Россия в диалоге культур

Исследователи, придерживающиеся концепции культурно-исторических типов, по-разному определяли количество существовавших и существующих локальных цивилизаций. Например, Н. Я. Данилевский насчитал 13 типов или «самобытных цивилизаций». Культурно-исторические типы, по его мнению, различаются по своеобразным сочетаниям четырех основополагающих элементов: религиозного, культурного, политического и общественно-экономического. Большинство локальных цивилизаций, по мнению Данилевского, однотипны, то есть в них преобладает какой-либо один элемент, например, в греческом – культурный, в романо-германском – общественно-экономический, в еврейском – религиозный. Только славянский культурно-исторический тип отличается специфическим сочетанием всех четырех элементов, что свидетельствует о его особом цивилизационном предназначении. В своей работе «Россия и Европа» Н. Я. Данилевский красноречиво продемонстрировал все культурные отличия, разделяющие славянскую и романо-германскую (европейскую) цивилизацию. По мнению исследователя, Россия никогда Европой не была и никогда ей не станет. Все попытки «натянуть на Россию европейский кафтан» — вызывают лишь сожаление. Реформы Петра I – очень неудачное начинание. Европейскую культуру они не привили, но основательно притормозили развитие исконно русской культуры. Цивилизационное предназначение России не в подражании чуждой культуре. Развивая собственные культурные начала - православие, самодержавие, культурную самобытность и крестьянскую общину – Россия способна стать ядром всеславянского социокультурного объединения, которому предназначено стать полным четырехосновным культурно-историческим типом.

О. Шпенглер оценивал роль России более чем сдержанно, в отличие от Н. Я. Данилевского. Ученый не выделял Россию в отдельное культурное образование, считая ее только формирующимся социокультурным объединением. Специфику российского социокультурного пространства О. Шпенглер анализировал через призму петровских реформ, которые стали, по его мнению, своеобразным водоразделом цивилизационной динамики. Философ с большой симпатией отзывался о допетровском периоде русской истории, отмечая его органичность и социокультурную целостность. Но эта целостность и органичность разрушилась реформами Петра Великого, который навязал России искусственную, неподлинную историю, завел поздние науки и искусства, фальсифицировал примитивный царизм в европейскую династическую формулу. Это искусственное привнесение чужой культуры О. Шпенглер называет «псевдоморфозом». Состояние псевдоморфоза породило глубокую ненависть к инородной культуре. Неприятие попыток ориентировать социокультурное развития по образцу развитых стран Запада (вестернизация) стало всепоглощающим и породило самый радикальный способ избавления – российскую революцию. По мнению философа, именно стремление исцелиться от вестернизационной болезни, стремление очиститься от западного мира спровоцировало столь грандиозный социальный взрыв [42].

А. Тойнби относил Россию к православной цивилизации и считал ее специфической особенностью византийское наследие, в виде православной религии, властного авторитаризма и особого чувства цивилизационного мессианства – идеи об уникальной роли России в мире. Для А. Тойнби цивилизация всегда является «ответом на вызов». Такими вызовами для России стали татаро-монгольское нашествие и постоянное давление Западной цивилизации. «Вызов Запада», который стал особо ощутим в XVII веке (Польское завоевание в период Смуты), провоцировал Россию на ответы в виде вынужденной вестернизации – России пришлось заимствовать западную культуру и западные технологии, чтобы нейтрализовать отставание и угрозу завоевания. По мнению Тойнби, история российской цивилизации насчитывает несколько примеров такой вестернизации: реформы Петра I, Екатерины II и Александра II. Октябрьская революция и последующая индустриализация страны также являются примерами вестернизации. Большевики заимствовали западную идеологию и на ее основе преобразовали социальный строй так же с целью ликвидировать отсталость России от Запада. Характерной чертой всех российских вестернизаций является их противоречивость. Любые вестернизационные реформы должны привносить и западные ценности: уважение к правам личности, индивидуализм, плюрализм, демократизм. Но в России они сопровождаются усилением государственного деспотизма, ужесточением контроля и бюрократизацией, уничтожением любых потенциальных источников политического и общественного плюрализма [28]. Такая своеобразная модель вестернизации была «разработана» Петром I, и все последующие реформаторы – Екатерина II, Александр II, Ленин, Сталин – неукоснительно ее придерживались.

С. Хантингтон, как и А. Тойнби, называет Россию православной цивилизацией – самостоятельной культурной общностью, на формирование которой не оказали никакого влияния феномены, определившие западную цивилизацию: феодализм, Возрождение, Реформация, Просвещение. Она формировалась под влиянием собственных самобытных корней Киевского и Московского периодов, византийского православия и длительного монгольского правления. Специфику цивилизационной динамики России, по мнению исследователя, составляют процессы вестернизации и реакция на них, из чего выделяется четыре периода. Первый – от образования до реформ Петра I, не вызывает у автора большого интереса, так как взаимодействия с Западом не было, и Российская цивилизация развивалась как «отпрыск византийской». Второй период начинается с реформационной деятельности Петра Великого и длится до Октябрьской революции, и характеризуется противоречивыми стремлениями заимствовать западную цивилизацию и одновременно ограничить ее влияние. Тем не менее, на всем протяжении этого периода, или фазы, как говорит С. Хантингтон, российская цивилизация пребывает в ощущении своей отсталости и стремиться ее преодолеть. После революции наступает третья фаза российско-европейского цивилизационного взаимодействия, когда Россия из отсталой становится передовой и прогрессивной страной, так как осуществила социалистическую революцию, и теперь уже Запад должен ее «догонять». Данный период длится до конца 20 века, до периода демократизации и перестройки, и, несмотря на все его сложности, по мнению автора, именно на этой фазе сформировались самые тесные и прочные связи с Западом, чем в любой другой период истории. Демократизация начала четвертую фазу российско-западного цивилизационного взаимодействия, которая ознаменовалась значительным отчуждением. Православная цивилизация вступила в период интенсивного поиска своей идентичности, «русские стали вести себя как русские, увеличивая цивилизационный разрыв» [40].

Таким образом, определяя суть российской цивилизационной динамики через интенсивные попытки вестернизации последних столетий, С. Хантингтон называет Россию «расколотой» или «разорванной» страной, страной, которая не может обрести свою идентичность, страной, в которой собственные культурные традиции активно сосуществуют с западными модернизациями.