Хозяйство Руси и положение различных групп общества в XIV–XV вв

Хозяйство – от упадка к подъему.

Недавно Батый увел свои полчища из Галицко-Волынской Руси. Даниил Галицкий с братом Васильком ехали по своим разоренным землям к Берестью, что на Западном Буге (современный Брест). Подъезжая к нему, оба князя задыхались от смрада – кругом лежали бесчисленные трупы. А несколько лет спустя по южным русским княжествам проезжал Плано Карпини, папский посол, в Монголию. Потрясенный увиденным и услышанным, он писал: татары «произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей... Когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавших на поле». Некогда многолюдный Киев «сведен почти ни на что: едва существует там двести домов; а людей... держат они в самом тяжелом рабстве». Раскопки археологов полностью подтверждают эти сообщения письменных источников.

Многие тысячи погибших, уведенных в плен, разоренные города и села, разграбленное имущество, сожженные хозяйства, мастерские – таков был страшный результат кровавого смерча, который обрушился на Русь.

Для Западной Европы Русь в эпоху «Батыева разорения» стала своего рода щитом, сама же она истекала кровью. Никто лучше Пушкина до сих пор не сказал об этом: «России определено было высокое предназначение... Ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились на степи своего востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией...»

В те годы, когда на Руси гибли храмы и рукописи, в Западной Европе возводились прекрасные готические здания, создавались новые законы и литературные произведения. Впереди был Ренессанс.

А в русских городах почти до конца XIII в. прекратилось каменное строительство, были забыты многие ремесленные приемы (скань, филигрань и др.), замирают, полностью или частично, составление летописей, переписка рукописей и т. д.

Конечно, жизнь требовала своего, и русские люди, поплакав, посетовав на судьбу, брались за дело: отстраивали избы и боярские хоромы, распахивали пашню, налаживали промыслы.

Постепенно крестьяне восстановили свои хозяйства, вновь стали обрабатывать все заброшенные в годы нашествия поля. А кое-где появились «чисти», «сечи» – новые участки, освобожденные от леса и кустарника. На пустошах и лесных полянах вырастают починки – новопостроенные поселения в один-два двора и более.

Несмотря на многие помехи – усобицы князей, нападения татар, литовцев, немецких и шведских рыцарей, неурожаи и эпидемии, – земледелие и животноводство в XIV–XV вв. давало все больше продуктов.

Наряду с подсекой и перелогом, крестьяне все шире применяли паровую систему земледелия с трехпольным севооборотом (ярь, озимь и пар). Увеличивается у них число лошадей и волов, поскольку расширяется запашка. Больше рабочего скота – больше навоза на полях; растет, хотя и медленно, урожайность. Сельские жители, помимо основных занятий, промышляли охотой, рыбной ловлей, бортничеством и др. Культура земледельческого, промыслового труда распространялась на не освоенные ранее места.

Города тоже медленно восстанавливаются. Возрождают свое мастерство кузнецы, специалисты по производству оружия, доспехов (лучники, бронники), литейщики и ко- локольники, кожевники и сапожники, гончары и каменщики, плотники и иконники. Появляются новшества – литье пушек (впервые об их использовании упоминается в русских летописях под 1382 г.), чеканка серебряной монеты (со второй половины XIV в., в следующем столетии «серебряные ливцы» работали более чем в 20 городах).

Города служили центрами торгового обмена. На рынок работали ремесленники Москвы, Новгорода, Пскова, Твери и иных городов. В сельских районах преобладал местный обмен – между отдельными селениями; иногда крестьяне со своими продуктами выезжали в более отдаленные волости, города, торгово-промышленные поселения. Обширную торговлю вели монастыри – Троице-Сер- гиев, Кирилло-Белозерский, Соловецкий, Симонов и др.; они везли в разные княжества на продажу соль, рыбу, хлеб, покупали нужные товары в городах.

Большая часть городских «торгов» – рынков – имела по преимуществу местное значение; другие – значение областных рынков (Новгород Великий, Псков, Москва, Тверь, Нижний Новгород, Рязань). Так развивались, усиливались экономические связи между княжествами, что способствовало тяге к объединению. Купцы и князья боролись за обладание торговыми путями по Волге, Оке, Дону, что сталкивало интересы московских, тверских, рязанских и иных купцов.

Торговали русские купцы с Золотой Ордой и Средней Азией, Закавказьем и Крымом, Византией и Италией, Литвой и странами Северной Европы. Трудности и помехи, создаваемые для Руси в торговых делах иноземными соседями, тоже диктовали курс на объединение, централизацию.

Крестьяне и холопы. В положении сословий появилось немало нового. Все больше общинных, черных земель переходило к князьям, боярам, церкви путем захватов, дарения, купли-продажи. Так, московский великий князь Иван Калита имел более 50 сел с угодьями, а его праправнук Василий Темный – уже более 125 сел. Преимущественная форма землевладения феодалов – вотчина связана с безусловным правом передачи земли по наследству, купли-продажи (в первую очередь родственниками вотчинника).

Наряду с ней появляется условное землевладение – поместье, т. е. земля, которую князь дает своим дворцовым или военным слугам в награду и под условием выполнения определенных обязанностей, повинностей.

Так появляются помещики, известные под разными названиями еще в домонгольской Руси.

Крестьян по старой памяти называли «люди», «сироты», «смерды». Все чаще сельских жителей зовут «христиане». Правда, до XV в. этим словом называли также и горожан. Но затем это наименование в форме «крестьяне» стали применять только к сельскому населению.

Крестьянин, «сидевший» на земле с трехпольным севооборотом, имел ее в среднем 5 десятин (десятина – 1,1 гектара) в одном поле, 15 десятин в трех полях. Богатые крестьяне «брали в наем» дополнительные участки у вотчинников, в черных волостях; бедные крестьяне нередко не имели ни земли, ни двора (последние жили на чужих дворах и назывались «подворниками», «захребетниками»).

Крестьяне, жившие на землях вотчинников и помещиков, несли барщинные повинности на владельцев земли – распахивали и засевали их землю, снимали урожай, косили сено, ловили рыбу и добывали зверей. В счет оброка вносили продукты – мясо и сало, овощи и фрукты, многое другое.

С XV в. владельцы начали стеснять крестьян в их старинном праве перехода к другому владельцу. В разных местах вводятся определенные дни для такого перехода, приуроченные ко времени окончания уборочных работ.

Холопов звали «полными людьми» или просто «людьми». Они составляли собственность своих господ, которые могли их продать и купить, подарить и передать в приданое, по наследству. Убийство холопа господином закон расценивал как грех, а не преступление. Часть холопов исполняла обязанности прислуги в домах, на дворах владельцев («дворовые», «дворня»), другие – работали на барской пашне («страдники»), третьи – управляли отдельными отраслями хозяйства («приказные люди» – тиуны, ключники, посольские). Наконец, имелись военные холопы, ходившие с барином в походы.

Часть холопов служила господам до их кончины, другие – определенный срок «по ряду» (договору), третьих передавали по наследству. Некоторых холопов владельцы «сажали» на землю, и они сближались по положению с крестьянами – им давали участки пашни, сенокоса, скотину.

Власти и феодалы смотрели на переходы крестьян во время полевых работ на другие земли как на побеги, боролись с ними. Крестьяне же протестовали против захватов их земель, передачи боярам, монастырям, дворянам, против увеличения норм барщинных работ и оброчных взносов.

Ремесленники и купцы.

Ремесленники, жившие в городах, различались по своему имущественному положению. Среди них были богатые владельцы отдельных дворов, больших мастерских, были и мелкие кустари, едва сводившие концы с концами, нередко закабалявшиеся в холопы. Среди купцов наиболее богатыми являлись «гос- ти-сурожане» (торговали с городом Сурожем (Судаком) в Крыму, другими южными городами) и «суконники» (вели торговлю, в частности, сукном с западными странами). Они имели богатые хоромы в городах, строили на свои деньги церкви. Основную массу купцов составляли мелкие торговцы.

Ремесленники собирались в артели или дружины (иконописцев, плотников, каменщиков и т. д.), держали учеников. Жили они нередко в пределах одной «улицы» или «конца», «ряда» или «сотни», имели свои церкви, обладали судебными правами («братчины», «обчины» ремесленников при церквах). Это были своего рода ремесленные объединения, напоминавшие в некоторой степени цехи Западной Европы.

Купцы тоже имели свои объединения, или корпорации, на манер европейских гильдий. Они строили свои храмы (например, церковь Иоанна Златоуста московских «гостей- сурожан», церковь Ивана Предтечи на Опоках новгородских торговцев воском). В них хранились купеческие товары, меры длины и веса и т. д.

Торговцы и ремесленники жили на посаде, близ крепости, кремля, где их «сажали», т. е. селили, князья и бояре; отсюда идет их именование – посадские люди. Они составляли незначительную долю населения Руси, но играли существенную роль в хозяйственной и политической жизни всех княжеств. Посадские люди давали деньги на строительство, на всякие чрезвычайные расходы, нередко ссужали деньгами, и немалыми, правителей.

Заинтересованные в мире и спокойствии, они, как и крестьяне, поддерживали тех князей, которые добивались объединения русских земель, прекращения бесконечных усобиц, выступали против Орды.

Во время волнений посадские люди громили дворы богатых бояр и купцов, поскольку те захватывали в городах земли, дворовые места, слободы, превращали в холопов городских жителей.

Города стали центрами ересей, проникших на Русь в XIV–XV вв. Еретики отрицали церковные догматы (например, о непорочности зачатия Иисуса Христа), таинства и обряды (причастие, исповедь, заупокойные молитвы), иконы. Самыми известными еретиками XIV в. являлись новгородские стригольники (о происхождении этого названия среди историков нет единого мнения). Противники обвиняли их в том, что во время пожара в городе они запирали в церквах двери, чтобы нельзя было выносить иконы и прочие святыни, грабили церковное имущество. Стригольники считали, что церковную службу могут проводить сами миряне, выступали против приобретения церковью земель и другого имущества. Подобные же взгляды, в известной степени рационалистические по своему содержанию, высказывали еретики Твери, Ростова Великого, Пскова, позднее – Москвы.