Глава 27. Андрей Гаврилов повернул холодный кран, усилив напор воды, и подставил под жесткие струи лицо

Андрей Гаврилов повернул холодный кран, усилив напор воды, и подставил под жесткие струи лицо. Он обожал холодный душ и предпочитал его модной сауне и русской бане. Баня, конечно, хороша, особенно с похмелюги, когда пар выгоняет из отяжелевшего тела пот с остатками алкоголя. Но ничего не может сравниться с контрастным душем, который нещадно колошматит по коже, и его бодрящее действие больше напоминает иглотерапию. Так и кажется, что у тебя за спиной стоит искусный желтолицый маг с хитрым восточным прищуром и вгоняет иглу за иглой в спину, в плечи, в шею.

Чем сильнее напор воды, тем благодатнее чувствует себя тело…

Андрей лег на дно ванны и вытянул ноги. Мелкие иглы резво пробежались по голеням, подарив телу новый восторг. Так и лежать бы тут до вечера… Но нельзя: дела!

Поднявшись, закрыл кран, нащупал босыми ногами Мохнатые тапочки и прошлепал, голый, до вешалки, Де висел шелковый халат. Посмотревшись в огромное, Ява ли не во всю стену, зеркало, он с грустью обнаружил, что начинает слегка полнеть. Особенно заметно сей неприятный факт проявился в талии: по бокам собрались неприятные жировые складки, которые можно было бы убрать только усиленной работой со штангой, та и на груди поднакопился жирок. Андрей потешил себя мыслью, что все‑таки в его плотном рабочем графике в ближайший месяц появится брешь и он сумеет восстановить прежнюю спортивную форму. Ведь было время, когда фигура у него была как у Геркулеса, и лишние сто граммов веса он воспринимал, как личную трагедию.

Набросив на плечи халат, он направился в комнату.

Обтираться Андрей не любил – предпочитал, чтобы тело обсыхало само, под прохладным шелковым халатом. Подобную привычку Андрей приобрел лет пять назад, когда отдыхал в Арабских Эмиратах Его многое поразило в этой крохотной, но богатейшей стране – «роллс‑ройсы», дворцы шейхов, золото и драгоценные камни в витринах магазинов. Впрочем, эту экзотику он воспринял едва ли не как должное.

Что его удивило по‑настоящему, так это привычка богатых арабов покидать турецкую баню не вытирая тела: они набрасывали халаты прямо на мокрую спину.

Пробыв в Дубаи две недели, он стал поступать точно таким же образом, а, вернувшись в Санкт‑Петербург, с удивлением обнаружил, что приобрел новую привычку, и его кожа уже более не могла смириться с махровым полотенцем, предпочитая ласковую мягкость шелка…

Он достал из холодильника бутылку «Баварии» – самое то после контрастного душа. Провалившись в мягкое кожаное кресло, он ловко поддел крышку открывашкой в виде рыбы и, припав губами к горлышку, принялся неторопливо пить, наслаждаясь каждым обжигающе‑холодным глотком. Запоздало подумал о том, что за пять минут его вес увеличится еще на полкило, но поделать с собой уже ничего более не мог.

Перед ним, на низеньком столике, находился большой конверт из плотной желтой бумаги. В конверте лежал список участников предстоящего конкурса на приватизацию ГАО «Балтийский торговый флот». Это был очень хитрый список, составить который его надоумил отец, Антон Лаврович Гаврилов. Да, что бы я делал без папы, блаженно потянувшись, подумал Андрей. Папа – молодец! Такой гениальный план придумал – никому бы подобное в голову не пришло.

План Антона Лавровича был прост, как все гениальное. Приватизация государственного имущества проходила по правилам, которые придумали в Москве, и нарушать их не было позволено никому. Ладно, сказал мудрый Антон Лаврович, мы и не будем их нарушать. В конкурсе должны участвовать несколько претендентов на собственность – пусть их будет десять. А лучше пятнадцать. Они должны подать заявку на участие в тендере минимум за месяц. Заявки подавались в городской комитет по имуществу, который возглавлял Антон Лаврович. Визу на заявках ставил генеральный директор «Балторгфлота» Иван Борисович Абрамов. Утверждался список на коллегии мэрии. Антон Лаврович обещал Андрею обеспечить поддержку со стороны мэрии и прокуратуры. Гендиректора «Балторгфлота» и, самое главное, участников аукциона Андрей должен был взять на себя.

И он начал работать. Вначале с помощью службы безопасности во главе с Бариновым он отобрал пятнадцать наиболее надежных, наиболее верных кандидатов на роль «участников тендера». Понятное дело, что все это были липовые, подставные фигуры – «мертвые души», фигурировавшие только на бумаге. Никто из них, разумеется, и не мог даже претендовать на двухсотмиллионный флот, потому что бабок в их тощей кассе было кот наплакал. Но зато Гаврилов был близко знаком с руководителями всех этих фирмочек и знал наверняка, о они не станут возникать, если что… Потому что президент акционерного общества «Мурманскстрой» Геннадий Павлович Щукин был давним его партнером, а с генеральным директором псковской научно‑внедренческой фирмы «Буран» Алексеем Ивановичем Воробьевым он познакомился на отдыхе в Эмиратах пять лет назад и за это время провернул с ним немало прибыльных операций; многолетнее знакомство связывало его и с директором архангельского «Деревосбыта» и смоленского «Крепкого дела», да и прочие «участники» тендера входили в ближний круг делового общения Андрея Гаврилова. Впрочем, ушлый папа, просмотрев подготовленный им список, с сомнением покачал головой. Он настоял на том, чтобы в списке фигурировали хотя бы три‑четыре вполне реальных претендента – это ему посоветовал зампрокурора города Юрий Ильич Степанов. Когда будут проводить юридическую проверку итогов конкурса, могут докопаться до того, что финансовое положение «мертвых душ», мягко говоря, оставляет желать лучшего, и – аннулируют приватизацию!

И тогда Андрей поручил Баринову найти три крупных питерских концерна и через своих людей организовать утечку информации о возможности пройти в заветный список. Баринов задание выполнил с блеском. В две недели нашел и проверил‑перепроверил три компании, которые клюнули на приманку и подали в комитет по имуществу заявку.

Теперь, когда полный список участников конкурса определился, Андрей мог бы и расслабиться. Но расслабухи не получилось. Вчера он сделал неожиданное открытие: за ним следят! Причем слежка велась очень мастерски: плотно, но незаметно. То есть, конечно, им казалось, что незаметно. Андрей‑то их раскусил!

Поразмыслив, он понял, что на подобную наглость вряд ли могли отважиться люди из питерского ФСБ (к чему им лишний раз конфликтовать с городским начальством?). Скорее всего, на хвост ему сели люди Красного, которым требуется установить его связи. Ладно, мы еще посмотрим, кто кого. Первый раунд он все‑таки выиграл" хотя бы потому, что дату тендера удалось втихаря перенести на неделю раньше. Противник об этом пока не знает. И не узнает, если не найдется кто‑нибудь слишком болтливый. Как Тетерин.

Правила этой опасной игры требовали решительных и безжалостных действий, они требовали без малейшего колебания убирать всех неблагонадежных. Кто знает, о чем Тетерин говорил с посланцем московских законных воров, что он пообещал Филату… Конечно, папа недоволен тем, что убили одного из его заместителей: теперь надо будет приложить немало усилий, чтобы не начался вселенский скандал.

Слишком много в последнее время в Питере заказных убийств. Слишком много…

Андрей недовольно поежился. Конечно, много. Раньше им было легче – раньше были «политические процессы», с помощью которых избавлялись от неугодных. А теперь осталось одно‑единственное средство – снайперская пуля. Ладно, если вокруг взрыва тетеринского «жигуленка» поднимут большой хипиш, придется вытащить кое‑какой компроматец на покойного – и тогда шумиха сама собой утихнет.

По телу пробежала приятная истома – древние римляне нисколько не лукавили, когда называли первейшими радостями жизни баню и вино. А когда эти прелести вкушаешь в комплексе, то удовольствие получается тройное.

Андрей вытащил из конверта список. Первым в нем значился концерн «Электроника». Ага, бывший «почтовый ящик» Министерства среднего машиностроения. Радары. Средства космической связи. Значит, есть Деньжата у военных, хоть и плачутся на каждом углу. Президент концерна Никифоров Сергей Федорович. Претендует на пятнадцать процентов. Не хило. Ну, с Никифоровым может поработать Баринов. Наверняка У этого старого шпиона есть материалы на президента «Электроники». Давануть на мужика – он и отпадет, к высохший лист с ветки. Напротив фамилии Никифорова он поставил жирный «минус». Следующим в списке реальных претендентов шел Илья Семенович Розентул, гендиректор объединения «Олимпиец». Претендует на двадцать процентов. Гаврилов усмехнулся.

Так, у строителей спортивных сооружений славного города Питера появились лишние бабки, сэкономленные после реконструкции футбольного стадиона. Баринову не удалось выяснить, за кого играет господин Розентул, но совершенно точно, что он будет бить по его, Гаврилова, воротам. А потому за день до конкурса бедолага попадет в больницу с обширной черепно‑мозговой травмой. Андрей не без удовольствия вывел против фамилии Розентула «минус». Третьим в списке значился комбинат по производству детских меховых игрушек. Пятнадцать процентов.

Директор – Фомин Егор Филиппович… Гаврилов прочитал сделанную рядом мелким почерком Баринова запись: «Женат, имеет дочь‑школьницу, проживает постоянно на даче». На этого хмыря тоже можно будет набросить намордник. Накануне конкурса на фабрике игрушек произойдет пожар, и Егор Филиппович волей‑неволей вынужден будет присутствовать не на конкурсном собрании, а на тушении пожара…

Допив остатки пива, Андрей отставил бутылку в сторону. Требовалось сделать телефонный звонок.

Услышав на другом конце линии деловитый бас, он произнес:

– Надо передать пакет.

– Кому? – Голос на том конце провода был спокоен.

– Через час доставят. Адрес – на конверте.

– Хорошо, я понял. Условия прежние?

– Разумеется, – ответил Андрей и положил трубку.

* * *

Вечером Иван Борисович Абрамов отправил жену в гости, а сам стал ждать посыльного от Антона Лавровича. Он понял, что сегодня одержал пусть и маленькую, но все же победу. Как сказал председатель горкомимущества: «Не бери в голову… Кого сегодня этим удивишь?» Ха, это точно! Теперь не грех бы отметить эту маленькую победу рюмкой коньяка. И Абрамов, не раздумывая, достал из серванта пузатую бутылку «Наполеона». Налил аккуратно, стараясь не пролить дорогой коньяк на стол. Если вдуматься, каждая такая капля, упавшая мимо рюмки, стоит пару долларов. Такой отменный напиток на Западе попивают только самые состоятельные люди, и Абрамов невольно улыбнулся, подумав, что и себя машинально отнес к касте избранных. Он выпил коньяк по‑русски – махом. Во рту остался терпкий острый привкус. Абрамов закусил шоколадкой…

Предупредив вахтершу об ожидаемом госте, Иван Борисович позволил себе расслабиться: включил тихую музыку, закурил дорогую сигарету и налил очередную порцию коньяка. В голове наступило просветление – возможно, сказывалось действие спиртного, но, скорее всего, подобное произошло от облегчения, испытанного после разговора с Антоном Лавровичем. Хорошо вот так сидеть на мягком диванчике, обтянутом модной светлой кожей, и попивать дорогой коньячок.

Часов около восьми в дверь позвонили. «Наконец‑то!» – Абрамов отставил рюмку в сторону и поспешил к двери. На всякий случай посмотрел в глазок: у порога стоял молодой парень двадцати с небольшим лет, одетый в светло‑серый костюм. Приятное простоватое лицо внушало доверие. Мелко звякнула отброшенная в сторону цепочка, и дверь отворилась.

– Здравствуйте, – улыбнулся незнакомец, не решаясь переступить порог. – Я от Петра Семеновича.

– Я в курсе. Проходите! – улыбнулся в ответ Абрамов, пропуская гостя в квартиру. – А где пакет?

Парень протянул ему большой желтый конверт. Абрамов взял конверт и достал из него несколько плотных листков бумаги.

– Может, вы хотите чаю? Или кофе? Или рюмочку? У меня изумительный коньяк… – Иван Борисович повернулся к гостю спиной и двинулся к столику, чтобы наполнить свою рюмку.

– Не беспокойтесь, это лишнее, – безмятежно произнес тот, неторопливо извлекая из внутреннего кармана пиджака «беретту» с глушителем, похожим на кусок полированной трубки.

Выстрел прозвучит почти бесшумно. Такой эффект достигается в том случае, когда температура пороховых газов не превышает комнатной. Из длинного ствола выпорхнет черный ангел и заберет на небеса грешную душу.