Помни же, друг, стой, как часовой на часах, охраняй мир и покой трапезников

И. взглянул на меня.

- Я предупреждал тебя, Левушка, что надо сохранять полное молчание.

Собери внимание еще глубже, мой мальчик, поставь между собой и всеми, кого увидишь, образ Флорентийца и действуй, действуй, действуй, любя и побеждая в полном творческом самообладании. Помните все, мои друзья, что такое "добрый", - прибавил И. ласковым, нежным голосом, точно выливая на нас поток доброты из своего великого сердца.

Мы миновали высокую толстую стену, вошли во внутренний дворик, залитый светом высоких фонарей и освещенных окон, больших и многочисленных, и подошли к большой двери, напоминавшей вход в храм.

Пройдя в дверь, мы попали в широкий коридор, хорошо освещенный, но я не понял, чем и как он освещался и откуда лился свет сверху. Мне показалось, что наверху тоже были освещенные окна, но я боялся рассеиваться на внешние наблюдения, стараясь хранить в сердце образ великого покровителя Флорентийца. Кто-то взял меня за руку. Я увидел подле себя Наталью Владимировну. Она снова показалась мне, как в пустыне, пушкой с тысячью снарядов.

- Левушка, я рядом с Вами. Не забудьте включить в свое защитное звено, - шепнула она мне.

- Я не знаю, как это сделать, - ответил я ей, пожимая ее горячую нервную руку.

- Между мной и собой поставьте образ Флорентийца. И в каждое действие Вашей мысли и сердца включайте меня, думая "мы", а не "я", - ответила она, продолжая держать меня своей горячей рукой и точно сливая свою силу с моим существом.