Неоромантическая философия А.Шопенгауэра и Ф.Ницше

ШОПЕНГАУЭР Артур (1788— 1860) — нем. философ-идеалист; снискал себе славу прежде всего как блестящий эссеист. Считал себя последователем Канта. При интерпретации его философских взглядов осн. акцент делал на учении об априорных формах чувственности в ущерб учению о категориальной структуре мышления. Гл. -соч. Ш.— “Мир как воля и представление” (1818—44). Исходя из кантовского разделения мира явлений и мира ноуменов, Ш. выделял два аспекта понимания субъекта (или Я): тот, к-рый дан в качестве объекта восприятия, и тот, к-рый является субъектом самим по себе, т. е. проявлением воли. Мир как представление, по Ш., всецело обусловлен субъектом и является сферой видимости. Объективация мира происходит в соответствии с “законом достаточного основания” (выступающего в четверояком виде) и имеет строго иерархическую структуру. Ш.— сторонник волюнтаризма. Воля предстает в его учении как космический принцип, лежащий в основе мироздания (все явления суть ступени ее объективации). Органической природе свойственна “воля к жизни”. Познание, в т. ч. научное, интерпретируется Ш. как имеющее гл. обр. приспособн-тельную функцию. Воля, по Ш., будучи темной и таинственной силой, крайне эгоцентрична, что означает для каждого индивида вечное стремление, беспокойство, конфликты с др. людьми. Сам Ш. именовал свое учение как “пессимизм”. Этический идеал Ш.— в буддийской нирване, в умерщвлении “воли к жизни”, в полном аскетизме. Др. путь освобождения от страдания — занятие искусством. “Незаинтересованное созерцание” художника, считал Ш., ведет его к пониманию самой сущности воли, позволяет лицезреть ее адекватные, вечные объективации (идеи), и тем самым “умиротворяется” неистовство воли. В этой части философии Ш. отчетливо звучат платонистские мотивы (Платон). Философия Ш. оказала непосредственное влияние на философию жизни, в первую очередь на Ницше.

НИЦШЕ Фридрих (1844—1900) --нем. философ, один из основоположников совр. иррационализма в форме философии жизни. Взгляды Н. претерпели определенную эволюцию от романтической эстетизации опыта культуры через “переоценку всех ценностей” и критику “европейского нигилизма” к всеобъемлющей концепции волюнтаризма. Осн. положениями зрелой философии Н. являются: 1) все существующее (мир) есть воля к власти, могуществу; 2) сам мир есть множество борющихся друг с другом картин мира, или перспектив, исходящих из центров власти (силы),—в этом состоит т. наз. перспективизм. Н. излагает свою т. зр. полемически, в форме несистематической критики субстанционального дуализма (“теории двух миров”), метафизики, христианской моральной традиции и т. д. Н.— решительный противник укорененного в европейской культуре противопоставления “истинного мира” миру эмпирическому, истоки к-рого он видит в отрицании жизни, в декадансе. В основе декаданса, по В., лежит желание (зачастую бессознательное) физиологически слабых индивидов или социальных групп доминировать над сильными и здоровыми. Согласно Н., апелляция к разуму и правде (истине) — лишь заменяющий прямое физическое принуждение способ одной воли влиять на др. волю (в т. ч. коллективную), рациональная аргументация, любые рассуждения значимы лишь постольку, поскольку обозначают перспективу нек-рой воли, стремящейся к расширению своего могущества. В любой философской полемике речь идет, считает он, не о поиске истины, а о жизне-утверждении, подчинении своей воле воли противоборствующей. Это же, по Н., касается ценностных суждений, суждений об объективном мире (научные истины, факты). Все это суть интерпретации, субъективные картины мира, за к-рыми стоят физиологические потребности, стремление сохранять определенные формы жизни. Н. связывает критику метафизики с критикой языка. Рассматривая реальность как неупорядоченный поток становления. Н. подчеркивает несоизмеримость создаваемого категориальной схемой языка образа мира с подлинным положением дел, неспособность языка, а следовательно, и мышления представить к.-л. знание независимо от самого языка и мышления. Убеждение Н. в фальсифицирующей природе языка и разумного мышления лежит в основе утверждения им приоритета действия и воли над всеми др. свойствами и качествами. Глубокая внутренняя противоречивость ницшеанского витализма проявляется в вопросе о соотношении истинности той или иной доктрины, идеи, понятия и т. п. и их исторического генезиса. Хотя “всеобщие и необходимые истины”, познавательные категории, грамматические формы, этические постулаты и т, п. и не обладают, согласно Н., абсолютной ценностью, являясь просто удачными находками в борьбе за жизнь и власть, все же эти “предрассудки” разума не могут считаться целиком произвольными, т. к. они связаны с определенными органическими ресурсами человека как вида, с постоянством черт его природы. Они оправданы своей “полезностью” в рамках трансцендентального жизненного процесса. Они принадлежат “родовому субъекту”, цели и интересы к-рого в целом скрыты от каждого отдельно взятого индивида. Для последнего “предрассудки” разума и соответствующие им формы жизни оказываются априорными и принудительными, он не может не следовать им. Таков философский смысл ницшеанской идеи вечного возвращения, указывающей на неизбежность воспроизводства одних и тех же иллюзий, оценок, форм опыта, жизни. Этой фаталистической идее в мировоззрении Н. противостоит идея сверхчеловека, указывающая в первую очередь на необходимость преодоления (в т. ч. и через особую систему воспитания) черт человеческой природы, напр. структуры чувственности, на “утончение” восприятия для создания новых, более совершенных форм жизни. Осн. соч.: “Человеческое, слишком человеческое” (1878), “Веселая наука” (1882), “Так говорил Заратустра” (1883—85), “По ту сторону добра и зла” (1886), “Антихристианин” (1888).