Положение евреев в Египте после смерти Иосифа (Исх.1)

В то время, когда мадиамляне продавали Иосифа на невольничьем рынке, Египет стоял уже на высокой степени процветания и могущества. Во главе его сменилось до пятнадцати династий фараонов. Теперь царствовала династия так называемых царей-пастухов или гиксосов. Она принадлежала чужеземной народности, насильственно вторгшейся в Египет и захватившей престол фараонов. Точно неизвестно, откуда явились завоеватели, и к какому племени они принадлежали, вероятно, это были кочевники, обитавшие в сирийских степях и аравийских пустынях и постоянно тревожившие Египет своими набегами. Египет должен был тщательно оберегать свою северо-восточную границу от нападения кочевых народностей, и с этой целью там построено было несколько укреплений и сплошная стена. Но кочевые племена все-таки проникали и за стену и с позволения египетского правительства селились в северо-восточной части страны. Пока была крепка государственная власть, она успешно отражала внешние нападения и держала в подчинении поселившихся в Дельте инородцев. Но как только власть фараонов ослабела, страна поделилась на несколько независимых уделов, правители которых обессиливали государство своим соперничеством. Этим воспользовались гиксосы, которые напали на Египет и при помощи инородцев покорили страну и завладели престолом.

Первое время владычества гиксосов ознаменовалось всевозможными проявлениями дикого варварства, грабежами и убийствами, но мало-помалу культура покоренной страны оказала свое цивилизующее влияние на завоевателей, и двор новой династии вполне принял обычный египетский вид[6]. Гиксосы имели свою религию, но они терпели и религию египтян и даже официально покровительствовали ей.

При одном из представителей этой династии, по-видимому, и правил Иосиф Египтом. Только при фараоне пастушеской династии было возможно, чтобы ничтожный раб, вышедший из презираемых природными египтянами пастухов, мог быть назначен на пост верховного правителя страны. Имя этому фараону Апопи или, по греческому произношению, Апофис. При нем Египет совершенно оправился после смут и опять наслаждался полным внутренним благосостоянием.

Но в природных египетских князьях, находившихся в подчинении фараону, стало замечаться политическое движение, направленное к освобождению страны от чужеземцев. Предчувствуя опасность, пастушеская династия, естественно, заботилась о том, чтобы упрочить свое положение, и покровительствовала инородцам, раздавая им для поселения лучшие участки земли с той целью, чтобы найти в них союзников в случае необходимости. Такой политикой можно объяснить и то, что фараон Апофис отдал прибывшему роду Иакова один из богатейших округов страны.

Пастушеская династия при Иосифе достигла высшей степени процветания и силы. Но к концу царствования Апофиса в Фивах, древнейшей столице страны, началось движение египетских князей к независимости, а при следующем фараоне оно перешло в открытое восстание, поставившее своей целью низвержение чужеземной династии и народности.

Началась упорная и продолжительная борьба. Гиксосы отстаивали свою позицию, но под давлением силы должны были все дальше и дальше отступать к северо-востоку, пока совсем не были изгнаны из Египта.

Воцарилась новая, восемнадцатая династия, родоначальником которой был Аамес или Амозис I. Она избрала своей резиденцией Фивы, как центр политической независимости страны, и дала Египту ряд великих фараонов, при которых он достиг вершины своего внешнего могущества и внутреннего процветания. Значительные массы гиксосов, предпочитавшие рабство на берегах Нила изгнанию в пустыню, подвергнуты были всевозможным угнетениям и должны были в качестве рабов исполнять тяжелые ирригационные и строительные работы, возлагавшиеся на них новым правительством.

Положение простого народа всегда было тяжелым в Египте. Народ не мог находить утешения и в религии, потому что лучшие истины последней тщательно скрывались жрецами. При своей выносливости в труде и опрятности в жизни, египтяне были крайне невоздержны в низких страстях. Воспитываясь под безнравственным влиянием египетского религиозного культа, состоявшего в обоготворении чувственности, народ сам предавался безнравственной жизни. Всякие противоестественные пороки были в нем обычным явлением. Большие религиозные праздники ознаменовывались, как правило, самым диким разгулом чувственности, и они были так популярны, что на них собирались сотни тысяч народа.

Среди таких политических и общественных условий жили израильтяне в Египте. Но они занимали исключительное положение в стране. Как племя родственное высокому придворному сановнику и находившееся под покровительством пастушеской династии, дававшей в политических видах особенные привилегии пастушеским народностям, населявшим северо-восточную окраину страны, они пользовались лучшим общественным положением, чем основная масса египетского населения. На плодородных полях Гесема они быстро росли в численности и богатели.

Семейство Иакова разрослось в целое племя, которое по числу своих родоначальников разделялось на двенадцать или тринадцать колен, которые сохраняли сознание своего кровного единства. Пользуясь значительной самостоятельностью, израильтяне выработали свою форму самоуправления сообразно особенностям своего родового быта. Каждое колено имело во главе особого представителя или князя и разделялось на несколько меньших групп, возглавляемых старейшинами. Жизнь в чужой стране развивала в них чувство единения между собой, и оно находило для себя выражение в собраниях представителей народа. При каждом важном событии представители или главы колен и меньших групп собирались на совещание и обсуждали свое положение.

Такой же независимостью пользовались израильтяне и в религиозном отношении. Нужно иметь в виду, что со времени смерти патриарха Иакова, как последнего великого представителя патриархальной эпохи, на целые столетия прекратилось непосредственное общение с Богом: не было ни откровений, ни видений, ни пророчеств, т.е. всех тех способов, посредством которых раньше сообщалась избранному роду воля Божия. При таких обстоятельствах для сынов Израиля оставался единственный источник богопознания — предание отцов. Главными проявлениями этой патриархальной религии были: обрезание, жертвоприношения и соблюдение субботы, и есть следы, указывающие, что израильтяне твердо сохраняли их. О соблюдении обряда обрезания израильтянами в Египте у нас имеются прямые свидетельства (Исх. 4:24-26; И.Нав. 5:5). На соблюдение жертвоприношений указывает просьба Моисея отпустить народ в пустыню «для принесения жертвы Господу Богу». Наконец, многие следы указывают на соблюдение субботы или дня покоя, так что, например, постановление о сборе манны в пустыне по пятницам в двойном размере, чтобы ее хватало и на субботу, а также и сама форма законоположения о субботе в четвертой заповеди («помни день субботний») сами собой предполагают, что суббота как установление уже существовала и соблюдалась народом.

В синайском законодательстве многие законоположения ясно указывают на существование в израильском народе многих из тех религиозно-нравственных обычаев и учреждений, которые в этом законодательстве лишь подтверждались и уяснялись. Таким образом, мы видим, что во время пребывания в чужой земле израильтяне сохраняли основные истины и установления религии отцов.

Но есть еще и другие указания, дающие возможность определить степень жизненности в них веры. Это имена, которые давались родителями своим детям во время долгого пребывания в рабстве египетском. Известно, какое важное значение придавалось именам в патриархальную эпоху. Каждое более или менее важное в духовном, религиозно-нравственном или семейном отношении событие непременно отражалось на имени, дававшемся известному лицу или месту. Иногда, сообразно с положением того или другого лица в домостроительстве Божием, сам Бог менял людям имена (как это известно из истории Авраама, Сарры и Иакова), а большей частью назначение имени, особенно детям, служило прямым выражением той или другой духовной настроенности родителей, которые и выражали в даваемых своим детям именах или признание благоволения Божия, или просто свои чувства, надежды и испытания (как это заметно, например, в именах сыновей Иосифа, Моисея и др.). То обстоятельство, что среди представителей колен постоянно встречаются такие имена, как Елиав (Бог мой отец), Елицур (Бог моя крепость), Елиасаф (Бог мой собиратель) и другие подобные, ясно показывает, насколько глубоко отеческие предания коренились в сердце сынов Израиля, и как жива у них была память о Боге их отцов. При этом особенно замечательно, что подобные имена чаще всего встречаются в колене Левиином. Это показывает, что колено Левиино отличалось особенной преданностью отеческим преданиям и особенно твердо сохраняло веру отцов, и тем заслужило то, что именно оно сделалось орудием промысла в освобождении и возрождении народа.

Таким образом, как по месту поселения в удаленном округе, так и по характеру всей своей общественной и религиозной жизни израильтяне жили особняком от остального египетского населения. Тем не менее, время сближало их с египтянами, и следы этого сближения отразились на многих сторонах их жизни. Высокая цивилизация Египта понемногу покоряла себе кочевых пришельцев, и они постепенно принимались за земледелие и ремесла. Вместе с тем в их среду проникли египетские науки и искусства. В Египте они заимствовали познания по геометрии и медицине, научились ювелирному искусству и изготовлению дорогих тканей. Но особенно важным для них приобретением было искусство письма, о знании которого не упоминается в патриархальную эпоху, между тем как Моисей уже писал для народа законы, которые народ обязывался читать. Многие заимствованные слова и обычаи обнаруживают египетское влияние на израильтян.

К сожалению, египетское влияние на израильтян не ограничилось внешней жизнью и, с течением времени, отразилось отчасти и на внутренней религиозно-нравственной жизни. Так, из некоторых последующих постановлений и фактов можно видеть, что израильтяне отчасти поддались безнравственным обычаям, отличавшим простой народ в Египте, и даже усвоили некоторые формы идолослужения. В качестве примера можно указать на боготворение золотого тельца в пустыне, а также прямое, состоявшееся после жертвоприношений в скинии, запрещение «приносить жертвы идолам» (Лев. 17 — запрещение, подтвержденное впоследствии Иисусом Навином, который прямо говорил: «отвергните богов, которым служили отцы ваши за рекою и в Египте, и служите Господу» (И.Нав. 24:14). Таким образом, пребывание в чужой земле, поведшее впоследствии к рабству политическому, грозило повергнуть израильтян и в рабство духовное.

Сколько времени израильтяне после смерти Иосифа наслаждались благоденствием — определить трудно. Но можно думать, что положение их изменилось к худшему со вступлением на престол коренной (не гиксосской) египетской династии. «Восстал в Египте новый царь, который не знал Иосифа» и не признавал права его потомков на те привилегии, которыми они пользовались при прежней династии. Имя Иосифа, как сановника низвергнутой династии, могло быть ему неизвестно (или он мог просто не признавать его заслуг). Ненависть и вражду к низложенной династии новый фараон, естественно, перенес и на любимое ею племя.

На развитие особенной враждебности к израильтянам могли влиять и другие обстоятельства. Борьба египетских князей с пастушеской династией и народностью происходила, по преимуществу, в округе Гесем, где закрепившиеся гиксосы долго отражали напор египтян. В этой борьбе невольно должны были принимать какое-нибудь участие и израильтяне, и нет ничего невероятного в том, что они поддерживали сторону гиксосов, как народности, родственной им по племенным особенностям, и как династии, которой они так много были обязаны. От природных египтян они ничего не могли ожидать себе, так как для них всякий пастух был «мерзостью». Этот союз с гиксосами сделал их политическими врагами египтян, и когда гиксосы были окончательно изгнаны из страны, израильтяне превратились в рабов. Опасение фараона, что израильтяне, как многочисленное и сильное племя, в случае войны могут соединиться с неприятелем и вооружиться против египтян, имело реальные основания и подтверждалось прошлой историей Египта. Гиксосы завоевали Египет именно при помощи пастушеских племен, которые, подобно израильтянам, с позволения фараонов селились в северо-восточных округах страны и «во время войны соединились с неприятелями». И вот, в чисто государственных интересах, начинается по отношению к евреям политика давления и угнетения.

Прежде всего, новое правительство лишило израильтян тех преимуществ и вольностей, которыми они пользовались при прежней династии, но затем оно перешло и к прямому их угнетению, стало «изнурять их тяжкими работами». После изгнания гиксосов из Египта требовалось на будущее время обезопасить страну от вторжения полудиких чужеземцев, и потому правительство решило построить новые укрепления. И на эти тяжелые земляные работы употреблен был бесплатный труд израильтян. Труд был, очевидно, каторжный, и библейский историк с горечью повествует об этих работах. «Египтяне с жестокостью принуждали сынов израилевых к работам и делали жизнь их горькою от тяжелой работы над глиною и кирпичами, и от всякой работы полевой, от всякой работы, к которой принуждали их с жестокостью». Так, израильтяне «построили фараону Пифом и Раамсес, города для запасов», т.е. пограничные крепости со складами для военных припасов.

С каждым новым царствованием возрастали тягости для народа (не только израильского, но и египетского). Несмотря, однако, на все угнетения со стороны правительства, молодой народ быстро увеличивался в своей численности и силе. Под впечатлением, может быть, постоянных военных шествий египетских войск чрез землю Гесем, в колене Ефремовом развилась даже страсть к воинственности: партия из колена Ефремова делала набеги на филистимские земли и угоняла скот. Понятно, что такие наклонности не могли не внушать опасений правительству, что этот воинственный народ, ожесточаемый угнетениями, может причинить большие затруднения в случае войны или уйти из страны и лишить ее даровой рабочей силы.

Видя, что самая каторжная работа бессильна подорвать рост молодого народа, египетское правительство решило прибегнуть к крайней мере, к какой только способен восточный деспотизм. Сначала было издано тайное повеление повивальным бабкам убивать новорожденных еврейских младенцев мужского пола, но когда это повеление встретило молчаливый протест акушерок и осталось без исполнения, разъяренный фараон повторил это повеление для всего народа и, особенно, для царских слуг и сыщиков. И вот, к народным стонам от тяжести работ присоединились стоны и вопли матерей. Именно в это время родился великий избавитель израильского народа Моисей.

2. Рождение и воспитание Моисея (Исх. 2:1-14)

Среди израильтян во время пребывания их в Египте колено Левиино, как мы видели, сохраняло особенную преданность вере отцов. В среде этого колена жило скромное семейство Амрама и Иохаведы. Они ничем особенно не выдавались, кроме, быть может, того, что сильнее и целостнее других сохраняли веру отцов и старались насадить ее в своих детях: девочке Мариам и мальчике Аароне. Египетская политика угнетения достигла своего высшего развития. Деспотизм фараонов изыскивал все новые и новые средства для того, чтобы задержать рост молодого народа и сломить его нравственную силу.

Когда стал приводиться в исполнение указ об умерщвлении новорожденных мальчиков, у Амрама родился второй сын, и несчастная мать в течение трех месяцев скрывала его от фараоновых слуг. Но скрывать более было невозможно, и она решилась на отчаянный шаг: сделала из тростника корзинку, обмазала ее смолой, чтобы она не пропускала воду, и, положив в нее младенца, опустила в один из каналов Нила, поручая ее Провидению и легкому надзору двенадцатилетней Мариам.

В это самое время вышла купаться дочь фараона и нашла в тростнике корзинку с плачущим младенцем. Сердце царевны сжалось от боли при виде участи брошенного ребенка. Она поняла, что это жертва жестокого указа ее отца по отношению к израильтянам и, надеясь на силу отцовской любви к себе, решила спасти его и даже усыновить. Она взяла кормилицу из израильтянок, которой оказалась мать ребенка Иохаведа. Когда младенец подрос, царевна взяла его во дворец, официально усыновила его и дала ему имя Моисей, «потому что, говорила она, я из воды вынула его».

Библейское повествование не сообщает никаких подробностей из ранней жизни Моисея при дворе фараона. Из книги Деяний апостольских известно, что он был «научен всей мудрости египетской» и «был силен в словах и делах»(Деян. VII, 2).

Несмотря на свою принадлежность к царскому дому, Моисей глубоко сочувствовал своему страждущему народу. При виде бедствий своего народа, ему противным делался блеск дворцов, и он уходил в хижину своих родителей, чтобы утишить бурю своего возмущенного духа. Он «лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное, греховное наслаждение», и потому даже «отказался называться сыном дочери фараоновой» (Евр. 11:25,24).

Однажды Моисей в порыве негодования убил египетского надзирателя, который жестоко наказывал израильтянина-рабочего, и закопал его в песке, стараясь скрыть следы убийства. Молва об этом, однако, успела распространиться, и Моисею грозила смертная казнь. Вследствие этого он должен был бежать из страны.

3. Бегство Моисея из Египта и жизнь его в земле Мадиамской (Исх. 2:15-22)

Чтобы скрыться от преследований сыщиков фараона, Моисей, по всей вероятности, направился на Пелузий или какой-нибудь другой пограничный город на линии великой укрепленной стены, и через него проник в пустыню. Выйдя за пределы страны, он направился в южную часть Синайского полуострова. Северная часть полуострова занята была амаликитянами, а южная мадианитянами, ведущими свое происхождение от Авраама (чрез Хеттуру). Достигнув главного становища племени, которое, как правило, находилось около какого-нибудь колодца или родника, он встретил дружественный прием со стороны главы племени, дочерям которого, с патриархальной простотой пасшим стадо, он оказал помощь.

Глава племени был и шейхом, и эмиром, т.е. его гражданским и религиозным главой, носившим вследствие этого два имени: Иофор и Рагуил, соответственно той и другой должности.

«Моисею понравилось жить» здесь, и он женился на одной из семи дочерей Иофора Сепфоре. Но имя, данное им своему первому сыну от этого брака, показывало, что его сердце было на берегах Нила, среди своего угнетенного народа. Он назвал своего сына Гирсамом, «потому что, говорил он, я стал пришельцем в чужой земле». Второй сын, Елиезер, назван был в память спасения Моисея из Египта, «потому что, - говорил он, - Бог отца моего был мне помощником, и избавил меня от меча фараона».

Гористый полуостров Синай, на котором Моисею пришлось провести много лет, был особенно пригоден для того, чтобы своей отрешенностью скрывать его от внешнего мира, а вместе с тем настраивать его на возвышенные мысли и готовить к предстоявшему ему великому служению. Южный узел Синайский гор издавна считался святилищем. Так, гора Хорив, когда Моисей прибыл для поселения около нее, уже называлась «горою Божией». Здесь Моисей провел не менее сорока лет. При своих постоянных переходах со стадами своего тестя он мог ознакомиться с каждой долиной и тропинкой, с каждым ущельем, холмом и горой этой страны, с ее населением, с каждым источником и колодцем, что составляло в высшей степени важную подготовку к тому, чтобы вести народ в землю, обещанную Богом патриархам. Кроме того, в эти годы душевного покоя его собственный дух, благодаря отрешенности от мира и тесному уединенному общению с Богом и природой, постепенно укреплялся и очищался.