Инфосфера индустриализма

Аграрная цивилизация отличалась крайне низкой коммуникативностью; ее потребности в обмене информацией были также невелики. Доступом к имевшимся скудным каналам связи располагала в основном установившая монополию верхушка общества. Технологии индустриальной эры, рост образования и индивидуализма вызвали резкий скачок информационных потребностей и привели к революции в системе производства и распространения информации – инфосфере. Координация рабочего процесса внутри гигантских промышленных машин, связь с многочисленными партнерами – все это требовало более совершенных способов обмена информацией. Реформированная почтовая служба, сеть железных дорог, телеграф и телефон – лишь самые очевидные нововведения индустриальной эры, выведшие ее на новый коммуникативный уровень. Развитие транспорта и связи сыграло ключевую роль и в политической интеграции, увеличив размер территории, которые мог контролировать правитель или чиновник.

Вместе с тем массовое производство, чтобы установить контакт с разросшимися рынками сбыта, нуждалось в передаче сообщений от одного отправителя одновременно ко многим получателям. Эту функцию на себя взяли СМИ, где «мы опять-таки обнаруживаем основные принципы фабричного производства. Все они штампуют одинаковые сообщения для миллионов мозгов, так же как фабрика штампует один и тот же товар, чтобы он использовался в миллионах домов. Стандартизованные, массово изготовленные “факты”, двойники стандартизованных, массово изготовленных продуктов, поступают от немногочисленных фабрик по изготовлению образов к миллионам потребителей» [4, с. 78]. Массовая информация интегрировала массовое потребительское поведение с системой массового производства и распределения, а также с системой политического управления. По мере ее развития она стала оказывать решающее значение на все области общественной жизни.

К подробному рассмотрению роли СМИ мы еще вернемся, а сейчас, ввиду изложенного, необходимо вновь указать на сущностное единство индустриальной парадигмы. «Каждая из этих сфер выполняла ключевую функцию в более крупной системе и не могла бы существовать без остальных. Техносфера создавала и распределяла материальные ценности; социосфера, вместе с тысячами связанных с ней организаций, распределяла роли отдельных людей в системе, а инфосфера – информацию, необходимую для работы всей системы. Все вместе они образовывали основную архитектуру общества» [4, с. 79].

В эпоху индустриализма торжество самоуверенной и самоутверждающейся субъективности высвободило не скованную более суевериями техническую рациональность, которая с каждым шагом еще более убеждалась в том, что она на верном пути. Общество было занято борьбой за экономическую и политическую власть, преисполнено воодушевления и надежд, оно участвовало в великой стройке, и каждое новое научное открытие, каждый новый завод, казалось, приближал к заветным целям: отыскать истину, освободить и просветить человека, искоренить нищету и неравенство, водворить счастье, построить совершенное общество.

Но увы, надежды модерна рушатся. Сперва в среде интеллектуалов, а затем и в более широких кругах возникает мучительное осознание, что высокие идеалы проекта Просвещения не только не воплощены, но, быть может, изначально были недостижимы, а то и в корне ошибочны. Приходит понимание, что теоретическое обоснование этики модерна совершенно несостоятельно. Вне уничтоженного и развенчанного трансцендентного существование человека и общества бессмысленно. Овладение природой и миром вещей, техническая и экономическая рациональность не имеют никакой цели, не приносят никакого результата, который бы не был полностью опрокинут ходом времени. Между тем, и страстно желаемых временных целей достичь не удалось: общество не стало ни здоровее, ни счастливее, ни, как настаивали многие мыслители, свободнее.

Утрата модерном его энтузиазма и способности найти себе оправдание, осознание его темных, деструктивных сторон стали отправной точкой постмодерна. Фридрих Ницше удачно определил эту историческую ситуацию через понятие нигилизма, преодоление которого подразумевает радикальную переоценку ценностей. Именно с Ницше, который, согласно Мартину Хайдеггеру, завершает западную философию, раскрыв в концепте воли к власти все существо западного мировоззрения, мы и отсчитываем заступание в постмодерн, хотя силу новая парадигма набирала еще более половины столетия, придя к самоидентификации лишь в конце 60-х гг. [5, с. 405].