Мне дали путевую наколку

На третий день пребывания в следственном изоляторе Хан сумел убедиться в квалификации своих адвокатов – он был выпущен на волю как человек, не представляющий опасности для окружающих. И это при том, что половину своих сроков он отсидел за «топ‑стоп». Правда, ему запрещалось покидать Москву, и он обязан был являться в прокуратуру по первому же требованию. Но это все детали, и по сравнению с неудобствами, которые должны были ожидать его в ближайшем будущем, подобное ограничение носило почти условный характер.

Покинув следственный изолятор, он хотел немедленно уехать из столицы и затеряться на островах Эгейского моря, благо паспорт гражданина Греции давно оттягивал ему карман. Однако адвокаты уверили Хана, что оснований для беспокойства маловато: следовало придерживаться версии, что пистолет он нашел в подъезде собственного дома и намеревался сдать его в ближайшее отделение милиции. Почему же он не сделал этого раньше и отчего на заявлении просроченное число? Объяснение простое – заболел. Если суд потребует, так можно предоставить и справки.

Хан имел привычку всегда носить при себе заявление о сдаче в милицию «найденного» «ствола». Поначалу он каждый день скрупулезно переписывал его содержание, меняя только число. Потом стал проделывать это через день, а затем и вовсе раз от разу. Бывало, что бумажка засаливалась, скручивалась в неряшливую трубочку и так обтиралась на краях, что готова была порваться от малейшего прикосновения.

Именно эта бумага была главным аргументом бригады адвокатов, чтобы представить Хана перед лицом правосудия агнцом божьим. А если учитывать, что заявление было переписано каких‑то четыре дня назад, то дело и вовсе представлялось пустяшным.

Выскочив из следственного изолятора, Хан не собирался пускаться в очередной загул, как это проделывало подавляющее число его коллег. Ему хотелось отсидеться на хате и почти в домашней обстановке стряхнуть с себя тюремную пыль. Интуиция подсказывала ему, что не стоит пускаться во все тяжкие и сейчас самое благоразумное в его положении – зарыться в нору и негромко попискивать по мобильному. Хотя, конечно же, существовала какая‑то программа‑минимум, включавшая в себя вполне джентльменский набор удовольствий: пару рюмок водки под хорошую закусь, спелую бабенку на ночь да откушать от пуза пельменей. Как это ни странно, но последнего ему хотелось больше всего.

Место для лежки Ханов Ильсур выбрал тихое – на самой окраине Бирюлева, поселившись в обычном панельном доме. О существовании этой квартиры знало только ближайшее окружение Хана. Вдали от оживленных перекрестков он чувствовал себя не только спокойно, но и в безопасности. Народ в доме жил не балованный – натри подъезда приходилось всего лишь две старенькие «шестерки» и один «Москвич». И потому, когда во двор вырулил серебристый «Мерседес» с четырьмя фарами, Ильсур забеспокоился всерьез.

Мишу Хвоста он узнал сразу, едва тот вышел из салона. Они уже год как не виделись – пучок волос на затылке Миши был теперь значительно длиннее, а в остальном прежний Хвост. Разухабистый, шальной, чуточку нервный, он зачем‑то накричал на двух сопровождавших его парней и уверенно скользнул в подъезд, где проживал Хан. Ильсур отошел от окна и уже через несколько секунд услышал уверенный звонок в дверь.

С минуту Хан разглядывал Мишу через дверной «глазок», усиленно соображая, а стоит ли впускать нежданного визитера в собственную крепость, но задорный голос вора рассеял его последние сомнения:

– Ильсур, открывай, я знаю, что ты здесь. Уж не такой же ты невежливый, чтобы не впускать старых друзей.

Хан повернул дважды ключ и нешироко распахнул бронированную дверь.

– Как ты меня нашел? – спросил Ильсур после рукопожатия.

Миша Хвост по‑хозяйски прошел в комнату и упал в большое мягкое кресло, разбросав длинные руки на подлокотники.

– Ты забыл истину, дорогой мой Ильсур, если тайна известна двоим, то она делается достоянием общественности. Так что я тебе настоятельно рекомендую избавляться от лишних свидетелей.

– Ладно, зачем пришел? Выкладывай! – Хан не торопился садиться, давая понять, что времени на праздные разговоры у него маловато.

Миша Хвост усмехнулся и с улыбкой произнес:

– Неласково ты гостей встречаешь. Мог бы и рюмочку предложить… Ну да ладно, если ты такой конкретный, начну сразу по делу. Оружие из Текстильщиков пропало не по твоей милости?

Миша Хвост выглядел вполне доброжелательным, в глазах – озорные искорки, но интуиция подсказывала Хану, что от его ответа зависело многое, возможно, собственная жизнь.

– Нет, я к нему отношения не имею.

– Ты бы присел, – все так же мягко попросил Миша Хвост, – а то стоишь тут и давишь на меня своим величием, а ведь разговор у нас с тобой непростой пошел. – Сделав вид, что поколебался, Хан сел напротив, в точно такое асе кресло. – Прекрасно! Ты бы не мог сказать, кто имеет?

– Миша, ты за кого меня принимаешь? Ты думаешь, мне кукушка новости на хвосте приносит?

– Все очень просто, ты занимаешься «стволами», и многие думают, что это твоих рук дело.

– Я А напряге, Миша, ты мнение можешь сказать, о чем базар? Если кто‑то и хапнул «стволы», так бог им в помощь, людям же как‑то жить надо. Не наш же товар перебили.

Лицо Миши Хвоста застыло, и после некоторой паузы он произнес:

– А вот здесь ты не прав. Хан. «Стволы» эти не бесхозные. Они общаковские, и нужны нам для одного дела. Знать тебе этого не следует, как говорится, полезно для собственного здоровья. За «стволы» отвечал я… Самая большая неприятность заключается в том, что оружие нам нужно немедленно, в крайнем случае дня через два. Не надо играть в наивность, Хан, ты не в ментовке, и уговорами здесь никого не проймешь. Если ты непричастен к этому делу, следовательно, им занялся кто‑то из твоих близких приятелей… Допускаю, что это может быть кто‑нибудь залетный, но в любом случае они вышли бы на тебя.

Ты единственный, кто способен быстро реализовать оружие.

– Ты можешь мне назвать, кому именно понадобились «стволы»?

Несколько секунд Миша Хвост размышлял – а нужно ли? После чего откинулся на мягкую спинку кресла и решительно произнес:

– Хорошо. Я назову тебе этого человека, но разговор должен остаться между нами. Иначе для нас обоих это может закончиться очень печально… Варягу!

– И, заметав, как изменилось лицо Хана, с усмешкой поинтересовался:

– Тебя устраивает мой ответ?

– Да уж… Хорошо, я скажу. Несколько дней назад ко мне подходил Закир и просил помощи в реализации «стволов». Я сразу понял, что это именно те «стволы», что забрали в Текстильщиках. Предложение было выгодное. Мне бы, конечно, следовало согласиться, но я нутром почувствовал – тут что‑то не то;

Отказался!

Миша Хвост посуровел:

– Ты отвечаешь за свои слова?

Хан обиделся всерьез:

– Мог бы и не спрашивать. Не в бирюльки ведь играем.

– Ладно, понятно, – поднялся Миша. – Ну, будь здоров!

Уже у самого порога, когда Хвост взялся за ручку двери, Ильсур негромко обронил ему в спину.

– Вы бы только поторопились, у меня такое чувство что за ним менты по следу чешут.

Миша Хвост кивнул и, не ответив, вышел за дверь.

* * *

Владислав с раздражением выключил телевизор. В последнее время информационные программы он не переносил. Эфир оккупировали одни и те же люди, большую часть из которых он знал лично. Будто бы сговорившись, они хором вещали о тяготах российского бытия и, выжимая из сытых глаз слезу, твердили о многочисленных невыплатах, забывая упомянуть о том, что у каждого из них имеется недвижимость стоимостью в два миллиона долларов. Некоторые из них обращались к нему с просьбами о возврате долгов с партнеров, о предоставлении «крыш» предприятиям, в обналичивании черного нала…

Зазвонил мобильный телефон.

– Слушаю, – вытащил Варяг трубу.

– Владислав, «стволы» увел Закир, – заговорила труба старческим фальцетом.

– Однако! – не сумел сдержать удивления Владислав. – Это на него не похоже, он всегда был путевым. Здесь что‑то не так. Может, он не знал, кому они принадлежат?

– Возможно, – неопределенно протянул старик.

– Если он знал, у кого увел из‑под носа товар, пусть ответит по всей строгости. Если все‑таки нет..„пусть исправит свою оплошность. Лично.

– Я тебя понял, Владислав, – загудела трубка голосом Антиквариата. – Сделаем, как полагается. Пока. Береги себя.

Варяг невольно улыбнулся:

– Спасибо, дед, за заботу. Ты тоже не болей. Отключив мобилу, он вновь врубил телевизор. На экране появился мужчина лет пятидесяти, один из сопредседателей в парламенте. Он что‑то горячо говорил о раздавленных правах потребителей.

Не далее как вчера вечером депутат просил Варяга присмотреть ему солидную недвижимость в предместьях Парижа.

– Как ты меня нашел? – спросил Закир, слегка задержав ладонь Миши Хвоста в своей.

– И ты еще спрашиваешь? – усмехнулся Миша. – Находишься в федеральном розыске, а сам по кабакам шастаешь. Ты бы еще на груди табличку повесил со своей богатой биографией.

– А‑а, ты о вчерашнем, – заулыбался Закир. – Не выдержал, понимаешь, душа праздника хотела.

– А зачем ты бабу‑то к себе привел? Хату ведь засветил!

Улыбка Закира сделалась еще шире:

– Ты и об этом знаешь? Молодец, не ожидал! Да уж как‑то не хотелось в подъезде трахаться… Что я, пацан что ли? Значит, ты меня через эту бабу вычислил? Молоток!.. Ну, пойми. Не убивать же мне их! Тогда придется половину женского населения Москвы замочить. Что я, изувер, что ли? – возмущение Закира выглядело искренним.

– Это уж верно, – хмыкнул Миша Хвост. На скамейку оба сели почти одновременно – охрана расположилась в сторонке, перекрыв с двух сторон тропу.

Парк выглядел совершенно пустым. Да и кому взбредет в голову прогуливаться в густой чаще в полуночное время – разве что какому‑нибудь собачнику или парочке влюбленных, ищущих уединения.

– Так ты чего хотел‑то? – весело поинтересовался Закир. – Колись!

– Ты взял «стволы» в Текстильщиках?.. Твоя работа? Закир нахмурился:

– Что‑то я тебя не совсем понимаю, Миша, кому какое дело, как я кормлюсь.

– Значит, есть.

В полумраке улыбка Хвоста выглядела зловещей.

– Миша, я не люблю полунамеков, говори, как есть. Ты мне хочешь какие‑то претензии предъявить?

– Так вот, послушай. Мы провернули операцию, в результате которой «стволы» попали в ВОХР. На следующий День мы должны были их забрать, но они неожиданно исчезают. Кого винить в этом?

– Ты все говоришь «мы» да «мы», а кто это «мы»? – с вызовом спросил Закир, заметно заводясь. Миша Хвост усмехнулся:

– Тебе назвать имена?

– Назови! – неожиданно резко выкрикнул Закир. Телохранители Миши Хвоста и Закира с интересом посмотрели на воров. Самая щекотливая ситуация, когда между собой крепко не поладят два приятеля. Чтобы соблюсти лицо и выполнить профессиональный долг, следует как можно тактичнее – без ущерба для собственных боссов – развести потасовку.

– Антиквариат. Я не знаю всех подробностей дела, но у нас сложилось впечатление, что за ним стоит Варяг. Планируется очень серьезная акция, а такие вещи по силам только ему.

Закир развернулся всем корпусом к Мише и едва ли не по слогам произнес:

– Ты хочешь сказать, что я перебил «стволы» у Варяга?

– Ты меня правильно понял.

Закир как‑то неожиданно сник, а потом виновато произнес:

– А кто знал‑то? На них же фамилии не написано. Мне дали путевую наколку, ну а я медлить не стал.

– Что за человек дал наколку? Закир выдержал паузу и, махнув рукой, дескать, что уж теперь, заговорил:

– Он работает в этом же самом ВОХРе. Федосеев. Когда‑то кумовал на зоне, где я парился. Предложил взять «стволы», я и не отказался. Вот чувствовала моя душа, что не следовало этого делать! Не прислушался к себе, и вот на тебе… Вляпался по самое горло! Там, где легавые, всегда большие неприятности.

– Это случайно не тот, что свидетелем по этому и проходит?

– Он самый, – хмыкнул Закир.

– Говорит, что вы помяли его очень.

– Да какой там помяли! – искренне завозмущался Закир. – Съездили пару раз по роже, как договаривались. Да и отпустили с миром… Что мне теперь делать, может, посоветуешь чего? – с надеждой посмотрел вор на Мишу Хвоста.

– Что я могу сказать тебе, Закир. Незавидная у тебя ситуация, как говорится, врагу не пожелаешь. Мы тут немножечко покумекали и решили тебе помочь. Для кого‑то другого стараться бы не стали, но ты же всегда путевым был.

По жизни чист был… Оружие ты должен вернуть…

– Базара нет! – облегченно выдохнул Закир.

– …в крайнем случае послезавтра. И отвезти туда, куда мы тебе укажем. Это первое. Во‑вторых, ты должен убрать Федосеева. Собственноручно.

Человека, по чьей вине ты так подставился.

– Я бы его и так сделал. Спасибо, – растрогался Закир, – я ожидал худшего.

– Пистолет с одним патроном, что ли? – усмехнулся Миша Хвост.

– Да вроде того… Чувствую, я на зону вернусь, менты что‑то унюхали.

Не удержаться мне в норе.

– Не дрейфь, все будет в полном ажуре, – подбодрил его Миша Хвост. – Рассосется. Мы стукнем на кичу кому надо, так что твой грешок будет кому на себя взять. Паровозом поедет.

– Понял, – произнес с чувством Закир. – Я не из тех людей, кто добро забывает. Сполна отплачу!

– Ты вот что, звякнешь мне на трубу, когда все дела уладишь. И прошу тебя, ради бога, не затягивай ты с этим делом!

– Я тебя понял, Миша. Сделаю все как надо.