ГЛАВА 10. Вскоре на улице к ней подошла Хана – маленькая, худенькая девушка, совсем еще подросток, и уже молодая мама: где-то в Переславле у родителей жила ее

Вскоре на улице к ней подошла Хана – маленькая, худенькая девушка, совсем еще подросток, и уже молодая мама: где-то в Переславле у родителей жила ее двухлетняя дочь. Хана сказала, что должна ей передать поручение Борисова. Лиза сразу разволновалась. Хана заметила это и ласково положила ладонь на ее руку.

Гибель Наума Марголина нарушила план Борисова оборудовать в его квартире лабораторию для производства бомб. Похоже, что сыщикам пока не удалось выйти на след Наума – он перед ограблением сообщил соседям, что уезжает к жене в Америку, которая там жила лет пять с их маленьким сыном. Борисов просил Лизу проследить за домом и квартирой, не вертятся ли там вокруг шпики.

– Особенно не трудись, иногда прогуливайся по этой улице и замечай все, что там происходит.

Хана сказала, что она уже два дня в Екатеринославе и занималась тем, что изучала маршруты Лизы от дома к гимназии и родителям.

– Муж у тебя симпатичный, – сказала она с какой-то грустью.

– А твой где?

– Отец Машеньки? Погиб в Сибири, еще до ее рождения. Мы с ним бежали из ссылки, он в дороге заболел и умер.

– А Борисова когда-нибудь можно будет увидеть? – спросила Лиза, чтобы переменить грустную тему.

– Подожди немного, – улыбнулась Хана. – Сергей скоро приедет в Екатеринослав, соберет весь актив, а если не весь, то тебя обязательно пригласит, он же должен знать в лицо человека, кому передает свои ответственные поручения.

Через неделю Хана встретила ее по дороге в гимназию, сделав незаметный знак рукой, чтобы Лиза следовала за ней. Они дошли до городской библиотеки, где когда-то перед анархистами выступал Мишель Штейнер. Хана быстро юркнула в подъезд. Лиза подожала пять минут и вошла вслед за ней.

В вестибюле стояла Мария Завьялова. Увидев Лизу, она, как и в прошлый раз, сделала удивленное лицо. Лиза обратила внимание, что у нее очень красивые серые глаза, пышные светлые волосы, уложенные в большой узел на затылке. Часть волос выбилась из прически, падая непослушными прядями на плечи. Лиза поздоровалась с ней и стала расстегивать свою шубку.

– Идемте наверх, – сказала Мария, – там разденетесь.

Она повела Лизу на второй этаж. Не доходя до читального зала, они свернули в комнату, где до самого потолка тянулись полки с книгами. Между ними оказалась дверь в другую комнату с такими же бесконечными стеллажами. Неприятно пахло сыростью.

– У нас недавно крыша провалилась, – объяснила Мария, – замочила верхние полки, поэтому здесь такой запах.

Еще один узкий коридор, и они оказались в небольшой комнате. За круглым столом с зеленой бархатной скатертью сидели Коля Рогдаев, Сережа Войцеховский, Соня Пизова, Хана, еще человек пять из их группы и незнакомый молодой человек с такими умными и живыми глазами, что Лиза сразу поняла: это и есть Борисов.

Сергей тут же встал, назвал свое имя и протянул Лизе руку. Лиза пожала ее, почувствовав крепкую мужскую ладонь. И вообще от всей его фигуры, гордо посаженной головы, высокого лба и резко выдающегося волевого подбородка так и веяло силой и решимостью.

Завьялова сразу ушла. Борисов без лишних слов поднялся со своего места, обвел всех внимательным взглядом и стал говорить о том, что дела в отряде продвигаются крайне медленно. В Екатеринославе они потеряли конспиративную квартиру, где собирались оборудовать лабораторию для производства бомб. Сейчас с этой целью арендован дом на окраине города в поселке Шляховка. Кроме лаборатории, там будут находиться склад для бомб и типография. Лабораторией он занимается сам лично, а вот с типографией надо вопрос решать быстрей.

Он спросил, у кого по этому поводу есть соображения. Войцеховский предложил сделать налет на Яковлевскую типографию, взять там ручной станок «бостонка». Он сам берется за это дело. Борисов одобрительно кивнул головой. Рогдаев обещал написать тексты, заняться их печатанием и распространением по другим городам. На самом деле они с Войцеховским давно, еще до Борисова обсудили вопрос с «эксом» типографии, но руки до нее пока не дошли.

– Люди для этого есть?

– Найдутся, – холодно сказал Рогдаев. Он был недоволен тем, что Борисов, не посоветовавшись с ним, поручил ограбление Дуплянского Могилевскому. Все деньги ушли в копилку отряда, а у них, в Екатеринославе не было ни копейки. Несколько предпринятых им небольших «эксов» окончились неудачей и арестом людей. Борисову, да и ему самому хотелось, чтобы все задуманные ими дела осуществлялись быстро, однако на практике выходило совсем по-другому. Полиция не давала шагу ступить.

Борисов обсудил еще ряд вопросов, сказал, что сейчас уезжает в Киев, оттуда – в Одессу. В Екатеринослав вернется через месяц, они снова соберутся, чтобы обсудить дела. На прощанье он обошел весь стол и каждому пожал руку. Взглянув ему в лицо, Лиза увидела отсутствующий взгляд: он думал уже о чем-то другом.

Мария встретила Борисова в коридоре и повела его к запасному выходу. Перед дверью из последней комнаты с подшивками газет и журналов, они остановились, и Мария вопросительно посмотрела на него.

– Машенька, – ласково сказал Сергей, беря ее за руку. – Спасибо за то, что откликнулись на мою просьбу и приютили нас здесь.

– Вы же знаете, я для вас готова на все.

– Это напрасная жертва...

– Сережа, вы меня больше не любите?

– Люблю, очень люблю, но вы видите, какие мы здесь затеваем дела. Вы теперь далеки от политики, осуждаете анархизм, к чему подвергать себя опасности.

– Мне плохо без вас.

– Сейчас не время для этого, Машенька, милая моя. Вы меня только мучаете этим.

Он взял обе ее руки, прильнул к ним губами и, больше ничего не сказав, вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Мария уткнулась головой в стену и заплакала, но быстро взяла себя в руки и пошла в комнату к оставшимся товарищам, чтобы проводить их к выходу. Лиза заметила ее красные глаза, увидели это и все остальные. Когда они стали спускаться по лестнице, Хана шепнула ей, что Мария – старая знакомая Сергея, и не только.

– Она его любит?

- Так говорят. Ну, все, подруга, прощай, – сказала Хана и первой выпорхнула за дверь.

Лиза, оставшись одна, подошла к Марии и, чтобы как-то ее утешить, сказала, что она когда-то пела здесь на литературном вечере и с удовольствием выступит еще, если ее пригласят.

– Я вас помню, помню и на встрече с Мишелем Штейнером. Зачем вам это надо?

Лиза нахмурилась, ее доброжелательность мигом улетучилась. Мария поспешила сгладить свою бестактность:

– Спасибо за предложение. Мы обязательно пригласим вас на какой-нибудь вечер.

«Да, уж, пригласите, – думала Лиза, бегом направляясь в гимназию, чтобы успеть к третьему уроку, – так вам и нужны на просветительском вечере анархисты».

Борисов в это время спешил к вокзалу: в 13 часов отходил поезд на Киев, где сегодня вечером открывалась конференция анархистов-коммунистов. Настроение у него было паршивое. Были три обстоятельства, которые его сильно беспокоили. Первое – отношения с Марией, которые тянутся уже восемь лет. Она его осуждает за то, что он стал анархистом, но продолжает по-прежнему любить. Видеть ее глаза, наполненные слезами, просто невыносимо. Он надеялся, что после нынешнего объяснения она, наконец, поймет, что ему сейчас не до нее: он занят новым, очень опасным делом.

Второе обстоятельство связано с конференцией и Сандомирским. Всероссийский съезд провести не удалось из-за малочисленности анархистских групп в России, поэтому решили ограничиться конференцией. Товарищи из «Интернационала» настаивали обсудить на ней вопрос о «Боевом интернациональном отряде». Это была совершенно лишняя работа, так как он сам уже объездил все нужные города и везде нашел поддержку. Для того чтобы не обострять отношений с женевской группой, он согласился выступить на конференции, но в Киев ехал в основном из-за Сандомирского.

Герман – надо отдать ему должное, сумел с помощью Дубинского, Тыша и старых товарищей собрать в Киеве новую группу. Однако вместо того, чтобы настроить ее на серьезную террористическую работу, занялся непонятной глупостью: рассылает всем высоким чинам города письма за вымышленными подписями с требованием «прекратить преступную деятельность служения государству». Неужели он не понимает, что этим только озлобляет полицию и вынуждает ее ужесточать репрессивные меры?

Тыш давно ему говорил, что в группе завелся провокатор: время от времени идут аресты людей, а один из самых близких друзей Сандомирского Дима Богров замучил их расспросами, куда исчезли Могилевский, Рывкинд и Шелест. Когда ему сказали, что они выехали в Швейцарию по срочному делу, потребовал дать их женевский адрес: они ему зачем-то срочно понадобились. Кто этот Богров, сыночек самого богатого еврея в Киеве, неизвестно зачем затесавшийся в их ряды?

Люди, люди, люди! Их везде не хватает. Тышом он доволен. Оружие в группах есть и будет еще. Осталось наладить массовое производство бомб, и это уже вполне реальное дело. Из Рославля в Екатеринослав, по протекции Евгения Маклакова, приехали два специалиста: Алексей Коновалов («дядя Ваня») и Михаил Минц.

Тыш, Гроссман, Рогдаев, Войцеховский, Ольга Таратута, Эрделевский, Штокман и еще с десяток товарищей – старые, испытанные анархисты, на которых можно полностью положиться. Хорошо успел себя проявить Маклаков. К любому вопросу подходит обстоятельно, готов выехать для работы в Россию, но Сергей просил его пока оставаться в Женеве. Там нужны люди для выполнения его поручений. В Париже с такой же целью находился Андрей Штокман.

Из головы Сергея не выходили слова Тыша о провокаторе в Киевской группе. У анархистов не было такого правила, как у социал-демо­кратов и эсеров, долго присматриваться к людям, проверяя их на деле, наоборот, они радовались каждому новому человеку, перешедшему на их сторону и поверившему в их идеалы. С таким человеком, Леонидом Тетельманом, готовым выполнить любое боевое задание, Борисов познакомился в Париже. Его порекомендовал кто-то из тамошних анархистов, представив, как человека, совершившего в России много «эксов» и мечтающего вступить в такой отряд, как организовал Борисов. Что-то в нем вскоре стало смущать Сергея. И это было третье обстоятельство, которое его беспокоило.

Тетельман сразу потребовал выдать ему за будущую работу 2 000 рублей. Сергей сказал, что даст ему деньги, когда тот приедет в Одессу и выберет себе задание: убийство барона Каульбарса или председателя одесского военно- окружного суда. Леонид согласился с этим условием, но не успел Борисов приехать в Одессу, как тот прислал ему на конспиративный адрес письмо с прежним требованием получить деньги в Париже – только после этого он поедет в Россию. Борисов велел Андрею Штокману выдать Тетельману и его жене Слувис, с которой тот не хотел расставаться (еще у них был маленький ребенок), 200 рублей на дорогу. На днях они прибывают в Одессу.

Этот Тетельман или аферист, или набивает себе цену. Сергей жалел, что в начале знакомства был с этим человеком предельно откровенен, раскрыл ему всю программу действий отряда, рассказал во всех подробностях, как они вчетвером ограбили почту на станции Верхнеднепровск, назвав ее участников. «Посмотрим, что будет дальше», – успокоил себя Сергей и стал думать о том, что скажет делегатам конференции.

На конференцию приехало всего 16 человек, по 1–2 представителя от разных городов. Выступление Борисова слушали с большим интересом, идею о создании боевого отряда поддержали и одобрили все намеченные Сергеем мероприятия.

Тут неожиданно взял слово Богров. К удивлению всех делегатов, он стал доказывать, что анархизм, хотя и не имеет ничего общего с парламентаризмом и демократией, должен возглавить политическую борьбу с самодержавием.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Борисов.

– Уничтожать крупных политических деятелей, а не мелких сошек. Ценность любого террористического акта определяется не тем, что убит тот или иной временщик, а тем, что этот факт становится известен широким массам. Чем крупней будет сам акт, тем шире круг людей, на которых этот акт произведет нужное впечатление.

– Сухомлинов и Каульбарс – далеко не мелкие сошки.

– Это все не то. Убили Чухнина, и на его место поставили нового адмирала. И для Каульбарса найдется такая же замена. В России много генералов, адмиралов, полицмейстеров, начальников жандармских управлений и тюрем.

– Ты на Николая II замахнулся, так и ему найдется замена.

– Зато вся Россия всколыхнется.

Какой-то товарищ крикнул Богрову, чтобы он со своими мыслями отправлялся к социал-революционерам, они как раз недавно убили Максимовского (начальника Главного тюремного управления).

В зале началась перепалка. Не дослушав эти разговоры, Борисов незаметно кивнул Тышу, и они вышли из-за зала.

– Как это понимать, – кипел от возмущения Борисов, – участник конференции вместо того, чтобы всесторонне обсудить нашу работу, произносит эсеровские речи? А Сандомирский? Рассылает администрации письма с требованием, чтобы они отказались от своих полномочий. Дом сумасшедших!

– Сам, Серега, не пойму в чем дело. Герман связался с этим Богровым, у того полно денег, развлекается по клубам и ресторанам. Однако согласись: конференцию они организовали хорошо, обсудили много важных вопросов. Теперь надо провести другую, с большим количеством людей, пригласить товарищей из Москвы и Петербурга.

– А о нашем деле кто будет думать? Ольга сидит в Женеве надутая, злится, что я не даю ей поручений, а как я могу ее сюда вызвать, если здесь ничего не готово. Пока я не вижу людей, которые будут организовывать в Киеве теракты.

– Вызови сюда Кротова. Пусть он этим займется.

– С кем вообще, кроме Богрова, работает Сандомирский?

– Есть много хороших ребят. Некоторые по моей просьбе ездят за транспортом в Подгородок и доставляют его дальше, по назначению. Одна замечательная девушка – Люся Янкелевич, ездит даже в Черновцы и Швейцарию. – Тыш замолчал. – Ребят наших жалко. Кеша нам хорошо помогал. А с Богровым он почему-то не сошелся.

– Тогда зачем он требует их адрес в Женеве?

– Говорит, что личный интерес. Не знаю, как от него отделаться.

– А про твои отлучки из Киева он знает?

– Знает. И зачем езжу, и куда. Герман держит его в курсе всех дел.

– Пусть Герман про себя рассказывает, сколько хочет, а про Кешу, Арона и дело с Дуплянским ни один человек не должен знать. И про членов отряда ни он, ни ты больше посторонним не рассказывайте, только тем, кому полностью доверяете и кто намерен с нами работать. С Германом я больше не хочу иметь никаких дел. Ты прав: я пришлю сюда Кротова. Он будет заниматься только отрядом.

– Ты сейчас куда?

– В Одессу, туда должен приехать человек, который вызвался нам помогать.

– Кто такой?

– Леонид Тетельман, нас свели в Париже. Думаю, где-нибудь в январе-феврале все вместе соберемся в Екатеринославе, обсудим наши дела и начнем потихоньку действовать. А с Люсей Янкелевич меня обязательно познакомь, мне такие люди нужны лично.

– Хорошо. Я скажу Люсе.