обмена. Но именно эти обстоятельства и привели к выделению деятельности как особой реальности, где исходным основанием бытия является отчуждённая от исполнителя норма преобразования материала в продукт. Деятельность стала сопровождающим дополнительным порождением экономического процесса. Вместе с усилением роли средств деятельности в очищении деятельности от «пережитков» иных видов бытия всё это становилось очевидным.

Обращаясь к совмещению рабочей силы и средств, К. Маркс фактически вводит кооперативно-деятельностный контекст в экономический анализ. Для благополучного обеспечения деятельности и вещь, как будущее средство, и человек, как будущий деятель, должны проходить свой путь к деятельностному бытию, и этот путь может и должен быть охарактеризован, в том числе – в деятельностной форме (см. сх. 3):

Схема 3

Те же процессы К. Маркс видит и в экономическом анализе, в котором он усматривает соединение капиталов, например, рабочей силы и средства. С другой стороны, если рабочая сила есть не только деятель, но и капитал, то на рынке труда и вообще на любом рынке, должен быть существующим по своим законам – роста капитала, и эти законы учитываются в построении соответствующей деятельности по обеспечению дееспособности капитала и готовности войти в «промышленную» деятельность. Вот как К. Маркс трактует совмещение денег и товара как типов капитала.

«Денежный и товарный капитал являются особыми различными формами, способами существования промышленного капитала, которые соответствуют различным его функциям. Денежный капитал может выполнять только функции денег, товарный капитал – только функции товара … Точно так же промышленный капитал в своей форме производительного капитала может состоять лишь из тех элементов, которые вообще входят во всякий процесс труда, создающий продукты: с одной стороны, – из предметных условий труда (средств производства), с другой стороны, – из производительно (целесообразно) действующей рабочей силы. Как промышленный капитал может существовать в сфере производства лишь при таком строении, которое соответствует процессу производства вообще, а следовательно, и некапиталистическому процессу производства, точно так же в сфере обращения он может существовать лишь в двух формах … товара и денег. Но сумма элементов производства с самого начала проявляет себя как производительный капитал, потому что рабочая сила является чужой рабочей силой, которую капиталист покупает у её владельца совершенно так же, как он покупает для себя средства производства у владельцев других товаров … Они (деньги и товар) или служат подготовкой к функциям производительного капитала, или вытекают из них. Функции денег и функции товара являются здесь в то же время функциями денежного капитала и товарного капитала лишь вследствие того, что они связаны между собой как формы тех функций, которые промышленный капитал должен выполнять на разных стадиях своего кругооборота» /1974, т.2, 43-44/.

К. Маркс говорит о кругообороте капитала и различных звеньях этого цикла, где производство или собственно деятельность, реализующая функцию роста стоимости, роста капитала, совмещает различные типы капитала и совмещает таким образом, чтобы рост капитала стал возможным. Действительно, товар сам по себе существует в рыночном обмене. Чтобы он стал капиталом, товар должен перейти из рынка в производство как бывший товар, но предназначенный именно для производства продуктов как перемещаемых на рынок, т.е. товаров. Только подчиняясь функции «производства для рынка», бывший товар в производстве перевоплощается в капитал. К. Маркс подчёркивает, что этот бывший товар является способом существования промышленного капитала, а потому и товарным капиталом в стадии бытия в рынке (см. сх. 4):

Схема 4

Переход от производства к рынку «реализационного» типа (II) превращает производство из деятельностного события в деятельностно-рыночное событие. Получение прибыли за счёт рынка-II превращает это событие в экономическое событие и бытие составляющих деятельности – в бытие капитала. Но тогда и вовлечённый в деятельность товар превращается в составную часть капитала. Более того, этот товар участвует в порождении продукта – капитала, и, в силу предназначенности к этому, перемещает функцию капитала и на сам процесс обмена снабженческого типа (I). Тем самым, товарный капитал возникает лишь в этой цепи, кооперации экономического типа, включающей два рынка (снабженческий и реализационный) и производства. Деятельность без рынка реализации и предназначения к прибыльности «малой кооперации» остаётся лишь деятельностью, а при кооперации с реализационным рынком – становится источником роста капитала. Став источником роста капитала, производство превращает снабженческий рынок в экономическое бытие, а товар – в капитал.

Поскольку деньги появляются в связи с нейтрализацией проблемы сопоставимости товаров, установления приемлемой пропорции количества обмениваемых товаров для товаровладельцев, то они (деньги) превращаются в товар средственного типа, средство обмена «любых» товаров, в абстрактный товар, «преобразующийся» в конкретные товары в разложенном на две стороны процессе обмена (см. сх. 5):

Схема 5

В той мере, в которой деньги способствуют движению товаров на рынке, деньги приобретают функцию участника движения капитала, если рынок уже включён в движение капитала, а кроме того – они приобретают статус капитала. Появление денег на рынке, производство и накопление денег как универсальных средств обмена означает создание ещё одного звена экономической кооперации, о которой и говорит К. Маркс. Он подчёркивает, что товары и деньги подготавливают к бытию производительного капитала и сами предопределены бытием этого капитала.

Тем самым, снабженческий рынок из деятельностно предназначенного превращается в предназначенный для роста капитала и стоимости, как и реализационный рынок превращается в предназначенный для роста капитала. В результате мы получаем параллельное бытие двух коопераций – деятельностной и экономической. Они материально («морфологически») могут быть похожими и в чём-то идентичными, но по сущности, исходной «идее», функции – они кардинально различны. Для деятельности «главное» – реализовать норму преобразования чего-либо и получить требуемый продукт, а для экономики – получить максимальную прибыль.

Если деятельность («труд», «производство» и т.п.) служит условием роста капитала, то тогда чем более производительна деятельность, больше производится продуктов, тем больше в реализационном рынке появляется денег и, после завершения снабженческого обмена – «расплат», больше появляется прибыли.