Формальные и неформальные нормы. Правила и права

Формальные и неформальные правила. Описание любого действующего института с той или иной степенью полноты содержится в памяти индивидов, следующих входящим в него правилам: адресаты нормы знают, как им следует себя вести в соответствующей ситуации, гарант нормы знает, что представляют собой нарушения нормы, и как следует на них реагировать. Разумеется, все эти знания могут быть неполными, а также различаться между собой в некоторых деталях.

Кроме того, содержание института может иметь и внешнее представление — в виде текста на том или ином языке.

Например, этнолог, изучающий обычаи и нормы поведения вновь открытого племени индейцев в бассейне Амазонки может описать бытующие формы взаимодействия членов племени и опубликовать их в научном журнале. Аналогично, могут быть описаны и опубликованы правила, регулирующие поведение агентов в теневом секторе экономике. Книга Э. Де Сото «Иной путь», анализирующая функционирование теневого сектора перуанской экономики, являет классический пример подобного описания.

Наряду с такого рода описаниями обычаев, которым следуют различные группы людей, содержание институтов представлено и в виде других текстов — законов, кодексов, сводов правил, инструкций и т.п.

В чем заключается принципиальное различие упомянутых двух групп текстов? Публикации, содержащие описания обычаев, являются результатом инициативной работы исследователей, они никого ни к чему не обязывают. Публикации, содержащие тексты законов и инструкций, являются официальными публикациями, осуществляемыми от имени государства, или зарегистрированными, т.е. признанными, государством частными организациями (например, правила внутреннего распорядка университета или торговой компании), и они обязывают всех, к кому они относятся, исполнять содержащиеся в них правила поведения.

Однако знания обычаев членами племени или нелегальными предпринимателями весьма жестко обязывают и тех, и других вести себя в соответствии с нормами, бытующими в этих группах: отступников ожидают серьезные санкции, применяемые к ним другими членами этих групп, — теми, кто обнаружит значимое, с его точки зрения, отклонение от «правильного» поведения. Поскольку наблюдение за поведением членов названных групп осуществляют фактически все остальные их участники, понятно, что вероятность обнаружения нарушения велика, что и обусловливает жесткость исполнения подобного типа правил.

Напротив, знание официально принятых законов и инструкций отнюдь не означает, что граждане государства или работники организации неукоснительно будут их исполнять. Ведь контроль следования подобным нормам ведут обычно вовсе не все граждане или работники, а только их часть, специализирующаяся на выполнении функций гаранта соответствующего правила, — работники правоохранительных органов или руководящие работники организации. Таким образом, вероятность обнаружения нарушения может быть ниже, чем в предыдущем случае.

Правила, существующие в памяти участников различных социальных групп, в роли гаранта которых выступает любой участник группы, заметивший их нарушение, называются неформальными правилами

Правила, существующие в форме официальных текстов или удостоверенных третьей стороной устных договоренностей, в роли гарантов которых выступают индивиды, специализирующиеся на этой функции, называют формальными правилами.

Общая логика действия любого механизма принуждения правила к исполнению может быть охарактеризована следующим образом:

(А) Гарант правила наблюдает поведение его адресатов и сопоставляет их действия с моделью поведения, определяемой этим правилом;

(Б) В случае обнаружения различимого отклонения фактического поведения агента X от модельного, гарант определяет, какую санкцию следует применить к X, чтобы добиться выполнения последним соответствующего правила;

(В) Гарант применяет санкцию к агенту, упорядочивая его текущие и будущие действия.

Гарант правила. Эту роль может исполняться, как отмечалось выше, (1) либо любым членом группы, в которой действует институт, либо (2) индивидом (несколькими индивидами иди организацией), специализирующимся на выполнении функции гаранта, либо (3) теми и другими одновременно.

Модель поведения адресатов правила. Такая модель может быть (1) формальной, зафиксированной в виде официального текста, точные знания которого имеются одновременно и в памяти адресатов, и в памяти гаранта института, либо (2) неформальной, существующей лишь в памяти людей, либо (3) существовать формально и одновременно в форме знания людьми реальной практики исполнения правила, отличающейся от формального предписания.

Последний случай, как показывает наблюдение, является наиболее типичным, частым случаем существования формальных институтов. Практика их бытования может отличаться от формальных предписаний по нескольким причинам, начиная от невозможности предусмотреть в формальной норме все разнообразие реально складывающихся ситуаций, и кончая сознательно неточным и неполным исполнением нормы ее адресатами, не наказываемым, однако, гарантами, — например, вследствие их подкупа со стороны нарушителей. Такую практику исполнения формальных правил можно назвать их деформализацией

Сопоставление фактического поведения с модельным. Оно может осуществляться гарантом правила как (1) исходя из собственного усмотрения (собственного понимания того, что представляет собой наказываемое отклонение от нормы), так и (2) в соответствии с определенным формальным правилом (перечнем нарушений).

Выбор санкции. Он, как и в предыдущей классификации, может осуществляться (1) в соответствии со свободным решением гаранта, либо (2) предписываться некоторым формальным правилом, ставящим в соответствие каждому возможному нарушению нормы свою специфическую санкцию.

Совокупность санкций. Эта классификация может быть построена различными способами, например, путем деления санкций на социальные и экономические, формальные и неформальные, разовые и длительные, и т.п. Очевидно, в совокупности такие отдельные классификации определят некоторую типологию санкций. Однако для целей описания механизмов принуждения правил к исполнению более продуктивным является иной, более простой путь: формирование эмпирической классификации санкций, непосредственно обобщающей практику их применения:

· общественное осуждение, выражающееся в неодобрении поступка словом или жестом, утрате уважения или ухудшении репутации санкционируемого субъекта;

· официальное порицание, в форме устного или письменного замечания, сделанного формальным гарантом правила; такое порицание, в частности, может содержать угрозу последующей более серьезной санкции, которая будет применена к нарушителю в случае повторного нарушения правила;

· денежный штраф, налагаемый на нарушителя;

· силовое прекращение начатого действия;

· силовое принуждение (или его угроза) к повторению совершенного действия,но уже по правилам, - в тех случаях, когда совершенное нарушение не является необратимым;

· ограничение нарушителя в некоторых из его прав, например, запрет под угрозой более серьезного наказания на занятие определенным видом деятельности;

· лишение свободы (заключение в тюрьму);

· смертная казнь.

Перечисленные виды санкций могут также в ряде случаев применяться совместно, в форме различных комплексных санкций.

Осуществление санкции. Выбранная санкция может либо (1) непосредственно налагаться на месте нарушения самим гарантом, либо (2) осуществляться иными субъектами или организациями, либо (3) сочетать оба названных способа (например, полицейский разнимает или удерживает дерущихся, применяя санкции типа (4), а суд впоследствии присуждает задержанным денежный штраф, т.е. применяет санкцию типа (3).

Варианты соотношения формальных и неформальных правил. зачастую неформальные правила понимаются как нежесткие, нарушения которых вполне возможно и допустимо, в то время как формальные трактуются как жесткие, неукоснительно исполняемые, поскольку их нарушение обязательно сопряжено с наказанием нарушителей.

Между тем, поскольку принуждение к исполнению формальных правил предполагает специализированную деятельность гарантов, осуществляемую ими на основе вознаграждения за их трудовые усилия, успешность этой деятельности во многом определяется тем, каковы стимулы гарантов к добросовестному исполнению своих служебных обязанностей. Если такие стимулы незначительны, формальные правила фактически могут оказаться менее жесткими, чем правила неформальные. Поэтому вопрос о соотношении формальных и неформальных правил, действующих в одних и тех же ситуациях, становится важным для правильного понимания наблюдаемых фактов.

Названное соотношение мы рассмотрим сначала в статике, а затем в динамике. В статике возможны два варианта: (I) формальные и неформальные нормы соответствуют друг другу; (II) формальные и неформальные нормы не соответствуют (противоречат) друг другу.

Случай (I) является идеальным, в том смысле, что поведение адресатов формальных и неформальных правил регулируется всеми возможными гарантами, действующими согласованно, так что вероятность неадекватного поведения в регулируемых ситуациях может быть оценена как минимальная. Можно сказать, что формальные и неформальные правила в этом случае взаимно поддерживают друг друга.

Случай (П) представляется более типичным, поскольку многие формальные нормы, вводимые либо государством, либо руководителями различных организаций, зачастую нацелены на реализацию их узких интересов, в то время как неформальные правила, разделяемые различными социальными группами, отвечают интересам их участников.

В соответствующих ситуациях фактический выбор адресатами не согласованных норм одной из них (и, следовательно, выбор в пользу нарушения другой) обусловливается соотношением балансов выгод и издержек следования каждой из сопоставляемых норм. При этом наряду с прямыми выгодами и издержками каждого из действий, в состав таких балансов входят и ожидаемые издержки применения санкций за нарушение альтернативного правила.

Соотношение формальных и неформальных правил в динамике имеет более сложный характер. Здесь выделяются следующие ситуации:

· формальное правило вводится на базе позитивно проявившего себя неформального правила; иначе говоря, последнее формализуется, что позволяетдополнить действовавшие механизмы принуждения его к исполнению такжеи формальными механизмами; примером такого соотношения могут служить средневековые кодексы, в которых записывались и приобретали силу норм, защищаемых государством, нормы обычного права, которыми руководствовались горожане при разрешении конфликтных ситуаций;

· формальное правило вводится для противодействия сложившимся неформальным нормам; если последние оцениваются государством негативно, создание механизма принуждения к поведению, отличающемуся от того, которое предполагают неформальные правила, является одним из вариантов действий государства в соответствующей сфере; типичный пример — введение запретов на дуэли, практиковавшиеся в дворянской среде вплоть до первой половины ХIХ века;

· неформальные правила вытесняют формальные, если последние порождают неоправданные издержки у их субъектов, не принося ощутимых выгод ни государству, ни непосредственно гарантам таких правил; в этом случае формальное правило как бы «засыпает»: не будучи формально отмененным, оно перестает быть объектом мониторинга со стороны гарантов и, в силу своей вредности для адресатов, перестает ими исполняться; примерами могут служить многочисленные прецедентные судебные решения в штатах США, принимавшиеся по отдельным конфликтным случаям и впоследствии забытые, вроде запрета чистить овощи после 11 часов вечера;

· возникающие неформальные правила способствуют реализации введенных формальных правил; такие ситуации возникают тогда, когда последние вводятся в форме, недостаточно ясно и полно характеризующей действия либо адресатов, либо гарантов правила; в этом случае практика реализации «духа» введенного формального правила (если, разумеется, его выполнение в целом выгодно для его адресатов) вырабатывает и отбирает такие неформальные модели поведения, которые способствуют достижению цели исходного формального правила, — деформализация правил; примеров могут служить нормы взаимоотношений в организациях, фактически складывающиеся «вокруг» формальных инструкций, направленные на то, чтобы более эффективно достигать поставленные цели.

Обсуждение понятия института, его соотношения с понятием нормы (правила), позволяет перейти к характеристике всей совокупности институтов в рамках экономической системы в целом.

Для решения этой задачи представляется полезным взять за основу трехуровневую схему анализа, предложенную О. Уильямсоном. Эта схема в наглядной форме представляет взаимодействие индивидов (первый уровень) и институтов разных типов: тех, которые представляют собой институциональные соглашения (второй уровень), и тех, которые являются составляющими институциональной среды (третий уровень).

Институциональные соглашения — это договоренности между хозяйственными единицами, определяющие способы кооперации и конкуренции

Примерами институциональных соглашений выступают прежде всего контракты — добровольно установленные экономическими агентами правила обмена, правила функционирования рынков, правила взаимодействия внутри иерархических структур (организаций), а также различные гибридные формы институциональных соглашений, сочетающие в себе признаки рыночных и иерархических взаимодействий (подробнее они будут рассмотрены в последующих разделах учебника).

Институциональная среда — совокупность основополагающих социальных, политических и юридических правил, определяющих рамки для установления институциональных соглашений

Составляющими институциональной среды выступают нормы и правила социальной жизни общества, функционирования его политической сферы, базовые правовые нормы — Конституция, конституционные и иные законы и т.п.

В качестве общего замечания ко всем характеризуемым далее типам воздействий следует подчеркнуть, что все влияния, воздействия и т.п. в экономике, строго говоря, осуществляют, согласно принципу методологического индивидуализма (см. подробнее заключительную главу), только индивиды. Это означает, что, когда мы говорим, например, о влиянии институциональных соглашений друг на друга, это выражение имеет по существу метафорический характер и используется просто для краткости. Используя строгий язык, здесь следовало бы говорить о воздействии индивидов, заключивших одно институциональное соглашение, на других индивидов, при формировании между ними какого-то иного институционального соглашения. Однако подобное переусложнение изложения, с учетом сделанного замечания, конечно же, было бы излишним.

Иерархия правил. деление всей совокупности институтов на институциональную среду и институциональные соглашения является лишь первым приближением к действительному соотношению упомянутых правил по соподчиненности.

Представление о соподчиненности (субординации) правил дает соотношение любого закона и нормативных актов, принимаемых на его основе органами исполнительной власти, или подзаконных актов: закон определяет принципы, стратегии поведения, в то время как подзаконные акты конкретизируют эти принципы в алгоритмы действий. Например, законодательство о налогообложении определяет ставку налога на прибыль, а инструкция фиксирует правила расчета величины налогооблагаемой прибыли, увязанные с конкретными бухгалтерскими формами, счетами и т.п. Долгосрочный контракт, заключенный двумя фирмами относительно их взаимодействия в области научно-исследовательских разработок, фиксирует, что фирмы будут проводить совместно исследования, в которых они заинтересованы; в то же время для каждого конкретного исследовательского проекта заключается специальное соглашение, фиксирующее такие моменты, как предмет и цель проекта, формы участия сторон, объемы финансирования, распределение авторских прав и т.д.

Приведенные примеры демонстрируют также общий принцип содержательной упорядоченности правил: норма более низкого порядка уточняет и раскрывает содержание нормы более высокого порядка. Последние, более общие, очерчивают те рамки, детали внутри которых регулируют более частные нормы.

Разумеется, далеко не все правила связаны между собой подобными содержательно-логическими соотношениями. Значительная их часть в этом плане вообще никак не соотносится друг с другом, т.е. относительно их пар нельзя сказать, что одно правило имеет более или менее общий характер, чем другое. Скажем, правила дорожного движения и правила расчета подоходного налога не сопоставимы в рамках принципа содержательно-логической упорядоченности.

Однако любые правила становятся сравнимыми, если в качестве основы для сопоставления выбрать такую их характеристику, как издержки введения (или изменения) правила понимая под издержками не только денежные затраты, но и всю совокупность усилий экономических агентов, включающую и психологические издержки, а также необходимые для введения или изменения института затраты времени12.

При таком подходе более общими, стоящими выше по иерархической лестнице, являются правила, издержки изменения или введения которых больше, чем у сравниваемых с ними правил.

«Экономическая» иерархия правил сильно коррелирует с их содержательной иерархией (разумеется, если последняя существует). Так, очевидно, что издержки разработки и принятия Конституции через референдум выше, чем соответствующие издержки для законов, которые, в свою очередь, выше, чем аналогичные издержки для подзаконных актов. Поэтому удобство экономической иерархии правил состоит прежде всего в том, что она позволяет сравнивать и упорядочивать такие правила, между содержанием которых нет смысловой связи.

Теперь, исходя из деления всей совокупности правил на те, которые образуют институциональную среду, и те, которые представляют собой институциональные соглашения, а также из введенных представлений о иерархии правил, рассмотрим более подробно содержание институциональной среды и институциональных соглашений.

Надконституционные правила. Все компоненты институциональной среды представляют собой правила, определяющие порядок и содержание «нижестоящих» правил. Подобные «мета-правила» могут иметь как формальный, так и неформальный характер. Наиболее общие и трудно изменяемые неформальные правила, имеющие глубокие исторические корни в жизни различных народов, тесно связанные с преобладающими стереотипами поведения, религиозными представлениями и т.п., и зачастую не осознающиеся индивидами, т.е. перешедшие в разряд стереотипов поведения больших групп населения, называются надконституционными правилами. Они определяют иерархию ценностей, разделяемых широкими слоями общества, отношение людей к власти, массовые психологические установки на кооперацию или противостояние, и т.д.

Конституционные правила. В экономической теории конституционными принято называть правила общего характера, структурирующие взаимоотношения между индивидами и государством, а также индивидов между собой. Выполняя эти функции, конституционные правила, во-первых, устанавливают иерархическую структуру государства; во-вторых, определяют правила принятия решений по формированию государственных органов власти (министерств, ведомств, агентств и т.п.), например, правила голосования в демократических государствах, правила наследования — в монархиях, и т.п.; в-третьих, определяют формы и правила контроля действий государства со стороны общества.

Конституционные правила могут иметь как формальный, так и неформальный характер. Скажем, правила наследования власти в монархиях могут иметь форму неписаного обычая или традиции, в то время как правила голосования при выборах законодательного органа государства — форму тщательного прописанного закона.

Конституционные правила как особый слой институциональной среды могут выделяться не только на уровне государства, но и на уровне других организаций, — фирм, корпораций, некоммерческих фондов и т.п. Их функцию в них выполняют, прежде всего, уставы, а также различные корпоративные кодексы, формулировки миссий и т.п. Отождествление таких локальных, внутриоргани-зационных правил с конституционными возможно на базе функционального понимания последних, поскольку с юридической точки зрения соответствующие документы не имеют, разумеется, ничего общего с Конституцией как основным законом государства.

В этой связи необходимо привлечь внимание к существенному различию между экономическим и юридическим пониманием конституционных правил, препятствующему установлению взаимопонимания между представителями соответствующих отраслей науки. Если, как следует из изложенного выше, экономическое понимание конституционных правил весьма широко и никак не связано с формой представления соответствующих правил (напомним, они могут быть и неформальными), то юридическое понимание конституции имеет гораздо более строгий и узкий смысл. Например, упоминавшиеся выше правила наследования власти в монархиях, имеющие формы обычая или традиции, с точки зрения юридической не имеют отношения к конституции, равно как и внутрифирменные кодексы, формулировки миссий некоммерческих организаций и т.п. Это различие необходимо иметь в виду экономистам при чтении юридических исследований, затрагивающих вопросы конституционного права.

Экономические правила и права собственности. Экономическими называются правила, непосредственно определяющие формы организации хозяйственной деятельности, в рамках которых экономические агенты формируют институциональные соглашения и принимают решения об использовании ресурсов.

Например, к экономическим правилам относятся квоты на импорт или экспорт той или иной продукции, запреты на использование некоторых видов контрактов, законодательно установленные предельные сроки действия патентов на изобретения и т.п.

Экономические правила являются условиями и предпосылками возникновения прав собственности: последние возникают там и тогда, где и когда в обществе формируются правила, регламентирующие выбор ими способов использования ограниченных благ (в том числе, ресурсов). В этой связи можно сказать, что, изучая права собственности, мы исследуем экономические правила, и наоборот.

Вероятно, одними из первых экономических правил, регламентировавших хозяйственную деятельность, были правила, определяющие границы территорий, на которых первобытные племена вели поиск и собирательство съедобных растений и животных. Это правило определяло права собственности племени на соответствующую территорию: внутри ее границ собирательство могло осуществлять беспрепятственно, в то время как ее пределами член одного племени мог столкнуться с представителями другого, следствием чего был бы конфликт по поводу того, кому принадлежит найденное растение или пойманное животное.

Права собственности представляют собой такие разрешенные и защищенные от препятствий к их осуществлению возможные способы использования ограниченных ресурсов, которые являются исключительной прерогативой отдельных индивидов или групп

Существенное значение для понимания прав собственности имеет, с одной стороны, их спецификации, а с другой —размывание.

Спецификации права собственности — это создание режима исключительности для отдельного индивида или группы посредством определения субъекта права, объекта права, набора правомочий, которыми располагает данный субъект, а также механизма, обеспечивающего их соблюдение.

Для понимания спецификации прав собственности важно, кто(какой именно гарант) ее обеспечивает и каким образом осуществляется передача права (если она вообще допускается).

Когда речь идет о формальных правах, то их, как правило, специфицирует государство. Вместе с тем, внутри предприятия, например, те или иные формальные права собственности могут специфицироваться его руководством. Наряду с формальной возможна безличная спецификация, в основании которой лежит повседневная практика взаимодействия экономических агентов, т.е. гарантом выступает любой член группы заметивший совершенное нарушение. Она относится обычно к неформальным правам собственности, существующим как следствия существования неформальных правил.

Важнейшей функцией процесса спецификации прав собственности является придание последним свойства исключительности.

Правомочие собственности называется исключительным, если его субъект в состоянии эффективно исключить других экономических агентов из процесса принятия решения относительно использования данного правомочия

Исключительность того или иного права собственности не означает, что оно принадлежит индивиду, т.е. частному лицу. Исключительными правами может обладать группа людей, хозяйственная организация (юридическое лицо), наконец, государство.

Исключительность права собственности экономически важна потому, что именно она создает стимулы к эффективному использованию ресурсов: если права собственности субъекта на результат использования его ресурсов не являются исключительными, у него нет стимулов максимизировать этот результат, поскольку весь он или его любая часть могут достаться другому.

Например, если земледельцы какого-то оседлого племени регулярно подвергается набегам кочевников, отбирающих большую часть урожая и оставляющих столько зерна, чтобы земледельцы лишь не умерли с голода, у последних нет стимулов к усилиям, нацеленным на максимизацию продуктивности земли. Они будут стремиться выращивать лишь необходимый минимум зерна, расходуя «высвободившиеся» ресурсы на иные цели, например, на спецификацию своих прав посредством найма вооруженной защиты, или просто проводя время в праздности.

В известном смысле обратным к процессу спецификации является размывание прав собственности. Этим термином обозначается практика нарушения исключительности прав, приводящая к снижению ценности объекта права для субъекта, так как поток ожидаемых доходов должен дисконтироваться по более высокой ставке процента (учитывающей риск экспроприации). Регулярные набеги кочевников, фигурировавшие в предыдущем примере, как раз представляют собой форму размывания прав собственности земледельцев на урожай. Таким образом, фактический уровень исключительности того или иного правомочия собственности — это функция от процессов спецификации/размывания права собственности.

Контракты. Как отмечалось выше, контракты (договоры) являются наиболее типичными разновидностями институциональных соглашений. В терминах последних контракт можно определить как правило, структурирующее во времени и/или пространстве взаимодействия между двумя (или большим числом) экономическими агентами по поводу обмена правами собственности на основе обязательств, добровольно взятых ими на себя в результате достигнутого соглашения.

В принципе, любое правило можно проинтерпретировать как некоторый контракт. Скажем, отношения рабовладельца и раба, несмотря на их очевидное неравноправие, подчинялось (особенно в поздний период существования рабовладения) вполне определенным правилам. Соответственно, эти правила можно трактовать как некоторые обмены: хозяин предоставлял рабу жилье и еду в обмен на его работу; хозяин ограничивал свободу раба в обмен на его защиту от посягательств других, возможно, более жестоких, хозяев, и т.п. Разумеется, поскольку упомянутые правила отнюдь не были результатом добровольной договоренности (за исключением сознательной продажи себя в рабство ранее свободным гражданином), выявление подобных «обменов» является именно возможной интерпретацией правил рабовладения. Расширительная трактовка контрактов, подобная приведенной, называется контрактным подходом к анализу экономических институтов.

Существенными моментами контракта как правила, отличающими его от других типов правил, являются:

· сознательность и целенаправленность выработки данного правила его адресатами (сторонами контракта); другие правила могут формироваться без предварительного их обдумывания или проектирования, методом проб и ошибок;

· добровольность, взаимовыгодность участия в контракте его сторон; другие виды правил могут иметь резко асимметричный характер в плане распределения издержек и выгод;

· ограниченность действия данного правила только его адресатами - сторонами контракта; другие типы правил, — например, вводимые государством законы, — распространяются не только на законодателей, но и на всех других ееграждан;

· непосредственная связанность контракта с обменом или иным перемещением прав собственности (например, договор дарения какого-либо имущества, который не предполагает «встречного» движения иного имущества от бенефициара к донатору); другие виды правил могут непосредственно не затрагивать перемещения прав собственности.

Контракты представляют собой правила, «обслуживающие» (т.е. координирующие) различные обмены. Наиболее распространенной формой обменов считаются рыночные обмены, однако в целом разнообразие видов обменов гораздо шире.

Обменом мы будем называть отчуждение и присвоение прав собственности на те или иные блага между двумя или большим числом агентов, обусловленное их осознанным взаимодействием.

Отчуждение и присвоение прав собственности означает их перераспределение. Обмен представляет собой такое перераспределение прав собственности, которое сопряжено с принятием решений его участниками. Результаты перераспределения прав собственности (обмена), очевидно, зависят от того, как, при каких условиях, принимают решения его участники. Эти условия, или ситуации принятия решений, важно различать по признакам избирательности и симметричности. По признаку избирательности все множество обменов можно подразделить на избирательные, — те, где субъекты имеют возможность выбрать контрагента, предмет и пропорции обмена (в частности, цену), — и неизбирательные, где такая возможность отсутствует. По признаку симметричности обмены делятся на симметричные и асимметричные. В рамках первой группы возможности выбора одинаковы для сторон, в рамках второй группы — неодинаковы.

Сочетая эти признаки, легко получить теоретическую типологию, включающую 4 разновидности обменов, из которых два — асимметрично избирательные и асимметрично неизбирательные — фактически описывают один асимметричный тип обменов.

Дополнительное разнообразие в типологию обменов вносит признак «гарант обмена», — субъект или социальный механизм, защищающий новое распределение прав собственности на предмет(ы) обмена. Здесь выделяются следующие варианты: (1) один из участников обмена; (2) оба участника обмена; (3) третья сторона - индивид или частная организация; (4) государство в лице одной или нескольких государственных правоохранительных организаций; (5) традиция, обычай. При этом типичным случаем является защита обмена одновременно или последовательно несколькими гарантами.

Например, для рыночных контрактов, соответствующих симметрично избирательным обменам, типичным случаем является многослойная их защита, включающая все перечисленные типы гарантов, причем некоторые — в нескольких разных вариантах. Так, для предотвращения нарушения договоренности в рамках варианта (3) используются: крупные и авторитетные торговые компании, ассоциации предприятий, третейские суды, а также криминальные организации; в рамках варианта (4) — представители областной администрации, региональных законодательных собраний, а также суды14.

Поскольку контракты представляют собой сознательно выработанные правила, структурирующие взаимодействия их сторон на некоторый (конечный или неопределенный) промежуток времени, каждый контракт можно рассматривать как план совместной деятельности этих сторон. Если всякое правило поставляет знающим его агентам лишь некоторую дескриптивную информацию о будущих возможных действиях других экономических агентов (в ситуациях, регламентируемых соответствующим правилом), контракт, будучи совокупностью взаимных обязательств, несет в себе нормативную, директивную информацию о действиях, которые должны быть совершены сторонами в будущем.

Разумеется, как и другие правила, контракты могут не исполняться, т.е. нарушаться (разрываться) той стороной, которая сочтет, что выгоды от разрыва (т.е. от переключения ресурсов нарушителя на другой вид деятельности) превышают издержки, связанные с санкциями, налагаемыми на нее за невыполнение обязательств. Однако вероятность нарушения контракта в общем случае можно оценить как меньшую по отношению к вероятности нарушения других правил. Ведь контракт разрабатывается и заключается целенаправленно; это означает, что у его сторон есть возможность учесть в этом плане совместных действий свои собственные интересы. Напротив, многие правила ориентированы на реализацию интересов их разработчиков, в то время как исполнять такие правила должны совсем другие экономические агенты. Если подобные правила возлагают на последних чрезмерные непроизводительные (для них) издержки, а контроль исполнения не слишком жесткий, либо санкции невелики, правило не будет исполняться с большой вероятностью.

Правило и права. Любое право индивида (или организации) — это возможность беспрепятственно осуществлять некоторые действия, в частности, — действия с тем или иным объектом (имуществом). Такая возможность есть прямое логическое следствие правила, в соответствии с которым подобные действия не подвергаются санкциям со стороны гаранта этого правила. Действия же, наказываемые в рамках принуждения правила к исполнению, не составляют содержания чьего-либо права.

Когда индивид действует в соответствии с правилом, т.е. становится его адресатом, он автоматически приобретает права, присущие этой роли. Это означает, что, совершая разрешенные правилом действия, он не встретит какого-либо противодействия и, следовательно, не должен будет нести издержки, необходимые для защиты от такого противодействия15. Это означает, что с экономической точки зрения права являются средствами экономии ресурсов в процессе осуществления действий.

Разумеется, индивиды могут совершать действия, на которые у них нет прав. Однако при этом, как отмечалось выше, они могут подвергнуться санкциям и понести убытки. Следовательно, ожидаемые выгоды от совершения такого действия будут меньше, чем если бы индивид имел соответствующее право.

Можно, таким образом, заключить, что именно права являются еще одним (в дополнении к эффекту координации) конкретным социальным механизмом, с помощью которого правила обеспечивают экономию издержек.

Альтернативные институты.

Государство с его формальными институтами принуждения имеет сравнительные преимущества в осуществлении организованных санкций, во-первых, за счет своей монополии на примере насилия; во-вторых, за счет возможности осуществления долгосрочных инвестиций в технологии мониторинга и принуждения; в-третьих, за счет доверия граждан.

Относительные преимущества государства в распространении информации еще усиливают достоверность угрозы насилия. Поэтому организованные санкции за нарушение формальных институтов обычно берет на себя государство. Многие исследователи даже отождествляют формальные институты и государственные институты, употребляя данные термины в качестве синонимов⁶⁷. Но это справедливо для сильного государства с развитой рыночной экономикой и не всегда справедливо для государства слабого, не справляющегося со своими функциями (например, для государства с переходной экономикой). В слабом государстве сфера предложения формальных институтов — естественная государственная монополия — становится конкурентной: возникают альтернативные формальные институты, которые составляют прямую конкуренцию государственным.

Мы определили формальные институты, как институты, которым соответствуют зафиксированные в письменном виде правила, а санкции за их нарушение носят организованный характер. И хотя выполнение одного из этих условий практически всегда влечет за собой выполнение второго, есть и исключения, когда санкции осуществляет не государство, руководствуясь законами, а другие субъекты, которые действуют, опираясь на неписанные, хотя и достаточно прозрачные правила. Чтобы избежать путаницы, будем называть такие неформальные институты жесткими, подчеркивая организованный и строгий характер санкций за их нарушение.

Рассмотрим два примера жестких институтов, развитие которых в России сопровождало переход от плановой экономики к рыночной. Первый пример показывает, как в условиях слабого государства могут возникать альтернативные институты, функционирование которых связано с высокими издержками и является стабильным (они встраиваются в государственную систему, снижая ее эффективность). Второй пример показывает, как неспособность государства выполнять определенные функции стимулирует формирование альтернативных институтов, готовых эти функции исполнить и вытесняющих государство из сферы, где оно не является эффективным.

«Крыши»

«Крышей» называют в России криминальную силовую группировку, оказывающую покровительство какой-либо фирме и взамен регулярно изымающую у нее часть доходов. «Крышевание» заключается в решении проблем фирмы и в сфере коррупционного, и в сфере некоррупционного (налогового) обложения и может осуществляться как в рамках летальной силовой государственной структуры («красная крыша»), так и в рамках нелегальной силовой структуры («черная крыша»).

«Крыши» как часть криминальной системы, в чью юрисдикцию входит приведение в действие контрактов, получили особенно широкое распространение в теневой экономике — в наличных денежных расчетах, не отражающихся на балансах предприятий, и в псевдобартере. «Крыши» формировались в условиях, когда формальное право было неэффективным: слишком затратным, связанным с большими временными издержками, неопределенностью результата. Кроме того, если предмет сделки не был легальным или если фирме нужен был для решения вопросов силовой ресурс, «крыша» представляла собой единственный вариант защиты.

В условиях неэффективности институтов формального права «крыши» характеризуются очень высокой локальной эффективностью в сочетании с повышенными рисками для пользующихся ими экономических субъектов. Долгосрочная эффективность «крыш» как альтернативных жестких институтов сомнительна по следующим причинам.

· Такие институты носят эксклюзивный характер (фирма связана с одной «крышей»). Переход от одной «крыши» к другой для фирмы чрезвычайно труден. Если изначально она может до определенной степени выбирать «крышу», то поменять ее она уже практически не может, попав в финансовую зависимость и под жесткий контроль в сфере принятия стратегических решений.

· Находясь под постоянным давлением государства и друг друга, альтернативные жесткие институты могут неожиданно для прикрываемых ими фирм исчезнуть или оказаться не в состоянии выполнять свои функции. Поэтому фирма, пользующаяся услугами такого института, постоянно рискует столкнуться с затратами на поиск новой «крыши», налаживания отношений с ней и с неисполнением собственных контрактов.

Как криминальные группировки легитимировали свое положение в качестве «крыши»? Если руководитель фирмы отказывался от услуг группировки, та пыталась выстроить легенду, почему она имеет права на данную фирму. Были даже распространены определенные ритуалы «постановки крыши». Скажем, согласно одному из них считалось, что «крыша поставлена», когда имел место факт передачи денег представителю «крыши» от представителя фирмы, даже если представитель «крыши» просто брал 100 руб. на сигареты в долг. Отметим, что такой ритуал был известен одной стороне и совершенно не известен другой. Тем не менее создание прецедента давало основание для выставления регулярных требований со стороны группировки. Вообще все процессы были обставлены символическими ритуалами, во многом почерпнутыми из воровской среды, которой всегда была присуща своя альтернативная система права.

Воровские группировки доминировали в качестве «крыши» некоторое время, а потом стали набирать силу организованные преступные группировки. Но и в том, и другом случаях это были люди с общими ментальными моделями, с общей культурой.

Итак, «крыши» можно рассматривать как конкурирующие между собой альтернативные жесткие институты. Возникая на месте формальных (государственных) институтов защиты прав собственности, «крыши» постепенно начинали выполнять и другие функции, становясь элементом альтернативной системы права.

Разные «крыши» следовали разным стратегиям. Во многих случаях «крыши» начинали диктовать фирмам, как вести бизнес, становились их хозяевами или партнерами. При этом «крыша» — далеко не самый эффективный собственник: обладая силовым ресурсом, она испытывает дефицит ресурса управленческого. Были «крыши», которые строили свои отношения с бизнесом по типу феодальных. Понимая, что у них не хватает квалификации и управленческого ресурса для непрерывного мониторинга бизнеса, они доращивали «крышуемые» ими фирмы до определенных размеров, а потом изымали все активы и бросали.

Интересна сама по себе и конкуренция формальных и неформальных институтов в России. Поскольку формальные институты защиты прав собственности не могли финансироваться в достаточной мере ни по официальным, ни по неофициальным каналам, они были фактически выдавлены с рынка неформальными институтами, которые этих ограничений не знали. Если бы наша милиция и суды начали официально взимать с граждан платежи за осуществление своих непосредственных функций, то, вполне возможно, они были бы более успешны, чем их неформальные конкуренты.

«Черные» арбитражные суды

С началом рыночных реформ в российской экономике возникла реальная необходимость улаживания хозяйственных споров между независимыми хозяйствующими субъектами. Но наши арбитражные суды прежде этим никогда не занимались, ибо при плановой экономике таковые субъекты попросту отсутствовали — тогда не было никакой независимости, как не было и свободы заключения контрактов. Поэтому к работе в новых условиях наши арбитражные суды оказались совершенно не приспособлены. Не обладая никакими экспертными качествами, да и не понимая, на что они имеют право, а на что нет, суды рассматривали дела очень подолгу. В результате такое разбирательство становилось бессмысленным с экономической точки зрения. Но даже если решение было принято, его почти невозможно было исполнить из-за отсутствия реальной системы принуждения. К тому же этим судам стала свойственна ангажированность. А когда предприятия начали пользоваться бартером, то появился спрос на улаживание конфликтов, которые просто нельзя было выносить на рассмотрение арбитражных судов.

И тогда возникли «черные» арбитражные суды — суды нелегальные, хотя споры в них улаживали профессиональные юристы в соответствии с действующими в России нормами права. «Черные» арбитражные суды существуют и поныне, и работают они гораздо эффективнее, чем их легальные аналоги, хотя в последствие время ситуации постепенно меняется.

Почему сегодня и легальные, и нелегальные арбитражные суды применяют одни и те же нормы права? Да потому, что ничего формально ратифицированного в области хозяйственных отношений в криминальном бизнесе нет. Конечно, существуют и неформальные механизмы улаживания конфликтов. Это, например, суд воровской чести, опирающийся на неформальный кодекс, который складывался много десятков лет. Но хозяйственные споры — веяние нового времени, и чтобы их разрешать, надо иметь писанный документ, иначе рассуждать о справедливости можно очень долго.

«Черные» арбитражные суды будут существовать до тех пор, пока будет существовать криминальный бизнес — вопрос о непоставленности товара против платежа при торговле героином вряд ли будет разбираться в легальном арбитражном суде. Другой вопрос, что нужно, чтобы их вытеснить из всех прочих сфер, и нужно ли это вообще. Тут возможны два подхода: глобальный и эволюционный. Глобальный подход состоит в ликвидации системы государственных арбитражных судов как таковой и перехода к третейским судам. А эволюционный подход — это обеспечение конкурентных условий альтернативным судебным системам с тем, чтобы конкуренция со стороны третейских судов постепенно вынудила арбитражные суды повысить свой профессиональный уровень. Проблема в том, что у нас нет качественного механизма исполнения решения третейских судов — ведь «черный» третейский суд отличается от «белых» третейских судов именно наличием высокоэффективного механизма исполнения.

Если нелегальный бизнес может обращаться при необходимости только к «черному» арбитражу, то у легального бизнеса диапазон выбора в этом случае значительно шире.

Легальный бизнес может предусмотреть в контракте использование не только российского государственного арбитража, но и зарубежного, указав, что при возникновении спорной ситуации она будет разбираться в арбитражном суде такой-то страны согласно нормам российского права. Данный подход позволяет импортировать именно механизм принуждения, когда система принуждения к исполнению права слаба, в то время как само право не обладает дефектами в части, касаемой сути спорной ситуации. То есть в интересах экономических агентов четко разграничивать качество права и качество правовой системы, приводящей это право в исполнение.

Кроме того, легальный бизнес может воспользоваться неформальным арбитражем — либо «серым», когда арбитражное решение не перечеркивает решение официальной юстиции, а лишь дополняет его или предлагает альтернативу без обязательного подчинения; либо «черным», когда такое решение доминирует над решением официальной юстиции.

Заметим, что в советское время существовали аналоги «черных» арбитражных судов. Они возникали в тех сферах, которые не защищались государством (например, на скачках), или в тех регионах, где влияние государства было минимальным (скажем, в труднодоступных горных районах Средней Азии и Кавказа).

Основные понятия

Ограниченная рациональность

Образец поведения

Норма (правило)

Оппортунистическое поведение

Механизм принуждения к исполнению правила

Институт

Ограничительная функция института

Координационная функция института

Распределительная функция института

Формальные правила

Неформальные правила

Институциональная среда

Институциональное соглашение

Иерархия правил

Надконституционные правила

Конституционные правила

Экономические правила

Контракты

Обмен

Права

Права собственности

Исключительность прав собственности

Спецификация прав собственности

Размывание прав собственности

Вопросы для повторения

1. Является ли информация ограничением при принятии экономических реше­
ний?

2. Как связаны ограниченность информации и возникновение привычек?

3. Всегда ли образцы поведения способствуют максимизации полезности?

4. Всегда ли нарушение правила нежелательно с экономической точки зрения?

5. Всякое ли правило является институтом?

6. Всегда ли наличие регулярности в поведении означает существование соот­
ветствующего института?

7. Верно ли, что любой институт создает распределительный эффект?

8. Чем формальные правила отличаются от неформальных?

9. Как могут соотноситься между собой формальные и неформальные правила
в статике и в динамике?

10. Какова логика действия механизма принуждения правила к исполнению?

11. Что включается в состав институциональной среды?

12. Что представляют собой институциональные соглашения?

13. Какие типы правил относятся, с экономической точки зрения, к конституци­
онным правилам?

Тесты

1. Под институтами в неоинституциональной теории понима­ется:

а) разработанные людьми ограничения;

б) результат процессов, происходивших в прошлом;

в) высшие учебные заведения;

г) «правила игры» в обществе.

2. В состав института не входят:

а) формальные правила;

б) неформальные нормы;

в) организации;

г) система наказания.

3. Формальные правила это:

а) конституция;

б) традиция;

в) обычай;

г) закон.

4. Большая устойчивость неформальных норм определяется:

а) длительностью их эволюции;

б) искусственным установлением «сверху»;

в) судебной практикой;

г) законодательством.

5. Неформальная институционализация:

а) влияние неформальных норм на формальные правила;

б) несогласование формальных правил и неформальных норм;

в) закрепление неформальных норм в законодательстве;

г) оппортунистическое поведение.

6. Институциональный конфликт это:

а) конфликт между производителями и потребителями;

б) конфликт между системой наказания и системой принуж­дения;

в) несогласование формальных правил и неформальных норм;

г) несогласование намерений и действий покупателя.

Литература