Федерико Гарсия Лорка. Поэтический образ у дона Луиса Де ГонгораНачало формы

Конец формы

Какие причины могли побудить Гонгору сделать переворот в лирике? Врожденная потребность в новых формах красоты побуждает его по-новому ваять фразу. Впервые в истории испанского языка он создает новый метод поисков и лепки метафоры, и в глубине души он считает, что бессмертие поэтического произведения зависит от добротности и слаженности образов. Потребность в новых формах красоты и отвращение, которое вызывала у Гонгоры поэтическая продукция его времени, развили в нем острое, почти мучительное критическое чувство. Он был готов ненавидеть поэзию. Он больше не мог создавать поэмы в староиспанском стиле, героическая простота романса тоже была ему не по душе. Когда же, стараясь уклониться от трудов своих, взирал он на лирическую поэзию своего времени, ему казалось, что картина эта полна изъянов, несовершенна и обыденна.

Поэт должен быть знатоком пяти основных чувств. Именно пяти основных чувств, и в таком порядке: зрение, осязание, слух, обоняние и вкус. Нужно распахнуть в них все двери, а иногда и наслоить ощущения – только тогда сможет поэт овладеть самыми прекрасными образами. Так, в первой "Поэме одиночества" Гонгора простую пастушку описывает следующим образом:

А другая, срывая на зеленом

берегу лучшие

розы и лилии, украшает

ими волосы,

и так она хороша,

так прелестна,

что если это не аврора

в венце лучей,

то солнце в цветах.

Или же:

"...из волн морских в немом полете рыба..." -

или:

"...зеленые голоса..." -

В неистощимой первой "Поэме одиночества" он дает Магелланову проливу такое меткое поэтическое определение;

...когда нашел живого

серебра

дверную петлю, что хоть

узка, но соединяет в объятии

два разных и всегда

единых океана.

Или называет море:

Неученый, но прилежный

наблюдатель

изменчивых форм Луны,

Гонгора подходит с одним и тем же мерилом ко всем своим темам: то, подобно циклопу, он играет морями и континентами, то любовно рассматривает различные плоды и предметы. Более того, малые формы доставляют ему гораздо большее наслаждение. В десятой октаве поэмы о Полифеме и Галатее Гонгора пишет:

груша, чьей золотой

колыбелью была

желтоволосая солома -

бледнолицая ее опекунша, -

скупая, таит ее, щедрая -

золотит.

Поэт называет солому, в лоне которой дозревает груша, сорванная зеленой с материнской ветки, "бледнолицей опекуншей" плода. Эта бледнолицая опекунша "скупая, таит ее" (грушу) и "щедрая - золотит", то есть скрывает грушу от глаз людских, чтобы одеть ее в золотой наряд. В другом месте он пишет:

пригорок с челом,

увенчанным

лаврами,

расстается с резвыми

обитателями

своих запутанных недр,

кроликами, которые,

спросив

совета у ветра,

выбежали вприпрыжку,

цветы сминая.

С каким истинным изяществом обрисован зверек, который, выбежав из норки, вдруг замирает, чтобы потянуть носом воздух: "...кроликами, которые, спросив совета у ветра, выбежали вприпрыжку, цветы сминая". Еще выразительнее стихи об улье в дупле дерева, которое Гонгора называет укрепленным замком той (пчелы),

что летит без короны

и шпаги,

жужжащая амазонка,

крылатая Дидона,

целомудреннейшего

воинства,

прекраснейшей

Республики, опоясанной

не стенами,

а корою; вот в этом

Карфагене

царит пчела, отливающая

тусклым золотом;

она упивается то соком

свежего ветерка,

то испариной небес, когда

высасывает

безмолвных звезд слюну.

Этот отрывок исполнен величия почти эпического. А поэт пишет всего лишь о пчеле и ее улье. Он называет этот лесной улей "Республикой, опоясанной не стенами, а корою", пчелу именует "жужжащей амазонкой", что пьет сок свежего ветерка, росу называет "испариной небес", нектар - "слюной" цветов, "безмолвных звезд".

Перестала существовать одна из причин, которая делала Гонгору "темным" для его современников, - его язык. Лексика его вошла в обиход. Остается синтаксис и мифологические трансформации. Что действительно трудно для понимания - это его мифологический мир. Трудно потому, что немногие знают мифологию, и потому еще, что он не просто пересказывает миф, но трансформирует его или дает лишь один определяющий штрих.

Юпитер в образе златорогого быка похищает нимфу Европу:

...Стояло то цветущее

время года,

когда лукавый Европы

похититель

с полумесяцем рогов

на челе...

Говорят о двух Гонгорах. Гонгоре культистском, "темном", и Гонгоре доступном. Но человек, наделенный наблюдательностью и восприимчивостью, при анализе произведений Гонгоры может заметить, что его поэтические образы всегда культистские. Пишет ли он маленькие романсы или создает подлинно культистские произведения - механизм построения метафор и риторических фигур один и тот же. Дело в том, что в первых они сочетаются с несложной фабулой и простеньким пейзажем, а в культистских произведениях переплетаются с другими образами, которые, в свою очередь, связаны с третьими - отсюда их кажущаяся трудность.