Глава 6. С ног на голову

Проснулся я лишь на следующий день. Уже рассвело, и большая часть рудокопов бодрствовала, ведь на первую смену отправлялись рано утром. Теперь у меня было достаточно сил, чтобы осмотреться. Мой долг - предупредить остальных заключённых о готовящемся построении магического барьера. Но кто мне поверит? Маги здесь так и не появлялись – им нечего было делать в замке. Когда они будут ставить барьер, то займут позиции где-то по периметру предполагаемого купола, скорее всего на возвышенностях.

Неожиданно я осознал, что о барьере не был предупреждён никто! Даже стражники не могли знать о нём – иначе они бы уже бросили всё и убрались подальше. Выходит, королевское распоряжение обрекало на заключение не только каторжников, но и их надсмотрщиков. Только смогут ли они контролировать ситуацию в новых условиях? С другой стороны, это будет уже не важно, ведь шахтёрам нужно чем-то питаться, а значит, они будут готовы менять руду на еду. Печальная перспектива. А может, лагерь не будут закрывать куполом, а лишь окрестности шахты. Тогда каторжники будут в ней заперты, будет даже негде жить. Но в любом случае, надсмотрщики явно ни о чём не подозревали. Это было наше преимущество – нужно распространять известие только среди рудокопов. Времени было мало, я не знал, сколько потребуется магам на последние приготовления. Если слова Гербранта были правдивы, то главный паладин не собирается тянуть с исполнением приказа.

Я стал рассказывать заключённым о барьере. Сначала мне не верили, однако слухи поползли быстро. Кто-то из прибывших вместе со мной подтвердил, что в город приехала группа магов. Довольно скоро весь лагерь шептался о необходимости что-то делать - перспектива вечного рабства никого не прельщала. Люди и так были на грани кипения, так что эта новость стала последней каплей. Однако для восстания был необходим лидер.

Подходящий человек нашёлся - самый удачливый и известный из бойцов на арене по имени Гомез. Говорят, раньше он был атаманом банды, которая поставила на уши половину Миртаны. Дерзкий и бесстрашный Гомез со своей шайкой совершал налёты на деревни и даже иногда грабил окрестности городов. Но, что ожидаемо, в конце концов, его поймали и вместе с ещё несколькими подельниками доставили в рудники. От виселицы его спасло лишь особое распоряжение короля, согласно которому почти во всех случаях, кроме самых тяжких, смертную казнь заменили пожизненной каторгой. Если бы не война с орками, он был бы уже покойником.

Большинство в колонии могли похвастаться похожими историями: грабёж, воровство, изнасилование, убийство, дезертирство. Я и Диего были скорее исключением из правил. Хотя, по сути нас тоже взяли за воровство, и если не вдаваться в мотивы, то мы были не лучше других. Некоторых людей на скользкую дорожку толкнула нищета и беззаконие, царившие в государстве, и усугубившиеся затяжной войной и нескончаемыми поборами. Но, суд это не волновало.

События развивались стремительно, совсем не так, как можно было ожидать. Я шёл по улице, когда неожиданно раздался гром, будто бы что-то взорвалось высоко в небе. Картина была пугающая и завораживающая. Из огромной пульсирующей световой сферы, висящей в воздухе прямо над замком, во все стороны начала расползаться голубая пелена, застилающая собой небосвод. Марево коснулось земли в нескольких сотнях метров от лагеря, но продолжило расширяться, захватывая всё больше и больше территории.

Надсмотрщики смотрели вверх в замешательстве. Каторжане же быстро поняли, что слух не врал, и кто-то крикнул: «Вперёд! Смерть угнетателям!» Этот клич, как искра, разжигающая сухую солому, всколыхнул всю колонию. Рудокопы бросились на стены, хватая стражников за ноги, и сбрасывая вниз. Большинство сражалось голыми руками, лишь некоторые успели похватать палки, кирки или кухонные ножи. Опомнившиеся охранники пытались отбиваться, но это было бесполезно – даже арбалеты не могли остановить разбушевавшуюся толпу. Каторжане хватали оружие поверженных и становились с каждой минутой всё опаснее.

Когда всё началось, я оказался недалеко от ворот замка. Несколько стражников охраняли вход. На одного из них кинулся рудокоп с киркой, размозжил ему голову, но был тут же повержен мечом другого надсмотрщика. Та же участь постигла ещё нескольких рабов. Как только стражники поняли, что к чему, и осознали масштаб восстания, они бросились внутрь замка, поднимая тревогу и призывая как можно скорее закрыть ворота. Тут и появился Гомез. Он бежал во главе нескольких бойцов, уже вооружившихся мечами. Арена была недалеко от ворот, и они успели добраться до них одними из первых. Пятеро каторжан уже забежали внутрь, когда опустилась массивная решётка ворот замка. «Обречены», – подумал я.

Группа стражников бросилась на отряд Гомеза. Двое заключённых упали замертво, пронзённые арбалетными болтами, а оставшиеся бросились в рассыпную и скрылись из виду. Тем временем, люди сходились к воротам – во внешней черте лагеря всё было уже кончено, но попасть в замок было невозможно. Тут произошло неслыханное – решётка начала подниматься. Самые смелые бросились внутрь, как только щель оказалось достаточной, чтобы пролезть. Надсмотрщики не были готовы к такому повороту событий. Рудокопы успели вооружиться, так что одолеть повстанцев теперь было не так просто. Арбалет хорош, но требует перезарядки, поэтому скоро волна восставших захлестнула внутренний двор, а сопротивление стражи было подавленно.

Как оказалось, вход в замок открыл Гомез, преодолев сопротивление встретивших его стражников и прямиком ворвавшись в воротную башню. Двое бойцов держали оборону в узком коридоре, пока один поворачивал лебёдку. Им удалось не только продержаться, но и выбраться из этой передряги живыми.

Стремительный успех восставших стал возможен только благодаря открытию ворот, иначе бы осада замка могла растянуться на неопределённый срок. Все это понимали, и авторитет Гомеза возрос до небес. Он и его помощники стали лидерами восставших. Сам Гомез оказался не только прекрасным бойцом, но и неплохим оратором. Он быстро убедил собравшихся, что нельзя поддаваться анархии, организовал перевязку раненых, сбор оружия. Доспехи стражников сняли и отнесли в замок. Гомез не терял ни минуты, используя любые средства, чтобы укрепить своё влияние. Вскоре вокруг него сплотилась группа хорошо вооружённых и экипированных воинов, собранная из бывших каторжан.

Я наблюдал за происходящим, как во сне. Мерцающий энергетический купол над головой не давал мне покоя. Не было видно, где его границы, а это означало, что накрыта оказалась территория значительно более обширная, чем можно было ожидать – возможно, даже вся рудниковая долина. Неужели так и планировалось? Но как в таком случае король собирается контролировать заключённых? Или же что-то пошло не так и те странные возмущения в магических потоках изменили ход заклинания? Вскоре, я получил ответы на мучающие вопросы, но расскажу всё по порядку.

В шахте не видели возведения барьера, и восстание там не поднялось, так что надсмотрщики всё ещё контролировали ситуацию. Однако те, кто был снаружи, рядом с рудником, быстро подняли тревогу, и стража была начеку - ждала вестей из замка или нападения в любой момент. Рудокопы не решались поднять бунт, не зная, что происходит на поверхности, и на что им рассчитывать. Гомез решил не терять времени, и группа человек в пятьдесят, вооружённых трофейным снаряжением, отправилась на освобождение рудников.

Оказавшись в меньшинстве, зажатыми с одной стороны вооружёнными повстанцами, а с другой озлобленными рудокопами внутри шахты, стражники сдались на милость победителя, не пытаясь оказывать сопротивления. Старатели хотели растерзать своих мучителей, однако вмешался Гомез и организовал народный суд. В результате, самых отъявленных негодяев, которые часто распускали руки и издевались над заключёнными, повесили на деревьях возле шахты. Остальных помиловали, приговорив к каторжным работам, а на время переходного периода заключили в тюрьму замка. Тем самым роли поменялись: тот, кто был надзирателем, стал рабом. Но всё равно полусотни новоиспечённых рудокопов не хватит для обеспечения рудой всего королевства. Стало ясно, что, либо добыча прекратится, либо придётся рано или поздно кому-то вернуться к работе. Однако первые несколько дней, само собой, никто и не думал браться за кирку.