И мы оба знаем, насколько неконтролируемо обычно бывает мое воображение

Учитывая теперь ее занятость, я не был уверен, что она включит телефон, пока она не приедет сюда. На тот случай если она включит, я хотел, чтобы она знала. Я был потерян без нее. Даже если прошло всего несколько коротких недель. Черт. Сорок две секунды были гораздо дольше для меня.

Глава 7.

- Уверена, он даже не будет со мной разговаривать. Я просто потеряю пять часов своей жизни.

- Не будь такой мелодраматичной, – сказал Джаспер, кинув скомканную салфетку в свою сестру.

- Знаешь что? – Она быстро взяла себя в руки. – Тебе легко удается заставить меня забыть о том, как сильно я скучала по тебе.

Джаспер поднялся со своего места и сел рядом с сестрой. Он положил руку поверх ее руки, которую она сложила у себя на коленях.

- Никто не знает, что он сделает. По крайней мере, ты можешь сказать, что пыталась, правильно? Ты на самом деле хочешь всю жизнь задаваться вопросом, зачем ты ушла от парня, с которым должна была быть?

Розали закусила нижнюю губу.

- Мне следовало попросить его поехать в Нью-Йорк со мной. Я слишком боялась, что он скажет «нет».

- Скажи ему это и, я уверена, он даст тебе шанс, - сказала я, влезая в разговор брата и сестры.

Она с благодарностью посмотрела на меня.

- Ты думаешь?

- Как я и сказала тебе вчера вечером, он скучает по тебе. Он разозлится за то, что ты солгала и сказала, что нашла кого-то другого, но потом он обрадуется, что на самом деле, ты не двинулась дальше. Он долгое время раздумывал над теми же вещами, в которых ты сомневалась. Вам обоим лучше встретиться и быть честными друг с другом.

- Похоже, мы задержимся минут на пять, миссис Мейсен. Прямо сейчас над Сиэтлом разразился сильный шторм, - объявил Грифен по громкой связи.

Все дружно и расстроено вздохнули. Я откинула голову на подголовник. Дополнительные несколько минут казались вечностью. Находиться почти три недели вдали от моего мужа и дочери было мучительней, чем я думала. Skype, конечно, помогал, но он не мог позволить мне обнять их и поцеловать. Все, что мне хотелось, так это собраться всей семьёй под одной крышей; вместе, в полном составе, единое целое.

- Не переживай, милая, - сказал мой отец, реагируя на мое разочарование. – Я уверен, этот твой муженек использует свое влияние и разгонит все эти тучи в нужный момент.

Я фыркнула на него. Он думает, что это смешно. Все, включая и самого Эдварда, думали, что у моего мужа больше могущества, чем есть на самом деле.

- Кстати, если я прочту хоть один заголовок статьи, пусть даже она будет из желтой прессы, что мы пользуемся особыми привилегиями только потому, что мы Мейсен, я побью кого-нибудь. - В Нигерии мы не пользовались никакими особыми привилегиями. К тому же, мне казалось, что у нас наоборот возникло больше волокиты только из-за того, что в процесс был вовлечен знаменитая личность - Эдвард Мейсен.

- Помнишь, как Мадонна проходила через всю эту жару несколько лет назад? По крайней мере, все внимание приковано к Эдварду, а не к тебе, – сказала Розали, тщетно пытаясь подбодрить меня. – Ну, ты понимаешь, он ведь знаменит, а ты нет.

Я пыталась вспомнить, с чего вдруг решила, что это хорошая идея взять ее с нами в Сиэтл. Может, Эммет и не примет ее назад, и она вернется на другой конец страны.

Я и Джаспер встретились с Розали вчера вечером за ужином. Мы думали, что весь вечер будем выслушивать то, как она обожает Нью-Йорк и как гламурна ее жизнь. Хватило одной бутылки вина, и девушка залилась слезами, рассказывая нам, как она жалеет, что переехала сюда полтора года назад и что до сих пор влюблена в Эммета. Она солгала ему, что нашла другого. Она просто думала, что это сделает все проще и поможет ему двигаться дальше без нее. Джаспер советовал ей позвонить Эммету, и я, по глупости, предложила ей поехать с нами.

Насколько раздражительна была Розали, настолько я была уверена, что Эммет до сих пор безнадежно влюблен в нее. Прошел почти год с тех пор, как они расстались, но я знала, что он еще не нашел причин жить дальше. Возможно, я понимала его лучше всего. Розали была Эдвардом Эммета. Некоторые люди совсем не считали моего мужа милым и не могли понять, как я могла жить с его…заморочками. Любовь слепа и весь этот джаз. Как говорится в Библии, «Любовь не ведет счет заблуждениям». По мне, так Эммет вполне мог посоревноваться за титул «святого». Он любил Розали, и был лучшим другом Эдварда. Он был либо святым, либо сумасшедшим.

- Лем, ты не мог бы написать Эдварду и сказать ему, что мы будем позже, чем планировали? – у меня были заняты руки, а он все равно играл на iPad.

- Конечно, - ответил он, мило улыбнувшись. Улыбка Лема была все еще редким явлением, но время от времени я могла ее наблюдать.

Я была рада, что он провел последние несколько недель с нами. Тайлер и Эммет дежурили первую часть нашего путешествия, когда со мной были Эдвард и Фейт. Я не могла заставить себя попросить их остаться еще на один месяц. Тайлеру нужно было возвращаться домой, к жене. Также как и Эдварду нужно было вернуться на работу. Он уехал из-за какого-то большого проекта, который он разрабатывал для ЦРУ или ФСБ или какого-то другого правительственного агентства, потому что у него были обязательства. Я не злилась. По правде говоря, Фэйт тоже нужно было поехать домой. Она изъявила желание пойти в подготовительную школу и побыть со своими друзьями. Она, на самом деле, соскучилась по Шарлотте и остальным членам семьи. Куда бы ни направился Эдвард, Эммет, конечно, следовал за ним.

Эдвард, будучи Эдвардом, отправил ко мне Лема, папу и Джаспера. Лагос со своим населением в семь миллионов человек и беспокойство американского представительства на счет похищений детей и атак в Нигерии, стали причиной его сверх переживаний. Вокруг меня постоянно была свита. Всегда через чур заботливый. Всегда использовал чрезмерную охрану. Эдвард никогда не изменится, что было хорошо для меня, ведь я любила его таким, какой он есть.

В прошлом году мы купили дом на острове Виктория. Так было легче, когда мы брали с собой Фейт. Там было расположено посольство США и консульство. По каким-то причинам Эдвард считал, что там мы были в большей безопасности, чем на основном материке. Тут определенно была более цивилизованная зона, и здесь располагался деловой и финансовый центр Лагоса. Я никогда не чувствовала, чтобы нам было, о чем волноваться.

Нигерия стала для меня наиболее значимым местом, когда я узнала, что там больше всего детей, которые не ходят в школу – более восьми миллионов. Должна признать, быть замужем за мульти миллионером имеет свои преимущества. Те, которые позволили мне быть часть самого большого из них. Фонд имени Элизабет Мейсен строил школы, финансировал другие учебные учреждения, помогал остальным организациям, которые уже занимались этими проблемами.

Я верила в то, что не просто так оказалась в Нигерии. Я считала причиной то, что у меня есть шанс дать образование тем, кто не имеет тех возможностей, которые мы, в Америке, часто принимаем как данное, но была еще и другая, настоящая причина. Более двух лет назад я подружилась с женщиной, которая изменила мою жизнь. Женщиной, которая вела борьбу похожую на ту, что я вела в течение девяти месяцев, пока носила Фэйт. Я, к счастью, выиграла свой бой. Я родила свою дочь и выжила. Кикеломо Окоро не так повезло. Она смогла родить, но умерла менее, чем через две недели после.

Когда я познакомилась с Кикеломо, она была восемнадцатилетней девушкой с блеском в глазах, которая поделилась со мной своей историей, как с членом фонда ЭМ. Она была из тех, кого я считала везунчиками. Ее родители умерли, и у нее не было ни братьев, ни сестер. Ее воспитывала пожилая бабушка. К счастью, она привлекла внимание одной американской учительницы, посланной нашим фондом, которая подбодрила ее не сдаваться. Когда мы встретились, она обучалась на учителя, благодаря возможности, которую обеспечивал фонд ЭМ. Что-то в ней зацепило меня, и она стала лицом нашей инициативы в Нигерии. Мы с ней часто разговаривали и переписывались по почте.

Спустя пару дней после того, как Кикеломо исполнилось двадцать лет, она узнала, что беременна. Так как у нее не было семьи, которая бы поддержала ее, а отца ребенка она не знала, мне захотелось помочь ей. Она не принимала никакой финансовой помощи ни от меня, ни от Эдварда. Она была слишком гордой. Несмотря на это, я присматривала за ней, даже когда вернулась обратно в Сиэтл. Спустя некоторое время я получила письмо, от которого расплакалась. Кикеломо жаловалась на чрезмерную усталость. Она сказала, что ее доктор подозревает у нее анемию. Они взяли у нее полный анализ крови и обнаружили что-то очень плохое.

Рак шейки матки, 3 стадия.

На четырнадцатой недели беременности.

Ее решение не прерывать беременность было мне так близко. Она нисколько не сомневалась, что сможет вынести всю беременность. Рак беспощадно развивался одновременно с течением беременности. Он начал распространяться и сделал ее почти беспомощной, но она смогла родить до того, как он забрал ее жизнь. Она была на восьмом месяце беременности, когда, наконец, решилась попросить меня кое о чем. Кикеломо не просила денег или выдающихся врачей, хоть я и предлагала их ей, и консультировалась с лучшими из лучших, что были в штатах. Она ничего не просила для себя. Она попросила нас с Эдвардом позаботиться о ее ребенке.

Кикеломо знала нашу историю. После того, как родилась Фейт и мы избежали моей смерти, убедить Эдварда завести еще одного ребенка был просто невозможно. Высокий риск тромбоза вместе с искусственным сердечным клапаном, и мне определенно суждено быть матерью, родившей только одного ребенка. Мы разговаривали о суррогатстве, но решили, что не пойдем этой дорогой. Усыновление было тем словом, которое мы стали произносить чаще, когда Кикеломо попросила нас позаботиться о ребенке после ее смерти. Будучи неисправимым оптимистом, я надеялась, что она победит эту ужасную болезнь после того, как родится малыш, но согласилась заботиться о ее ребенке, как о своем собственном, если она не сможет.

Почти три месяца спустя, во время кесарево сечения родился мальчик. Мальчик, над которым мы с Эдвардом тут же взяли опекунство, так как его мать была слишком больна, чтобы заботиться о нем. Рак прогрессировал слишком сильно, так, что Кикеломо так и не смогла выйти из больницы. Я до сих пор скорблю о потере друга и прекрасной душе. Так как мы с Эдвардом были назначены официальными опекунами по воле матери, детали по усыновлению должны были уладиться легче. Я была замужем за Эдвардом Мейсеном – в этом мире ничего не бывает легко. Возможно, лучшее, что Кикелома сделала, так это отказывалась от тех денег, что мы ей предлагали. Эдвард лишь заплатил за поминальную службу и ее похороны, это все. В прошлом месяце нам пришлось давать интервью у Дайян Соер http://www.peoples.ru/tv/diane_saywer/, чтобы опровергнуть все негативные заявления СМИ о том, что мы купили ребенка у умирающей женщины. Я согласилась на интервью, только чтобы рассказать миру о том, каким замечательным человеком была Кикеломо и рассказать о работе фонда ЭМ. Мне было на самом деле все равно, что весь мир думает обо мне. По крайней мере, я знала, что я не должна об этом беспокоиться.

- Мы приближаемся к земле. Пожалуйста, проверьте, чтобы ваши ремни безопасности были пристегнуты. – Марси, помощник пилота, прошел по проходу, чтобы проверить всех.

Я посмотрела в иллюминатор, где уже виднелась земля. Мы рассекли облака и засияли огни Сиэтла. Я была так близко, что почти могла чувствовать присутствие Эдварда. Я услышала, как выпустили шасси, и сжала руку моего отца, когда мы приземлялись. Мы были дома. Наконец.

Преимущество моей свиты было в том, что мне не нужно было и пальцем шевелить. Отец с Джаспером взяли мою ручную кладь. Лем взял сидение для автомобиля и сумку с подгузниками. Розали даже предложила поддержать мне пальто. Мои руки были заняты только одним – моим сладким мальчиком.

Как только я шагнула из кабины самолета, то сразу увидела Мерседес. Моросило, поэтому я прикрыла головку малыша одеяльцем, в которое он был укутан. Эдвард выпрыгнул из внедорожника и мое сердцебиение участилось. Коричневая кожаная куртка, волосы в прекрасном беспорядке, идеально сидящие джинсы. Я не могла спускаться еще быстрей.

Игнорируя всех вокруг, он подбежал прямо ко мне и обнял меня и малыша в моих руках.

- Добро пожаловать домой, любовь моя.

- Я скучала по тебе, - ответила я, крепче сжимая его свободной рукой.

- Я больше, поверь мне. - Он нежно поцеловал меня, а затем и малыша в его маленькую головку. – Привет, большой мальчик. Я по тебе тоже скучал.

Мы направились к машине, еще на один шаг ближе ко всей семье. Лем с Джаспером укладывали багаж в багажник. Комнаты не хватит для всех этих вещей. Нам нужно будет отправить отдельную машину, чтобы перевести все эти вещи в поместье.

- Розали, рад снова тебя видеть, - сказал Эдвард, открывая для нее дверь автомобиля.

- Спасибо, - ответила она нерешительно. С тех пор как мы узнали о состоянии моего сердца, отношения Розали и Эдварда никогда не были дружелюбны. Плюс тот факт, что она разбила сердце его лучшего друга, и я была удивлена, что он был таким любезным. – Приятно и тебя снова увидеть. Мои поздравления, кстати говоря.

Он улыбнулся и быстро кивнул, и она залезла в машину, прячась от дождя. Отец вернулся к работе, установив сиденья для малыша в машине, и уложил туда моего маленького мальчика.

- Ты привезла домой сюрприз, - прошептал Эдвард мне на ухо перед тем, как я села в машину.

- Если они так думают, пусть так и будет.

Он покачал головой, улыбаясь.

- Он все изменит.

Я приподняла бровь.

- Я знаю.

Лем сел на переднее сидение рядом с Эдвардом, тогда как все мы разместились сзади. Слава Богу, мы купили GL500. Как знали, что нам понадобится такая громадина. Эдвард продолжал смотреть на меня через зеркало заднего вида, пока все переговаривались, обсуждая полет, а Розали еще немного поплакалась на счет реакции Эммета на ее приезд. Эдвард предупредил, что дома нас ждет полно народу. Я знала, что родственники сами себя дурачили, говоря, что подождут до завтра. Я особо не разговаривала во время поездки до дома, я слишком сильно наслаждалась разглядыванием моего мужа, чтобы принимать участие в разговорах. Сегодня утром он не брился. Я подумала, что из-за Фейт и того, что ее нужно было сводить на танцы, у него не было на это времени. Его волосы отросли. Он все еще был загружен работой. Мне было интересно, как часто он приезжал домой, проводил время с Фейт, укладывал ее спать, а потом снова шел работать. Слишком часто, я была уверена.

Мы подъехали к дому, в то время как нетерпение увидеть мою дочь просто убивало меня. Я выпрыгнула из машины и оббежала ее, чтобы вытащить кресло. Эдвард взял его у меня и поцеловал в щеку, прежде чем взять меня за руку. Он протянул Лему ключи и попросил его вернуться в аэропорт и забрать остальной багаж. После, он потянул меня к дому. Дом. Я была так счастлива быть дома.

- Они побудут лишь полчаса. Это хорошо, - сказал он, открывая дверь.

- Ага, мечтай, мистер Мейсен, - усмехнулась я. – Привет! Кто-нибудь дома? – крикнула я, когда мы вошли внутрь.

- Мамочка! – Это был самый приятный звук, который я готова слушать целыми днями, сопровождаемый топотом ее маленьких ножек, пока она бежала по холлу, чтобы поприветствовать нас. – Мамочка! Мамочка! – Фейт запрыгнула в мои объятия.

- Привет, малышка, - сказал я, крепко обнимая е. – О! как же я скучала по твоим объятиям. Думаю, я буду обнимать тебя до ночи. Что ты на это скажешь?

Фейт захихикала.

- Лала же тоже хочет обняться, глупенькая.

- Точно, думаю, что смогу перестать обнимать тебя, чтобы обнять Лалу. Может быть, бабушку и дедушку тоже.

- И дядю Эммета и Тайлера, и тетю Элис и Джексона, и Кексинку.

- Кексинку? - Только сейчас я заметила белого зверька у моих ног, который громко тявкал.

- Эээ, сюрприз. У нас теперь есть собака, - Эдвард был напуган.

- У нас есть собака?

- Я купил Пенни собаку, потому что думал ей пойдет на пользу, заботиться о ком-то, пока ты будешь заботиться о ребенке. Мне казалось это действительно хорошим планом…ну ты знаешь….когда я впервые задумался об этом.

- У нас есть собака? – повторила я ошеломленно. У меня трехмесячный ребенок и собака? Он что шутит?

- Мамочка, посмотри какая она милая. Она самая лучшая собачка на свете. Она почти знает, как сидеть и какает дома лишь тогда, когда папочка забывает ее выгулять. И не клади ребеночка на пол, потому что она любит грызть глазки у моих кукол. Папочка их выкидывает потом. Я не хочу, чтоб моего братика тоже выкинули.

Я уставилась на свою невинную дочь, а затем зло посмотрела на ее очень раскаявшегося отца.

- Я собирался нанять дрессировщика. Завтра. Сегодня вечером, если хочешь, - предложил он.

Я покачала головой.

- Мы обсудим это позже. – Да позже. Моя дочь не должна слышать, как я говорю о том, что мы не оставим собаку.

Элис со своим громадным пузом присоединилась к нам вместе с маленьким Джексоном. Позволить Джасперу почти месяц присматривать за мной, было с ее стороны огромной жертвой. Конечно, она никогда не жаловалась на то, что он уехал. Я наблюдала за их трогательной встречей. Джаспер обнял и поцеловал Элис и Джексона, затем опустился на колени и поцеловал живот Элис, прошептав «привет» своей малышке. Я любила мою семью.

Мы повели всех обратно в гостиную. Эсме, Карлайл, Шарлотта, Тайлер, Терри и Эммет были там. Мы обменивались объятиями и признаниями, что скучали друг по другу. Из-за большого количества народу и повышенного всеобщего внимание к малышу, понадобилось несколько минут, чтобы Эммет заметил, кто был среди нас. Я видела, как встретились их взгляды. Розали держала Джексона и застенчиво улыбалась Эммету.

- О, смотрите, кто-то снова играет в сводницу, - прошептал Тайлер мне на ухо, обняв меня за печи своей большой рукой. Я прильнула к нему, утомленная после двух дней в дороге.

- Я, на самом деле, тут особо не причем. Просто предложила ей поехать домой.

- Ага, - сказал он неубедительно.

Я хлопнула его по груди.

- Я скучала по тебе.

- Я тоже скучал. Рада, что вся семья теперь в сборе.

- Хотя, я зла на тебя. Ты позволил ему купить собаку.

- Я ничего ему не позволял.

- Я перефразирую, ты знал, что он купил собаку и ничего не сказал мне?

- Мне нравится моя работа, Белла, - рассмеялся он. – Я люблю свою работу немного больше, чем сплетничать.

- Он бы никогда не уволил тебя, - сказала я, покачав головой, и снова посмотрела на своего мужа, который показывал своего сына семье. Шарлотта заставила малыша улыбнуться и задрать свои маленькие ножки. Я повернулась к Тайлеру. – Плюс ко всему ты же знаешь, что я бы снова наняла тебя.

- Я почти собирался тебе позвонить, правда, но Фейт так любит эту чертову собаку.

- О, я в этом уверена. - Я потерла ноющую шею. Нам придется оставить эту чертову собаку, я знала это.

Я посмотрела, как Эммет подошел к Розали и неуклюже обнял ее в знак приветствия. Он готов. Когда он услышит, как она была несчастна без него, он примет ее обратно, не раздумывая.

Фейт потянула меня за руку.

- Ну, что ты привезла мне?

Я нахмурилась.

- Что я тебе привезла?

- Ты привезла мне подарок? - спросила она, глядя на меня потрясенно. – Папочка всегда привозит мне подарок, когда ездит в путешествия.

- Я не путешествовала, малышка. Я ждала, когда люди там скажут мне, что я могу забрать твоего братика домой.

- Так не честно, - надулась она. Теперь я поняла, откуда у нас щенок. Эдвард не смог устоять перед виной за путешествие.

Я наклонилась и посмотрела своей маленькой девочке в глаза.

- Я очень скучала по тебе. И я надеюсь, что ты тоже по мне скучала, даже, несмотря на то, что я не привезла тебе подарки.

Ее губки изогнулись так, будто она задумалась над тем, что я сказала. Она закинула мне руки на шею.

- Я скучала по тебе, мамочка.

Я улыбнулась и обняла ее в ответ. Она не была избалованной, просто четырехлетним ребенком, который никогда ни в чем не нуждался. Моя дочь знала, что ни у каждого есть то, что есть у нее, мы всегда рассказывали ей о своей благотворительной работе. Я знала, когда она достаточно вырастет, она все поймет. Мы старались, чтобы деньги Эдварда не сильно влияли на то, каким она вырастет человеком. Она побежала за собакой, которая пришла в комнату с чьей-то туфлей во рту. Эдвард съежился. Что-то подсказывало мне, что он вызовет дрессировщика прямо сегодня.

- Интересно, как по вашему, люди будут думать, что Тайлер отец, когда только вы двое и ребенок будете куда-то ходить? - спросила Терри, обвивая руками мужа.

Я ущипнула Тайлера за щеку.

- Бедненький Тайлер, все подумают, что он папочка моего малыша.

Он рассмеялся и оттолкнул мою руку своей громадной лапой.

- Тебе так и хочется этого.

- Это…неправда. Раньше я притворялась, что я твоя дочка, - сказала я, стукнув его локтем по ребрам. Он усмехнулся, когда я схватилась за другую его руку. – Правда, учитывая все то внимание прессы, что мы привлекли, я уверена, лишь те, кто живут в горах, не знают настоящей нашей истории.

- Это было не так уж и плохо, - заверил Тайлер. - Я полагаю, раз они знают, что ты вернулась, атака со стороны папсов будет активней какое-то время. Охрана будет усиленная. А когда кого-нибудь из знаменитостей арестуют или они разведутся, вы станете уже старой новостью.

- Не могу этого дождаться, - сказала я, вздохнув.

Спустя где-то час, Элис заказала по телефону пиццу и, похоже, они все собирались остаться здесь на ужин. Мой муж последовал за мной на кухню. Мне нужно было приготовить малышу бутылочку. Он встал у меня за спиной и начал массировать мои плечи, пока я достала смесь и бутылочку из детской сумки.

- Они уйдут сразу после ужина, я обещаю.

- Все в порядке. Я не против, - улыбнулась я, посмотрев на него через плечо. Он оставил поцелуй у меня на шее. Я приготовила смесь и прильнула спиной к нему, пока встряхивала бутылочку, – итак….собака.

Его руки спустились с моих плеч и обвили меня вокруг талии. Щекой он прильнул к моей макушке.

- Я должен был обсудить это с тобой. Она была так расстроена, что тебя нет рядом, и я стал переживать о том, как она будет себя чувствовать, когда ты привезешь малыша в дом, который она считает «только своим». Я подумал, что собака займет ее, пока ты будешь занята малышом. Я думал, это удержит ее от соперничества с братом.

Я не смогла не рассмеяться.

- Соперничество между трехмесячным и четырехлетней?

- Я не знаю, - простонал он, крепче обнимая меня.

- Собака «не подарок», так?

Эдвард поцеловал меня в шею.

- Определенно, - сказал он прямо у моего уха. - Она дьявол в белой шерсти с милым маленьким носиком и виляющим хвостом.

Я прикрыла глаза и попыталась напомнить себе о его благих намерениях. Эдварду трудно был сказать дочери «нет». Он бы нашел способ достать ей звезды и луну, если бы она попросила его.

- Мы все уладим, - сказала я, разворачиваясь в его руках, так чтобы видеть его лицо. Он выглядел таким же уставшим, какой я себя чувствовала. Я провела тыльной стороной ладони по его щеке. Его щетинистая линия подбородка будет так приятно ощущаться на моей коже, позже, вечером, когда мы окажемся наедине в нашей комнате. – Я слишком сильно по тебе соскучилась, чтобы злиться на тебя.

Эдвард поцеловал меня в губы, скользя руками мне за линию пояса. Тепло его тела смыло все напряжение, что я ощущала.

- Я знал, что ты скажешь это. Хорошо, что я не потерял свое влияние на тебя.

Мои губы изогнулись в улыбку, и я хихикнула.

- Хорошо. – Я поцеловала его и протянула ему бутылочку. – Иди, покорми своего сына. Он голоден.

Вскоре все покушали. Дети устали. Джаспер был готов ехать домой. Эммет и Розали шептались на кухне, пока помогали убираться. Отец понес свою сумку в гостевую комнату. Я сидела в кресле-качалке, которое Эсме купила мне, когда родилась Фейт, и нежно укачивала своего сына. Дома. Я была там, где хотела быть.

Тайлер и Терри ушли первые. Мой фифти-фифти никогда не злоупотреблял гостеприимством. Элис и Джаспер были следующими. Эсме предложила уложить Фейт, но папа вызвался сам это сделать. Карлайл и Эдвард пожали друг другу руки, перед тем как Эсме заобнимала моего мужа до смерти. Эммет вызвался отвези Розали в ее гостиницу. Гостиницу, ага, как же. Прежде, чем я осознала, в комнате остались только я, Шарлотта и Эдвард.

- Хочешь, я уложу его? – спросила Шарлотта, с такой доброй улыбкой, которая побуждала меня любить ее еще сильнее.

Я вежливо отказалась, покачав головой.

- Я поднимусь через минуту. Хочу побыть немного с Фейт, прежде чем она уснет.

- Хорошо, - она подошла и встала около нас. – Он очаровательный маленький мальчик.

Я посмотрела на спящего малыша в моих руках. У него был носик как у его мамы и пухлые губки. Я думала, что Фейт была маленькой, но этот малыш был все еще очень крошечным. – Он совершенный. Как бы мне хотелось, чтобы Кикеломо смогла провести с ним больше времени. - Мое сердце все еще болело за молодую девушку, чья жизнь закончилась слишком рано.

- Он узнает все о ней, это лучшее, что мы можем сделать, - напомнил мне Эдвард.

- Ты выглядишь такой усталой, Белла, - беспокоилась Шарлотта. – Если утром тебе понадобится пара лишних рук, дай мне знать. Ты слышишь меня?

- Да, обещаю.

- Я соскучилась по тебе. – Шарлотта поцеловала меня в макушку и нежно провела пальчиками по лобику и щечкам малыша. – Все гораздо лучше, когда ты здесь. – Она ушла убедиться, что Розали и Эммет все убрали на кухне.

Я покачалась еще несколько минут, потому что, честно говоря, я просто не могла найти в себе сил подняться с этого чертового кресла. Эдвард заметил, что мне нужна помощь. Он встал и взял у меня малыша.

- Пойдем, - сказал он, протягивая мне руку, чтобы я могла встать. – Мне нужно поднять тебя наверх и раздеть, прежде чем ты уснешь прямо на мне.

- Мило. Всегда думаешь о своих потребностях, да?

Он прижался губами к моему виску.

- Я все время о тебе думаю. Желание заняться с тобой любовь это естественный исход моих мыслей о тебе. Что я могу сказать?

Мы поднялись наверх, как раз в тот момент, когда отец выходил из комнаты Фейт.

- Она сказала, что хочет поцелуй мамочки и папочки.

- Я первый, - сказал Эдвард, протягивая мне малыша, после того как поцеловал его. – Уложи его, и встретимся здесь.

Я пожелала отцу сладких снов и пошла в детскую, которая располагалась рядом с нашей спальней. Комнату полностью переделали, и она была совсем не похожа на ту, когда она принадлежала Фейт. Пока нас не было, Эдвард нанял кого-то все здесь переделать. Мы не знали пол малыша, вплоть до его рождения, поэтому мы с Эсме планировали все по телефону. Стены были светло голубого цвета. А на трех стенах, в хаотичном порядке, темно синим цветом были написаны строчки одной известной детской колыбельной и цитаты из детских книжек.

Сияй, сияй маленькая звездочка….

Раз, два, три, четыре, мышка дернула за гири….

Спокойной ночи, звезды, спокойной ночи, воздух, спокойной ночи всем звукам во всем мире.

Я люблю тебя как до луны…..и обратно.

Последняя строчка была так в духе Эдварда.

Над кроваткой большими заглавными буквами были написаны инициалы А.А.М. – Алек Ариз Майсен. Кикеломо хотела, чтобы мы выбрали ему имя, но попросила нас, чтобы второе его имя было Нигерийское. Мы выбрали имя Ариз, потому что так звали ее отца. Я сразу выбрала имя «Алек» и Эдварду понравился мой выбор так сильно, что у него на глазах навернулись слезы, когда я впервые предложила ему. Все было гораздо проще, когда мы во всем соглашались.

Я уложила Алека в кроватку и включила видео-няню. Я поцеловала кончики двух пальцев и прикоснулась ими к его головке. Я знала, что он проснется через пару часиков. Его режим окончательно нарушился из-за нашего мирового путешествия. Я даже не знала, который сейчас час для нашего организма. Расстройство биоритмов в связи с перелётом через несколько часовых поясов было ужасным.

Около двери висела наша с Кикеломо фотография. Две его матери. Я прикоснулась к рамке теми же пальцами, которыми я его поцеловала на ночь сына. Мы всегда будем помнить ее. Мы всегда будем помнить, как сильно она любила его. Я сама лично буду говорить ему об этом каждый день.

Я направилась обратно в комнату Фейт и на пороге услышала, как они с Эдвардом шептались. Я остановилась и стала наблюдать, как две любви моей жизни говорят друг другу спокойной ночи.

- Я люблю тебя как отсюда до Африки и обратно до домика дяди Сета в горах, а потом до небес и до луны и обратно бесконечное количество раз.

- Это и правда очень много. Думаю, ты снова победила меня. Два раза за сегодняшний день.

- Три раза, - исправила она меня.

Эдвард стоял на коленях около ее кроватки, локтями он упирался в матрас, а голову положил на руки.

- Хм… слишком много проигрышей для папочки. Я отыграюсь завтра. Вот увидишь. Моя любовь пройдет весь бесконечный путь плюс один раз.

Я услышала, как Фейт захихикала и увидела, как она похлопала по голове отца своей маленькой ручкой, которая, потерялась в его беспорядочной прическе.

- Мамочка Алека на небесах.

Мое сердце сжалось.

- Да моя Любимая Пенни. Кикеломо на небесах, но она доверила мне и мамочке позаботится об Алеке. И тебе тоже.

- Я так рада, что мамочка не на небесах. Мне было бы очень грустно. Ты думаешь Алеку грустно?

У моей маленькой девочки огромное сердце. Но я знала, что эта тема очень трудная для Эдварда. Я могла только представить, что за мысли у него сейчас в голове. Я вошла в комнату.

- Привет, милая девочка. Можно и мамочке поцеловать и обнять тебя на ночь?

Головка Фейт выглянула из-за головы Эдварда. На ее лице была огромная улыбка.

- Миллион поцелуев и объятий!

- Миллион? - Я оглянулась на своего ухмыляющегося мужа. – Кто-то так похож на своего папу. – Я забралась к ней на кроватку и, нависнув над ней, наклонилась, чтобы поцеловать ее носик, щечку, лобик, подбородочек и в завершении шейку.

Она извивалась и хихикала.

- Хвати! Хватит!

Я легла рядом с ней, кладя руку ей на талию.

- Не могу дождаться завтра, чтобы поиграть с тобой. Ты поиграешь со мной? – спросила я.

Она игралась с моим обручальным кольцом, переворачивая за брильянт туда сюда по моему пальцу.

- Да. Мы можем поиграть весь день, а папочка может пока поиграть с Алеком.

- Отличная идея, малышка. Тогда поспи. Я люблю тебя.

- Спокойной ночи, мамочка. Я тоже тебя люблю, – ответила она, повернувшись ко мне, чтобы обнять.

Эдвард и я оставили ее засыпать, и пошли рука об руку в спальню. Эдвард сразу направился к кровати, уложил меня на постель и обнял всем своим тело. Моя спина была крепко прижата к его груди.

- Я не лгала. Я не планирую умирать еще долгое время.

- Лгунья, - прошептал он в мои волосы. – Ты умерла. Ты умерла на достаточно долгое время, чтобы мое сердце смогло ощутить это.

Я не могла отрицать его слова, поэтому решила обойти их.

- Ты ходил сегодня на кладбище?

- Да.

- Ты корил себя весь день?

Он сразу не ответил. Вместо этого его руки медленно стали исследовать мое тело.

- Да. Но не из-за Алека.

Я видела его чувство вины. Я могла практически ощущать ее вес, осевший на его плечах.

- Тогда за что ты себя корил?

- Ты знаешь как все это нам близко. Ты знаешь, что если бы эта маленькая девочка, которая лежит сейчас в другой комнате, потеряет свою маму, как тот мальчик, что лежит в комнате напротив, ее мир мог бы бать совсем другим.

- Но она не потеряла свою маму, – возразила я.

Он откатился назад и лег на спину, многозначительно вздохнув. Я села и прислонилась к его согнутым коленям. Приложив щеку к ним, я посмотрела на своего бедного, измученного мужа.

- Это не изменит то дерьмо, через что нам пришлось пройти из-за меня. Не правильно и то, что я почти забрал ее от тех людей, которые любили ее, и принес вам столько плохих воспоминаний.

- Ты бы никогда не отдал ее. Ты думал, что не выживешь, но ты бы выжил. Ради нее, ты был бы обязан.

Его рука скользнула мне под рубашку, посылая теплые мурашки по моей коже.

- Думаю, ты не права, – прошептал он.

- Я знаю, что права.

- Я очень сильно ее люблю.

- И она это знает. – Меня убивало то, что ему нужно было такого рода подтверждение. Его любовь к своей дочери было невозможно не заметить. Все, кто когда-либо видел их вместе, видели это. Чувствовали.

Его руки переместились на мою грудь и прижались к моему сердцу.

- Ты мое все. Без тебя…..

Вот почему я так безумно любила своего мужчину. Вот почему я никогда не переставала верить в него. Его любовь ко мне была такой сильной. Такой настоящей. Она заставляла меня жить. Именно она вернула меня. Удержала меня от того чтобы пойти на свет.

Я легла рядом с ним, опираясь на локти. Мои пальцы порхали по его губам.

- Без меня ты не будешь никогда, Эдвард. Никогда.

- Обещаешь?

Я нежно поцеловала его, позволив моим губам показать значимость моих слов, прежде чем сказать их.

- Я обещаю.

Наш поцелуй стал разгораться. Настойчивые руки крепче сжимали. Ноги сплетались между собой. Он тоже был моим всем. Выжить друг без друга было возможно. Но это уже никогда не назовешь настоящей жизнью. Я знала, что именно этого он боялся, когда я была беременной Фейт. Я помогала ему жить и любить. Без меня он думал, что снова станет тем, кем был до меня. Он не хотел снова жить, пряча свое сердце за огромной стеной.

Эдвард наклонил голову и поцеловал мою шею.

- Думаю, по этому я скучал больше всего. По этому местечку… - он прикоснулся теплыми губами к моей шеи сбоку. - ….это то, по чему я скучал больше всего. Ты так прекрасно пахнешь. А на вкус еще лучше.

Мои глаза закрылись и я запрокинула голову чуть назад, предоставляя ему лучший доступ к его любимому местечку. Он щекотал меня мягкими, но колючими волосками, что были у него на лице. Одежда полетела на пол. Наши тела прижимались друг к другу. Ничто не разделяло нас. Сильная рука сжимала мои бедра, закидывая мою ногу через его тело. Жаждущие губы и соблазняющий язык играли с моими устами и у меня за ушком, затем вниз к моей груди. Он разместила на мне, между моих ног. Бедра, стремящиеся на встречу друг к другу, болезненная необходимость друг в друге. Когда он вошел в меня, лишь одно слово вместе с выдохом сорвалось с моих губ.

"Дома".

Глава 8.

Я опустил голову и улыбнулся, увидев, как мой сын пьет из бутылочки. Он перестал сосать и протянул мне молочко. Такой чертовски милый. Даже посреди ночи. Даже когда я на самом деле хотел оказаться в объятиях своей жены в нашей кровати. Изабелла быстро заснула, после того, как позволила мне любить ее. Я не мог заставить себя разбудить ее, когда услышал плач Алека. Похоже, бедный парень совсем не мог понять, где он находится. Не говоря уж о том, что его организм думал, что уже утро. Пенни почти всю неделю пришлось перестраиваться на новый режим, когда мы вернулись в прошлом месяце. Изабелла собиралась ближайший дни не выпускать его из рук.

Когда мы все были в Лагосе, обычно я кормил малыша посреди ночи, потому что я и так бодрствовал из-за работы. Я довольно нормально мог жить по Тихоокеанскому времени, при этом прибывая в другом часовом поясе. Только из-за этого я мог задержаться там на длительное время, но жил словно вампир. Бодрствовал ночью и спал днем.

Алек закончил кушать и отдал бутылочку мне, будто давая знак, что пришло время ему выпустить воздух. Неуклюже я приподнял его, чтобы он смог срыгнуть через мое плечо и так и оставил его держать столбиком. Он определенно подрос, с тех пор как я последний раз держал его. Меня поражало то, как быстро растут дети. Они определенно делали это слишком быстро. Казалось, будто только вчера Пенни помещалась у меня на ручках. Маленькая, хрупкая, невинная. Может, я и сопротивлялся взять ее в первый раз, но взяв однажды ее на руки, я стал ее навсегда.

- Сходи к малышу, пожалуйста. Ей нужно, чтобы ее подержали, а не оставляли в детской комнате, – умоляла Элис.

Я ходил из стороны в сторону в комнате ожидания, в ожидании, когда кто-нибудь выйдет и скажет, что мою жену вывезли из операционной. Я никуда не собирался уходить.

- Иди ты и Эсме; я подожду здесь новостей об Изабелле.

Уперев руки в боки, моя сестра встала у меня на пути с сердитым выражением на лице.

- Возможно, ты не сможешь увидеть Беллу в течение нескольких часов. Твоя дочь, с другой стороны, готова встретиться с тобой сейчас. – Я обошел ее, но она схватила меня за руку. – Никому не позволяют заходить в детскую комнату, Эдвард. Ты нужен малышу.

- Нужен? Не говори мне об этом. Мне нужна моя жена! Мне нужно знать, что она жива и что с ней все в порядке. Вот что мне нужно! – Это все что имело для меня значения.

- Ты нужен своей дочери. И не важно в порядке Белла или нет. Жива или нет. Она бы хотела, чтобы ты был с ребенком. Ты отец и есть вероятность того, что ты будешь единственным, кто сможет позаботиться о ней.

Есть вероятность того, что я буду вынужден заботиться о ней. Сам. По крайне мене, какое-то время. Но все, о чем я мог думать это Изабелла. Элис была права в одном, моя жена бы настаивала, чтобы я проверил ребенка. Когда она очнется (потому что она обязательно очнется) она захочет узнать о ребенке.

- Хорошо, - раздраженно сказал я, вырывая руку из ее хватки. - Я хочу, чтобы кто-нибудь сразу же пришел за мной, если появятся новости об Изабелле.

- Конечно, - Элис улыбнулась и похлопала меня по плечу.

Меня отвели в детскую комнату. Там было пол дюжины детей. Некоторые спали, некоторые плакали. После того, как медсестра проверила наличие браслета у меня на запястье, она подкатила прозрачную пластиковую колыбельку с ребенком внутри. Она была завернута в белое одеяло, а на голове у нее была бело-розовая шапочка. Ее глаза были закрыты, а крошечные губки чуть надуты. Она была не похожа ни на меня, ни на Изабеллу. Она была просто… восхитительной.

- Почему бы вам ни попробовать ее разбудить и накормить? – предложила медсестра, поднимая ребенка. Она кивнула в сторону кресла. Когда я не двинулся с места, она улыбнулась. – Вам будет гораздо удобней, если вы присядете.

Я провел рукой по волосам и сел. Не успел я и секунду подумать об этом, как она положила мне на руки ребенка. Раньше я никогда не держал кого-то такого легкого. Я никогда не держал в руках детей, кроме сына Бена и Анджелы, который родился уже девять фунтов. Эта маленькая девочка была легче перышка.

- Давайте попробуем ее разбудить, чтобы она покушала, - медсестра стала разворачивать ее и показались две крошечные ручки вместе с худенькими маленькими ножками. Десять пальчиков на руках и ногах. Она утопала в подгузнике, который выглядел гораздо меньше, чем те, что Изабелла надевала на Бена младшего, когда мы с ним нянчились. На ней была одета только простая белая маячка. Она была такой чертовски маленькой.

- Сколько она весит? – спросил я, держа в руках живую частичку себя и Изабеллы.

- Эээ, - она посмотрела на карту, что весела на колыбельке. - Пять фунтов две унции. (п.п.: 2 450 кг.)

- Слишком маленькая, да?

- Она крошка, – медсестра снова улыбнулась и подмигнула мне. – Нам придется побеспокоить ее, чтобы она проснулась. Потрите ее пяточку, потормошите.

Я не стал задавать ей вопросы. Я просто сделал то, что мне сказали, слишком измученный после прошедшего сверх эмоционального для. Поэтому даже задумываться я не мог. Я потер ее ножку, задаваясь вопросом, как что-то такое маленькое могло так сильно толкать мою жену, чтобы я мог почувствовать. Мы с медсестрой вместе ее тормошили, пока ребенок не стал противиться и шевелится. После очередной попытки разбудить ее, она начала плакать.

- Отлично, мистер Мейсен. Давайте посмотрим, сможет ли она набрать пару унций. – Медсестра протянула мне бутылочку, будто я знал, как, черт возьми, вообще это делается. К счастью, я был гением и все понял.

Я приложил соску от бутылки к ее губам и после нескольких попыток она начала ее посасывать. Это было… потрясающе. Ее глаза были закрыты, а веки были немного увлажнены. Нежная и розовая кожа. Кажется, она не знала куда деть свои маленькие, сжатые в комочки, кулачки. У нее был такой крошечный нос, что я не мог поверить, как она вообще может через него дышать. Все в ней было невероятным.

Моя дочь. Дочь Изабеллы. Наша дочь.

Я покормил ее, и мне потребовалось огромная помощь, чтобы дать ей выпустить воздух. Я посмотрел, как медсестра меняет ей подгузник, а затем я покачал ее, пока она не заснула, сопя. Я не знал, как долго просидел там, держа в руках и рассматривая первого и единственного ребенка, созданного мной и Изабеллой. Все эти месяцы, что я ненавидел ее, желал, чтобы она не существовала, показались такой напрасной тратой времени. Как кто-то может ненавидеть что-то такое божественное, такое совершенное, такое невинное? Реальность того, каким я был монстром, поразила меня в самое сердце. Не смотря на то, что случится с Изабеллой, я всю свою жизнь буду любить и заботиться о ней. Я дал сам себе обещание, прикоснувшись губами к ее головке, прикрытой шапочкой.

Пришел Карлайл и сообщил, что операция Изабеллы прошла успешно, и она идет на поправку. Мое облегчение было не только эмоциональным, но и физическим. Слезы полились по моим щекам, а плечи затряслись. Я прижал свою дочь ближе к груди и позволил разделить с ней свои чувства.

- Вы двое разговаривали о том, как назовете ее? - спросил мой дядя, после того, как я успокоился.

Изабелла с самого начала была права и выбрала идеальное имя.

– Фейт. Фейт Элизабет Мейсен.

- Папочка, я не могу заснуть. - Помяни дьявола. – Я совсем не могу. Я даже минуточки не поспала. Я все это время не могла заснуть, – сказала Пенни, стоя в дверях в детскую и потирая кулачком глазик, при этом в другой руке она держала своей зайчика.

Я знал, что это не правда. Я заходил к ней, после того, как Изабелла уснула.

- Ну, ты точно не заснешь, если будешь тут стоять. Тебе нужно вернуться в постель, Любимая Пенни.

- Я не могу! Я устала, и я не могу заснуть! – показались слезки.

- Шшш, не разбуди мамочку или дедушку Чарли. – Я похлопал по своему колену. – Иди сюда, посиди со мной и своим братиком.

Пенни не теряла ни секунды: она залезла мне на колени и прильнула спиной ко мне. Алек поднял головку, пытаясь сообразить, что за суета вокруг. Пенни аккуратно погладила его по спинке. Уверен, Изабелла пустила бы пару слезинок, увидев такую картину.

- Все любят Алека больше меня, - сказала Пенни вздохнув. Это была неожиданная жалоба.

- Это неправда. Все любят вас с Алеком одинаково.

Она покачала головой.

- Нет. Бабушка и дедушка купили сегодня миллион подарков ему и не одного для меня.

Три. Они купили три подарка малышу и два из них были одеждой. Моя дочь любительница преувеличивать. Ни секрет, откуда это у нее.

- Милая, когда ты родилась, бабушка с дедушкой купили тебе множество подарков. К тому же, бабушка Эсме, возможно, дала тебе уже больше, что Алеку. Ты никогда не имела нехватку в подарках.

Она пожаловалась надув губы.

- Мамочка даже не привезла мне подарка.

- А вот сейчас это точно не правда. Она привезла тебе самый важный подарок на свете.

- Нет, она сказала, что ездила не в путешествие, поэтому никаких подарков. Она только позаботилась о том, чтобы привезти сюда Алека, чтобы все могли любить его больше, чем меня.

Гены Мейсен бурлят во всей красе. Я мог даже расслышать смех моей матери на небесах, пока она наблюдала за нашим разговором. Я чувствовал ее присутствие, как и тянущую боль в моем сердце.

- О, моя Любимая Пенни. Я тебе расскажу историю.

- Какую? – спросила она, запрокидывая головку назад, чтобы увидеть мое лицо.

Снова мне пришлось перехватить Алека. Я развернул его так, чтобы он смог видеть свою старшую сестру. Мудрость моей матери, была настоящим подарком, который я смог передать своему собственному ребенку.

- Когда мне было столько лет, сколько и тебе, моя мама принесла домой твою тетю Элис и знаешь что?

- Что?

- Мне совершенно не нравилось, что всех интересовала только она, а не я.

- Тетя Элис очень хорошенькая и милая.

Я с треском попытался не закатить глаза.

- Видишь? Именно это все и говорили. Никто не говорил, что я был хорошеньким и милым.

Она захихикала.

- Ты не можешь быть хорошеньким! Ты же мальчик.

Я ухмыльнулся, приподняв правый уголок губ.

- Кто сказал? Лала? Потому что, если это сказала не Лала, я в это не верю.

- Все говорят, - ответила она, снова легонько рассмеявшись.

- Неважно, проблема была в том, что когда она оказалась дома, я думал, что все любят Элис больше, чем меня. Особенно моя мама.

- Твоя мамочка тоже не принесла тебе подарков? – она посмотрела на меня таким простодушным взглядом.

Я пытался сдержаться и не рассмеяться.

- Моя мама принесла мне такой же подарок, какой и твоя мама привезла тебе сегодня.

- Что это? Мамочка сказала, что нет никаких подарков.

- Мамочка привезла домой Алека, также как моя мама принесла домой тетю Элис. Твой братик это самый особенный подарок. Ты никогда не вырастишь из него, как он из той одежды, которую купила ему бабушка. Он никогда тебе не наскучит. С ним буде гораздо веселей играть каждый день. В большинстве своем он будет навсегда только твой. Он твой брат. Никто больше не буден достоин такого звания. Если ты спросишь меня, то это очень особенно.

Пенни нахмурила свое маленькое личико, раздумывая над моими словами.

- А еще он будет любить тебя почти также сильно, как и я. Он будет смотреть на тебя и захочет быть похожим на тебя. Он будет доверят тебе и нуждаться в тебе. И ты будешь для него самым классным человеком, из тех людей, что он будет знать.

- Класнее, чем ты?

Я искоса посмотрел и нахмурил губы.

- Возможно, но только чуть-чуть. – Внес я поправку.

Пенни развернулась к своему маленькому братику, наклонившись так, что их лица были в нескольких дюймах друг от друга. Она заговорила тем же голоском, каким общалась с Кексинкой.

- Ты слышал это, Алек? Ты будешь меня очень любить. Я твоя сестра, а ты мой братик и ты должен делать все, что я скажу, потому что сестры важнее.

Ладно, это совсем не то, что я имел ввиду. Изабелла считала важным сказать ей, как были важны сестры и братья, когда мы решились на усыновление. Пенни имела привычку выбирать из всего разговора только то, что считаем нужным. Представление не имею, откуда у нее эта избирательность.

- Я не помню, чтобы говорил о том, что бы он слушал все, что ты скажешь.

- Ты делаешь все, что говорит тетя Элис, - ответила она.

- Ерунда. - Я не делаю все, что она мне говорит.

- Помнишь, когда ты хотел подарить мамочке новый самолет на рождество, а тетя Элис сказала, чтобы ты лучше не делал этого, а то мамочка заставит тебя жить в этом самолете? Она сказал, что тебе лучше открыть в той школе библиотеку и назвать ее мамочкиным именем? И мамочка плакала множеством счастливых слезок, когда ты так и сделал.

Ладно, я иногда делал то, что говорила моя сестра.

- И помнишь, когда тетя Элис сказала, что те мамочки, там, нуждаются в лучшей больнице для своих малышей, и ты сделал одну для них?

Хорошо, часто. Я часто делал то, что говорила мне моя сестра.

- А еще помнишь, когда тетя Элис захотела сделать здесь большой праздник на дедушкин день рождения, и ты сказал «нет», но потом она назвала тебя полным именем, даже с тем, что посередине, и у нас была самая большая вечеринка?

Агх. Всегда. Я всегда дела то, что хотела моя сестра.

- О, только подожди. Быть старшей не так уж легко. Подожди, пока твой маленький брат станет умолять тебя этими черными большим глазами, чтобы ты сделала что-то для него или еще хуже: помогла спасти голодающих детей по всему миру или тех, у кого нет больниц или школ или дома с удобствами!

Пенни посмотрела на меня, определенно озадаченная моей тирадой.

Я закрыл глаза и покачал головой.

- Неважно.

Я еще немного покачал нас троих, пока мои дети улыбались друг другу. Похоже, что Алек припас свою самую большую улыбку для своей сестры. Он очарует ее. Так же как и всех нас.

- Ты любишь меня? – спросила Пенни своего братика высоким голоском. – Любишь? – он так широко улыбнулся и завертелся в моей руке. Можно было подумать, что он хотел закричать ей «Да!». – Любишь! Ты любишь меня как отсюда до луны и потом до небес, а потом до Китая и до Африки и потом вокруг всего мира беспредельное количество раз?

Он засиял, а затем громкий звук вылетел из его ротика, поразив всех нас, включая самого Алека. Я взглянул на Пенни, и мы оба рассмеялись. Алек изо всех сил пытался снова издать этот звук.

- Сделай еще раз! – подбодрила Пенни.

Я заметил движение у двери. Когда я поднял голову, моя жена стояла там, вытирая лицо.

Я махнул ей, приглашая присоединиться к нам.

- Смотрите, кто проснулся.

- Мамочка! Алек только что смеялся.

Изабелла вошла в комнату и опустила на колени перед нами.

- Вы трое хоть представляете, как сильно я вас люблю?

- Как отсюда до луны и обратно, а потом до Африки….

- Да, Фейт Элизабет, - я сжал ее, чтобы она смогла остановиться. – Ее любовь бесконечна, она не имеет конца. Беспредельна.

Изабелла положила одну руку мне на колено, а другу на щеку Любимой Пенни.

- Невозможно любить больше. – Ее взгляд переместился с дочери на меня. Я мог чувствовать это. Она излучала любовь. Она была источником любви в нашей семье. Неисчерпаемым источником, который питал нас всех.

- Давай уложим этих деток в постель, а? – сказал я, прижимаясь щекой к головке Пенни.

- Хорошая мысль, - сказал Изабелла, со знающей улыбкой на лице. – Давай, Фейт. Мамочка полежит с тобой, пока ты не уснешь.

Две мои девочки вышли из комнаты, держась за ручки. Я посмотрена на очень бодрствующего и довольного маленького малыша.

- Мы на самом деле два самых счастливых парня на земле. Люди как твоя мама – редкость. Она могла любить кого угодно, но она выбрала нас. Но мы никогда не будет принимать это как должное, хорошо?

Алек посмотрел на меня с выражением чистого счастья. Мы были самыми счастливым парнями на земле. Я положил его обратно в кроватку и включил одну из музыкальных игрушек, что висели сбоку. Он задрал ножки и потянулся ручкой к мигающим огонькам. Я выключил лампу около кресла-качалки, и встретился с моей Изабеллой в коридоре. Она практически запрыгнула на меня. Обвив свои руки вокруг моей шеи, она страстно поцеловала меня.

- Ого, не стоило позволять тебе засыпать, не почистив зубы. Три часа сна и пицца – не лучшая комбинация, - сказал я, подшучивая.

Она стукнула меня по животу, не сильно, но я недооценил ее. Она начала уходить.

- Шучу. Ну не совсем, но если ты пойдешь почистить зубы, я сделаю так, что это будет стоить ожиданий.

Она посмотрела на меня строгим взглядом, который Пенни так похоже копировала сегодня. В ответ на ее взгляд я надул губы. Она улыбнулась и направилась обратно в спальню, оборачиваясь, чтобы убедится, иду ли я за ней.

Она почистила свои зубы, как и я, чтобы было честно. Мы легли в постель, и она положила голову мне на грудь.

- Ты замечательный отец.

- Ты всему научила меня, - прошептал я, проводя пальцами между прядями ее волос, что рассыпались по ее спине.

- Из мужчины, который ничего и никого не любил ты превратился в мужчину, чья любовь не знает границ.

Мы оба усмехнулись.

- Так что на счет того, что чистка зубов будет стоить моих ожиданий…. – сказала Изабелла, медленно поводя рукой вниз по моему животу и проникая под пояс моих штанов для сна. Ее рука была такой прохладной в сравнении с моим теплым телом.

Я тут же стал твердеть. Я улыбнулся в ее волосы.

- Мммм, да. Я определенно хочу, чтобы эти ожидания того стоили.

Она приподняла голову так, чтобы я мог поцеловать ее ротик со вкусом мяты. Я пососал кончик ее языка, а она обвила руку вокруг меня. Мы могли воспользоваться временем наедине и насладиться друг с другом. Одежда полетела на пол, а руки блуждали на ощупь. Влажные губы целовали ее длинную изящную шею. Вниз к ее груди, животу. Она хихикнула, когда мягкие волоски на моем подбородке щекотали ее кожу. Я возвысился над ней, а моя рука обхватил ее шею сзади, прижимая ближе к себе, так чтобы я мог насытиться ей.

- Кресло, - сказала она со стоном, когда я провел губами по ее скуле.

Я замер и посмотрел на нее, пока ее рука продолжала двигаться.

- Кресло?

Она повернула голову, и я проследил за ее взглядом. О, да, кресло. Им так долго пренебрегали. Сегодня, кажется, подходящий момент вернутся в игру. Первый сел я, а она забралась на меня сверху, вбирая меня в себя. Она двигалась, пока я целовал и сосал и лизал и кусал. Я прижимал ее ближе и крепче, мои пальцы определенно оставят следы на ее безупречной коже. Мое сердце билось изо всех сил. Оно увеличилось, и будто было готово взорваться. Только она могла сделать это возможным. Когда я с ней, чувства переполняли меня. Желание, потребность, удовлетворенность, забота, любовь.

Жизнь.

Изабелла вернула меня к жизни. Из черно-белого существования, в мир полный света и красок. Голубого и зеленого, красного и оранжевого. Я больше не был тем мужчиной, который сидел в пятницу в полдень в частном обеденном зале ресторана «Затмение» и жаловался на все те извинения, что получил за день. Сейчас я муж, любовник, друг, отец. Я был тем человеком, которым даже не мог представить, что могу быть.

Я и подумать не мог, что никель (или одна тысяча сто сорок никелей, если быть точным) изменит мою жизнь навсегда.

Но так оно и случилось.

Конец.