Через холмы и ещё дальше. 19 страница

- Ха, я смотрю, ты со своей так и поступила.

- Ничего подобного, у нас с ней контракт. Совесть грызёт всех, кого только можно, но не меня.

- Уж не Диана ли это? – прищурился Адам.

- Да не… ЧТО?! – я вскочила, Адам быстро откатился от меня и расхохотался. - Диана никого не грызёт! Наслушался Андрея и выдаёшь тут теперь… Что вы к ней привязались?..

Я подумала.

- К тому же, Диана может и меня погрызть.

- Что, правда? Я думал, она только обнимать тебя может.

- Ой, всё, иди ты отсюда…

- Да ладно тебе, я же ничего против нашей общей подруги не имею. Замечательная девушка, просто с характером – вот и всё.

- И я с характером, но вы ж про меня такое не говорите. Хотя надо бы.

- У тебя совершенно неотразимое обаяние, - промурлыкал Адам, возвращаясь обратно.

- Глупости не говори.

- Ну как знаешь. Можешь у Андрея спросить.

- Ой господи, да его послушать, так можно подумать, что он влюблён в меня с рождения! – скривилась я.

- Ну он ведь и ругается на тебя иногда.

- Ругается, а потом обнимет, попросит прощения, и всё, воспитательная его методика на этом исчерпывается. Весьма непродуктивно, хочу я тебе сказать.

- Ну он же действительно тебя любит!

- Ничего подобного, и вовсе не меня. Уж я-то знаю, кого.

- И я.

- А?

- Думаешь, он мне не сказал? Он скажет об этом всем, кроме самой Вероники, болтун несчастный.

- И что ты предлагаешь?

- Может, ты ей скажешь? Тебя она не приложит черепом в стену.

- Ну уж нет! Во-первых, она может меня приложить не только в стену и не только черепом, во-вторых, я обещала молчать, как пленный партизан.

- О-о, этот наш бабник (да шучу я, шучу) и мне обещался молчать. А потом я узнаю, что он тебе преспокойно слил, что я о тебе расспрашиваю.

См. начало повести.

- Это было один раз!

- Ну давай, защищай его теперь! Почему ты так любишь всех защищать, а себя постоянно обвиняешь?

- Потому что вы все хорошие, и я вас всех люблю.

- Прямо-таки и любишь? – прищурился Адам.

- Да, прям таки и люблю. Раз уж я ненавижу своих родственников, то буду любить чужих. Хотя чего греха таить, вы мне как родные. И даже выше.

- Неужели и я вхожу в эту новую семью?

- Разумеется, а как же без тебя?

Он улыбнулся.

- Я ведь только что снова появился в твоей жизни.

- Ну да, и что? Я, конечно, долго думала, как ты изменишься, но, по-моему, всё только усилилось. Не вижу никаких препятствий тебя любить и уважать.

- Любить и уважать… - задумчиво повторил Адам. – Хм.

- Что, опять вас что-то не устраивает? Ненавижу – не нравится, люблю – тоже не пойдёт!

- Да вы сговорились, что ли, с Вероникой?

- А? Ой. Нет, ни в коем разе. Просто интересуюсь.

- Всё устраивает.

Мы помолчали. Акума терзал мой ремень. Какой ужас.

- За вами с Андреем очень здорово наблюдать. Вы вроде бы и братья, но при этом как лучшие друзья.

Адам так тепло улыбнулся, что даже я, с моим серебряным сердцем, растаяла.

- Ну что ты, я его очень люблю, моего Андрюшу. Он, конечно, любит припоминать, что я с тобой возился якобы больше, чем с ним, но я же всё равно без него не могу. Я в отъезде скучал по двум людям больше всего – по тебе и по нему. Сейчас, когда я смотрю на него, такого выросшего, такого красивого, умного, такого обаятельного, нежного – я его люблю, кажется, больше себя. Я помню его маленьким, совсем маленьким. Я жил вдалеке от него и думал – каким он вырастет? На кого он будет похож? Какую музыку будет слушать? Как с тобой будет общаться? А сейчас я на него смотрю и горжусь, как будто он мне и не брат вовсе, а сын, или как будто я его сам таким сделал.

- Ты для него образец, - я улыбнулась. – Он часто говорит мне это. И не менее часто – что ты единственный, кто может заставить его работать.

- Да привирает, я думаю, - засмеялся Адам. – Но знаешь, это действительно было очень странно – приехать после десяти лет отсутствия и найти вас таких… изменившихся…

Я снова улыбнулась. Интересно, каково это?

- Я, на самом деле, жалел, что всё так получилось. Мы были просто идеальными друзьями, а потом меня зачем-то забросили в другой мир вообще, ради паршивой карьеры морского адмирала. Зачем?.. Я безумно жалел, почти оплакивал нашу дружбу. Потому что понимал, что приеду – а тут многое изменится. И вам не по шесть и не по восемь лет. Да и мне не десять и не одиннадцать. Тебе аж шестнадцать, Андрею – уже девятнадцать, а мне двадцать один. Странно мне было как-то…

Он, кажется, никогда и ни с кем этим не делился. И от этой мысли мне вдвойне было уютно лежать с ним вот так и разговаривать.

- Андрея-то я сразу увидел, да и он отбросил в сторону как пинком все эти десять лет – как будто я только вчера уехал. Но я безумно волновался, когда на мне решили поставить этот эксперимент. Когда тебя позвали, я сказал Андрею: «А что, если она меня не узнает?» Он тогда заявил, что это не проблема, узнаешь позже. Он оптимист фигов! – Адам засмеялся. – А ещё он сказал: «Ты б усы сбрил, больше было б шансов, что узнает».

Я тоже засмеялась.

- А он был прав, между прочим!

- А я даже и не подумал об этом… И тут ты заходишь – я так удивился… Я тебя помню совсем маленькой девочкой. Пять лет разницы нашей – не хухры-мухры. А тут ты такая взрослая… Какая-то чужая… Но при этом всём всё равно ты – такая же надменно-вежливая, любезно-холодная, и если б я увидел тебя в платье, я бы не поверил, что это ты. Ты платья и юбки никогда не любила, и тогда себе не изменила. Такой Князь… Настоящий Князь, тебя так даже взрослые называют – хоть и в шутку, но всё равно. И такая же, как и раньше, похожая на мальчишку – коротко стриженная, такая же самоуверенная, с какой-то даже наглостью. Я и не представить себе не мог тебя такой.

Ну да, и ты меня тогда не узнала. Я так и предчувствовал. Но твоё выражение лица надо было видеть. Я еле улыбку сдерживал – ты на меня так смотрела, как будто ожидала от меня всего, чего угодно. Когда ты сказала «Я не знаю этого молодого человека» у меня внутри всё оборвалось. Андрей от меня глаза прятал. Вероника меня знать не могла, а Диана тоже не узнала. Я за вами наблюдал, вы с ней разговаривали во время танца. Занятно, между прочим, на вас смотреть. Вы вообще такая колоритная компания – ты, Диана, Данте, и ещё Андрей, если он с вами. Правда, твои сестрицы мне чуть окончательно не заморочили голову – я не знаю, у кого они всё обо мне выпытали, но узнали они многое. И я, чтобы от них отделаться хоть с какой-то пользой для себя, пригласил тогда Харриет. Она, по-моему, весьма огорчена была моим повышенным вниманием к тебе. Но зато с лихвой мне отомстила на следующий день.

Я засмеялась.

- О да, она это умеет. Вообще они с Мариной милые девчонки, я не могу ни в чём их упрекнуть. С Мариной мы дружны ещё давно, а Харри оказала мне огромную услугу.

- Да, я слышал, как она выкрала деньги.

- Как бы грязно это не звучало, но это правда, и это мне очень и очень помогло. Правда, это выставило не в самом удачном свете Маринину мать, но что же… Без жертв у нас не обходится никогда. Что поделать – одно в жертву другому.

- И всё-таки… ты только не обижайся… Мне не нравится Харриет. Мне кажется, она тебя тихо ненавидит.

- Да ну, что ты… - засмеялась я. – Где тут ненависть?

- Диана тоже так думает.

- Откуда ты знаешь? – я удивлённо на него посмотрела и поправила под головой подушку.

- Мы с ней разговаривали об этом буквально вчера. Она её видит прямо-таки змеёй, пригретой на груди.

- О боже, узнаю её мощные сравнения. Только Диана так сурово выражается. Мне аж прям не по себе стало. Да какая мне разница, Адам? Иногда моему великодушию нет предела. Змея – и ладно, хорошо, не паук.

Он фыркнул.

- Пусть живёт, она же меня не притесняет. Я в людях, судя по всему, не разбираюсь. Наверняка она преследовала какие-то свои цели, помогая мне. Ни один нормальный человек, познакомившись со мной таким образом и в таких обстоятельствах, как она, не полезет обворовывать наш фамильный сейф, рискуя своей шеей. Стопроцентно за этим что-то стоит. Я не знаю, что, но мне и не обязательно это знать. Даже если она смерти моей хочет, меня это не волнует.

Адам недоверчиво поднял брови.

- Ага. Вот так получается всё.

Я протянула руку и подхватила с прикроватного столика тетрадь.

- Поможешь сегодня? Я вчера закончила новую главу.

Адам просветлел.

- Конечно. Давай. На чём остановилась?

- Читай.

А внизу этим вечером развернулся интересный разговор. Вообще-то это был наш на троих разговор – мой, Дианы и Вероники. Но так получилось, что его услышали остальные.

Диана отложила в сторону журнал о Японии и сердито вздохнула.

- Это отвратительно!

- Что такое? – миролюбиво поинтересовался Данте. – Неужели в Японии есть что-то отвратительное?

- Вот кое-что есть везде! – отрезала Диана, которая, судя по её виду, была совсем не в том расположении духа, чтобы забросить тему или перестать сердиться. Меня это заинтриговало. Диана вообще частенько возмущалась по разным поводам, но так злилась редко. Значит, повод есть серьёзный.

- Ну, что же это?

Наш Царь скрестил руки на груди и надулся.

- Почему так, я вообще не понимаю?! С чего это вообще началось?

- Да о чём ты, дорогуша? – я уселась на подлокотник кресла. Данте присел на краешек журнального столика и взял в руки журнал.

- Что ж ты тут нашёл, Царь-батюшка?

Диана хмуро глянула на него, поджала губы и резко выхватила из рук журнал.

- Вот, любуйтесь, господа! – она полистала и протянула нам нужную страницу.

Мы с Вероникой дружно склонились над текстом.

- Гейши… - протянул Данте. – И?..

- Ещё одно доказательство моей ненависти! – возвестила Диана. – Заметь, здесь написано много о том, что должна делать гейша, дабы развлекать и ублажать мужчину. Ублажать, заметьте! Господи, до чего ж ненавижу это слово! И отсюда такая философия – всё на служение мужу. Он, дескать, царь и бог!

Она с видимой яростью швырнула журнал обратно в руки Нике. Та, нахмурившись, принялась читать.

- «С раннего детства девочек на ночь туго пеленали, как маленьких детей, приучая их спать неподвижно, чтобы потом не мешать мужу…» - она отложила журнал. – Дурь какая. Зачем?

- Где-то я это уже слышала… - хмыкнула я, задумавшись. – На самом деле, зачем?

- Потому что муж, я же говорю! – распалялась Диана. – Царь и бог! Который решил, что женщина, это, простите, дойная корова! У которой нет прав, но есть множество обязанностей. И так не в одной Японии. У нас что, в России, я имею в виду, разве лучше?

- Побить жену для профилактики, - с отвращением вспомнил Данте, кивая.

- Крестьянки на сене рожали, а потом снова шли жать! Это вообще что, это где видано?!

Диану это коробило ещё и как врача. Ей ли не знать! Мы с Данте послушно и благоговейно внимали.

- Почему женщина везде, везде ниже мужчины? Кто это придумал? А? Назовите мне хоть один народ, в котором женщина не была бы угнетена?

- Амазонки, - отозвалась я. Диана передёрнула плечами.

- Сейчас их, увы, нет. Да и то, если верить мифам, товарищ греки перебили половину к чёртовой матери.

Мне стало как-то мерзко. Ни я, ни обе мои подруги не относились к тому роду девушек, которые жаждут выйти замуж и увиваться вокруг мужа. Может быть, наши взгляды глупы и многим непонятны, но мы не видели в подобном жизнепрепровождении ничего приятного.

- Я бы хотела родиться мальчиком, - горько вздохнула Диана. – Им легче! А как иначе, если человечество их властью и держится?.. Нет, не то сказала… Но вы же поняли?..

Мы молча кивнули.

- Я бы была самураем… Отстаивавшим с мечом в руках свои убеждения. Свою честь. А не быть девушкой. Всего лишь девушкой. Которая ничего не может сделать. Она же «слабый пол»!

- Зато у мужчин потолок некрепкий! – возразила Вероника, присаживаясь у её ног на корточки. – Слушай, Царь, не всё так плохо. Были и женщины, которые всем мужчинам давали сто очков вперёд. Кроме того, согласись, мужчины в чём-то и правы. Полно таких девушек, которые вьются вокруг да около, думая только о шмотках и парнях. Полно ведь их! Пустоголовых дур. Им вообще чхать на моральные принципы, они и слов-то таких не знают. И есть и достойные мужчины, которые не смотрят на женщин, как на животных. Вечно женщинам приходится себе всё отвоёвывать. Если подумать, на девичьем веку было куда больше революций и великих битв, чем за всю историю человечества… Вот всегда так.

Диана хотела что-то возразить, но не нашлась, и грустно замолчала. Её паршивое настроение передалось и мне. Диана посмотрела на Веронику, отвернулась.

- И всё-таки, думаю, в моём окружении нет ни одного такого достойного мужчины! – с горечью воскликнула она.

- Простите?

Мы разом подняли головы. Над нами возвышались оба брата.

Диана медленно, но верно покраснела. Вероника поджала губы и с лицом «доболтались» глянула на меня.

Ни Адам, ни Андрей не улыбались. Напротив, я никогда не видела более оскорблённых лиц. Мне стало как-то не по себе.

- Я бы попросил не обобщать! – резко и холодно бросил Андрей.

Я боялась взглянуть на Диану. Всех спас Данте.

- Никто и не обобщает, Андрей. С чего…

- Она заявила, что в её окружении нет ни одного достойного мужчины! – прервал Адам. Данте на это не смог ничего возразить и ретировался обратно к ногам Царя.

Ну, дорогой Царь, ты эту кашу заварил, ты теперь и расхлёбывай.

- Неприятно ты меня поразила, Диана… - с каким-то даже презрением выговорил младший К***. – Вот, значит, какого ты о нас мнения…

Диана сверкнула глазами.

- Я тут недавно наткнулась в книге на высказывание одного молодого человека об одной исключительно развитой и одарённой девушке. Звучало оно примерно так: «Если бы она была мужчиной, я бы счёл её равной себе». Позвольте поинтересоваться, Адам Дмитриевич, вы разве так никогда ни о ком не думали?

Адам гордо вскинул голову.

- Никогда. Я ни разу не думал так ни о вас, ни о Веронике, ни о Марине, ни о какой бы то ни было женщине. Я откровенно презираю тех мужчин, что придерживаются такого мнения о женщинах. Я видел очень и очень достойных представительниц вашего пола. Трое из них сейчас передо мной. И мне было бы очень неприятно и оскорбительно узнать даже о том, что вы всего лишь подозреваете меня в таком отношении к дамам. Я всегда уважаю женщин – хотя бы за то, что они женщины. Это уже большой повод.

Повисло молчание. Мы с Данте обменялись короткими взглядами.

Андрей изогнул одну бровь, фыркнул и отошёл. Адам вздохнул, хмуро посмотрел на Диану и направился к брату.

- Адам! – Диана вдруг вскочила. Я, даже не помышлявшая о таком движении с её стороны грохнулась прямо на Данте. – Андрей!

Мы с Вероникой поспешно вскочили. Диана стояла, на лице сожаление, раскаяние – я видела такое поразительно редко.

Братья остановились. Наконец медленно повернулись.

- Я прошу простить меня. Беру свои слова обратно.

Данте слишком громко ахнул. Я пихнула его в бок локтём.

На лице Андрея мельком отразились Дианины чувства.

- Я надеюсь, ты понимаешь, как нас это задело?

Она кивнула. С твёрдым, ясным лицом – раз уж извиняться, то с достоинством. Нужно уметь признать свою ошибку.

- Простите, мальчики.

Адам посмотрел на брата, тот – на него.

- Ладно уж, - он подошёл к нам. – Хотя так меня ещё никто не оскорблял.

Диана вспыхнула, но ничего не сказала.

Адам взял её за руку.

- Я надеюсь, это наше последнее столкновение!

Он нежно улыбнулся, поцеловал ей руку и вышел.

- Мда-а, неприятно как-то получилось…

Данте перебросил ноги через подлокотник кресла и закусил губу.

- Стыдно очень, - отвернулась Диана.

- Да ладно, тебя же простили, - успокоила Марина, положив ей руку на плечо.

- Ну не знаю, не знаю! Я бы не простила такое.

- А Адам и Андрей простят, я уверена! – возразила моя сестра.

Диана покачала головой. Явно чувствовала себя не в своей тарелке.

Харриет вздохнула.

- Марин, как ты думаешь, они её простили?

Я повернулась к ним, оторвав взгляд от падающего снега.

- Я думаю, да. Могу спросить.

- Спроси, пожалуйста! – Диана даже приподнялась. – Только не говори, что я просила!

- Как скажешь, - и я отправилась искать братьев.

- Марин, ну что за глупости ты спрашиваешь! – Адам засмеялся. – Ну конечно простил, это же просто недоразумение! Я вполне готов простить ей это. Она ведь не знает меня толком, мало ли. А Андрей… Думаю, он тоже простил, ещё раньше меня.

- Я когда вас увидела, подумать успела только одно: нам звездец.

- Ну, если серьёзно, то Андрей аж задохнулся от ярости, когда услышал ваши реплики.

- Вот не обобщайте, пожалуйста! – возмутилась я.

- Вы все там участвовали. Но ты так не думаешь, я надеюсь?

- Как не думаю?

- Как тогда думала твоя лучшая подруга.

- Нет. Ни в коем разе. Я уверена в Андрее, уверена и в тебе. Вы бы не опустились до такой степени никогда. Ни при каких обстоятельствах.

- Честно говоря, никогда не думал, что женщины слабый пол. Откровенно недоумевал, кто придумал такое словосочетание. Глупость. Вон вы трое – ни по одному параметру не проигрываете! Я не видел ни одной слабины. Андрей скажет тебе то же самое.

- Ну, мы – это мы. Дедушка как-то назвал нас молодой гвардией.

- Ха. Точно сказал.

Мы сидели у него в комнате. За окном всё так же валил снег, слышался глухой гудок паровоза, уходящего в море.

- Адам, скоро Рождество. Что тебе подарить?

- Я атеист, милая. К тому же, сейчас у меня всё есть. Мне нечего ни добавить, ни прибавить, - он улыбнулся. – Я счастливый человек.

- Я завидую тебе.

- Почему? Тому, что я счастлив?

- Да нет. Если хорошенько подумать, то и я счастлива, и все мы счастливы, каждый по-своему. Но ты уже чего-то добился, Адам… Ты адмирал. Ты отучился, ты совершенно свободный и самостоятельный человек.

- Зато до этого меня насильно оторвали от семьи, от друзей, и водворили в чужой мир. До сих пор не понимаю, зачем нужно было делать всё это…

Я пожала плечами.

- На старших детях обычно «практикуются». На них все ошибки воспитания. Андрею в этом смысле повезло гораздо больше. Он остался тут, с вами… Я иногда очень ему завидую… - он грустно улыбнулся. – Хотя и знаю, что в данном случае зависть глупа, бессмысленна и бесполезна.

Мне тоже стало как-то грустно.

- И всё-таки ты считаешь себя счастливым человеком!

- Да, всё же я вполне доволен.

- Но как, если ты о стольких вещах жалеешь?

- Ну это мне не мешает! А разве ты сожалеешь о чём-нибудь? – он устроился на кровати поудобнее. – Если бы у тебя была возможность вернуться в прошлое и изменить что-то, ты бы ею воспользовалась?

Я подумала. Потом опёрлась о столбик кровати, положила ногу на ногу и скрестила руки на груди. Задумчивость в моём лице – хоть картину пиши.

- Это сложный вопрос, если серьёзно о нём думать.

- Ну уж подумай, пожалуйста.

Адам пытался спрятать улыбку, пока смотрел на меня. Я хмурилась.

- Знаешь, наверное, ничего бы не изменила. Оставила бы всё, как есть.

- Странно это слышать. Я думал, ты сейчас столько всего «понаисправляешь»…

- Например?

- Хотя бы поджог Княжества.

Я передёрнула плечами.

- Ничего, это было мне хорошим уроком. Правда, это происшествие и его последствия сильно урезали во мне способность доверять людям, но мало ли что в нашей жизни происходит. В первое время, конечно, мне хотелось буквально истребить всех, кто был к этому хоть как-то причастен. Но, в каком-то смысле, виновата и я.

- Ты не обязана была соглашаться с матерью.

- Но я могла разрулить ситуацию. Я ведь проводила такое и раньше – общались же мы до того момента! Но даже если и не принимать мою долю вины во внимание, я не особо жалею. Конечно, у меня было, куда уйти, и всё такое, но зато теперь будет хоть какой-то опыт потерянности. Не всё ж мне на готовеньком жить. Нельзя сильно привязываться к вещам –их отбирают, и становится слишком больно – и незаслуженно больно, ведь это всего лишь вещь. Всё равно, какая – деньги, украшения, замки, поместья, куклы. Главное, чтобы не люди.

- Ты стала по-другому относиться к смерти?

- О нет, не слишком. Я по-прежнему не вижу в ней ничего катастрофического. Всё на самом деле улыбается тебе, и самое лучшее – улыбнуться в ответ. Слишком много проблем люди создают из ничего.

- И неужели тебе не жаль будет потерять дорогого человека?

- Конечно, жаль! Если преставится Диана, если отойдёт в мир иной Данте, если Андрей сыграет в ящик, если отправится к праотцам Марина, если умрёт мой дорогой Акума, и если ты меня оставишь – тогда я даже страшусь представить себе, что будет со мной.

Адам посмотрел куда-то в сторону.

- Ты и меня причисляешь к ним? К дорогим людям?

- Ага, людям: особенно Акума там блещет, самый дорогой человек.

Он засмеялся.

- А почему бы и нет, Адам?

- Ты слишком мало меня знаешь.

- Я знаю тебя с детства!

- Ты знаешь меня ребёнка. А сейчас?

На мгновение мне показалось, что с ним в голос говорит Диана – настолько его рассуждения были похожи на её.

Я сникла. Одна Диана чего стоит, а тут ещё и Адам с ней.

- Ты как будто запрещаешь мне тебя любить.

- Почему же? – мягко засмеялся Адам.

- Я причисляю тебя к дорогим людям. Ну и пусть, что я мало тебя знаю! Пусть так! Но почему бы мне тебя не любить, как их? Если мне хочется тебя любить? Не всё же мне ненавидеть-то, в конце концов!

Адам потянулся и осторожно накрыл мою руку своей ладонью. Я отвернулась – настолько паршиво было от осознания, что я опять веду себя, как ребёнок: вот хочу и всё тут!

- Ты всё-таки такой ребёнок! – улыбнулся Адам в такт моим мыслям.

- Да, я ребёнок! И я горжусь этим! Я буду ребёнком до этих долбанных восемнадцати лет, а потом, так и быть, куда-нибудь свалю отсюда и стану взрослым и самостоятельным человеком.

- Марин, ну я же не это имел в виду…

- А я о твоём и не говорю, - я почти выдернула руку из его пожатия. Он нахмурился.

- Я не думаю о тебе, как о маленьком неразумном создании, Марин! Это замечательно, что ты такая, какая есть сейчас. Мы все дети, на самом деле.

- И в какой же степени ты ребёнок? – огрызнулась я.

Он засмеялся.

- Только ребёнок может так бояться встречи с любимыми людьми, которых не видел-то всего лет десять.

- Ха. Интересно. Боюсь, мы всё-таки твоих ожиданий не оправдали.

- Совсем не оправдали. Но это и к лучшему. Иначе было бы неинтересно жить.

Я улыбнулась через силу.

- А мне вот это в голову не приходило. Мне хочется убить тех, кто разваливает к чертям мои ожидания и прогнозы.

- А таком случае похорони меня где-нибудь поблизости, хорошо?

- Э?

- Уж кто, как не я не оправдал ни одного твоего прогноза!

Мда, это следовало признать.

- Ну это же в лучшую сторону! – попыталась отбить атаку я.

- Если собираешься убивать, так уж всех, кто заслужил. Или дописывай мелким шрифтом исключения.

- Ээй, дорогуша, давай полегче! – я сердито на него уставилась. – Что у вас за мода пошла: пришёл, сел, разнёс мою философию к чёрту, ушёл?!

Адам расхохотался.

- Я лишь показываю некую несостоятельность твоей философии.

- Ой и договоришься ты у меня! – пригрозила я. – Моя теория тебя закопает.

- Это я уже понял, поэтому и пытаюсь её разнести. Мне жить хочется.

Я не выдержала и рассмеялась.

- Ладно, закроем эту тему.

- Как скажешь!

Акума с урчанием влез на кровать.

- Пришёл… - я пихнула его пальцем в нос. Он попытался меня тяпнуть.

- Ну что ты с ним так… - Адам одной рукой подхватил кота под пузико и перенёс себе на живот. Акума с видимым удовольствием разлёгся на его рубашке, урча ещё громче, пока Адам его всячески гладил.

- Предатель, - бросила я коту. – Подойди ещё ко мне!

Акума с таким укором на меня глянул, что я прикусила язык.

- Ладно, я пойду.

- Куда? – расстроился Адам.

- К своим феминисткам, что внизу засели.

- Ты к ним ещё невесть сколько раз сходишь. – поджал губы старший К***. – И виделась ты с ними уж побольше, чем со мной!

Я засмеялась и села обратно на кровать.

- Почему тебя вечно тянет от меня уйти? – недовольно продолжал Адам, перевернув Акуму на спину и нежно поглаживая ему чёрный животик. Кот блаженствовал.

- Ничего подобного.

- Ага, конечно. Я же вижу.

Я чуть было не покраснела. Акума злорадно хрюкнул. Я пожалела, что он не человек, а то б дала пинка, чтоб не умничал.

- С чего ты это взял?

Адам так проницательно на меня посмотрел, что до меня разом дошло: он всё прекрасно понимает. Лицу даже жарко стало.

- Я вижу, что я всё равно тебе чужой. В наших разговорах постоянная эта нотка натянутости. Излишней раскованности. Ненатуральной теплоты.

Мне стало как-то совестно.

- Я понимаю, что я для тебя Адам только по имени, на самом деле. Ты ведь всё равно меня стесняешься, смущаешься при мне – даже Диана и то так не ведёт себя. Марин, - он вдруг сел, придвинувшись ко мне слишком близко, я едва подавила порыв отстраниться. Акума недоумённо мявкнул с подушки. – Что во мне не так, почему ты ко мне не привыкаешь?

Я сделала над собой громадное усилие и посмотрела ему в глаза. Сил моих хватило ровно на две с половиной секунды.

- Я не знаю. Так кажется, что ты намного меня старше. Я в детстве даже не задумывалась, да и не только тогда, вообще не думала, что разница между нами будет так разительна. А когда ты приехал, я осознала себя совсем маленькой. Я не знаю, что с этим сделать. Это осознание постоянно со мной, о чём бы мы ни говорили.

Я прямо почувствовала, как в Адаме что-то остановилось.

И от этого чувства мне стало страшно.

Словно это я остановила.

Он отодвинулся и позволил себе как-то туго, с бесконечным усилием вздохнуть. Было поразительно тихо сейчас в этом огромном заснеженном доме, а мне казалось оттого, что есть только наша комната и мы в ней. А за ней чернота, высвечиваемая белым снегом, и ничего.

А здесь, в этом единственном обитаемом уголке мира Адам смотрел на меня так, словно не мог понять, и никогда бы не понял, и именно от этого ему и было больно. Но ведь он понимал меня, совсем как раньше – и это было маленькое, короткое ощущение из прошлого, как вспышка свечи.

Мы оба молчали. Акума тревожно урчал и тёрся головой Адаму об руку. Тот забыл его гладить и смотрел мимо меня.

Всё. Больше я не могу тут оставаться.

Закрывая за собой молчание, я чуть было не всхлипнула. Давно мне не было так жалко и себя, и другого человека.

Следующим утром мне было настолько одиноко и тошно, что я попросила разрешения запереться в библиотеке. Девочки несколько полюбопытствовали, что случилось, но я заявила, что просто соскучилась по тишине и книгам. Они вроде удовлетворили своё тревожное любопытство и оставили меня наедине с длинными и высоченными книжными полками.

В библиотеке меня немного отпустило. Она у К*** просто огромная. Просторная и светлая. А книг – как в нашей. Зашибись! Я уж было подумывала о том, а не остаться ли мне тут жить (я прожила тут уже четыре часа безвылазно, и мне всё нравилось), как в дверь постучали.

- Марин, ты жива? – полюбопытствовала голова Андрея, просунувшаяся в щель.

- Как видишь. А можно…

- Нет, я не разрешаю тебе тут жить! – он с широченной улыбкой вытащил меня, отчаянно упиравшуюся, из-за стола и потянул к выходу. – Пошли, а то народ заскучал.

- А я-то чем помочь могу?! – я схватилась одной рукой за столешницу, потом вцепилась и второй. Андрей увидел мои действия.

- Сопротивление бесполезно! – сурово возвестил он, оттягивая меня назад за кофту. – Я сказал, пошли!

- Мне и тут хорошо! – отчаянно цеплялась я.

- Счас, если не отцепишься, будет ещё лучше! – пригрозил мой дорогой друг. Наконец ему удалось дотащить меня до выхода, но там я упёрлась ногами в порог. – Мне что, подкрепление вызвать?

- Ха, да ты думаешь меня этим испугать? – я храбро сжала пальцами косяки бульдожьей хваткой.

- ДАААААААААААНТЕ!!!!!!! – заорал Андрей, повернув голову к гостиной.

Я так резко разжала пальцы, что мы оба слетели на пол.

- Ну, вот, а говорила, что подкреплением тебя не испугать! – пробубнил Андрюша из-под меня. Я встала, отдышалась, а тут и Данте подоспел.

- Что случилось? Чего орал?

- Уже ничего! – растянула губы в улыбке я. – Пошли.

- Вы никого не забыли? – возмутился голос с пола.

- А, пардон, - мы с Вероникой отклеили Андрея от паркета и понесли в гостиную.

А там Адам сидел перед телевизором, что-то досматривал. Диана с довольным видом восседала на другом диване с книгой перед носом.

- Вот, глянь: засадила смотреть его мюзикл! – пожаловался Андрей.