И. отвел женщину от постели ребенка, посадил ее на стул в глубине комнаты, велел мне сесть рядом и сам сел на скамью

- В эту минуту, дорогая сестра, ты стоишь на перекрестке дорог. У каждого человека земли бывают минуты, когда он подходит вплотную к скрещивающемуся перед ним узлу дорог. Чем ниже сознание человека, тем этих дорог больше, тем иллюзорные краски ярче и сильнее увлекают его. И внимание его разбрасывается по многим путям, он не имеет сил выбрать себе те пути, по которым могло бы идти его высшее духовное "Я". Когда начинается внутреннее раскрытие сердца человека, его желания перестают быть грубыми и многочисленными, он становится способным признать в другом важность и ценность его жизни. Дальше он думает уже о равенстве своем с окружающими, и число дорог все уменьшается. Наконец, каждый человек - рано или поздно, тем или иным путем - приходит к перекрестку четырех дорог: жажды-счастья, жажды радости, жажды славы, жажды знания. Но все огни, на всех дорогах горят одним ярким и коротким словом: "Я". Здесь зарождается первое индивидуальное творчество человека, свойственное ему одному, переносящее его иногда в моменты гармонии, то есть вдохновения. Здесь изредка он слышит голос высшего своего "Я" и находит счастье в творчестве. Дальнейший путь приводит каждого к перекрестку трех дорог: Счастье, Знание, Мудрость. К этому моменту каждого человека приводит самоотверженная любовь. Самой разнообразной может быть эта форма любви. Не важна форма, важен дух человека, поднявшийся в высоту самоотвержения и пролитый в труд дня. Мать ли то, герой ли, отдающий жизнь за Родину, деятель ли, создающий политику любимой Родины, вождь ли народа, лекарь или повар, швея или художник - все не имеет значения. Лишь суть порывов самоотверженного творчества сердца важна, ибо только она остается в записи вечного труда человека. Двигаясь дальше, человек видит уже две дороги: Счастье и Мудрость. И в конце пути все, что он выработал, все, что он вынес из костра борьбы и мук своего "Я" сливается в одно счастье знания, Мудрость. Путь твоих страданий и трудов подвел тебя сейчас к перекрестку трех дорог. Не думай, что кто-нибудь или что-нибудь извне может указать тебе, на которой из них горит Свет. Сами по себе, все дороги темны. Их освещает только Свет в тебе. И этот Свет не признак, по которому тебя избирают, но сила, раскрывающая двери, которые не могут устоять под напором струй твоего сердца. Та дорога, на которую вступает каждый, имеет невидимую дверь, вводящую в высшую ступень дух человека, и видимые всем крушения его внешнего благополучия. Что же говорит надпись над твоей дверью, видимой четко мне и невидимой никому другому? Надпись над дверью, закрывающей вход на твою высшую дорогу, гласит: "Пройдена Голгофа, где стопы ног омыты кровью сердца. Входи в общение с людьми, ибо дух твой устойчив и энергия твоя созрела к общему труду и благу, то есть к труду на общее благо". Теперь в течение нескольких дней мальчик будет болен. Тебе придется посвятить ему все внимание. В уходе за ним изживется твоя последняя заноза: страх за жизнь сына. В эти дни поймешь, что какой-либо страх - это недостаточная верность Учителю. Будь спокойна, лекарств ребенку не надо никаких. Он будет почти все время спать. И что бы с ним ни происходило, даже если бы тебе казалось, что он спит мертвым сном, что он не дышит, помни одно: Учитель сказал, что сын твой будет жив. Пока ребенок болен, ты меня не увидишь, но когда он поправится, я приду и сам поведу вас обоих в трапезную. Помни же, храни мир и будь бесстрашна, ибо от твоего состояния в значительной степени зависит урок, проходимый твоим сыном.

И. простился с Ариадной, но предварительно велел мне пойти в ближайший душ и возвратиться к Ариадне. Я был рад этому приказанию. Я изнывал от жары и пота, катившегося с меня струями. В душе я увидел брата, поразившего меня тем, что он точно ждал меня. Он безмолвно взял мое платье и подал мне свежее, также как и чистые сандалии. Я только сейчас заметил, что безукоризненно чистые, когда я их надевал, сандалии мои были сейчас серыми от пыли. Мне казалось, что я уже научился ходить, не поднимая ногами пыли; но, очевидно, под тяжестью я еще не умел ходить легко.

Когда я возвратился к домику Ариадны, она стояла в дверях и смотрела сияющими глазами на И. Я никак не мог бы признать в этом молодом и очаровательном существе ту женщину, которой я принес ее сына, если бы И. не стоял рядом с ней. И. простился с Ариадной, взял меня под руку, и мы быстро зашагали по аллее.

- Надо торопиться, Левушка, сейчас мы пройдем прямо к Раданде, у него пробудем немного и вместе с ним отправимся в трапезную. Там я поговорю еще с некоторыми братьями и сестрами, а по окончании обеда помогу тебе разнести письма Франциска. Если успеем, доберемся и до старца Старанды.

Идти рядом с И. было блаженством. Я и раньше замечал, что с него никогда не катился пот, что внешний вид его был всегда прекрасным, и того безобразия катящихся струй пота, от которого я так страдал, я на нем никогда не видел.