Лава —коллегия магистрата, ведавшая судом по уголовным делам. 39 страница

Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI — начале XVII веков. М., 1978.

Шишов А. В. Минин и Пожарский. М., 1990.

Глава 12. Украина в составе Речи Посполитой
(вторая половина XVI — первая половина XVII в.)

На протяжении XVI в. великодержавные амбиции польской шляхты распространялись и на украинские земли, формируясь как идеологический вызов России. Утверждалось, что Киев должен принадлежать Короне, поскольку он является «дозорной вежей извечно польских земель» — Волыни и Подолья.

Превращение династической связи, заложенной Кревским актом 1385 г., в реальную федерацию имело огромное значение для судеб польского, литовского, белорусского и украинского народов. Считается, что с заключением Люблинской унии 1569 г. закончилась литовско-русская эпоха в истории Украины. Образование полиэтнической Речи Посполитой и включение украинских земель непосредственно в состав Короны, а также Брестская церковная уния 1596 г., в конечном счете, привели к усилению социального, национального и религиозного гнета на Украине, менее чем через столетие спровоцировали взрыв национально-освободительной войны, ставшей рубежной во взаимоотношениях украинцев и поляков.

В первой половине XVII в. большинство украинских земель входило в состав Польского королевства. В различных сферах жизни общества вызревали острые противоречия, связанные с установленными в Польше социально-политическим строем и системой социально-экономических отношений, с политикой Короны в украинском вопросе.

Уже казацко-крестьянские восстания 20—30-х гг. XVII в. продемонстрировали стремление украинского народа к социальному освобождению и независимому существованию. Хотя эти выступления и сменились десятилетним затишьем, они подготовили почву и кадры для развертывания в середине столетия подлинной национально-освободительной войны.

I

Люблинская уния 1569 г. и Украина. Польша, переживавшая благодаря выгодной внешнеторговой коньюктуре экономический подъем, стремилась к скорейшему заключению реальной унии с ВКЛ, надеясь колонизировать новые земли, пригодные для сельскохозяйственного производства. Этим планам идеально отвечала Центральная Украина.

Домогательства польских феодалов становились все более реальными по мере углубления внутреннего кризиса в Литовско-Русском государстве. Литовские, белорусские и украинские шляхтичи с завистью смотрели на превращение Польши в шляхетскую республику с выборным королем, мечтали об избавлении от «наездов» магнатов, распространении подобного «шляхетского равенства» на себя и поэтому были потенциальными сторонниками реальной унии двух государств. Если шляхта ВКЛ должна была платить подати на содержание войска и отбывать военную службу в общешляхетском ополчении («посполитом рушении»), то в Польше преобладало наемное («квартяное») войско, содержание которого оплачивал король за счет четверти («кварты») доходов от королевских имений. Позиции сторонников объединения с Польшей усилились в результате ряда неудач в Ливонской войне (1558—1583), которая поставила ВКЛ на грань военной катастрофы и государственного существования.

В оппозиции к унии находились литовско-русские магнаты, которые не желали ограничения своих прав, привилегий и земельных владений. Однако их оппозиционность оказалась не настолько мощной, чтобы не допустить осуществления унии.

Ряд совместных польско-литовских сеймов 60-х гг. XVI в., созванных для обсуждения формы новой унии, закончился безрезультатно. Наконец, в январе 1569 г. открылся сейм в Люблине. Магнаты ВКЛ, несогласные с позицией польских послов, стали саботировать переговоры, а вскоре и вообще тайно покинули Люблин в надежде собрать шляхетское ополчение для борьбы со сторонниками унии. Однако литовско-русская шляхта не поддержала своих князей.

В марте 1569 г. Сигизмунд II Август издал универсал о присоединении непосредственно к Короне Подляшья и Волыни, а в мае — Киевщины и Брацлавщины. Чтобы задобрить шляхту этих земель, ее уравняли в правах и привилегиях с польской шляхтой. Характерно, что в сеймовых дебатах шляхта Волыни поддержала включение в состав Польши не только собственной земли, но и Киевщины — видимо, не желая порывать извечных связей. В этих условиях перепуганные украинские магнаты вынуждены были вернуться на сейм. Киевский воевода князь Василий-Константин Острожский, волынский воевода князь Александр Чарторыйский, винницкий староста Богуш Корецкий присягнули на верность Короне, но в специальном заявлении оговорили лояльность королевской власти сохранением своих прав, земельных владений и защитой православной церкви.

1 июля 1569 г. была подписана Люблинская уния, которая юридически закрепила появление одной из крупнейших европейских держав — Речи Посполитой — с одним выборным правителем, который короновался в Кракове как польский король и великий князь литовский. Едиными для новообразованного государства были сейм и финансы. Предусматривалось, что договоры с другими странами должны заключаться от имени Речи Посполитой. Польская и литовская шляхта получили возможность владеть землями в любой части государства.

После Люблинской унии в составе Короны оказалась большая часть украинских земель. Они образовывали Русское (с центром во Львове), Волынское (с центром в Луцке), Подольское (с центром в Каменце-Подольском), Брацлавское и Киевское воеводства. Кроме того, часть украинских земель входила в состав Белзского воеводства. Вне границ Речи Посполитой оставались: Закарпатская Украина — в составе Венгрии, Северная Буковина — под властью Молдавии, Чернигово-Северщина — в составе России. Последнюю, тем не менее, коронная власть также считала исконно польской (Чернигово-Северская земля перешла к Речи Посполитой в 1618 г.).

Позитивные и негативные итоги Люблинской унии нельзя считать абсолютными: в них объединялись элементы созидания и разрушения. Положительным моментом было воссоединение большей части украинских земель, которые включились в орбиту западноевропейской культуры.

Реализация минимальных узкосословных требований украинской шляхты на Люблинском сейме фактически исчерпала ее политический потенциал. По мере того, как новый польский режим проникал вглубь украинских земель, усиливалось разрушительное наступление католической церкви, происходили ощутимые национальные и религиозные изменения. Высшие слои общества стремительно полонизировались. Одновременно усиливалось социальное, национальное, религиозное и культурное угнетение народных масс.

Изменения в хозяйственной жизни. Миграционные процессы. Присоединение Волынского, Брацлавского и Киевского воеводств к Польше снесло таможенные заставы на всей длинной пограничной линии, которая отделяла до сих пор эти территории. В земледелии утверждалась трехпольная система. На вновь присоединенные земли начала распространяться фольварочно-барщинноя система ведения хозяйства. Одновременно увеличение спроса на товарное сырье приводило к хищнической эксплуатации природных богатств. Еще ранее леса были в значительной степени уничтожены в Галичине и на Волыни. Теперь шляхта добиралась до лесных массивов Приднепровья.

Люблинский акт ликвидировал запрет на получение жителями Коронной Польши земель в Центральной Украине. Это вызвало колонизационную волну активного крестьянского элемента, а также мелкой польской и «заграничной» до этого галицкой шляхты, которая была наделена всей полнотой прав, но имела мало ресурсов для их осуществления.

Плодороднейшие, но малонаселенные земли Киевщины и Брацлавщины, к тому же предоставленные вольному захвату («займанщине»), который совершенно игнорировал государственное тягло, поставили коронную власть перед необходимостью их раздачи магнатам, располагавшим достаточными средствами, чтобы организовать здесь оборону и возродить хозяйство. В Киевском воеводстве обосновывались в первую очередь волынские князья, которые проникали сюда и до унии, — Острожские, Збаражские, Корецкие, Чарторыйские. Так, князья Вишневецкие, например, принудив наследников князей Глинских продать им свои права на земли по р. Суле, выпросили у короля подтверждение на «пустыню», которая тянулась от московской границы до Днепра. В Брацлавское воеводство устремились польские магнаты Потоцкие, Конецпольские и др. С начала XVII в собственниками «пустыни Умань» стали магнаты Калиновские.

Таким образом, беглые крестьяне, хуторяне, вольные владельцы пасек, рыбных и звериных уходов вдруг оказывались на господской земле. Правда, магнаты, захватывая новые земли, не стремились сразу же начинать наступление на права местного населения. Наоборот, первоначально с целью привлечения в свои владения потенциальной рабочей силы они приступали к организации слобод — поселений, жители которых на десятки лет освобождались от повинностей.

Литовский Статут 1588 г. После Люблинской унии 1569 г. польские феодалы стали добиваться пересмотра Литовского Статута 1556 г., чтобы согласовать его с польским законодательством. Но комиссия во главе со Львом Сапегой подготовила новую редакцию Статута вопреки Люблинской унии. Так, в нее были внесены статьи, обязывавшие великого князя не нарушать территориального единства ВКЛ и снова присоединить к нему отрезанные земли. Поэтому новая редакция Статута не рассматривалась единым польско-литовским сеймом, а была утверждена в 1588 г. королем Сигизмундом III, который таким образом стремился обеспечить себе поддержку феодалов ВКЛ. Статут 1588 г. был опубликован в Вильно в типографии Мамоничей на старобелорусском языке. Этот акт стал действующим правом не только на землях Великого княжества Литовского, но и в украинских провинциях, отошедших к Польше. Он, в частности, гарантировал украинскому народу право судиться по обычному праву в копных судах, требовал, чтобы судьи владели «русским письмом».

Статут юридически оформил феодально-крепостнические отношения на Брацлавщине и в Поднепровье. В течение 10 лет пребывания под властью феодала «похожий» крестьянин вообще не имел права выхода, а через 10 лет это право обставлялось такими условиями, которые практически делали его неосуществимым. Срок сыска беглых крестьян увеличивался с 10 до 20 лет. Лицо, которое оказывало содействие бегству крестьянина, подлежало наказанию, а то, которое принимало беглеца, платило большой штраф. Однако, несмотря на все усилия властей, значительная часть крестьянства Украины, особенно приднепровских и левобережных земель, продолжала сохранять личную свободу и в начале XVII в.

Реформационное движение. Идеи Реформации стали распро-страняться на Украине уже тогда, когда в Западной Европе после решения Тридентского собора в Ватикане 1545—1563 гг. развернулось наступление контрреформации. Лютеранство и кальвинизм проникали в Галицкую Русь из Польши, а на Волынь — в значительной степени и из Беларуси. Поскольку кальвинизм выступал за ликвидацию церковного землевладения, многие украинские магнаты его активно поддерживали. Кальвинистская доктрина об абсолютном предопределении служила обоснованию «богоизбранности» магнатов и шляхты.

В этой связи феодальная знать с удовольствием восприняла протестантские варианты Библии и религиозных проповедей, способствовала их переводу на украинский язык.

Относительно широкое распространение на Украине получило социанство — рационалистическое движение в протестантской богословской науке, отрицавшее догмат о Троице и требовавшее веротерпимости. Социане придавали большое значение делу просвещения. Протестантские школы открывались во многих имениях волынских, киевских и подольских шляхтичей. По свидетельству бежавшего из России князя А. Курбского, отрицанием догмата Троицы заразилась «мало не вся Волынь». Однако социане игнорировали народные массы, употребляли только польский и латинский языки. У крестьянства протестантские идеи в целом отклика не нашли.

По неполным данным, в Русском и Белзском воеводствах действовали 63 реформационные общины, на Волыни — 27 (преимущественно социанские), на Киевщине и Брацлавщине — 7, на Западном Подолье — 6. Их появление и относительно продолжительное существование было в значительной степени связано с общим упадком православия и недовольством шляхты своим духовенством. Но и протестантский этап в жизни представителей известных фамилий закончился переходом большинства из них в лоно католической церкви. К середине XVII в. протестантских общин на Украине практически не осталось.

Иезуиты. После Люблинской унии в конфессиональную борьбу в ВКЛ и на украинских землях Короны активно включился орден иезуитов, официально утвержденный Ватиканом в 1540 г. Поскольку орден сосредоточил мощные интеллектуальные силы, пропаганда католицизма поднялась на качественно новый уровень. Иезуиты проникали в высшие сферы общества, становились учителями, опекунами. При этом в своей миссионерской деятельности ради «вящей славы божьей» они не останавливались даже перед аморальными поступками, руководствуясь принципом — «цель оправдывает средства».

Широкий размах приобрел захват имущества православной церкви. Королевским декретом 1584 г. все захваченное ранее передавалось иезуитам в вечное пользование. Так же, как перед этим в Польше, в Беларуси и на Украине иезуиты начали свою деятельность с «чистки» книгохранилищ и целенаправленного предания огню протестантских и православных книг.

В своих многочисленных проповедях члены ордена иезуитов подвергали уничтожающей критике как реформационные идеи, так и «схизму» восточной церкви, защищая папство и католическую веру. В популярных в то время диспутах с протестантами, проходивших при большом скоплении народа, иезуиты как правило одерживали победу и своей эрудицией завоевывали уважение образованной публики.

Со временем почти вся Украина покрылась сетью иезуитских школ, обучение в которых вели высококвалифицированные преподаватели. Эти учебные заведения, наилучшие на то время, пополнялись детьми православной верхушки украинского общества. Но и для низших сословий двери иезуитских учебных заведений были открыты, ибо эти школы были бесплатными.

Иезуиты выгодно противопоставляли себя служителям православной церкви и своей добродетельностью в повседневной жизни. Известно, что во время смертоносных эпидемий они самоотверженно входили в дома заболевших бедных людей не только для духовного утешения, но и для оказания медицинской помощи.

Кризис православной церкви. Успеху католической пропаганды содействовал беспорядок в жизни православной церкви. Хотя митрополит и продолжал титуловаться «Киевским, Галицким и всея Руси», его авторитет стремительно падал. Он фактически утратил возможность полноценно управлять церковной деятельностью. Нормой стала практика назначения епископов королем из числа православных шляхтичей. Иногда грамота выдавалась на еще не вакантную епископскую кафедру двум или трем светским претендентам. Церковные должности становились предметом спекуляции со стороны людей, которые не имели на них ни морального, ни формального права. Широкое распространение в церковной среде получило взяточничество.

Вмешательство светской власти в церковную жизнь способствовало тому, что во второй половине XVI в. высшая иерархия Киевской митрополии стала шляхетской по происхождению. Православные шляхтичи, получив в управление епископскую кафедру или монастырь, не утруждались церковно-религиозными делами, а проявляли исключительно материальную заинтересованность, сохраняя при этом свои светские обычаи — охоту, банкеты, распутную жизнь. Иногда ряса не мешала даже занятию разбоем на дорогах. Распространенным явлением среди духовенства стало двоеженство (женитьба священников и епископов во второй раз), запрещенное православной церковью. Известно, что двоеженство киевского митрополита Онисифора Девочки стало в 1589 г. поводом для лишения его кафедры константинопольским патриархом.

Значительный ущерб православной церкви на Украине приносил так называемый «патронат» светских людей над храмами и монастырями. Возникнув как благородное средство помощи церкви со стороны зажиточной части населения, патронат постепенно становился наследственным. Как некое владение его даже сдавали в аренду, обменивали и продавали. В сложные условия попадали церкви и монастыри, когда их патроны становились католиками или протестантами. В таких случаях вместо какой-либо опеки на православных священников и мирян обрушивались преследования и унижения.

Киевская митрополия практически не уделяла внимания повышению образовательного уровня православной молодежи, подготовке кадров православной церкви. Складывалась парадоксальная ситуация: в народном сознании православная вера оставалась синонимом народности, но стать священниками желали единицы, причем не самые достойные. Современники с сожалением констатировали, что в православные священники идет настоящий «людской мусор», голодный и необразованный, что их скорей увидишь в корчме, чем в церкви. Образованная элита в лице представителей древнейших родов стремительно окатоличивалась, отдавала своих детей в латинско-польские школы.

Инцидент вокруг календарной реформы. В 1582 г. буллой папы Григория XIII в западном мире вводился новый (григорианский) календарь (с пропуском 10 дней). Король Стефан Баторий своим универсалом распространил календарную реформу на Речь Посполитую, что вызвало недовольство православного населения. В свою очередь, константинопольский патриарх Иеремия II ответил разъяснительным посланием, в котором прокомментировал введение нового календаря как «новую схизму папы» и призвал православных придерживаться в праздниках и обрядах старого (юлианского) календаря.

Реформа существенно развела во времени религиозные праздники католиков и православных. Попытки представителей светской власти на местах и католических иерархов ввести новый календарь силовыми методами углубляли раскол общества. Особенно напряженная ситуация сложилась во Львове. Накануне православного Рождества 1583 г. львовский католический архиепископ Я. Н. Суликовский отдал распоряжение опечатать все православные церкви в городе, что и было сделано прямо во время богослужения.

Инцидент во Львове, волнения православных в других городах вынудили Стефана Батория отменить свое распоряжение о необходимости принятия нового календаря православной церковью. В январе 1584 г. король издал универсал, в котором разъяснял, что календарная реформа касается только светских дел.

Православные братства. На защиту своей веры становились православные мещане, которые до этого играли незначительную роль в жизни общества, но в новых условиях приступили к организации религиозно-национальных объединений — братств. Особую известность получило Львовское братство, основанное при церкви Успения Богородицы. В 1586 г. оно получило от антиохийского патриарха Иоакима право ставропигии (самоуправления), подтвержденное в 1589 г. константинопольским патриархом Иеремией II.

Львовское Успенское братство стало независимым от местного владыки. Одновременно оно получило исключительные полномочия: осуществление контроля над епископским судом, наблюдение за «благочестием и моральностью» духовенства и светских людей. Братство могло отлучать от церкви любого православного человека, причем даже патриарх не мог отменить этого решения.

Стремление мирян к активному участию в общественной и культурной жизни было одним из проявлений Реформации. Вместе с тем нарушение традиционного церковного уклада (контроль братства над духовенством, уменьшение власти епископа) имело и негативные последствия. Начались постоянные конфликты между братчиками и львовским епископом Гедеоном Балабаном.

Устав Львовского братства использовался в качестве образца для других братств. Правда, в их деятельности, несмотря на теснейшие связи, оставались и некоторые различия, связанные с местными условиями. Духовенство Львова оставалось практически вне братства. Но, поскольку братства подразумевались как всесословные объединения, в дальнейшем в их организации и деятельности в других городах принимали участие представители шляхты, духовенства, казачества.

Деятельность братств, в которые стали принимать и женщин (как «сестер»), становилась все более разноплановой. Они выступали против патроната (если он их не устраивал), католической пропаганды, религиозных ограничений, стремились влиять на посвящение в церковный сан достойных с их точки зрения людей. Важным направлением просветительской деятельности братств была организация типографий и братских школ. В 1592 г. Львовская братская школа благодаря хлопотам князя В.-К. Острожского получила королевский привилей на преподавание семи «вольных наук».

Брестская церковная уния. Вмешательство патриарха Иере- мии ІІ в дела Киевской митрополии, поддержка им братского движения вызвали недовольство среди высшего духовенства, заставили его искать пути восстановления традиционной епископской власти. Средством выхода из кризиса иерархи считали церковную унию с Римом. Инициатива в этом деле принадлежала львовскому епископу Гедеону Балабану, которого на частной встрече в Белзе в 1590 г. поддержали луцкий, турово-пинский и холмский епископы. Переговоры православных иерархов Беларуси и Украины продолжались на протяжении ряда лет. Число сторонников унии пополнилось митрополитом Михаилом Рагозой и епископами Ипатием Потеем (владимирским и брестским), Михаилом Копыстенским (перемышльским).

О своем видении условий объединения церквей епископы сообщили королю Сигизмунду III. К соглашению с Римом некоторое время склонялся даже могущественный защитник православия князь В.-К. Острожский. Однако он соглашался на объединение церквей только как равноправных субъектов, а обязательным условием соглашения считал участие в нем всех восточных патриархов. Летом 1595 г. князь Острожский обратился к духовенству и мирянам с призывом стать на защиту «благочестия» и заявил о готовности выставить в случае необходимости 15—20-тысячное войско для борьбы против тех, кто, «прикрывая свою волчью сущность», хочет оторвать православный народ от вселенских патриархов.

Угроза вооруженной борьбы вызвала серьезное беспокойство Короны. На специальных заседаниях сената дебатировалась своевременность унии. Характерно, что ее противниками были многие католические иерархи, недовольные перспективой подчинения православного населения непосредственно Риму. В сентябре 1595 г. король своим универсалом поддержал унию, а сенат санкционировал поездку епископов Ипатия Потея и Кирилла Терлецкого в Италию. В декабре 1595 г. в Риме папа Климент VIII утвердил поданные ему «Статьи унии».

Юридическое оформление унии должно было произойти на соборе в Бресте в октябре 1596 г. Собор сразу же раскололся на две части — униатскую и православную. Униатская сторона, собравшаяся в церкви св. Николая, была представлена митрополитом М. Рагозой, пятью епископами, католическим духовенством, представителями польского короля. В работе православного собора приняли участие представители константинопольского и александрийского патриархов, отступившие от унии епископы Г. Балабан и М. Копыстенский, девять архимандритов, около 200 протоиереев и монахов. В Брест приехали также князь Острожский с вооруженным отрядом, несколько сотен православных шляхтичей и братчиков.

Униатский собор утвердил акт объединения церквей и образования греко-католической церкви, которая подчинялась Ватикану. Были признаны основные догматы католической церкви, но церковные обряды оставались православными, а церковно-славянский язык — языком богослужения. Греко-католическое духовенство, как и католическое, освобождалось от уплаты податей, а шляхтичи-униаты могли претендовать на занятие государственных должностей.

Униатские владыки лишили сана львовского и перемышльского епископов и всех других духовных лиц, принявших вопреки воле митрополита участие в православном соборе. Православный собор, в свою очередь, объявил неправомочными действия сторонников унии и лишил их духовного сана. Обе стороны прокляли друг друга.

В.-К. Острожский в обращении к Сигизмунду III квалифицировал происшедшее как нарушение прав и привилегий русского народа. Ответом короля, который решительно занял сторону униатов, стал универсал от 15 декабря 1596 г. Решения Брестского (униатского) собора были признаныа обязательными.

Брестская уния предопределила обострение религиозной борьбы в Речи Посполитой, раскол внутреннего единства белорусского и украинского народов, их конфронтацию с польским народом. В конечном итоге все, что довелось сполна пережить, вытерпеть православным, в не меньшей мере выстрадали, почувствовали на себе и греко-католики.

Религиозная полемика. Конфессиональное противостояние требовало идеологического обоснования своей правоты каждой из сторон. На идею церковной унии работали талантливые проповедники, в первую очередь иезуит доктор философии Петр Скарга. Идея главенства римского папы в греко-католическом союзе была обоснована в его работе «О единстве церкви Божьей под единым пастырем». Книга издавалась дважды (в 1577 и 1590 гг.) и вместе с брошюрами другого католического проповедника В. Гербеста, а также проведением календарной реформы вызвала резкие протесты со стороны православных кругов Беларуси и Украины. Одним из первых ответил на вызов римо-католиков православный полемист Г. Смотрицкий, который издал в Остроге сборник «Ключ царства небесного» (1587).

Среди полемистов-униатов особенно выделялись иерархи И. Потей и И. Кунцевич. Потей настаивал на том, что его сторонники никакой новизны в церковную жизнь не вводили, а лишь возрождали бывшее единство киевской митрополии с вселенской церковью. Кунцевич, однозначно защищая догматическое учение западной церкви, одновременно опирался на восточнохристианские традиции, строго придерживаясь «старины» в вопросах вероучения и обрядности.

Православная и протестантская полемическая литература была представлена работами ряда известных деятелей культуры, анонимными произведениями, а также изданиями, подписанными псевдонимами. На слуху у современников были имена И. Вишенского, Х. Филалета, С. Зизания, М. Смотрицкого.

Произведения полемической литературы (и латино-униатские и православные) различались между собой по форме, содержанию, качеству литературной обработки материала, уровню богословской мысли, тону изложения, но круг рассматриваемых проблем в конце XVI— начале XVII в. оставался практически неизменным. В сфере догматики дискуссия вообще велась вокруг вопросов, которые уже долгое время разделяли христианский Восток и Запад и в принципе не могли разрешиться в то время.

Сеймовая оппозиция унии. Уния насаждалась силой. Православные иерархи заменялись униатскими. Имущество православной церкви передавалось униатам. Православные купцы, ремесленники и шляхта всячески ограничивались в правах. Вследствие тождественности православия «русскости» делалось все «чтобы Руси не было на Руси».

Шляхта и мещане нашли собственную тактику действий в виде сеймовой оппозиции и корпоративных методов отпора. Тон выступлениям православной шляхты, до 1596 г. практически молча голосовавшей на сеймах, задал в речи на сейме 1597 г. князь В.-К. Острожский. В 1599 г. в Вильно была сформирована специальная посольская группа из православных и протестантов для солидарных действий в сейме. Стороны договорились вместе защищать от посягательств свободу богослужения и церковное имущество. На сейме 1601 г. они совместно выступили за то, чтобы высшие церковные посты давались «русским людям действительно греческой религии». Когда король под влиянием прокатолически настроенной части шляхты отклонил данный проект сеймового постановления, православно-протестант­ская фракция в знак протеста покинула зал заседаний.

Первые, пусть скромные, успехи противникам унии принес сейм 1603 г. Силы оппозиции были подкреплены и военным аргументом — младший сын престарелого В.-К. Острожского Александр прибыл на сейм в Краков с двухтысячным войском. По решению сейма Киево-Печерский монастырь, хотя и с определенными оговорками, сохранялся за православными и не подчинялся униатскому митрополиту. В соответствии с древним обычаем его архимандрита должны были избирать киевская шляхта и духовенство.

Кульминация легальной шляхетско-мещанской оппозиционности православных приходится на время внутреннего и внешнеполитического кризиса Речи Посполитой, связанного со шляхетской вооруженной оппозицией («рокошем») 1606—1607 гг. Характерно, что киевская, волынская и брацлавская шляхта составляла умеренную часть «рокоша», стремилась к лояльным (сеймовым) формам решения конфессионального вопроса.

Постановление сейма 1607 г. и подтверждающий его королевский привилей провозглашали право греческой религии на свободное богослужение и в перспективе замещение должностей, занятых в данное время униатскими владыками, в соответствии с древними обычаями. Общий характер этих документов, их двусмысленность предопределили дальнейшие острые дебаты по вопросу, кого считать представителями «настоящей» греческой религии. Не считался ни с какими претензиями православных и Ватикан. В 1613 г., после смерти И. Потея, римский папа утвердил в сане митрополита униата И. Рутского.

И все же законодательные акты 1607 г., а также определенные уступки оппозиции на сейме 1609 г. надолго стали для православных правовой основой в решении вопросов восстановления и легализации церковной иерархии, в отстаивании юридических прав церкви в целом.

Реестровое казачество. В конце XVI — начале XVII в. на Украине существовали три основные четко размежеванные группы казачества: запорожцы, жившие, по сути, за границами Речи Посполитой; казачество пограничных городов, которое не имело официального, признанного правительством, статуса и в значительной степени игнорировало государственную власть; зажиточные реестровые казаки, которые пошли на службу Короне.