Тема 5. Данте Алигьери – предтеча Нового времени

Вопросы:

1. Судьба поэта. Книга «Новая жизнь» - первая поэтическая автобиография.

2. Основные идеи, герои, сюжет и композиция поэмы «Божественная комедия».

Судьба поэта. Книга «Новая жизнь» - первая поэтическая автобиография.

Данте Алигьери(1265 – 1321) родился во Флоренции в конце мая 1265 года и был крещен здесь в церкви Сан-Джованни. Ему дали имя Дуранте, сокращенно Данте: последнее так и осталось за ним.[21].

Дмитрий Сергеевич Мережковский, русский писатель и критик рубежа XIX-XX, так описал родной город поэта: «Дантовых дней Флоренция – маленький городок, замкнутый в тесной ограде зубчатых стен, весь ощетинился темными острыми башнями, как еж – иглами. Башен почти столько же, сколько домов, потому что почти каждый дом, сложенный из огромных каменных глыб, с узкими, как щели, бойнями, окнами, с обитыми железом дверями и торчащими из стен дубовыми бревнами, для спешной кладки подъемных мостов, которые на железных цепях перекидывались от дома к дому, едва начинался уличный бой, – почти каждый дом – готовая к войне, крепостная башня.

Дом, где родился Данте,– на маленькой площади, у церкви Сан-Мартино-дель-Весково, рядом с городскими воротами Сан-Пьеро, у самого входа в Старый Рынок, на скрещении тесных и темных улочек. Здесь находилось старое гнездо Алигьери – несколько домов разной высоты, под разными крышами, слепленное в целое подворье или усадьбу…»[22].

О родителях Данте нельзя сказать многого, – о них нет почти никаких сведений. По-видимому, поэт рано потерял свою мать донну Бэллу; имела ли она на сына то глубокое нравственное влияние, о котором свидетельствуют некоторые его биографы, покрыто мраком. Сам Данте нигде в своих произведениях не упоминает о своих родителях. Достоверно известно, что, прадед Данте - Алагиери имел сына Беллинчоне, а сын этого последнего, тоже Алагиери, был отцом поэта. Предки Данте принадлежали к партии гвельфов – одной из двух, возникших во Флоренции из-за семейной вражды двух кланов. Гвельфы воевали с гибеллинами, борьба шла с переменным успехом, поэтому отцу и деду поэта пришлось два раза претерпеть изгнание вместе со своей партией.

Мало известно и о том, где и как учился Данте; но факт тот, что в своих сочинениях он предстает человеком самого разностороннего и глубокого знания, усвоившим все научные сведения, доступные тому времени. Многое – вероятно, наибольшую долю своего духовного богатства – он приобрел сам, без посторонней помощи. Первые учителя Данте – иноки францисканского монастыря Санта Кроче, первые книги – тяжеловесные учебники Доната и Присциллиана: «Основание искусства Грамматики». Данте читает Библию, он влюблен в великую древнюю Книгу. Делаясь послушником братства св. Франциска Ассизского, опоясывается веревкой Нищих Братьев.

Первый светский учитель Данте – ранний гуманист, Брунетто Латини, вольнодумный философ, читал с ним Вергилия и рассказывал ему о славе великих древних поэтов. В «Божественной комедии» Данте вспомнит о нем:

Я впечатлел в душе своей навек

Ваш добрый вид, отеческий, бесценный,

Познав от вас, чем может человек

Достичь бессмертия в сей жизни тленной.

И как ценю я вас, пока дышу,

Мои уста поведают вселенной… (Перевод Мина).

Отроку Данте надо сделать выбор между двумя бессмертными, небесным и земным, – между двумя путями, – вслед за Франциском Ассизским или за «божественным» Вергилием. Важнейшим событием духовной жизни поэта была встреча с Беатриче (имя Беатриче означает дарующая блаженство), которая стала для него земным воплощением небесной любви. После этой встречи, «бог Любви воцарился моей душе так, что я вынужден был исполнять все его желания. Много раз повелевал он мне увидеть этого юнейшего Ангела».

Образ Беатриче – это не просто аллегория, никак не связанная с реальной женщиной. Документально доказано, что Беатриче, которую Данте любил, прославил, оплакивал и в которой видел идеал высшего нравственного и физического совершенства, несомненно историческая личность, дочь Фолько Портинари, жившая по соседству с семейством Алигьери. Она родилась в апреле 1267 года, в январе 1287 года вышла замуж за Симона деи Барди, а 9 июня 1290 года умерла двадцати трех лет, вскоре после отца.

О любви к Беатриче Данте рассказал в книге «Новая жизнь» («Vita Nuova», 1292), ставшей первой в мире автобиографией поэта. Сборнике, где проза перемешана со стихами, заключает в себе полную историю любви поэта, написанную им вскоре после смерти возлюбленной, раньше, чем он осушил слезы о ней. Назвал он свой сборник «Vita Nuova», как некоторые полагают, потому, что благодаря этой любви для него настала «новая жизнь».

Данте описывает все свои встречи с Беатриче, которых было всего три.

Впервые увидел поэт свою Прекрасную Даму, когда оба они еще были детьми: ему было девять, ей – восемь лет:

В тот день, когда Она явилась мне…

Я был еще ребенком, но внезапно…

Такую новую узнал я страсть…

Что пал на землю, в сердце пораженный

Как молнией.

В доме Портинари, на празднике 1 Мая, восьмилетняя девочка, Биче, выбранная, по старому Флорентийскому обычаю, Королевой Весны, была одета в красное платье, опоясанное золотым поясом, и увенчана белыми розами. «Она показалась мне, – говорил поэт, – скорее дочерью Бога, нежели простого смертного». «С той самой минуты, как я ее увидел, любовь овладела моим сердцем до такой степени, что я не имел силы противиться ей и, дрожа от волнения, услышал тайный голос: „Вот божество, которое сильнее тебя и будет владеть тобою“».

Десять лет спустя Беатриче является ему снова, на этот раз вся в белом. Она идет по улице в сопровождении двух других женщин, поднимает на него взор и, благодаря «неизреченной своей милости», кланяется ему так скромно-прелестно, что ему кажется, что он узрел «высшую степень блаженства». Опьяненный восторгом, поэт бежит шума людского, уединяется в своей комнате, чтобы мечтать о возлюбленной, засыпает и видит сон. Проснувшись, он излагает его в стихах.

Влюбленным душам посвящу сказанье,

Дабы достойный получить ответ.

В Аморе, господине их,- привет! -

Всем благородным душам шлю посланье.

На небе звезд не меркнуло сиянье,

И не коснулась ночь предельных мет -

Амор явился. Не забыть мне, нет,

Тот страх и трепет, то очарованье!

Мое, ликуя, сердце он держал.

В его объятьях дама почивала,

Чуть скрыта легкой тканью покрывал.

И, пробудив, Амор ее питал

Кровавым сердцем, что в ночи пылало,

Но, уходя, мой господин рыдал.

Это – аллегория в форме видения: любовь с сердцем Данте в руках несет в то же время в объятиях «уснувшую и укутанную вуалью даму». Амур будит ее, дает ей сердце Данте и потом убегает, плача. Этот сонет восемнадцатилетнего Данте, в котором он адресуется к поэтам, спрашивая у них объяснения своему сну, обратил на него внимание многих, между прочим Гвидо Кавальканти (лучший Флорентийский поэт тех дней, прекрасный юноша, благородный рыцарь, любезный и отважный, но гордый и нелюдимый, весь погруженный в науку), от души поздравившего нового поэта. Таким образом было положено начало их дружбе, никогда не ослабевавшей с тех пор.

Третья встреча произошла неожиданно на свадебном торжестве. Кто-то из друзей Данте приводит его в дом, где многие благородные дамы собрались к новобрачной, ибо приличие требовало, чтобы она, когда впервые сядет за стол в доме новобрачного, была в окружении других дам.

«Полагая, что делаю приятное моему другу, я предложил остаться вместе с ним, чтобы служить этим дамам. Но, только что я это решил, как почувствовал сильнейшую дрожь, внезапно начавшуюся в левой стороне груди и распространившуюся по всему телу моему. Я прислонился к стенной росписи, окружавшей всю комнату, и боясь, чтобы кто-нибудь не заметил, как я дрожу, – поднял глаза и, взглянув на них, увидел среди них Беатриче и едва не лишился чувств. Многие дамы, заметив то, удивились и начали смеяться надо мной… Тогда мой друг, взяв меня за руку, вывел оттуда и спросил, что со мной… И, придя немного в себя, я ответил: „Я был уже одной ногою там, откуда нет возврата“… И, оставив его, я вернулся домой, в комнату слез, где, плача от стыда, говорил: «Если бы дама знала мое состояние, я не думаю, чтобы она так насмехалась надо мной, но сострадание ко мне возникло бы в ее сердце". И, продолжая плакать, я задумал произнести слова, в которых, говоря о ней, я объясню, почему я так изменился, и скажу: "Я знаю, что причина случившегося никому не известна, а если бы она была известна, то возбудила бы сострадание"». И я решил записать возникшие во мне слова, желая, чтобы они когда-нибудь дошли до слуха благороднейшей госпожи. Тогда я сочинил сонет, начинающийся: «С другими дамами...»:

С другими дамами вы надо мной

Смеетесь, но неведома вам сила,

Что скорбный облик мой преобразила:

Я поражен был вашею красой.

О, если б знали, мукою какой

Томлюсь, меня бы жалость посетила.

Амор, склонясь над вами, как светило,

Все ослепляет; властною рукой

Смущенных духов моего сознанья

Огнем сжигает он иль гонит прочь;

И вас один тогда я созерцаю.

И необычный облик принимаю,

Но слышу я - кто может мне помочь? -

Изгнанников измученных рыданья.:

Вот, собственно, все события этой простой истории любви, их немного, они незначительны: Беатриче проходит мимо него по улице и кланяется ему; он встречает ее неожиданно на свадебном торжестве; ещё - одна из подруг Беатриче умирает, и Данте сочиняет по этому поводу два сонета; он слышит от других женщин, как сильно Беатриче горюет о смерти отца… Вот каковы события; но для такого высокого культа, для такой любви, на которую было способно чуткое сердце гениального поэта, это целая внутренняя повесть, трогательная по своей чистоте, искренности и глубокой религиозности.

В первых своих поэтических произведениях, в сонетах и канцонах, окружающих ярким сиянием и поэтическим ореолом образ Беатриче, Данте превосходит уже всех своих современников силой поэтического дарования, умением владеть языком, а также искренностью, серьезностью и глубиной чувства. Хотя он тоже еще придерживается прежних условных форм, но зато содержание новое: оно пережито, оно идет из сердца. Впрочем, Данте скоро отказался от старых форм и манер и пошел по другому пути. Традиционному чувству поклонения Мадонне трубадуров он противопоставил реальную, но духовную, святую, чистую любовь. Сам он считает «могучим рычагом» своей поэзии правду и искренность своего чувства.

Скорбь Данте, когда он узнает о смерти Беатриче, так велика, что близкие думают, что он умрет или сойдет с ума. Весь исхудалый, волосами обросший, сам на себя не похожий, так что жалко было смотреть на него, сделался он как бы диким зверем или страшилищем. Может быть, он и сам думает о смерти и хочет умереть. «Вскоре после того я тяжело заболел и начал бредить… И являлись мне многие страшные образы, и все они говорили: „Ты тоже умрешь… ты уже умер“. И мне казалось, что солнце померкло, звезды плачут, и земля трясется. И когда я ужасался тому, чей-то голос сказал мне: „разве ты еще не знаешь, что Дама твоя умерла?“ И я заплакал во сне, и сердце сказало мне: „Воистину она умерла!“ И тогда увидел я мертвое тело ее. И так смиренно было лицо ее, что, казалось, говорило: „Всякого мира я вижу начало“.

«Стоя у того же письменного поставца-аналоя, как три года назад, но уже не раннею весною, а позднею осенью когда оконные стекла затуманены, точно заплаканы, серым дождем, и желтые листья осыпаются с деревьев Данте, в полубреду, пишет торжественное, на латинском языке, «Послание ко всем Государям земли», – не только Италии но всего мира, потому что смерть Беатриче – всемирное бедствие, знамение гнева Божия на весь человеческий род:

«…Ее похитил не холод, не жар, как других людей похищает, но взял ее Господь к Себе, потому что скучная наша земля недостойна была такой красоты…». «Как одиноко стоит Город, некогда многолюдный, великий между городами! Он стал как вдова».

Город этот потерял свое Блаженство (Беатриче),

и то, что я могу сказать о нем,

заставило бы плакать всех людей.

«Скорбный город». Citta Dolente, для него не только Флоренция, но и вся Италия – весь мир.

В скорбный Город входят через меня,

Per me si va nella Cittа Dolente – эти слова, написанные черным, он видит на челе ворот, ведущих в Ад»[23].

Душа поэта полна страданья, но он убеждён, что Благороднейшая его возлюбленная, которая стала «гражданкой вечности», теперь занимает подобающее ей место:

Еще промолвлю с влажными глазами:

Рассталась дама с участью земною,

И ныне Бог любви скорбит со мною.

На небе слышны ликованья звуки,

Где ангелов невозмутим покой.

Однажды по одной из улиц, которая находится почти посредине того города, где родилась, жила и умерла благороднейшая дама, проходили пилигримы (странники по Святым местам). «Пилигримы шли, как мне казалось, погруженные в размышления. Думая о них, я сказал самому себе: "Мнится мне, что эти пилигримы из дальних стран и вряд ли они слышали даже рассказы об этой даме и ничего о ней не знают. Мысли их заняты другим, а не тем, что здесь происходит. Вероятно, они думают о дальних своих друзьях, нам неведомых". Затем я говорил самому себе: "Знаю, что, если бы они были из ближней страны, в их облике так или иначе отразилось бы их смущение, когда они проходят посреди скорбного города". Затем я говорил самому себе: "Если бы я мог задержать их хотя бы на короткое время, я бы вызвал слезы в их глазах прежде, чем они покинут этот город, так как сказал бы слова, которые заставили бы плакать всякого, их услышавшего". Затем, когда они исчезли с глаз моих, я решился сложить сонет, чтобы выразить то, что я говорил про себя. И, желая с большей силой вызвать сострадание, я задумал написать его так, как будто бы я в действительности обращался к пилигримам»:

Задумчиво идете, пилигримы,

И в ваших мыслях чуждые края.

Вы миновали дальние моря,

В скитаниях своих неутомимы.

Не плачете, неведеньем хранимы,

Проходите, все чувства затая,

А всех людей пленила скорбь моя,

Печали их - увы! - неутолимы.

Но если б захотели вы внимать

Тем вздохам сердца, что всечасно внемлю,

Оставили б, рыдая, град скорбей.

Покинуло блаженство эту землю,

Но то, что можем мы о ней сказать,

Источник слез исторгнет из очей.

Поэтическое творчество Данте стало прославлением идеала, он создал образ, воплощающий веру, мудрость, красоту, справедливость, сострадание - словом все человеческие добродетели. Это духовное, безгрешное поклонение женщине, а не страстное к ней влечение. Беатриче для Данте более ангел чем женщина; она словно на крыльях пролетает через этот мир, едва касаясь его, пока не возвращается в лучший, откуда явилась, и потому любовь к ней – «дорога к добру, к Богу».

Смерть милой стала для поэта тяжелым ударом. Как о потерянном рае плачет Данте об умершей Беатриче. Но ему было только 25 лет, натура его была слишком здоровой и сильной для того, чтобы он погиб от горя. От великой своей скорби поэт ищет успокоения в занятиях наукой: он изучает философию, посещает философские школы, проявляя неутомимое рвение. И другое еще влияние боролось в нем с памятью об усопшей: чувство к некоей Пьетре, о которой он написал четыре канцоны, носит уже иной характер. Кто была эта Пьетра – неизвестно, как и многое в жизни поэта; но упомянутые четыре канцоны написаны им, как предполагают, до изгнания. В них звучит язык еще юношеской страсти, юношеской любви, на этот раз уже чувственной. Эта любовь легко совмещалась в те времена с мистической экзальтацией, с религиозным культом женского идеала; чистое, целомудренное поклонение женщине не исключало тогда так называемого «folle amore».

Несколько лет спустя после смерти Беатриче, как предполагают исследователи, в 1295 году, – Данте женился на некоей Джемме ди Мането Донати. Ещё во времена отрочества поэта его отец синьор Алигьери заключает у нотариуса письменный договор с ближайшим соседом своим. Манетто Донати, о помолвке сына с маленькой двенадцатилетней дочерью Манетто, Джеммой. Данте знал ее давно, раньше, чем Беатриче, потому что они жили почти под одною кровлею, в двух соседних домах, разделенных только небольшим двором, постоянно виделись и вместе играли иногда. Такого рода предварительные сговоры без участия самих «молодых» - обычное явление в те времена. Ведь и Биче Портинари семнадцатилетней была выдана замуж за мессера Симоне де Барди, уже немолодого вдовца из вельможного рода богатейших флорентийских купцов и менял, по договору такого рода. Фолько Портинари, выдавая за него дочь, так же хотел ей добра, как отец Данте – сыну, совершая помолвку его с Джеммой Донати.

О жене поэта, Джемме, сохранилось очень мало сведений. По-видимому, она пережила мужа; по крайней мере, еще в 1333 году подпись ее значится на одном документе. По сведениям, сообщаемым Боккаччо, Данте не виделся больше с женой после своего изгнания из Флоренции, где она осталась с детьми. Прежние биографы сообщают, что у поэта было от нее семеро детей, но по новейшим исследованиям их оказывается всего трое: двое сыновей, Пьетро и Якопо, и дочь Антония. Много лет спустя, под конец своей жизни, поэт вызвал к себе сыновей и заботился о них. В своих сочинениях Данте нигде ничего не говорит о Джемме. Но это было обычное явление в те времена: никто из тогдашних поэтов не касался семейных своих отношений. Жене было суждено в ту эпоху играть прозаическую роль; она оставалась совершенно вне поэтического горизонта; рядом с чувством, которое уделялось ей, могло прекрасно существовать и иное, считавшееся высшим.

Несмотря на весь свой поэтический идеализм, Данте был человек дела, решительный, энергичный, принимал деятельное участие в общественной жизни, был избран одним из приоров - управляющих городом. О его решительности свидетельствует, например, собственный его рассказ в «Божественной Комедии» о том, как он спас жизнь ребенку. В церкви Сан-Джованни во Флоренции, где сначала крестили всего два раза в год (накануне Пасхи и Троицына дня), так что всегда была страшная давка, крестильница была устроена следующим образом: в каменном помосте возле стен были пробиты узкие углубления в виде купелей, снабжавшиеся водою из колодцев. Однажды ребенок, играя с другими детьми, вскочил в одно из этих углублений и так увяз в нем, что не мог выбраться. На крик его и его товарищей сбежался народ, но никто не знал, как пособить утопавшему, пока не явился Данте, бывший тогда приором, и собственноручно не разбил камень, окружающий углубление. За этот поступок человеколюбия враги обвиняли его в кощунстве и оскорблении святыни, и он защищался в «Божественной Комедии» от несправедливого обвинения («Ад», ХIХ, 16-22).

Данте стал приором Флоренции в 1300 году и находился на этой должности с 15 июня по 15 августа. В это время во Флоренции разгорелись сильные раздоры. С некоторых пор партия гвельфов распалась на два враждебных лагеря. Как когда-то из-за семейной вражды возникли партии гвельфов и гибеллинов, так и теперь начало новой распре было положено враждой двух семейств: Виери деи Черки и Корсо Донати. Приверженцы Донати стали именоваться Черными, а приверженцы Черки – Белыми. Данте был на стороне Белых, потому что (как писал об этом Дж. Боккаччо) эта партия больше уважала право и справедливость. Когда к власти во Флоренции пришли политические противники Данте, он вынужден был отправиться в изгнание.

Изгнание в те времена, когда человек ближе и теснее срастался с родной ему почвой, имело совсем другое значение, нежели теперь. Насильственная разлука со всем дорогим в жизни становилась решающим событием для всего дальнейшего существования. Данте вел скитальческую жизнь, испытывая лишения, принужденный обращаться к чужой помощи, для того чтобы поддерживать свое существование. Он поистине узнал, «как горек хлеб изгнания и как тяжело подниматься и спускаться просителем по чужим лестницам». Страдания Данте увеличивались еще тоской по родине. Он говорит про себя: «Для меня отечество – весь мир, как для рыб – море». Но удары судьбы не сломили его мощного духа, и талант его только выиграл от жестокой школы испытаний. Именно в изгнании Данте написал свою великую поэму «Божественную Комедию», принесла поэту мировую славу, представляя грандиозный философско-художественный синтез всей средневековой культуры, перекидывая от нее мост к культуре Возрождения.