Часть 2. Внутри дома Руби было все точно так, как я помнила: тепло, комфортно, пахло кедром и свежими, горящими дровами

Внутри дома Руби было все точно так, как я помнила: тепло, комфортно, пахло кедром и свежими, горящими дровами. Я счастливо вздохнула, мое напряжение таяло, как снежинки на моей одежде, когда она подвела нас к огромному каменному камину, занимавшему большую часть стены.
Запахи всегда имели некую власть надо мной, даже когда я была маленькой: могли расслабить или подбодрить. Помню, как холодным зимним утром я заходила в ванную, открывала бутылочку с кремом для загара, прикасалась к песчинкам, все еще прилипшим к горлышку, вдыхала запах, и мои мысли немедленно переносились в солнечный день на пляж, мне казалось, что я слышу шум прибоя, пронзительный крик чаек, кружащих над песком в поисках объедков.
Также, как песня может напомнить вам о печально закончившейся истории любви, или как луч заходящего солнца, пробившийся сквозь деревья, напоминает о чудесном дне, запах дома Руби, с его веселым пламенем в камине, делает меня счастливой, юной и свободной.
- Грейтесь пока у огня, а я принесу вам сухую одежду. Ты будешь отлично смотреться в моем халате, Тайлер. А ты, - Руби посмотрела на мою высокую спутницу, - думаю, что подберу тебе что-нибудь из старой одежды Джека. Оставайтесь здесь, я скоро вернусь.
И она зашагала из комнаты своей быстрой походкой, той самой, что всегда была ей присуща. Я посмотрела на Айс, греющую руку у огня, который дружески пылал и потрескивал в камине.
Извини, - сказала я мягко, ни за что особо не извиняясь. Просто нужно было что-то сказать, чтобы хоть как-то снять напряжение, повисшее между нами.
Она мрачно взглянула на меня, пожала плечами:
Да все нормально, - и снова уставилась в огонь, по-видимому, поглощенная его мерцанием. Судя по всему, «нормально» все не было. Это значило, что я перешагнула через еще одну невидимую границу, которую она провела, чтобы защитить себя от окружающего мира; значило – как бы я ни думала, что хорошо знаю ее, снова и снова обнаруживала, что совсем не знаю ее.
О, Корина, как бы я хотела, чтобы ты была здесь! Мне бы сейчас пригодился твой совет.
Все-таки я скучала по друзьям, которых оставила в Болоте, и часто думала о них. Но ни по кому я не скучала так сильно, как по Корине, чья материнская забота, милое кокетство и мудрый, пусть даже саркастичный, совет никогда не подводил меня и почти всегда давал мне ответ, который я искала.
Однако, Корина все еще была надежно упрятана в Болото, и, вероятнее всего, будет находиться там до последнего своего вздоха. От этой мысли мои внутренности скручивало в болезненный клубок, и все это казалось дикой несправедливостью по сравнению с той теплотой и заботой, которой она меня окружила.
Плюс, еще что-то нужно делать с Айс.
Но эта особая проблема должна была подождать, поскольку послышались быстрые шаги Руби по деревянному полу в коридоре, которая приближалась быстрой походкой.
Руби Андерсон все делала быстро. Читала. Ела. Говорила. Я помню, как провела один дождливый день, наблюдая ее за вязанием. Спицы двигались так быстро, и я готова поклясться, что видела искры, когда они ударялись друг о друга. Огромный шарф ниспадал, подобно красочному водопаду, со своих спиц, увеличиваясь с каждой секундой. Она была великолепна.
Руби зашла в комнату, улыбаясь и неся два плисовых халата. Отдав их нам, она положила руку на мое плечо.
- Тайлер, ты помнишь, где ванна? Бери Морган с собой, снимите мокрую одежду. Захватите потом ее сюда – посушим над огнем. А я пока сделаю кофе.
С этим она вышла, быстро укрывшись в кухне, в то время, как я немо уставилась на нее. Спустя мгновение я повернулась к Айс.
- Ладно, пошли переодеваться.
Она последовала за мной без колебания и недовольства, от чего я с облегчением вздохнула.
Ванная комната Руби была типичным примером классической бабушкиной ванны. Маленькие мыльца, которые вы никогда не отважитесь использовать, чтобы не погубить их искусно созданную форму; сделанная со вкусом чаша для хранения зубных протезов (моя собственная бабушка использовала для хранения своих протезов матерчатую коробочку. Это хорошо, чтобы не созерцать эти протезы, сидя в ванной. Уж особенно, если у вас аллергия на подобные вещи). Маленькие мочалки, которым соответствуют такие же маленькие полотенчики, чтобы вытирать руки; полотенца побольше, коврики, чехольчик, покрывающий туалетный бачок, занавеска для душа, и все это сделано в цвете «Античной Розы». Похоже, все женщины, которым за шестьдесят, покупают подобные вещи.
Я сбросила свою одежду и начала быстро растирать свое закоченевшее тело толстым пушистым полотенцем, когда заметила, что Айс как-то странно стоит и вертит в руках пуговицу своей рубашки.
Пока я наслаждалась относительным комфортом под пушистым полотенцем, Айс обсыхала в своей одежде. Ее кожа намокла, и она стояла так близко ко мне: рубашка прилипла к ее великолепному телу, заставив взыграть мои гомоны, а самая разумная часть моего мозга обеспокоилась, что моя темноволосая возлюбленная может заработать себе пневмонию, если тотчас не скинет свою промокшую одежду.
- Позволь мне помочь тебе с этим, - начала мягко настаивать я, бросив полотенце и потянувшись к ее рубашке.
Нахмурившись, она отступила назад так быстро, что почти очутилась в ванне, отвернулась от меня, не отпуская свою рубашку.
- Я сама справлюсь.
Возможно, я говорила раньше, что одна из наиболее нежелательных черт, которые достались мне от отца, была склонность к сарказму. Это был его урок, который я усваивала хорошо и неоднократно. И также как и у него, это проявлялось в самый неподходящий момент. Как сейчас.
- Ну, конечно же, ты справишься, Айс, - ответила я, а мой голос, определенно сквозил насмешкой. – При таком темпе скорее настанет лето, прежде, чем ты расстегнешь хоть половину пуговиц. Просто позволь мне помочь тебе, ладно?
Она сверкнула зубами, но это была не улыбка. А может и была, но не та, что выражает счастливые эмоции.
- Я сказала, что обойдусь сама.
Я моргнула, затем невольно отступила назад. Иногда, находясь с Айс, так легко забыть с кем имеешь дело. Ее неограниченная преданность, ее потрясающая нежность со мной – из-за них я порой не замечала опасную, дикую женщину, что скрывалась под маской вежливости и любезности, которую она научилась натягивать на себя, словно пальто, чтобы выжить в этом, так называемом обществе.
Но бывали моменты, подобно этому, когда все это обрушивалось на меня, словно сошедший с рельс экспресс. И ведь это была женщина, которую я любила всем своим сердцем.
Хладнокровная убийца.
Страстная любовница.
Ледяная выдержка.
Горячая любовь.
Айс была всем этим и еще многим. Как кто-то сказал: противоречие погружало в загадку.
Я наконец-то позволила себе выдохнуть и заставила себя встретиться с ее ледяным взглядом, затолкав свой страх поглубже, чтобы она не смогла почувствовать его.
- Извини, что надавила на тебя, - начала я мягко, - извини, что решила все за нас обеих.
Расстроившись из-за отсутствия всяких эмоций в ее глазах, я сжала кулаки и ударила себя по бедрам.
- Черт возьми, Айс! Я замерзла, промокла, устала и чертовски голодна! И я действительно не хотела бы столкнуться с перспективой провести холодной, промокшей и голодной эту ночь неизвестно где. И ее дом пришелся весьма кстати.
Я вздохнула, все еще неспособная прорваться сквозь толстую стену, выросшую на моем пути.
- Послушай, я знаю, как ты ненавидишь подобную благотворительность. Я также знаю, что временами Руби может быть очень строгой. Но она хорошая женщина с добрым сердцем, и я не вижу особых причин отвергать то, что она так великодушно предлагает.
Наклонившись, я подняла свою мокрую одежду, прижав ее к груди, и вздрогнула, когда мокрая ткань прикоснулась к моему телу.
- Я могу понять, как неудобно ты себя чувствуешь. Если ты и вправду хочешь провести ночь в нашей палатке, тогда пошли. А я что-нибудь придумаю, чтобы извиниться перед ней.
Сказав это, я отвернулась от Айс и сделала шаг к двери, даже не задумываясь над тем, что все еще раздета, а свою мокрую одежду прижимаю к телу.
- Подожди.
Я остановилась, но не повернулась, инстинктивно зная: что бы ни сказала моя спутница, ей будет легче высказаться, не глядя на меня.
- Это… это правда так много значит для тебя, да?
Нерешительность в ее голосе заставила меня повернуться, и я увидела такое потерянное выражение ее лица, что мое сердце дрогнуло.
- Да. Значит.
Она на несколько секунд закрыла глаза, а когда открыла их вновь, каменная стена исчезла, и передо мной стояла женщина, которую я так любила.
- Ну, хорошо. Если ты хочешь, мы остаемся.
Я кивнула и не смогла удержать улыбку, расплывшуюся по моему лицу.
- Спасибо.
Она кивнула в ответ, ничего не сказав. Ее пальцы, очевидно, согрелись во время нашего небольшого спора, так как она сняла свою рубашку без особых проблем, остальная одежда последовала туда же. Взяв другое полотенце, я предложила его Айс. Она тщательно растерла себя, затем надела старый халат, уверенно завязала пояс, пряча свое потрясающее тело от моего пожирающего взгляда. Затем, протянув руки, она осторожно забрала у меня мокрую одежду, заменив ее на толстый, махровый халат, который я с благодарностью накинула на себя и завязала. А потом я просто стояла, опустив руки, все еще неуверенная, где мы останемся после всего этого.
Будто прочитав мои мысли, Айс взяла мою правую руку, сжав ее и наградив меня неким подобием улыбки.
- Пойдем, согреемся, м-м?
С усилием я поднесла руку Айс к губам, улыбаясь глазами.
- Я тоже люблю тебя, Айс.
Может быть, все будет в порядке после всего этого.

******

Я перевернулась в кровати, брыкнув покрывала, которые опутали мои ноги, будто осьминог, и поправила свою подушку. Вздох, вырвавшийся из моих легких, можно было бы номинировать Академией Искусств, но слышать его могли только стены. Перевернувшись снова на спину, я положила руку себе под голову и уставилась в потолок угрюмым взглядом.
Мне было не до шуток.
О, визит проходил довольно неплохо, я вспомнила былые времена, пока Руби загружала меня местными новостями и сплетнями. Или более важными новостями, какие только могли добраться до этого городка. Но они не были настолько уж важными.
В свою очередь, Айс казалась довольной, сидя тихо, потягивая кофе и держа в поле зрение украшенное со вкусом логовище, в котором мы были. Когда Руби заметила ее взгляд, направленный на один из трофеев, украшающих огромный камин, то начала рассказывать историю ее мужа, Джека, умершего много лет назад, и о том, как они встретились и поженились.
О ее муже я помнила не очень много, но то, что припоминала, мне нравилось. Джек Андерсон в то время был профессионалом по игре в гольф. Ничего особого, но он выиграл довольно много соревнований.
Они встретились, когда он участвовал в турнире, который спонсировала ее компания. Ее знания гольфа были нулевыми, ей больше нравилось просто прогуливаться по зеленой, сочной травке. Но большой, высокий мужчина с легкой усмешкой и красивым лицом хорошенько подстегнул ее интерес к спорту. Далее последовал молниеносное развитие отношение, развернувшееся на побережье Нантукета, на ее родине. И когда Джек предложил ей выйти за него, она сказала «да» не раздумывая, и провела свою жизнь с ним в этом самом доме, в котором мы сейчас и находились, в доме, который он построил своими собственными руками.
Слышав эту особую историю раз десять за свою жизнь, я позволила своим мыслям разбрестись, и прежде, чем это случилось, была возвращена в реальность встряхнувшей меня теплой рукой и пристальным взглядом блестящих глаз Руби. После некоторого периода полной скорбной тишины, моя маленькая, ненамеренная невежливость была прощена, как и многие другие вещи, и мы с Айс смогли пойти в наши комнаты.
И в этом скрывалась проблема.
Комнаты.
Много комнат.
Об этом я явно не подумала, убеждая Айс выбрать для ночевки теплый дом вместо холодной палатки. И поверьте, когда я поняла, какую ошибку совершила, то слова об этом могли бы прожечь бумагу. Одно хорошо: эти слова не сорвались с моих губ, а то у нашей гостеприимной хозяйки случился бы удар.
Знаете, пока я была в Болоте, одно из моих глубоких сожалений – только одно из многих – было то, что я не могла провести хотя бы одну ночь в объятьях любимого человека. Да, у нас была замечательная, волнующая ночь в трейлере, ночь, о которой я вспоминаю и думаю даже сейчас. Но она была одна, а в остальные ночи мы оставались наедине с собой и боролись со своими демонами. И тогда я клялась себе, что если у нас получится выбраться из этого ада, то каждую ночь я буду проводить только с Ней.
И вот я здесь, меньше, чем месяц на свободе, сплю без Айс. И эту ловушку я сделала сама, своей собственной хитростью.
«Поздравляю, Ангел! Ты только что выиграла приз «Идиот Года». Где ты собираешься это отпраздновать?»
Да уж, явно не в Диснейленде.
Я вздохнула снова, мое мятежное воображение щедро снабжало меня картинками, где мы с Айс поступили, как хотела она, и в этот самый момент спали в нашей палатке. Спали в одном спальном мешке, чтобы было теплее. А может быть, делали бы что-нибудь еще, чтобы согреться.
Я застонала и опять перевернулась, снова вдарив по подушке, и, как если бы она была не просто мешком, набитым перьями, а могла бы дать мне сдачу, навалилась на нее.
Отлично. Просто здорово.
Именно тогда я услышала слабый скрип моей двери, чуть приоткрывшейся. На занавес окна пал ломаный луч приглушенного света.
Свет пропал сразу же, как дверь тихонько закрылась, снова оставив меня в темноте.
Но не одну.
Мои инстинкты, хорошо отточенные в тюрьме, подсказывали мне, что в комнате есть кто-то еще. Я автоматически напряглась, руки сжали одеяла, покрывавшие меня. Мои уши могли уловить малейший звук, даже легкое дыхание, но в комнате было тихо. Я почувствовала, как мое сердце забилось со страшной силой, хоть я и понимала, что бояться нечего. Это не Болото. Это не Питсбург. Это был обычный загородный дом, посреди лесной глуши, довольно далеко от всех, кто хотел бы причинить мне вред.
Во всяком случае, я надеялась на это.
- Покажись, я знаю, что ты здесь, - мой голос поразил меня своей настойчивостью.
Тишина. Так тихо, что кажется слышно, как пульсирует по венам кровь. Я открыла глаза шире, пытаясь уловить хоть какой-то отсвет, и чуть не упала в обморок, когда всего в нескольких дюймах от меня не прозвучало такое громкое (из-за моих обострившихся ощущений):
- Подвинься. Разлеглась тут.
Это был самый чудесно-ужасный испуг в моей жизни, я улыбнулась, как ребенок, подвинулась к стене, освобождая место для большого тела моей возлюбленной, и затем нырнула в раскрытые объятья, с удовольствием думая о том, что мои молитвы были услышаны.
- Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть, - сказала я, прижимаясь к ее великолепной обнаженной груди. Я запнулась. – Ну, не столько видеть тебя. М-м-м… Но чувствовать тебя. Вдыхать твой запах. Прикасаться к тебе…
Айс слегка кашлянула, прервав мои излияния. Я подняла голову к тому месту, где должно было быть ее лицо.
- Да?
- Скорее всего, будет лучше, если мы не будем заниматься этим прямо сейчас.
- Это почему? – спросила я, зная, что похожа сейчас на ребенка, которого оторвали от его любимой игрушки.
- Дай-ка, намекну, - в ее голосе сквозила улыбка. – Она такая высокая, с седыми волосами, и перед сном, наверняка, слушает приятные мелодии, так что у нее будет кое-что новенькое, что она сможет порассказать своему кругу за шитьем утром.
- О-о-о…
Черт возьми! Перехитрила.
- Ну, хорошо, - попробовала я, - мы можем вести себя очень тихо.
Она тихонько фыркнула.
- Это было бы здорово. Если бы было возможным. Но те, которых мы знаем, так не могут.
- Эй! – я и не знала, обеспокоится мне или возмутиться.
Она прижала меня к себе, а затем ослабила свои объятья.
- Ты можешь быть тихой, как церковная мышь, Ангел, но у нас все равно еще есть проблема.
- Да? И какая?
Я почувствовала, как напряглись мышцы ее живота, затем она несколько раз подпрыгнула на матраце. Комната наполнилась звуками протеста: скрипом и писком пружин.
- Ух, - сказала я, - вот это паршиво.
- Ага, - ответила она, словно усмехаясь, - у меня-то с этим проблем не будет. В конец концов, это твоя комната.
Она подпрыгнула снова, медленно, ритмично, затем быстрее, а я от смущения была готова провалиться на другой этаж. Положив руку ей на живот, я придавила ее к постели.
- Остановись. Пожалуйста, остановись.
Клик. Клик, скрипела кровать.
- Ну, пожалуйста?
Клик. Клик. Клик.
- Айс!
Тишина.
Абсолютная, благословенная тишина.
Застонав, я шлепнула голову обратно ей на грудь.
- Вы злая женщина, Морган Стил. Злая и бессердечная.
Ее длинное тело улеглось поудобнее.
- Так вот о чем они мне говорят.
Она была весьма, весьма довольна собой.
Список расплат становился все длиннее.

*****

Я проснулась от яркого света, струящегося в мое окно, на моем лице появилась улыбка прежде, чем я открыла глаза. Кровать была пуста, и я бы не стала так удивляться, если бы события прошедшей ночи были бы сном. Но от подушки исходил аромат Айс, и я прижала ее к себе, будто это было ее тело.
Моя улыбка стала шире, когда я потянулась и почувствовала, что отдохнула, мышцы немного побаливали из-за неудобной кровати. Но в остальном, чувствовала себя, как огурчик.
До моих пробудившихся ощущений донеслись дразнящие запахи готовящегося завтрака, я перевернулась на спину, окончательно решив открыть глаза и войти в этот новый занимающийся день.
Да уж, занимающийся не совсем подходящее слово, потому что, на самом деле, пока я безмятежно спала, солнце уже давным-давно поднялось.
И в этот момент я задумалась. Больше пяти лет меня поднимали полшестого каждое утро крики охранников, звон колоколов и стук дубинок по металлическим решеткам. Эта привычка настолько въелась в меня, что даже когда я покинула Болото, все равно каждое утро поднималась затемно, делая это автоматически.
Но не сегодня.
- Да ладно, что ты знаешь, - сказала я терпеливо выслушивающему меня потолку, - может быть, я не так уж и безнадежна.
После еще одного потягивания и долгого, смачного зевка, я встала и, кратко обдумав, что же мне надеть, скользнула в удобный халат Руби. Тихо пройдя по комнате, я дотронулась до статуэтки единорога, которая всегда очаровывала меня, как ребенка. «На удачу», - прошептала я, прежде чем открыть дверь и выйти из комнаты, такой уютной и замечательной.
Я быстро спускалась по лестнице, запахи завтрака манили и дразнили, подобно тем дымчатым пальцам, который можно увидеть в субботних утренних мультиках.
Руби повернулась, отошла от печи, поскольку увидела, что я вхожу в кухню. Она встретила меня широкой улыбкой.
- Я подумала, что это могло бы соблазнить тебя подняться. Приятно сознавать, что не ошиблась.

- О да, ты действительно не ошиблась, - ответила я, подойдя, чтобы помочь ей с тарелками.
- Ты садись за стол, Тайлер. Я сама справлюсь.
- Ты уверена?
- Абсолютно. Садись.
Я выдвинула стул и села за стол. Спустя секунду, передо мной появилась тарелка, полная еды. У меня аж слюнки потекли, и я набросилась на еду без малейших размышлений. Руби присоединилась ко мне за столом с чашкой кофе, и сидела, потягивала маленькими глоточками из нее, глядя на меня и улыбаясь тому, как я уминала целую гору еды, это была моя черта с детства.
- Твоя подруга весьма трудолюбива.
Вилка застыла на полпути к моему рту. Я вопросительно взглянула на нее, пытаясь решить, нужно ли мне волноваться или нет.
Она указала своей чашкой на кухонное окно, я медленно поднялась на ноги. Любопытство тянуло меня к окну, как к приманке.
- Ничего себе, - это все, что я смогла сказать, разглядывая картину, которая открылась передо мной. Дорожки были расчищены и посыпаны солью. Сугробы снега, закрывавшие первый этаж, были расчищены до травы. Деревья около дома, согнувшиеся под тяжестью снега почти в два раза, теперь освобожденные от своего холодного бремени, стояли прямо и гордо.
- Невероятно. – Стекло запотело от моего дыхания, затуманив чудесный вид из окна.
- Согласна. Она всегда такая?
Я повернулась к столу, улыбнувшись Руби.
- Чаще всего – да.
- Да уж, я бы сказала, что это весьма удобно. Где ты познакомилась с ней?
Я на мгновение запнулась, мои мысли с огромной скоростью неслись через мой мозг.
- Это долгая история.
Так оно и было. История длиной в пять лет. Но это была не та история, которую я бы хотела рассказать, по очевидным причинам, этой чудесной женщине, приютившей нас.
Улыбка, которой она мне ответила, принесла в мой мозг картинки динозавров, которые я видела еще в школьных учебниках. Ухмылка хищника, клацающего зубами, сверкающего своими темными глазами.
А может быть, это был свет, озаривший ее лицо.
- Я старая женщина, Тайлер. Время – это единственное, что есть у меня в изобилии.
Промах номер один.
Я слабо улыбнулась.
- Ты не настолько стара.
Усмешка стала шире, явно показывая несостоятельность моей отговорки.
- Этого хватит.
Промах номер два!
Я глубоко вздохнула, завтрак в моем животе казался сейчас свинцовым шаром. Мои пальцы побелели, так сильно сжала я крышку стола.
Но как только я открыла рот, чтобы заговорить, раздался стук в переднюю дверь:
- Ау, Руби! Вы дома, дорогая?
Ура!
Руби медленно поднялась на ноги, и всем своим видом дала понять, что разговор этот далеко не закончен.
Ох, ну хорошо. Пока пронесло.

******

Я прогуливалась, чувствуя на своем лице солнечное тепло и улыбаясь синему небу. Снег, выпавший ночью, был неким предвестником весны. К тому же немного поднялась температура воздуха, как бы подтверждая мое предположение. Воздух был наполнен звуками потрескивающих под тяжестью снега деревьев и крыш домов. Сквозь эти звуки пробивалось птичье пение, и когда я взглянула наверх, то увидела стаю уток, кружащих над озером и ищущих место, чтобы приземлиться.
Моя улыбка стала шире, пока я спускалась по расчищенной дорожке, посыпанной солью. Это был великолепный день. В такие моменты начинаешь верить в Бога. И, конечно же, я верю.
Я посмотрела вниз на маленький холм, ведущий к озеру, и увидела Айс, которая стояла на небольшом зеленом мостке, вглядываясь в замерзшую воду. Ее темные волосы развевал легкий весенний ветерок.
Я остановилась, любуясь открывшимся мне видом.
В этот момент я пожалела, что я не художник, потому что не могу запечатлеть эту красоту, которую видели мои глаза.
Будто почувствовав мой взгляд, она повернулась. Ее улыбка озарила и без того чудесный день. Она подняла руку и помахала мне. Я помахала ей в ответ и, осторожно ступая, продолжила свой спуск к ней.
Быстро присоединившись к ней на мостке, я обняла ее за талию и тоже стала смотреть на замерзшую воду и на уток, которые наконец-то нашли подтаявший лед, чтобы приземлится.
- Какой красивый день, - тихо сказала я, не желая нарушить мирную тишину праздной болтовней.
- М-м…
Мы стояли там в этой тишине, наслаждаясь друг другом и чудесным днем, пока не заметили приближающегося мальчика с собакой.
Мальчик бросил палку, а собака с громким лаем, эхом разнесшимся по озеру, побежала за ней. Внимание пса было отвлечено утками, которые поднялись в воздух, встревоженные его лаем, а он помчался за ними, скользя лапами по льду.
- Кинг! – закричал мальчик, побежав за своей собакой. – Вернись, Кинг!
Его ноги начали скользить по льду, и он упал, ударившись головой об лед, но снова вскочил и побежал дальше.
Внезапно, я услышала громкий треск, по льду пошла трещина, настигая и поглощая собаку, которая визжала и пыталась выбраться из воды. Видя, что случилось, мальчик попытался остановиться, но его ноги продолжали скользить по льду под его импульсом вперед, заставляя следовать за его другом в ледяную воду.
Айс вырвалась из моих рук и уже бежала, прежде чем я успела даже моргнуть.
- Айс! Не-ет! – подобно визгам собаки и крикам мальчика, мои слова разносились эхом над озером, проклиная меня своим бессилием.
Ее ноги в изношенных ботинках скользили по льду, она бы упала, но смогла удержать равновесие и бежала, бежала вперед, игнорируя мои крики.
- Зови на помощь! – прокричала она, даже не глядя на меня, поскольку уже приближалась к дыре во льду, куда за короткое время сумели попасть две жертвы.
Я не могла двигаться. Не могла ответить на ее краткий приказ. Мое тело осудило меня на то, чтобы стоять и смотреть, как голова мальчика скрылась подо льдом и моя возлюбленная без размышлений с разбегу нырнула в воду.
- Айс!!!
Мое непослушное тело начало быстро перемещаться, но совершенно не в том направлении, куда она сказала. Я очутилась на льду быстрее, чем смогла осознать это. И поскользнулась при первом же шаге, ударившись головой об край мостка. Перед глазами у меня поплыли звезды. Я лежала, ошеломленная, глядела в небо и пыталась вспомнить, как же меня зовут. В мгновение я вспомнила все, попыталась встать на ноги, но снова подскользнулась и упала.
- Проклятье!!!! Айс!!!
Сильная рука подняла меня на ноги и втащила на мосток. Я отпрянула, увидев бородатое лицо большого мужчины, который смотрел на меня широко открытыми глазами.
- Что случилось?
Мотнув головой, я попыталась вырваться из его рук, желая вернуться на озеро. Но он с легкостью держал меня, не отпуская. Встряхнув меня, словно куклу, он спросил еще раз:
- Что случилось?
- Собака… Мальчик… погнался за собакой, упал в воду! Моя подруга побежала помогать. Пустите меня!
- Нет! Это слишком опасно! Вы не можете идти туда!
- Черта с два я не могу! – я вырвалась, ударив его ногой по ноге. Я упала бы еще раз, если бы он снова не схватил меня.
- Послушайте. Сейчас придут люди, чтобы помочь. Люди, которые привыкли к таким вещам. А вам нужно остаться здесь. Вы будете только мешать. Вы понимаете? – он говорил со мной, будто с младенцем, медленно и четко выговаривая слова.
- Вы не понимаете!!! Там моя подруга! Она нуждается в помощи!!!
- И она ее получит. А вы оставайтесь здесь и позвольте нам сделать свою работу, хорошо?
Спустя мгновение я расслабилась и кивнула ему, убежденная искренностью в его голосе и глазах. Он улыбнулся.
- Хорошо.
Отпустив меня, он повернул свою голову, а я последовала за его взглядом. С холма на лед спускалась группа людей, вооруженная крючьями и веревками, похожие на муравьев, когда те находят леденец.
- Откуда они все так быстро появились? – спросила я, и это получилось у меня уж слишком громко.
- Ну, вы слышите собачий визг, крики мальчика, женские вопли «Лед, лед!!!», отсюда получаем вполне ясную картину, - улыбнулся он мне в ответ.
Упоминание, хотя и непреднамеренное, имени моей возлюбленной заставило меня снова посмотреть на озеро. Я могла видеть только темную голову Айс, то поднимающуюся, то опускающуюся над кусками льда, которые образовывались в борьбе трех существ за выживание. Я также могла видеть и слышать безумную борьбу собаки, но мальчика не было видно.
Айс сделала глубокий вдох и исчезла в черной, ледяной воде. И затем все стало тихо. Или мне так показалось. Я сама задержала дыхание вместе с Айс, пока не почувствовала, что скоро потеряю сознание. Задохнувшись, я вздохнула снова, затем заморгала. Я видела только собаку, шлепающую лапами по воде. Пес, видимо, так устал, что даже не мог выбраться на лед.
Это длиться слишком долго. Слишком долго. Слишком долго.
Мой мозг по-всякому повторял эту фразу, пропуская через мое тело адреналин и безнадежность.
Я только собралась снова спрыгнуть с мостка, как Айс вынырнула снова, крепко прижимая к груди мальчика. Задыхаясь, хватая воздух, она откинула голову назад, и ее волосы отбрасывали радужные брызги в теплом, сыром воздухе. Звуки ее бурного дыхание были единственными, который я слышала за радостным биением моего сердца при виде ее, живой и невредимой.
Могучим вертикальным движением, подобно титану, она подбросила мальчика на более твердую часть льда. Он несколько раз перевернулся перед тем, как остановится, подобно тряпичной кукле. Его кожа мраморно фиолетовая и одутловато белая, его губы и кожа вокруг них была темно синей. И под промокшей одеждой, его грудь была все еще безжизненна.
Группа людей осторожно пробиралась вперед, один из них огромным крюком зацепил мальчика за куртку и начал подтягивать к берегу.
Еще один всплеск. Еще одно тело ударилось об лед.
На этот раз это была собака, из-за которой все это и началось, которую первой захватила вода. Но пес выглядел не так уж и плохо. Вскочив на ноги, он начал отряхивать воду с шерсти, а затем также беспечно побежал к берегу. Второй спасатель схватил собаку и завернул в теплое одеяло.
Единственный, кто остался в середине замороженного озера, была моя возлюбленная.
Звуки сирены неподалеку были неслышны мне, поскольку я смотрела за Айс, которая пыталась раздвинуть блоки льда, собирающегося вокруг нее. Я видела, как она поймала равновесие и сделала глубокий вдох. Мое тело сжалось, будто приготовившись к прыжку, я передавала свою силу ей, мои челюсти сжались так сильно, что казалось, будто зубы начали крошиться.
Сделав последний, глубокий вдох, Айс вытянула руки и с силой выкинула свое тело из воды на лед.
Ее ноги все еще свисали в темную пучину, она выдержала еще момент, чтобы вылезти из воды целиком.
Сила, с которой Айс вытолкнула себя из воды, оказалась настолько велика, что подтаявший лед не выдержал, пошел трещинами и разошелся, погрузив ее снова в ледяную воду.
Когда ее тело совсем исчезло под водой, мой паралич словно рукой сняло, и я без раздумий бросилась на лед, балансируя руками, словно канатоходец, сохраняя равновесия только благодаря силе воле. А когда дело касалось Айс, моя воля становилась стальной.
Но к несчастью, на волю особо не положишься, когда сзади тебя толкает бородатый бегемот, который в два раза сильнее, чем ты когда-либо мечтал. Я ударилась снова достаточно сильно, воздух из моих легких вырвался судорожным кашлем, а звезды, которые не посещали меня с моего последнего падения об мостик, вновь засияли вокруг меня, подобно разноцветным светлячкам.
Меня схватили и просто поволокли к берегу, моя куртка и рубашка задрались, и лед обжигал мне кожу.
Крики людей объединились со стремительно приближающимися звуками сирены, оба звука помогли проясниться моей голове. Мне пришлось побороться, чтобы суметь сесть. Я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как желтая нейлоновая веревка с большой петлей на конце была брошена в дыру, куда упала Айс.
Второе падение под лед сильно подействовало на мою возлюбленную, я видела, как она медленно, почти неуклюже, пытается схватить веревку, рядом с ней упавшую.
- Оденьте ее через голову и под руки! – кричал один из мужчин, пока другой обвязывал веревку вокруг большого крепкого дерева, нависшего над водой, будто стервятник.
Я видела, как кивнула ее темная голова, пока она пыталась следовать инструкциям спасателя, возясь с веревкой, и, наконец, у нее получилось одеть ее под руки.
- Держитесь! Мы сейчас вас вытащим!
Она снова кивнула, пытаясь покрепче взяться за узкую веревку. Я была уверена, что оцепенение прошло.
- Раз! Два! Три! – несколько человек стояло на льду, веревка была крепко сжата в их рукавицах. На счет «три» они хватали, тянули и медленно вытаскивали Айс из воды. Их крики смешивались с протестующим треском льда.
Что-то случилось, и я до сих пор не знаю что, но она перестала помогать им, обессилено упала на лед, будучи еще наполовину в воде. Спасатели вытянули ее всего лишь еще на несколько скудных дюймов, когда ее руки вытянулись вперед, и веревка соскользнула с нее, оставив ее снова одну, неспособную освободить себя из ледяной тюрьмы, заманившую ее в ловушку.
- Айс! – закричала я, отчаянно пытаясь вызвать у нее хоть какую реакцию. Мое сердце похолодело и рассыпалось на маленькие кусочки, как тот лед, что стонал под ее телом, которое покачивалось на краю забвения.
Она лежала там, обессиленная, не реагирующая ни на что. В моем мозгу мелькнула картина. Другое время, другое место. Стоя на коленях над ней, я держала ее жизнь в своих руках, а ее кровь билась сквозь мои пальцы, подобно красной реке, и звала хоть кого-нибудь, кто мог бы помочь ей, спасти ее.
Нет. Не надо. Пожалуйста, не надо этого снова. Пожалуйста. Я не могу пройти это еще раз.
Понимая, что случилось, один из спасателей, вопреки предосторожностям, схватил длинный крюк и побежал по льду, мастерски маневрируя между трещинами, которые могли расшириться от его бега.
Мой вздох облегчения перешел в вопль, когда он сумел зацепить крюком ее за куртку и аккуратно оттащил ее от неминуемой опасности. Он подтянул ее к себе, а затем взял ее под руки, как в свое время мой собственный спасатель схватил меня, и осторожно потащил ее к берегу.
Я была рядом с ней, стоя на коленях, мои слезы, падая, смешивались с подтаявшим снегом.
- Айс? – спросила я, убирая мокрые волосы с ее лба. – Айс? Ты меня слышишь?
Никакой реакции не последовало, хотя она была жива, ее грудь слабо вздымалась под моей рукой. Я схватила этой рукой ее за рубашку и начала трясти:
- Черт возьми, Айс! Очнись! Я не для того забралась так далеко с тобой, чтобы ты теперь сдалась! Так что тебе лучше будет прийти в себя, черт побери, или иначе, я клянусь, что выслежу тебя и убью своими руками!
Спустя мгновение, ее глаза затрепетали и открылись, и я никогда, даже после целого месяца, полного дождливых дней, никогда в жизни не была так рада видеть синий цвет. Ее глаза были изумленными и гладкими, как зеркало. И хотя она смотрела прямо на меня, но не видела меня. Но это не имело значение.
Она была жива, и это было главное.
Она должна быть жива, и я готова ради этого на все.
Кожа ее лица была мертвенно белой. Водяные капельки на коже были похожи на пиявок, которые тянули из нее жизнь. Ее губы были темно фиолетовые, будто переспелые ягоды, и так раздулись, что я подумала, как бы они не треснули. А из них бы потекла ледяная вода, заменившая теперь ее кровь.
Подошли двое людей и завернули ее в теплые стеганые одеяла, которые принесли с собой. На них была грубая одежда спасателей Айс, а не униформа, которую я ожидала увидеть. Я посмотрела на них, в моих глазах был вопрос. Будто увидев этот вопрос, высокий, рыжеволосый человек в очках присел рядом со мной на корточки, примирительно взглянув на меня.
- Маленький мальчик, которого спасла ваша подруга, жив, но едва-едва. Медработники не захотели ждать, пока мы вытащим ее. У них было мало времени. Есть только одна санитарная машина, так что потребуется какое-то время, пока она приедет сюда снова.
Я с трудом проглотила эти новости, кивнула, вытирая глаза рукавом. Сознавая или нет, но Айс нуждается в моей силе, а не в моих слезах.
- Может быть, мы можем что-нибудь сделать, пока ждем машину?
Я взяла ее руку. Боже, это походила на прикосновение к покойнику. Ее плоть была настолько холодной, мокрой и жесткой под моим прикосновением, что меня передернуло.
- Для начала ее надо перенести куда-нибудь в теплое место. Где вы живете?
- У меня, - раздался голос Руби.
Толпа расступилась, подобно послушному морю, вынеся вперед мою маленькую соседку. Беря, как всегда, ситуацию в свои руки, она указала на двух мужчин, гигантских и бородатых.
- Ты и ты, несите ее в мой дом. Несите осторожно. А я приготовлю ванну.
Я в страхе смотрела, как люди без особых усилий подняли слабое тело Айс своими огромными руками. Холод пробежал по моей спине, но он не имел никакого отношения к снегу, в котором я стояла на коленях.
Я никогда не видела мою возлюбленную такой маленькой, такой беззащитной и беспомощной.
Это была сцена, которую бы я никогда не хотела бы увидеть снова, даже прожив в пять раз больше, чем сейчас. И в то же время я была уверена, то это видение будет преследовать меня в моих снах.
- Нет, никакой ванны, - возразил человек, сидящий на корточках рядом со мной. – Только завернуть в теплые одеяла и поближе к огню. Согреть ее нужно медленно, иначе у нее случится шок.
Он поднялся и помог подняться мне.
- Кстати, я Стив. В городе меня зовут Док, думаю, это предполагает, кто я, - он очаровательно улыбнулся, и его улыбка согрела меня.
- Я Тайлер. А это Морган.
- Ну, хорошо, Тайлер. У вас очень отважная подруга. Давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы она осталась такой.
Я кивнула, поскольку не могла сказать больше ни слова, глядя, как люди несут тело Айс к дому Руби.
- Тогда пошли.
*****

Дом был очень нагретым, когда я вошла, скинув свою куртку, подобно змее, сбрасывающей свою кожу, и подошла к камину поближе к Айс, которую аккуратно положили поближе к огню. Когда люди, принесшие ее, ушли, я села рядом с ней, взяла ее за руку и смотрела в ее глаза, которые, казалось, смотрели в вечность.
- Будь со мной, Морган. С тобой все будет хорошо. Просто будь со мной.
Пламя, заключенное в каменные границы, было высоким и горячим, пылающим жаром. От этого на моем лбу выступил пот, который начал заливать, щипля, мои широко открытые, испуганные глаза. Я машинально вытерла его, взглянув на доктора, который подошел и встал рядом со мной на колени, подобно Спасителю, принеся с собой луч надежды.
Он быстро стал расстегивать ее куртку, затем также быстро расправился с ее рубашкой, порвав ее от воротника одним резким рывком, обнажил ее живот и грудь, которые были мертвенно белыми, будто мраморные, так же, как и коже ее неподвижного лица.
В какой-то момент я почувствовала беспокойство, вспомнив, как она рассказывала о людях, что раздевали ее и заставляли позировать, как им пожелается. Я почувствовала почти непреодолимое желание прикрыть ее, защитить ее достоинство, о котором она никогда много не думала из-за грубых обстоятельств ее невеселой юности.
В мои руки опустилось большое пушистое полотенце, и я начала им растирать ее, в то же время прикрывая тело от глаз, который не имел право видеть ее незащищенность.
Пока я растирала ее тело, доктор добрался до пуговицы на ее джинсах. Я немедленно отложила полотенце и убрала его руки с промокшей ткани.
- Позвольте мне, - сказала я голосом, не терпящим возражений.

Он взглянул на меня, и я клянусь, что в его глаза мелькнуло понимание, прежде, чем он взял мое полотенце и продолжил растирать ее, пока я занималась заевшей молнией. Спустя несколько мгновений я разобралась с молнией, и Айс была укутана в одеяла, нагретые у огня., сухие и теплые. Доктор вытащил руку из-под одеял, держа градусник, на который он посмотрел, нахмурил брови и встряхнул его, перед тем, как поместить его на место.
Она лежала, почти как мертвая под грудами одеял, погруженная в себя и не реагирующая на прикосновения незнакомого человека. Мое сердце сжималось, когда я смотрела на нее. Мои внутренности переворачивало, когда я видела ее такой беспомощной.
- Почему она не дрожит? – наконец-то вырвалось из моих губ, которые, казалось, забыли, как произносить слова.
- Ее тело не может впустую терять энергию, которую вырабатывает. Все сейчас направлено на обеспечение жизнедеятельности органов. Она была в воде слишком много времени, - он взглянул на меня. – Когда она согреется, тогда и начнет дрожать.
Когда согреется. И не раньше.
Я слегка улыбнулась, подбодренная его уверенностью. Он улыбнулся мне в ответ, затем потянулся куда-то, достал свой медицинский саквояжик и вынул из него предмет, завернутый в пластик. Открыв упаковку, он вытянул длинную, гибкую трубку, открытую с одного конца и закрытую с другого.
- Что это?
- Нам необходимо согреть ее и изнутри, но она слишком слаба, чтобы принять сейчас что-нибудь через рот, поэтому я собираюсь пропустить эту трубку через нос ей в желудок и ввести немного воды, что согрела для нее Руби. Это поможет поднять температуру тела.
Согреть ее изнутри – звучало хорошо. Однако, скользкий садовый шланг через нос?
- А это не травмирует ее?
Доктор слегка улыбнулся, смазывая маслом один конец трубки.
- Ну, большинству пациентов вставляют кляп в рот перед этой процедурой. Но я не думаю, что повод для волнения. Это не должно повредить.
Я с сомнением посмотрела на него, но поскольку он выглядел очень уверенно, то я не стала спорить.
А надо было бы.
После того, как он измерил расстояние от носа до конца грудины, он откинул ее голову назад и просунул трубку в ее правую ноздрю, и начал ее потихоньку вливать воду. Айс отреагировала именно так, как я и ожидала, представив весь риск этого мероприятия: словно зверь, попавший в ловушку, она зарычала, начала крутить головой, отворачиваясь от трубки, и отбиваясь руками. В своем бездумном гневе она сумела заломить предплечье доктора и отбросила его к камину, и только высокий каменный бордюр камина спас его от прямого попадания головой в огонь. Я немедленно вмешалась, пытаясь всеми своими силами удержать ее руки, чтобы остановить ее безумную борьбу. Она отбросила меня, словно я была маленьким ребенком, но я снова забралась на нее, оставив попытку удержать ее руки, а вместо этого взяла ее лицо в свои:
- Айс, это я. Это я, Ангел. Тебе нужно отдохнуть. Ты здесь в безопасности. Ничто не причинит тебе вреда. Пожалуйста. Тебе нужно отдохнуть.
Мой успокаивающий голос, похоже, начала проникать в ее затуманенное сознание, поскольку она замедлила свою борьбу, а ее тело обмякло. Ее глаза снова открылись, и хотя ее взгляд был все еще ошеломленным, в нем слабо замерцали искорки той женщины, которую я так любила. Я улыбнулась с таким облегчением, которое не испытывала никогда ни до, ни после.
- С возвращением, моя любовь, - прошептала я, а в моих глазах снова сверкнули слезы.
Ее рука медленно поднялась, но прежде, чем я смогла остановить ее, она выдернула трубку из носа и отбросила ее, выплюнув кляп. Айс наклонила голову, и как раз вовремя, поскольку из нее полилось целое озеро переполнявшей ее воды прямо на полотенце, что лежало рядом. Я слегка отодвинулась, поглаживая ее лоб, поскольку ее все еще слабо рвало, до тех пор, пока было чему выходить. Затем она начала дрожать, так сильно, что казалось, будто у нее приступ. Я встревожено посмотрела на доктора, который только что поднялся на ноги, вытирая кровь со щеки.
- Неплохой удар, - пробормотал он, тряхнув головой и присев рядом с нами.
Даже в таком состоянии Айс сумела повернуть голову в его направлении и сузила глаза в убийственном взгляде, а затем посмотрела на меня, в ее глазах стоял вопрос.
- Его зовут Стив. Он доктор и здесь для того, чтобы помочь, - моя улыбка стала шире, поскольку я гладила ее щеку, которая становилась все теплей. - –так что не надо больше пускать его на мясо, ладно?
Она еще раз взглянула на него, но осталась спокойной, если не считать сильные спазмы под моими руками.
После моего кивка, Стив наклонился ниже, чтобы его голова была в области зрения Айс.
- Я хотел бы спросить, как вы себя чувствуете, но ответ весьма очевиден. Так что я думаю, мы перейдем к следующему моменту. Вы страдаете сильнейшей гипотермией. Ваша дрожь – хороший признак. Но ваша температура тела даже не регистрируется на моем градуснике. Поэтому я собираюсь ввести трубку обратно в ваш живот и подогреть вас изнутри, ок?
Судя по всему, доктор хорошо усвоил болезненный урок уважения своих пациентов, и он так спокойно, четко и логично объяснил Айс. Я не могла сдержать внутреннюю улыбку. Айс умела так обучать людей, как им даже и не снилось. И не всегда ожидаемые способы совпадали с преподаваемыми.
Нечеловеческим усилием она разжала челюсти, и из ее хриплого горла донеслось:
- Н-не надо т-т-трубку.
Он улыбнулся. И явно сфальшивил:
- И где это вы получили степень доктора медицины? – его улыбка была, без сомнения, выпущена с дипломом и клятвой Гиппократа из медицинской школы. Ощущая себя Гиппократом, он, вероятно, практиковался в подобных фразах, глядя на спокойные воды и ожидая очередную порцию крестьян с гангреной.
Я быстро положила свою ладонь на его руку, надеясь предотвратить шторм, разгорающийся в глазах Айс. В глазах, которые становились все более ясными и разумными и, конечно же, более ледяными.
- Послушайте. Возможно, будет лучше, если вы просто…
Он подняла на меня свои глаза.
- Если бы был другой способ, я бы применил его. Но ее так трясет, что пить она не сможет. Поэтому используем снова трубку.
Но затем его лицо побледнело, так как невероятно сильная рука обхватила его запястье. Он попытался освободиться, но безрезультатно.
- Не надо. Трубки, - она даже не взглянула на него, лишь все сильнее сжимая его запястье, в то время, как ее саму очень сильно трясло.
Бог мой.
Я посмотрела на них обоих и удивилась сама себе: для меня не оказалось сюрпризом, что женщина, которая умирала еще мгновение назад, спокойно удерживала сильного, здорового мужчину.
Хотя чему удивляться, ведь женщина, о которой идет речь, Айс.
- Ну ладно, - отчетливо произнесла я. – Кажется, у нас здесь получается ничья.
А я была экспертом по ничьим, получив большой опыт еще в тюрьме. Конечно же, экспертиза не особо помогает, когда чувствуешь, как две пары глаз испепеляют тебя взглядом.
Я улыбнулась. Широко. Затем выбрала пару глаз, у которой было меньше шансов испепелить меня.
- Она не хочет, чтобы ей в нос вставляли трубку. Вы не хотите, чтобы вам сломали руку. Я думаю, у нас есть точка соприкосновения, чтобы поработать с ней, не так ли?
После долгого, затяжного момента, он кивнул. Думаю, ему было настолько больно, что он не мог говорить. Я знаю, что больно было.
- Хорошо. Тогда у меня следующая идея. Вы идете на кухню и просите Руби, чтобы она приготовила теплый чай. Затем мы посмотрим, сможет ли она пить. Но если она начнет задыхаться или хотя бы раз поперхнется, - тут я рискнула взглянуть на Айс, - то трубка возвращается на место. Идет?
Когда Айс смиренно прикрыла глаза, я поняла, что война выиграна. Почти машинально, я посмотрела на доктора, который глядел на меня со смесью боли и изумления в глазах.
- Идет?
Когда он согласно кивнул, я нежно взяла руку моей возлюбленной и начала аккуратно отгибать ее пальцы, освобождая запястье доктора.
- Ну давай, Айс, - бормотала я, приблизившись к ее уху, - нужно отпустить его, и он сможет принести твой чай, хорошо?
После нескольких долгих секунд я сумела завладеть ее рукой настолько, что Стив освободил руку. Он тут же начал растирать ее, глядя на нас так, будто впервые увидел. Улыбнувшись, я указала ему глазами на дорожку, ведущую в кухню, и затем, когда он, поняв намек, оставил нас наедине, я наклонилась и поцеловала мою возлюбленную в губы, надеясь согреть их своим теплом.
- Спасибо, - прошептала я, улыбаясь ее глазам.
Она моргнула в ответ, затем повернулась к огню, свернулась калачиком, превратившись в дрожащий, страдающий комок.
Я не могла видеть ее такой, поэтому легла рядом с ней, прижав ее спину к себе и обняв рукой ее талию, как можно плотнее прижавшись к ней.
Холод ее тела пробивался сквозь мою футболку, и ее дрожь заставляла стучать и мои зубы. Это было подобно тому, как пытаться сдержать лавину.
Но как бы я ни обнимала ее, в моей памяти прозвучал голос старого учителя, сказавший о том, что лучшим способом борьбы с гипотермией – это контакт кожи с кожей. Слегка отодвинувшись, я сняла футболку и снова прижалась, вздрогнув от прикосновения моего теплого тела с ее ледяной кожей. Я сопротивлялась инстинктивному желанию отпрянуть, еще сильнее прижимаясь к ней, снова обняв ее за талию, нависнув над дорогой мне жизнью, в то время, как сотрясения ее тела проходили через нас обоих. Прижавшись лбом к ее затылку, я напевала что-то бессмысленное и непонятное, только лишь бы она знала, что я здесь и не уйду никуда. По крайней мере, без нее.
Казалось, что это начало работать, или, может быть, мой мозг говорил что-то, что моему сердцу надо было слышать, так это или нет, но, похоже, что ее спазмы, ее дрожь начали утихать, чем дольше она лежала в моих руках. Стало ли ее тело немного теплее, или это мое тело настолько закоченело, что я стала хуже чувствовать его?
Так или иначе, я держала ее и готова была делать это вечность, если понадобится.
Руби зашла в комнату в сопровождении доктора. Оба они держали по две кружки в своих руках, а на их лицах было одинаковое выражение. Глаза Руби сузились, когда она увидела, что я лежу под одеялами, прижавшись к Айс, и я клянусь, что увидела, как щелкнул маленький компьютер в ее мозгу и запомнил этот бит новой информации для будущего использования.
В любое другое время я бы почувствовала беспокойство по этому поводу, но при том раскладе, что был сейчас, мне было не до того, что она подумает, пока помогает Айс оправиться. Еще будет время заняться этим вопросом. Позже. Намного позже.
- Как она? – спросил Стив, наклонившись к нам.
- Я не знаю. Мне кажется, ей стало теплее. Но я не уверена.
Он присел рядом на корточки.
- Ну что ж, я сделал свою часть сделки. Вот чай. И как вы думаете, мы напоем ее чаем?
Если быть абсолютно честной, то я еще не думала об этом, но, черт возьми, это я не собиралась ему сообщать. Особенно после того, как заметила в его светлых глазах легкий блеск снисходительности.
Что ж, Мистер маленький городок, знайте же, что и у меня есть лицензия на медицинскую практику, выданное самой жизнью, и я могу противостоять целому океану рыбешек, еще крупнее вас, маленький всезнайка.
Прикусив на секунду внутреннюю часть губы, я нашла идею, которая, как я надеялась, сработает. Приняв сидячее положение, я продолжала крепко держать Айс за талию. Будучи женщиной без лишнего грамма жира, Айс все равно была очень тяжелой, особенно теперь, когда ее тело била дрожь. Но, желая утереть нос этому типу, я с невероятной силой, о наличие которой у себя я даже не подозревала, я сумела поместить ее тело в полу сидячее положение напротив своей груди.
Даже если бы кто-нибудь тогда предложил мне миллион долларов, я бы не смогла сдержать усмешку, когда увидела лицо доктора.
Получил?
Конечно же, самая трудная часть дела была впереди. У Айс все еще была такая сильная дрожь, что стук ее зубов перекрывал рев огня в камине. И как же она сможет пить чай, когда ее челюсть так прыгает?
Я улыбнулась еще раз, эффектно забросив камень в огород доктора.
Он поймал мой взгляд и нахмурился, но к его чести, он сделал все, что мог. Что, к сожалению, в данном случае не особо помогало.
Неуверенной рукой, он взял одну из кружек, предварительно поставив другую у очага. Я уж и не знаю, кого трясло больше, доктора или пациента, но в итоге он обдал Айс импровизированной ванной из чая. После еще нескольких неудачных попыток, он отставил кружку и с мольбой в глазах взглянул на меня.
Руби подошла ближе и опустилась на колени рядом с ним.
- Позвольте мне позаботиться об этом, - сказал она, и в ее голосе проскользнуло отвращение. – Будьте уж как-нибудь полезны и принесите еще одеял. Они лежат в кладовке, направо вниз, в прихожей.
Я почти уверена, что услышала вздох облегчения, поскольку он поспешно поднялся и вышел.
- Мужчины, - проворчала она, вытирая чай с кожи Айс. – Хуже, чем упряжка полуслепых собак.
Право, она сказала это, прямо как Корина, и я не смогла не рассмеяться, не смотря на всю серьезность ситуации. Она недоуменно взглянула, а затем снова повернулась к Айс. Закончив вытирать чай, она положила полотенце и левой рукой взяла трясущуюся челюсть Айс. Твердой рукой она поднесла кружку к губам моей возлюбленной. Потихоньку наклоняя кружку, она вливала жидкость маленькими порциями, и прежде, чем я знала, Айс уже выпила полкружки, ни разу не поперхнувшись и не закашлявшись. Вторая половина кружки пошла быстрее, поскольку теплый чай начал свою работу внутри, отдавая свое тепло и позволяя крови распространяться к другим частям тела. Выпив еще четверть второй кружки, Айс отклонила голову.
- Хватит, - прошептала она.
На удивление, Руби не возражала, а просто вытерла ее губы и вручила кружки Стиву, который вошел как раз между первой и второй кружкой, тупо уставившись на нас.
- Думаю, она заслужила немного отдыха, разве нет? – спросила Руби, не обращаясь ни к кому конкретно.
Я взглянула на Стива, застывшего в полуулыбке, похожий на домашнего песика, пытающегося вернуть вашу благосклонность и не знающего, с чего начать.
- Я… ну… я должен снова измерить ее температуру.
- Хорошо, - ответила я, не понимая, почему он так колеблется.
Он вздрогнул.
- Она… это… у нее все еще очень сильная дрожь, чтобы поместить градусник в рот.
Я с сочувствием покачала головой, его проблема стала для меня прозрачна, как кристалл. Он помутневшими глазами смотрел, как клацают челюсти Айс. А ему нужно было поместить туда градусник, который явно бы там долго не продержал.
- А, ну да. Понимаю о чем вы, - я слабо улыбнулась. – Ей немного теплее. Это считается?
- Нет. Конечно же, нет.
- Ну тогда давайте уж сделаем что-нибудь, - раздался хриплый голос Айс.
Будто ударенный хлыстом, доктор подскочил к своему чемоданчику, достал градусник и померил самую быструю температуру в истории человечества.

*****

Тихонько прикрыв дверь в комнату Айс, я вышла в коридор и спустилась по лестнице, испытывая смешенное чувство облегчения и страха, пронизывающего меня.
За днем пришел вечер, Айс начала потихоньку согреваться, поскольку мои руки все еще окутывали ее, прижимая ее ближе к моему телу. Стив и Руби тихо разговаривали, их слова терялись за треском огня, и я чувствовала, что моя возлюбленная начала потихоньку расслабляться в моих руках, наконец впав в глубокий, и я надеюсь, восстанавливающий сон. Напряженный день сказался и на мне, сон начал укутывать меня, словно теплый плед, но я почти тут же проснулась от мягкого прикосновения к моему плечу.
Еще раз измерив температуру и сказав, что все благополучно, Стив помог мне поднять Айс по лестнице в ее спальню, укутав со всех сторон одеялами, чтобы никакой холод не смог пробраться к ней.
После того, как он вручил мне бутылочку с антибиотиками от пневмонии, он улыбнулся, слегка обеспокоено, затем осторожно вышел из спальни, прикрыв дверь и оставив в комнате мягкий полумрак.
Я сидела на кровати долгое время, поглаживая ее волосы и пытаясь не позволить своему разуму снова и снова проигрывать события дня. Мне было необходимо хоть на мгновение забыть, как близко я была к тому, чтобы потерять ее.
Снова.
Неужели с нами всегда так будет? И нам суждено вечно стоять на краю пропасти, глядя в ее широко разинутую пасть, и молить о спасении?
Встряхнув головой, чтобы отбить новую атаку печальных мыслей, я поцеловала Айс в лоб, затем встала, глубоко вздохнула, мысленно подготавливая себя к тому, чтобы столкнуться с маленьким смерчем по имени Руби.
Как это у меня так получается, откуда такое притяжение ко мне? Придется отвечать на вопросы пожилой матроны.
Заснув очень глубоко, чтобы слышать мой тихий вопрос, Айс не ответила мне, хотя, без сомнения, ее совет по этой теме был превращен в шутку, если бы она вообще соизволила ответить.
Я слегка фыркнула: «Возможно, это притяжение, как психологически, так и в других аспектах, можно объяснить тем, что ты блондинка».
Конечно же, я не относила себя к какому-то особому классу, хотя и была блондинкой. И больше, чем уверена, что многие, читающие это сейчас, возмутятся моей самооценкой.
Хорошо, Ангел. Хватит раздумий.
Была одна вещь, которой я научилось, будучи за решеткой: делай все сегодня, а то завтра тебя могут убить. Я почувствовала прилив смелости, которая все укреплялась и изменяла ход моих мыслей, по-видимому, в лучшую сторону.
- Пожелай мне удачи, - прошептала я безмолвной фигуре, лежащей на кровати, прежде чем покинуть комнату и вступить, так сказать, на линию огня.
Я сделала шаг в сторону лестницы, словно заключенная – а эта аналогия мне очень близка, смею напомнить вам – и пошла в комнату, которая была освещена только огнем камина. Руби сидела на кушетке, держа в руках чашку кофе. Она немедленно взглянула на меня, словно ожидая моего прихода, а так оно, скорее всего, и было.
Я изобразила улыбку и прошла к камину, вытянув руки к огню, чтобы согреть их, хотя они и так были теплыми, и даже вспотели.
- Полагаю, все нормально?
Ее голос был ровным и глухим, что даже я едва разобрала ее слова.
Я стояла, все еще отвернувшись от нее, затем кивнула, продолжая смотреть в огонь. Мои мускулы были так напряжены, как все мое пребывание в Болоте, когда моя жизнь, не то, что мое достоинство, была в опасности.
- Может немного кофе? Я заварила свежий, - на сей раз ее голос потеплел.
Проклиная свою трусость, я продолжала пялиться в огонь, отрицательно качая головой.
- В чем дело, Ангел?
Я напряглась, затем повернулась. Уверена, что на моем лице было нескрываемый шок.
- Откуда ты…?
- Она назвала тебя так. Когда вы обе спали, - улыбка Руби стала шире, ее глаза светились пониманием. – Как бы там ни было, тебе идет.
- Руби, я…
Она подняла одну руку.
- Не надо объяснять, Тайлер. Может быть, я стара и седа, но я знаю любовь и вижу ее, когда она светиться в лицах, - улыбка согрела ее лицо, изборожденное морщинами. – И ты любишь ее очень сильно, ведь так.
Это не был вопрос.
Ошеломленная, я смогла только искренне ответить.
- Да.
Мудро кивнув, она сделала еще глоток кофе, не сводя с меня глаз.
- Ей очень повезло.
Я знала, что она говорит не о спасении Айс от неминуемой смерти.
- Ты не права, - сопротивлялась я слезам, которые снова начали колоть мне глаза, - Это мне повезло.
- В таком случае, вам обеим.
И также, как в детстве, я сумела найти в ней понимание и даже любовь, в которых я сейчас так нуждалась. Заметив мои слезы, она протянула ко мне руки, и я бросилась к ней, уткнулась лицом, прижалась всем телом, к такой теплой, ароматной, уютной, позволив моим эмоциям взять вверх.
Мои слезы лились сплошным потоком, намочив ее халат. А она просто держала меня, убаюкивая, как делала это, когда я была ребенком, и родители оставляли меня у нее.
Итак, день, который начался так чудесно и имел такое ужасное продолжение, закончился намного лучше, чем можно было бы ожидать.
И я была очень благодарна этому.
*****
События двух последующих недель потребовали бы терпения святых, и я не собираюсь подробно останавливаться на них. Позволю себе лишь сказать, что-то новое, что приносил каждый день, можно обозначить одним словом «расстройства». И остановимся на этом.
Как и сказал доктор, пневмония внесла свою лепту в состояние моей беспокойной подруги. Сказать, что Айс была плохим пациентом, это как сказать, что Мать Тереза была хорошей женщиной: теоретически верно, но во много раз преуменьшено.