Часть I 11 страница

Церковный закон был неумолим – больше трех раз христианин жениться не мог. Вопреки этому после смерти трех жен, Анастасии, Марии и Марфы, Иван опять затеял жениться. Желая добиться своего, царь устроил настоящую комедию с пролитием крокодиловых слез. Он заявил, что так страдает телом и душой, что «в разбойники впадает мысленно и чувственно», и, чтобы избежать соблазнов, хочет постричься в монахи, оставить государство, тем более и так его все подданные не любят. Тут, «видя царево моление и смирение», пишет летописец, архиепископы и епископы «много слез испустили и на милосердие единогласно преклонились… постановили собором: простить и разрешить царю четвертый брак ради теплого умиления и покаяния. И положить ему заповедь не входить в церковь до Пасхи» – не самое суровое наказание для такого грешника, каким оставался Иван.

Пока действовал запрет, царь не терял времени понапрасну, а отправился в Новгород, где устроил очередные всероссийские смотрины царской невесты. В мае 1572 г., едва дотерпев до Пасхи, Иван женился на выбранной им дворянской девице Анне Колтовской. Через 3 года царь отверг ее и заточил в Тихвинский монастырь, где она и умерла. Следующей, пятой жертвой сластолюбца стала Анна Васильчикова, которая продержалась в царицах всего лишь год и умерла, как и Колтовская, в монастыре. На правах шестой жены (согласно легенде) какое-то время жила в Александровской слободе вдова Василиса Мелентьева. Седьмой женой только на одни сутки стала княжна Мария Черкасская. Сразу же заподозренную в неверности, ее жестоко казнили. Несчастную посадили в карету, распалили и разогнали лошадей, которые после бешеной скачки вместе с каретой рухнули с кручи в глубокий омут реки Серья (Серая), протекавшей под Александровской слободой.

Наконец, в сентябре 1580 г. Иван женился в последний, восьмой раз. Его женой стала Мария Нагая, дочь боярина. Она-то и родила царевича Дмитрия. Но и на этом многоженец не успокоился.

В 1582 г. он послал в Англию посольство с намерением просить руки племянницы Елизаветы I (к королеве он безуспешно сватался раньше), Марии Гастингс, но получил отказ.

Завоевание Сибири

Завоевание Сибирского ханства произошло после того, как в 1571 г. хан Кучум порвал вассальные отношения с Москвой, установленные в 1555 г. на волне русских успехов в Поволжье. Богатые купцы Строгановы, освоившие Пермские земли, торговавшие солью и пушниной, не без содействия и одобрения власти создали базу для наступления на Сибирь. Царь разрешил им строить крепости, иметь пушки, войско, принимать в него всех желающих. И таких любителей риска находилось немало. Строгановы наняли лихого волжского атамана Ермака Тимофеева, который в 1581 г. со своей ватагой начал завоевательный поход в Сибирь. Предприятие, несмотря на трудности похода по диким рекам и тайге, оказалось успешным. Ермак и его молодцы были отважны и бесшабашны, да к тому же вооружены неведомым татарам огнестрельным оружием. Ермак быстро захватил город Кашлык – столицу Сибирского ханства, а накануне в бою на берегу Иртыша разбил войско хана Кучума, который после этого откочевал на юг.

Сподвижник Ермака атаман Иван Кольцо привез царю грамоту о завоевании Сибири. Иван Грозный, огорченный поражениями в Ливонской войне, радостно встретил это известие и щедро наградил казаков и Строгановых. Между тем прогнать хана в степи оказалось легче, чем удержать под своей властью огромную Сибирь. Ермак стал терпеть поражения. В 1584 г. он, согласно легенде, утонул в Иртыше во время ночного боя с Кучумом. На дно реки его якобы утянули тяжелые доспехи, подаренные царем. Но дело его не пропало: слухи о сказочной стране, где вдоволь мягкого золота – пушнины, разошлись по всей стране. В Сибирь двинулись новые казачьи отряды. В 1586—1587 гг. была основана русская столица Сибири – город Тобольск, а потом Тюмень. Тогда же казаки захватили в плен последнего сибирского хана Сеид Ахмата. Началось великое освоение и заселение Сибири русскими людьми. Один за другим вырастали здесь русские города: Сургут, Нарым, Томск и др.

17 марта 1584 – Смерть царя Ивана Грозного

«Тело изнемогло, болезнует дух, – писал Иван в завещании, – струпы душевные и телесные умножились, и нет врача, который бы меня исцелил». Не было такого греха, которого бы не совершил царь. В ноябре 1581 г. в приступе ярости он убил своего старшего сына и наследника царевича Ивана, впрочем, тоже убийцу и тирана, под стать отцу. Согласно легенде, царь избил посохом третью жену сына (двух предыдущих он отнял у сына насильно и отправил в монастырь), беременную Елену, которую, войдя в палату, он застал неодетой. Царевич якобы стал заступаться за нечаянно провинившуюся жену, и тогда Иван ударил сына железным посохом в висок. На следующий день раненый Иван Иванович, не вынеся потрясения от вести, что у Елены родился мертвый ребенок, умер.

До конца жизни царь не оставил своих привычек мучить и убивать людей. Отдых от этого Иван IV находил в том, что часами перебирал драгоценные камни, которые он великолепно знал и любил. Долгие, со слезами на глазах, молитвы в церкви сопровождались весьма своеобразным раскаянием: царь заявлял, что прощает всех своих бесчисленных жертв, и, не помня имен тысяч несчастных убитых, полагался на Бога: «А имена их, Господи, ты сам знаешь!» Молитвы и пост сменялись пирами и развратом. Как писал англичанин Дж. Горсей, к концу жизни «у царя стали страшно распухать половые органы – признак того, что он грешил беспрерывно в течение пятидесяти лет; он сам хвастался тем, что растлил тысячу дев, и тем, что тысячи его (незаконных) детей были лишены им жизни». Объятый какой-то страшной болезнью, в последние месяцы жизни он гнил заживо, издавая невероятное зловоние.

День его смерти (17 марта 1584 г.) царю предсказали астрологи и прорицательницы. Утром этого дня Иван чувствовал себя хорошо и послал сказать астрологам, что сегодня же казнит их за ложное пророчество. Те просили подождать – ведь день кончится с заходом солнца. Помывшись в бане, умиротворенный Иван в легкой одежде и халате сел сыграть партию в шахматы со своим постоянным партнером Родионом Биркиным. Вокруг доски столпились приближенные. Но царь не успел сделать и первого хода: внезапно он упал и умер. Не исключено, что во время этого приступа царю «помогли» умереть его ближайшие сподвижники, которые оставались с ним в тот час в палате. Возможно, историки никогда не смогут однозначно перевести самое важное место из записок Горсея – единственного нашего источника сведений о последнем часе Грозного. Горсей написал о внезапно упавшем наземь царе так: «He was strangled». При этом неясно, что имел в виду англичанин: либо царь «был удушен», либо царя «охватил приступ удушья»… Но зато бесспорно, что Бог не допустил, чтобы Грозный избежал ада: постричь его в монахи перед смертью не успели. Иноческий убор возложили уже на коченеющий труп тирана… Преемником Ивана Грозного стал его сын Федор.

Борис Годунов и Смута

Царь Федор и Борис Годунов

Современники считали вступившего на престол 27-летнего Федора Ивановича – сына Ивана и царицы Анастасии – слабоумным (о нем писали: «прост умом»), почти идиотом, видя, как он сидит на троне с блаженной улыбкой на губах и любуется блеском бриллиантов на своем скипетре. Больше всего он любил молиться, звонить в колокола, слушать сказки и во всем подчинялся своей жене Ирине, сестре Бориса Годунова.

Федор, болезненный и безвольный, не мог самостоятельно править страной. По завещанию Грозного при нем создали боярский регентский совет, в который входил и Борис Годунов. Он, пользуясь влиянием на царя через свою сестру Ирину, расправился с другими боярами-регентами и почти 13 лет фактически правил государством. А царь Федор при нем был марионеткой, послушно играл роль самодержца, участвовал в церемониях и молебнах, словом, царствовал, но не правил. Уже во время коронации 31 мая 1584 г. в Кремле он так утомился, что попросил Бориса Годунова и князя И. Ф. Мстиславского подержать символы царской власти – шапку Мономаха и державу – «золотое яблоко», что изумило всех присутствующих. В другой раз на церемонии в Кремле Борис заботливо поправил шапку Мономаха на голове Федора, которая якобы криво сидела. За такой поступок обыкновенного подданного ждала бы верная смерть, Борис же на глазах пораженной толпы смело демонстрировал свое всевластие и ничтожество царя.

Временщик постепенно сживал со света своих соперников: казначея Петра Головина уморил в тюрьме, а князя И. Ф. Мстиславского постриг в монахи. В 1585 г. Годунов раскрыл заговор против себя. Оказалось, что бояре призывали царя Федора развестись с бесплодной Ириной и тем самым избавиться от Бориса. Но и эта, и другие попытки свергнуть Бориса кончились ничем. Годунов круто расправился со своими врагами: одних сослал в дальние города, других постригли в монахи, третьи погибли по своей «небрежности». Так, сосланный в Белоозеро князь И. П. Шуйский, якобы рано закрыв печку, нечаянно «угорел», как в свое время так же «угорела» при Иване Грозном Ефросинья Старицкая.

1595 – Мир со шведами

При Федоре ослабленная войнами Россия не замирилась только со Швецией. Причины устойчивой вражды Швеции и России в этот период были весьма оригинальные. Дело в том, что Иван Грозный категорически отказывался признавать незаконную, «мужицкую», по его мнению, династию Ваза, правившую в Швеции с 1521 г. Все усилия шведских королей изменить унизительное для них положение ни к чему не приводили. Однако в 1567 г. ситуация как будто изменилась. Иван согласился заключить договор с королем Эриком XIV, признать его равным себе, но при этом поставил одно условие. Эрик должен был выдать России Екатерину, жену Юхана, брата короля, который в это время томился в заточении. Она приходилась сестрой ярому врагу Ивана, польскому королю Сигизмунду II. Еще в 1560 г. Иван сватался к ней, но тогда Екатерина предпочла ему шведского принца Юхана. С тех пор Иваном овладела мстительная мысль все-таки заполучить себе Екатерину и жениться на ней, а то и просто заставить ее мыть полы и стирать белье в Александровской слободе – назло спесивому Сигизмунду! Причудам московского тирана Эрик не удивился. Он и сам был, мягко говоря, психически нездоровым человеком, так что идея царя Ивана показалась ему неплохой. И вот в Стокгольм за Екатериной отправилось русское посольство. Но не успели дипломаты разложить свои вещи, как окончательно впавшего в безумие Эрика свергли с престола и новым королем стал выпущенный на свободу Юхан III. То, что он почувствовал, узнав о целях русского посольства, можно себе представить. Посольство подверглось разгрому, послов ограбили и полгода продержали в тюрьме в Турку. Правда, чуть позже Юхан III одумался и направил в Россию с извинениями посольство Павла Юстена, которое по указу Ивана, в отместку за страдания русских послов, тоже ограбили до нитки и посадили под арест на хлеб и воду в Муроме. Вырвавшись из России, Юстен писал Юхану III:

«Великодержавный и милостивый король! Трудно и опасно быть послом у тиранов, которые считают правильным только то, что сами решают». Совет Юстена королю сводился к тому, что о России, пока в ней правит Иван IV, нужно забыть.

Потом началась и тянулась долгие годы русско-шведская война, и лишь после смерти Ивана IV (а в 1592 г. – и Юхана III) стало возможным заключение Тявзинского мирного договора, подписанного в 1595 г. Согласно ему, Россия вернула себе Иван-город, Копорье, Корелу, но передала во владение шведов Нарву. У России остался лишь маленький отрезок Балтийского побережья в устье Невы, но зато долгожданный мир наконец пришел в страну.

Учреждение патриаршества в России

До 1589 г. Русская Православная церковь находилась формально в подчинении Константинопольского патриарха, хотя на самом деле была независима от него. Наоборот, обедневшие под гнетом османов константинопольские патриархи не обходились без щедрой русской помощи, сами часто приезжали в Россию за дарами. Когда в Москву из Стамбула приехал патриарх Иеремия, то Годунов уговорил его дать благословение на избрание первого русского патриарха, которым стал митрополит Московский Иов. Высший церковный чин патриарха добавлял Русской Православной церкви внешнего блеска, хотя первый патриарх – выходец из посадских людей – полностью зависел от Бориса и потому оставался самым горячим сторонником избрания его на царство. И все же Иов оказался достойным и благодарным человеком. После смерти Бориса в 1605 г., несмотря на всеобщее воодушевление москвичей, с нетерпением ждавших самозванца – «государя Дмитрия», Иов отказался присягать Лжедмитрию I, предал его анафеме, за что патриарха насильственно низложили и выслали из Москвы в дальний монастырь.

При Борисе патриарх Иов много сделал для создания новой церковной иерархии: он учредил митрополичьи кафедры (Новгородская, Ростовская, Крутицкая), архиепископии (Вологодская, Суздальская, Рязанская, Тверская, Смоленская) и епископии (Псковская, Карельская, Астраханская). Так начался первый краткий (длившийся чуть больше 100 лет) патриарший период Русской Православной церкви (второй начался в 1918 г.).

1591 – Последний набег татар на Москву

С 1590 г. каменных дел мастер Федор Конь строил вокруг Москвы девятикилометровые стены из белого известняка (так называемый Белый город). И не зря. В 1591 г. крымские татары, форсировав реку Оку, прорвались к Москве. Вечером 4 июля с Воробьевых гор хан КазыТирей смотрел на город, с мощных стен которого грохотали пушки, а в сотнях церквей звонили колокола. В тот вечер в последний раз в истории грозные татарские воины видели русскую столицу. Хан не решился в темноте идти дальше. Впереди стояли русские полки с укрепленным обозом – «гуляй-городом». А ночью произошло что-то непонятное: начался страшный шум, поднялась стрельба, и хан приказал своей стотысячной орде отступить. Отступление превратилось в бегство, и в Оке утонуло много воинов хана. По одной версии, Москву спас блаженный царь Федор, горячо молившийся о победе перед иконой Донской Богоматери. Она-то и навела неизъяснимый страх на врага. По другой версии летописца, истинной причиной бегства крымского хана из-под Москвы стало недоразумение, вероятно, вызванное общим напряжением, царившим в ночь перед кровавой битвой: «Некий человек боярский пошел лошадей поить, и вырвался у него один конь, и начал он вопить: „Перехватите коня!“ И оттого поднялся страх в обозе и во всех крепостях в Москве и стрельба многая повсюду и осветился весь город от пушек». Говорят, что тогда и палила знаменитая царь-пушка, хотя есть большие сомнения, что она вообще могла стрелять.

Смерть царевича Дмитрия и Борис Годунов

Как уже было сказано выше, в 1582 г. последняя жена Ивана Грозного, Мария Нагая, родила сына Дмитрия. При царе Федоре, из-за происков Годунова, царевича Дмитрия и его родственников сослали в Углич. А 15 мая 1591 г. 8-летнего царевича нашли во дворе дворца с перерезанным горлом. Расследование посланного Борисом боярина Василия Шуйского установило, что Дмитрий, охваченный эпилептическим припадком, упал и сам наткнулся на нож, которым играл. Но многие этому не поверили, считая, что убийцы подосланы Годуновым, для которого сын Ивана Грозного был непреодолимым препятствием на пути к высшей власти. Со смертью же Дмитрия пресекалась династия Рюриковичей. По известиям иностранца Жака Маржерета, Борис, чтобы «отвлечь» москвичей, ошарашенных известием из Углича, приказал запалить Москву, потом деятельно тушил ее, а потом даже возместил убытки погорельцам. Вину за пожар свалили на Нагих, и Борис расправился с родственниками царевича по матери: двое из них попали в тюрьму, а саму вдовствующую царицу Марию постригли в Белоозере.

Был ли виноват царь Борис в смерти Дмитрия? Этот вопрос мучает историков не первое столетие. Сохранившееся следственное дело в Угличе и другие документы не дают оснований для окончательных суждений. Одни историки полагают, что к смерти Дмитрия Борис не причастен, что она была действительно случайной и невыгодной Борису, на которого в этом случае неизбежно ложилось обвинение в убийстве. Другие историки считают, что версия «самозаклания» царевича малоубедительна, что властолюбивый Борис хотел избавиться от Дмитрия как от опасного соперника в борьбе за трон. К числу сторонников версии об убийстве принадлежит В. Б. Кобрин, высказавший следующее остроумное наблюдение: «По неопровержимым и достаточно подробным сведениям Следственного дела Дмитрий страдал эпилепсией… Если бы такому мальчику-эпилептику дать в руки нож или свайку, да еще в период учащения припадков, то ждать конца пришлось бы недолго. Именно этот путь – наиболее безопасный для правителя, не оставляющий следов, соответствовал психологии Бориса Годунова, человека, всегда стремившегося покончить со своими врагами тихо, без шума и театральных эффектов». Поэтому не лишены правдоподобия слова, вложенные А. К. Толстым в пьесе «Царь Федор Иоаннович» в уста подручного Бориса, который посылает в Углич мамку царевича Дмитрия Василису Волохову с наказом «блюсти царевича», ведь «никто не властен ни в животе, ни в смерти, а у него падучая болезнь!» Из этих слов Волохова поняла, что от нее требуется…

1598 – Избрание царя Бориса Федоровича

Царь Федор умер 6 января 1598 г. бездетным. Блаженного царя так любил народ, что на похоронах из-за плача и воплей не было слышно погребального пения. Отсутствие братьев и детей у покойного привело к тому, что царский скипетр перешел к его вдове, царице Ирине Федоровне, которой присягнули бояре и народ. Но она отреклась от власти и 15 января постриглась в Новодевичьем монастыре под именем старицы Александры. И все-таки некоторое время Ирина считалась «царицей-инокиней» и ее именем подписывались царские указы. А тем временем развернулась острая подковерная борьба за власть. В этой борьбе сцепились боярин Федор Никитич Романов и Борис Годунов. За Федора, двоюродного брата покойного царя, стояло боярство, за Годунова – чернь, стрельцы и патриарх Иов. 46-летний Борис твердо решил взять скипетр в свои руки, но при этом действовал осмотрительно и осторожно. Он не хотел прослыть узурпатором и стать жертвой всеобщего возмущения, тем более что против него были многие члены Боярской думы. Поэтому при помощи верных людей и патриарха Иова Борис представил дело так, будто не сам он рвется к власти, а народ, общество мечтает видеть его на троне. Для этого устроили настоящий спектакль. Бояре и весь Земский собор дважды приходили в Новодевичий монастырь, где у сестры укрылся Годунов, и «слезно» упрашивали его занять трон. Злые языки говорили, что с тех, кто не участвовал в шествиях и ползании на коленях перед кельей Годунова, взимали по два рубля штрафа. Но все-таки многие шли добровольно и страшились остаться без «надежи-государя». Борис дважды отказывался от предложения депутаций. И только жалобные клики ребенка, подсаженного прямо под окно кельи Бориса и невинным голоском умолявшего его занять трон, «сломили» волю Бориса – он смилостивился и якобы нехотя согласился стать царем. Тем самым, распалив народные чувства, он добился народного признания и поддержки. А уже потом, став царем, Борис подавил сопротивление недовольных бояр.

Царь Борис Годунов

Борис был талантливым, ярким человеком, самородком. Как писал дьяк Иван Тимофеев, царь Борис «от рождения до смерти не проходил путей буквенного учения. И чудо – так как впервые у нас был такой неграмотный царь!» Но зато Борис кажется опытным, хитрым политиком, интриганом и бессовестным демагогом. Вступив на престол, он заявил: «В моем царстве не будет нищих и бедных», – и, коснувшись своей рубашки, воскликнул: «И эту последнюю разделю со всеми!» На самом деле он думал только о своей власти и мечтал создать новую династию Годуновых. Годунов, зять Малюты Скуратова и любимец Ивана Грозного, не брезговал ничем, чтобы устранить людей, казавшихся ему опасными. Зато вся Москва запомнила, что после коронации 8 дней подряд он поил народ медом и пивом, тысячи людей получили от царя подарки, а заключенные – свободу… Словом, как писал автор Хронографа 1617 г., «и так красовался словно финиковая пальма листвой добродетелей».

Царь Борис ценил знания, был наслышан о заморских новинках в науке и военном деле. Он первым из русских царей начал посылать дворян учиться за границу (впрочем, никто из них не вернулся на родину). Борис нанимал в армию иностранных офицеров, позволил протестантам, жившим в Немецкой слободе под Москвой, построить свою церковь. В Москве построили красивое английское подворье. Борис даже хотел завести в России университет.

Борис много строил, привлекая к этим работам тысячи людей, чтобы обеспечить их пропитанием. Борис собственноручно заложил в Смоленске новую крепость, а архитектор Федор Конь возвел ее каменные стены. В московском Кремле засверкала своим золотым куполом надстроенная в 1600 г. 80-метровая колокольня, получившая название Ивана Великого. Написанное золотом имя царя Бориса видно на колокольне до сих пор. Завистники царя, глядя на это необыкновенно высокое по тем временам, видное за 10 верст от Москвы, сооружение, обвиняли Бориса в безмерной гордыне, в суетном желании сравняться с Богом. Колокольня оказалась настолько могучей и прочной, что в 1812 г. французские оккупанты не смогли взорвать этот колосс. Круглое каменное Лобное место на Красной площади – место публичных казней – также стало памятным творением времен царя Бориса. В Сибири и Поволжье, на юге по его воле строились новые города и укрепления. Один из городов в честь Годунова назвали Царевом-Борисовом. Но самым грандиозным строительным проектом Бориса стал проект возведения в Кремле собора «Святая святых» – самого огромного храма православного мира. Архитекторы уже сделали деревянную модель собора, завезли огромные горы камня для его возведения, но строительство по каким-то причинам так и не началось.

Царь мечтал упрочить династические связи, искал для дочери Ксении иностранного жениха. Сначала выбрали шведского принца Густава, но он не пришелся к русскому двору. Новым женихом стал датский принц Иоанн, но в 1602 г. бедняга неожиданно умер в Москве. Народ считал, что его отравил Борис, якобы испугавшийся, как бы зять настоящих королевских кровей не завладел престолом, – ведь сам Годунов вышел только из рода татарского мурзы.

Достижения Бориса были одно грандиозней другого: самая высокая колокольня, самый длинный водопровод, первый каменный мост в Москве. В 1600 г. отлили невиданный по размерам колокол, тогда же решили сделать для нового храма огромный «Господень гроб злат, весь кован и ангелы великие литые… и Евангелие златое, и сосуды златые, и крест злат и всю службу церковную… с каменьем драгоценным и с жемчугом, которым нет цены».

Царь Борис как личность до сих пор остается загадкой. В нем так спрессованы и добро и зло, что разобраться невозможно. Может быть, прав современник Бориса Иван Тимофеев, писавший, что царь Федор в своей святой простоте был для Бориса сдерживающим началом. Он научил Бориса многому хорошему, но «долголетнее злоумышление его – достигнуть самой высоты власти» искалечило душу Годунова. «Ясно, – продолжал Тимофеев, – что когда Богом ослаблена была сдерживающая его узда и не было около него никого, кто бы остановил его… Но никто не знает, что в час его смерти в нем возобладало и какая часть его дел – добрая или злая – перетянула весы…»

13 апреля 1605 – Смерть царя Бориса

А между тем на страну надвинулось несчастье. С 1601 г. в России начался страшный голод, унесший сотни тысяч жизней. Молебны об отвращении беды не помогали, люди ели кошек и собак, а потом в Москве началось людоедство. Царь пытался помочь народу, раздавая хлеб и деньги, но чиновники-подьячие разворовывали государеву милостыню, посылая за дармовым хлебом своих родственников и слуг, обряженных в разодранные одежды. При этом в государстве запасы продовольствия были велики, однако власть не смогла хорошо организовать раздачу хлеба голодающим. Искренние, но неумелые попытки царя помочь людям оказались тщетными. Услыхав о бесплатной раздаче хлеба в Москве, из уездов в столицу устремились толпы голодающих. Они пришли тогда, когда хлеб в государственных хранилищах уже закончился. Пришедшие пополнили массы умирающих на улицах Москвы людей.

Начались болезни, чума, участились разбои и грабежи на дорогах и улицах городов. Большая банда некоего Хлопка действовала прямо под самой Москвой. Разбойники сумели разбить посланный против них отряд окольничего Ивана Басманова, а самого воеводу убили. Людьми овладевало отчаяние и раздражение. Все они, ранее умолявшие Бориса сесть на трон Рюриковичей, теперь проклинали царя и винили во всех своих несчастьях.

Народ, отвернувшийся от Бориса, с надеждой ждал своего спасителя. Ведь по стране с 1602 г. поползли слухи о неугодности Бориса Богу и о появлении «истинного царя», якобы чудесно избежавшего в Угличе ножа убийцы царевича Дмитрия. Обеспокоенный россказнями о «воскресении» царевича Дмитрия, Борис пытался устранить корни зреющего, по его мнению, заговора. Он приказал отправить в ссылку боярина Вельского, у которого в наказание выщипали по волоску большую черную бороду – предмет особой гордости вельможи. Среди своих ярых врагов Борис числил и род бояр Романовых, родственников первой жены Ивана Грозного, Анастасии, и царя Федора. Четверых братьев Романовых, сыновей боярина Никиты, и многих их приятелей сослали в дальние города. Самого умного и талантливого из Романовых, красавца и щеголя Федора Никитича, отца будущего царя Михаила, постригли в монахи под именем Филарета в 1600 г. и держали в заточении в Троице-Сергиевом монастыре.

Явление на небе яркой хвостатой кометы летом 1604 г. напугало всех, в том числе и царя. Для средневекового сознания это был знак грядущей беды. Пытками и казнями Борис пытался задушить на корню слухи и пророчества, предвещавшие падение его царства. Но когда из Польши пришли точные известия о появлении самозванца под именем царевича Дмитрия, трон под Борисом зашатался. Убедить народ в том, что человек, выдававший себя за Дмитрия, – галицкий дворянин, самозванец, беглый монах, расстрига Юшка (в монашестве – Григорий) Отрепьев, оказалось невозможно. Борис пребывал в тоске и отчаянии: ему всюду мерещились «мальчики кровавые» – призраки убиенного царевича Дмитрия.

Важно и то, что Борис не был воином и, как писал современник, «в делах воинских не отличался искусством… Не слишком хорошо владел он и оружием». А в те времена правитель – умелый и отважный воин – мог добиться многого. Борису же приходилось сидеть в Кремле, вдали от поля битвы, и ждать известий от своих воевод.

И хотя 21 января 1605 г. армия воеводы князя Ф. И. Мстиславского разгромила шайки Лжедмитрия, остановить самозванца не удалось – один за другим города юга России переходили на его сторону. Хандра овладевала царем все больше. Он многократно добивался, чтобы знаменитая пророчица Олёна Юродивая предсказала ему будущее, но та гнала царя от себя прочь. 13 апреля 1605 г. Борис долго смотрел на Москву с колокольни, потом выпил яд и, спустившись на землю, умер. Изо рта и носа у него текла черная кровь. Царя поспешно похоронили на следующий день возле гробницы Ивана Грозного в Архангельском соборе.

Объявленный царем 16-летний сын Бориса Федор Борисович правил всего лишь полтора месяца. Воеводы нового царя один за другим переходили на сторону самозванца, в самой же столице чернь день ото дня становилась все более дерзкой, требуя вернуть в Москву мать Дмитрия царицу Марию Нагую. Другая царица Мария, вдова Бориса Годунова, фактически управлявшая государством, и слышать об этом не хотела. Она послала на Лобное место руководителя следственной комиссии в Угличе князя Василия Шуйского, и тот клялся перед народом страшными клятвами, что истинный Дмитрий умер. Шуйский воздевал руки и говорил, что этими самыми руками он положил царевича во гроб. Но потом, как гром среди ясного неба, прозвучала новость: посланный в армию главнокомандующим П. Ф. Басманов вначале присягнул со всем войском царю Федору Борисовичу, а потом вдруг переметнулся к самозванцу.

Правление Лжедмитрия I

В конце мая 1605 г. войска Лжедмитрия появились у ворот Москвы. Самозванец послал людей в Москву с указом устранить Годуновых от власти. Разъяренная толпа заставила бояр присягнуть Лжедмитрию, при этом князь Шуйский публично отрекся от своих клятв, что в Угличе он положил в гроб настоящего царевича Дмитрия. Царя же Федора Борисовича, его мать царицу Марию Григорьевну и сестру Ксению грубо вытащили из дворца и на простой телеге отвезли в бывший дом Годуновых.

Один только престарелый патриарх Иов пытался остановить общее безумие, призывая не отказываться от присяги законному царю Федору. Но толпа ворвалась в Успенский собор с оружием и дрекольем, вытащила Иова из алтарной части церкви и издевалась над ним. Начались погромы домов Годуновых и их сторонников, грабежи кабаков, всеобщее пьянство и разгул. Затем от самозванца пришел новый указ – умертвить Федора Борисовича. 10 июня стрельцы ворвались в дом Годуновых. Царицу Марию они удавили сразу, а Федор долго и отчаянно сопротивлялся, «потому что по молодости, – писал летописец, – в ту пору дал ему Бог мужества. И ужаснулись те злодеи-убийцы, что один с четырьмя борется, и один из тех злодеев-убийц схватил его за тайные уды, раздавил», после чего они прикончили юношу. Народу сказали, что царица и Федор «от страха зелья испили и умерли». Тотчас гроб с телом Бориса вытащили из гробницы Архангельского собора и вместе с телами Марии и Федора отвезли на кладбище самоубийц. Позже прах членов семьи Годуновых нашел свое последнее пристанище в Троице-Сергиевом монастыре, где он и покоится до сих пор.