Глава 32. С Новым счастьем!

– Как ты здесь оказался? – задал Порри самый важный в данной ситуации вопрос. – Ты что, колдовать умеешь?

– Я рад, что ты спросил об этом, – промурлыкал кот. – Все началось в тот день, когда Враг Волшебников пытался замудлить тебя, а пострадал сам. Одна из отрикошетивших искр…

– Достаточно! – прокричал Порри, который смог, наконец, восстановить прорванное заклятие Тпррру‑зараза. – Ты что‑то говорил о помощи! Помоги держать барьер!

– Это не выход, – Кисер с удовольствием выгнул спину. – Необходимо обеспечить существенный перевес.

– Хватит болтать! – взмолился Гаттер, на сантиметр разминувшийся с жирной фиолетовой искрой.

Кот не ответил, занявшись какими‑то своими котиными делами.

– Уберите детей! – внезапно воскликнула мисс Сьюзан. – Им здесь не место!

Рискуя пропустить заряд, Порри оглянулся и облегченно рассмеялся. Этим детям здесь было самое место.

Немного в стороне от боя, сгрудившись вокруг дяди А, стояли питомцы Бэби‑Сити и с живейшим интересом наблюдали за побоищем.

– А теперь, – сказал невозмутимый замдиректора, – мы немного поиграем. Видите эти симпатичные шарики?

Два раза повторять чудесным детям не было необходимости. Они дружно подняли ладошки, и зелененькие сферы Фигвамера, выплевывая на ходу свое воинственное содержимое, весело поплыли к ребятишкам.

– Трубы! – скомандовала МакКанарейкл.

Порри – а секунду спустя и Развнедел – простейшим заклятием Отдай‑сюда‑сломаешь извлекли магоопасное оружие из рук домовых. Вторым эшелоном потянулись саперные лопатки.

Все было кончено.

– Мергиона, – сказала декан Орлодерра. – Душенька. Они твои.

Порри отвернулся, чтобы не видеть многообещающего выражения лица подруги… и столкнулся с не менее многообещающим выражением лица Рыжей Пеппи.

– А ты почему в шарики не играешь? – спросил бывший стажер Бэби‑Сити и кивнул на группу деток, которые радостно пинали армейское снаряжение.

– Не хочу шарики, – заявила девочка. – Я хочу… Я хочу…

Гаттер не стал ожидать, пока ребенок определится. У него был кое‑какой опыт в таких делах.

– Кисер! – попросил он, стараясь не обращать внимания на глухие удары из того угла, где Клинч, Мерги и Дуб… короче говоря, где они находились. – Кисеныш! А можно теперь всех назад? Первертсу и так уже досталось. Здравствуйте, дядя А! Как там Анечка? Ну Кисер же!

Дядя А улыбнулся.

– Приветствую, Порри. Анечка очень выросла. Собирается к тебе в гости. А нам, и правда, уже пора, – согласился он и обратился к коту, который был чрезвычайно занят вылизыванием передней левой лапы:

– Уважаемый Кисер, отбывая сюда, я случайно услышал, что Хитрая Мордочка собиралась купать котят. При этом она что‑то ворчала по поводу отцов, которые ни разу не вылизали своих детей.

Кот застыл.

– Ну, допустим, – наконец произнес он. – Хоро всегошего.

– Я хочу, чтобы… – уверенно начала Рыжая Пеппи, но, к счастью, заканчивать фразу ей пришлось уже в Бэби‑Сити.

Полосатый организатор спасательной операции махнул хвостом, и малолетние спасители вместе с воспитателем исчезли. Последней, как и положено в английских сказках, растаяла в воздухе хитрая кошачья ухмылка, которая сказала:

– Встрето скоримся.

Порри только покачал головой.

– Я сделал, – заявил Сен, – несколько очень интересных выводов.

Аесли‑младший также избегал смотреть в ту сторону, где освобожденные, а затем закабаленные домовые получали по заслугам и другим незащищенным местам.

– Помнишь, – продолжал Сен, – все удивлялись тому, что вся магия Того‑кто‑потерял‑всю‑магию перетекла в тебя, а ты до сих пор не величайший колдун в мире? Так вот, я знаю, куда подевалась большая часть магических способностей, которые аккумулировал Мордевольт.

– В Кисера, что ли? – уточнил Порри. – Ну да, если он может запросто переносить людей из Бэби‑Сити в Первертс и обратно… Но, по‑моему, эта магия ему мозги немного повредила. Несет какую‑то чушь. «Всегошего». «Скоримся».

– А что, – спросил Аесли, – раньше он декламировал Достоевского в оригинале[163]?

Гаттер промолчал. Раньше Кисер ограничивался утробным мурлыканием. Имел ли в виду кот Достоевского, Порри не знал.

– Второй вывод, – сказал Сен, – связан как раз с прощальной речью твоего кота. «Хоро всегошего» означает «Всего хорошего», а «Встрето скоримся» – «Скоро встретимся». Ничего не напоминает?

– Болгарский эмигрант? – вспомнил Порри. – Который следил за мной в Дутом переулке, а потом приходил к маме? А зачем он подсунул Развнеделу пугатор с Мордевольтом тогда, на картофельном поле?

– Может, предупредить хотел, – пожал плечами Сен. – А может, просто выделывался. Коты – существа непостижимые. Или как там их классифицировал Харлей? «Кошки. Кто они?»

– Ты еще скажи, что четверокурсник в поезде был Кисером[164]!

Важный гносеологический спор был прерван боевым кличем Лужжа:

– Держитесь! Мы идем!

Ночные небеса обрушились, и два великих мага обрушились на поле боя, готовые обрушиться на врага. Стоящая невдалеке башня Орлодерра зашаталась.

– А, – перевел дух Югорус, – уже все? А я думал, мы опоздали.

– Да нет, – успокоила его МакКанарейкл, кивнув на пытающихся уползти домовых, – кое‑кого спасти еще можно.

– Может, не стоило так долго задерживаться в Гренландии? – спросил Браунинг, со священным ужасом наблюдая за неутомимой Мергионой. Клинч и Дубль уже сидели в стороне, вытирая трудовой пот.

– Не могли же мы бросить людей без Утепляющего заклинания! – возразил Лужж. – А то пришлось бы встречать Новый год на морозе.

– Да и пять тысяч Санта‑Клаусов им не помешали, – признал Браунинг.

Маги хихикнули.

Тем временем произошло невозможное: Пейджер остановилась. У нее закончился фронт работ. Оглядев кучу поскуливающих ложных гномов, Мерги нахмурилась и заявила:

– А Бубльгум опять смылся! Ну что это за… Лихорадочный бой главных часов Первертса не дал Мергионе договорить. С последним ударом хриплый голос с часовой башни произнес:

– Небось, опять не успели желание загадать? Ничего, в следующем году попроворнее будете!

В недрах главного корпуса проскрежетало.

– Это же мое Охлопывающее заклинание сработало! – заволновался Лужж. – Браунинг, мы точно всех эвакуировали?

– Даже если кто‑то остался, – сказал коллега профессора, – нормальный размер Зала Трансцендентальных Откровений вряд ли ему повредит. Кстати, а зачем вы вообще поставили таймер заклинания на полночь?

– Да это все ректор! Бывший. Он начал мне объяснять, что если площадь Школы в ноль часов первого января не будет соответствовать техпаспорту, его могут привлечь за приписки. Между прочим! С Новым годом всех!

– Кто родился в январе, вставай, наливай! – запел Клинч. – Тост. Сам придумал.

– С новым счастьем, – ответила Сьюзан, – пойду, прибью Бубльгума.

– Секундочку, мисс, – остановил ее Югорус, – с этим вполне справится и наша команда победителей.

Я думаю, мистер Гаттер, вы знаете, где его искать. А у нас, профессор МакКанарейкл и профессор Развнедел, есть более важные проблемы.

– Например? – нахмурился декан Чертекака, который начал было незаметно левитировать в сторону столовой.

– Например, скорректировать учебные планы с учетом высвободившейся ставки. И организовать отъезд студентов на каникулы. И учесть при составлении расписания мудловские… то есть слабоволшебные предметы.

– Мне тоже нужно выполнить свой долг, – вздохнул Браунинг. – Навестить в лазарете моего собрата по несчастью Фантома Асса.

– По несчастью? – переспросила Сью, но святой отец уже улетучился.

– Кстати, мистер Клинч, – сказал Югорус, – завтра к вечеру нужно подготовить белье для наших гостей. Не вечно же они будут торчать в Гренландии.

– Да вы офонарели! – взвыл Клинч. – Где я вам возьму сто тысяч пододеяльников?

– Пошли, – шепнул Поррп друзьям, – кажется, начались серьезные взрослые проблемы.

«По крайней мере, – подумал мальчик, – без ректора мы не остались».

– А куда пошли? – спросила Пейджер.

– Преступник всегда возвращается на место преступления, – с умным видом ответил Порри и скользнул в потайной ход. Мерги, Дубль и Сен последовали за ним.

Бубльгума они обнаружили там, где и ожидали: бывший ректор и очень бывший колдун лихорадочно копался в обломках Каменного Философа в поисках уцелевшей Трубы.

– Роетесь в погремушках, профессор? – крикнул ему Гаттер еще издали.

Но радовался он преждевременно: Бубльгум выпрямился, и в руках у него опасно засветилось фиолетовое жерло. У Порри пересохло во рту, и он вспомнил, что не спал уже больше суток. «Как глупо, – подумал он, – вляпаться в последней главе!»[165]

Экс‑ректор добро и мудро улыбался. Друзья замерли, ожидая, что он разразится ядовитой речью, в которой скажет:

– Вы считаете это погремушкой, мой юный друг? В каком‑то смысле вы правы. Это действительно будет громким делом. Знаете, что сейчас произойдет? Легкое нажатие на курок – и вся могучая сила Того‑кто‑не‑ны‑нешним‑чета транзитом через Великого Порри Гаттера вольется в наиболее приспособленный для нее сосуд. Отныне я буду вместилищем магических способностей 666‑ти колдунов. Да, я не ошибся в расчетах: 665 обезмаженных, в том числе ваш покорный слуга, и сам Враг Волшебников! Наконец‑то появится человек, который будет обладать не только сверхмагией, но и сверхразумом! Прощайте, волшебник Гаттер! Здравствуй, мудл Порри!

Но вместо этого, совершенно естественного, монолога Бубльгум просто нажал на курок.

Яркое, неправдоподобно веселое пламя вырвалось из Трубы. Лишь только у дула оно было фиолетовым, а на воле превратилось в хоровод зеленых, белых, оранжевых, бирюзовых искр. Не долетев до Порри, пламя метнулось к потолку, и Зал окрасился бутонами праздничных фейерверков. Блестки салюта не опали на пол, а повисли в воздухе, образуя слова:

Проверено. Труб нет.

Югорус Лужж. Кольт Браунинг.

– Ах, так! Ну, ладно! – воскликнул Бубльгум. – Вам это выйдет боком[166]!

– Да ну? – сказал незаметно подкравшийся сзади майор Клинч.

«Интересно, – подумал Порри, – их другим приемам в спецназе обучали?»

Бубльгум усмехнулся… и прыгнул в воронку из‑под Каменного Философа. Преследователи бросились к ней, но оказалось, что злодей по привычке предусмотрел все. Что‑то хлопнуло, распространяя запах селитры, и постамент обрушился, оставив только узкую щель.

– Он в подземный ход пошел! – сообразил Клинч. – Там нам его не взять!

На слово «Взять!» последовала незамедлительная реакция: изорванная мантия Порри распахнулась, и затаившаяся до времени Черная Рука метнулась вдогонку за бывшим хозяином.

Приложив ухо к полу, майор широко улыбнулся:

– Тащит! Давайте пока проход расширять.

– А что это вы не наволочками занимаетесь? – поинтересовался Сен, отбрасывая землю и щебень в сторону.

– Наволочки! По всей стране выходной, а я что? – возмутился завхоз. – И вообще. Стреляли.

Через пять минут вывалянный в земле Бубльгум был торжественно водворен на настенный крюк. Один из его умных добрых глаз прятался под аккуратным черным фингалом.

– В команде Шалтаев‑Болтаев произошла замена, – торжественно провозгласил Аесли. – Повисишь здесь до Безмозглона. Ваш выход, майор Клинч!

Завхоз набрал побольше воздуха в легкие и радостно заорал:

– Попался, голубчик!..

На третьей минуте монолога завхоза Порри почувствовал, что ноги его подкашиваются от усталости. Гаттер сел на постамент и блаженно закрыл глаза. Закончился, наконец, этот бесконечный день. И год закончился.

– Извиняюсь, – сказали откуда‑то снизу, – но мне сдается, энто снова ты, парень, на меня уселся?

Гаттер со вздохом приподнялся и посмотрел вниз. На него глядели глаза работящего гнома.

– Не обознался, – с удовлетворением произнес подземный житель.

– Так вылезай, раз не обознался, – не слишком вежливо пригласил гостя Порри.

– Не могем, – строго ответил Стах, сменивший впередсмотрящего у дырки, – референдум еще не проведен,

– Так чем вы там занимались?

– Известно чем, копали. Мы ж не балаболки какие, мы честные джобберы… – завел свою пластинку предводитель гномов.

– Сен, – устало произнес Порри, – иди, разберись, это по твоей части.

– А? Что? – встрепенулся Аеслн, который уже начал задремывать на боку у Дубля.

– Там гномы наружу вылезать не хотят, – зевая, объяснил мальчик и побрел к Клинчу и Мерги. За спиной уже звучал поставленный голос Сена:

– Оставаясь под поверхностью земли, вы создаете неоправданное демографическое давление…

Зато майор свою речь уже заканчивал:

– …через коромысло! Способ! Сам придумал. А ты, Мерги, не слушай, ты девочка!

И завхоз принялся сгребать в совок обломки Философа. «А я предупреждал», – сказали каменные губы. «А помолчи, – сказал Клинч, – а то отдам Развнеделу чинить».

– Я не девочка, – возразила Мерги, – я бесшумная тень в ночи.

Бесшумная тень сладко, с хрустом в челюсти зевнула и посмотрела на Порри.

– А теперь, Гаттер, ты должен немедленно начать дергать меня за уши. Приступай.

– Мерги, да перестань ты, – слабо запротестовал мальчик. – Ты и так лучший боец в мире. Ну зачем тебе еще смертоносные уши?

– Дурак ты, Гаттер. У меня день рожденья. Мне двенадцать, малыш.

– Вот не повезло, – огорчился Клинч. – День рождения первого января. Хотя… Кто родился в январе!..

Эпилог

Когда рукопись попалась на глаза вашему скромному и покорному слуге, спасать что‑нибудь было уже поздно. Примитивный стиль изложения, полное отсутствие описаний природы, коверкание фактов в угоду «художественной правде», глупое хихиканье по поводу и без оного – вот что представляет собой книга, которую вы держите в руках. А чего стоит бесконечное прерывание повествования бессмысленными примечаниями[167]! Более того, авторы в силу легкомыслия своего – и своего же недомыслия – решили, что произведение такого масштаба может обойтись без эпилога!

К счастью, им удалось уговорить меня,

К счастью, мы договорились о том,

К счастью, я уломал этих упрямых,

Надеюсь, авторы не смогут возражать, когда увидят созданный мной эпилог в отпечатанном тираже книги.

Читайте и ощутите, как много потеряли вы оттого, что история Второго Падения Темного Владыки была написана не мною.

Искренне Ваш,

Бальбо Рюкзачини.

Пронзительная, словно боль от старой сабельной раны, заря опускалась над Первортом. На ее фоне замок напоминал пятерню великана. Большим пальцем, несомненно, была приземистая башня Чертогора. Требовательным указательным перстом пронзал темнеющее небо Орлодур. Выше всех, словно в неприличном жесте, торчал средний палец – Главный Магический Корпус. Слезайбанг и Гдетотумор выполняли скромные функции безымянного пальца и мизинца.

– Гдетотумор, – вздохнула прекрасная мисс Сюзаниэль, кутаясь всвой зачарованный эльфами плащ. – А ведь ещё три месяца назад его не было!

– Три месяца назад… – гордый профиль профессора Лушша, по праву носящего звание Белоснежного Мага, светился в темноте. – Мы все были другими три месяца назад.

– Кто бы мог подумать – красивым звучным голосом проговорил иссеченный шрамами генерал Клин, – к каким великим последствиям могут привести деяния маленького человечка.

Дружное веселье было ответом на непривычно пышную речь обычно немногословного воина. Запрокинув голову, разливала хрусталь мелодичного смеха МакКанарель, усмехался в пышную бороду царь гномов Стахус, оглушительно хохотал сам генерал. Великан Харлум гоготал так, что вервольфы в соседнем лесу испуганно жались друг к другу. Трое детей, на долю которых выпало воистину недетское испытание, несмело улыбались друг другу.

Только один – сам виновник веселья Бульбо – смущенно рассматривал носки своих истоптанных в долгих странствиях сапог.

– Не тушуйся, друг Бульбо! – воскликнул Стахус, и крепкая рука в кованой золотой перчатке легла на плечо маленького героя. – Я гном. Я привык работать кайлом и молотом в мрачных подземельях, а не языком на буйных застольях, но послушай, что я тебе скажу. Велик или мал человек, решает не портной со своим портняжным метром. Истинно велик тот, кто в минуту смертельной опасности, забывая о себе, бросается на врага, который кажется непобедимым. Вот тебе моя рука, друг Бульбо, и вот тебе мое слово. Какая бы беда не случилась с тобой, какой бы рок тебя ни преследовал, в подземном царстве Кар‑Дон ты всегда сможешь найти и защиту, и кров, и богатства. А также то, что дороже всякого богатства – настоящих друзей.

– Эти хитроумные гномы своего не упустят! – прогрохотал Харлум. – Нечего тебе лазить по их темным пещерам, друг Бульбо! Ежели будет нужда, где бы она тебя ни застала, любая магическа ятварь придет тебе на помощь. Просто скажи: «Именем и правом Харлума Беспощадного!»

Последнюю фразу великан гаркнул так, что ветер прошелестел по макушкам Волшебного Леса. Или это магические существа подтверждали свою готовность служить воле хозяина?

– А к нам, – звонко подхватила Сюзаниэль Великолепная, – заходи и просто так, без всякой беды и нужды. Почетное место на пиру тебе обеспечено.

– А вдруг пира не будет? – смущенно пробормотал Бульбо, который при звуках голоса прекрасной колдуньи терял голову и начинал говорить глупости.

– Как не будет?! – глубоким как мудрость голосом воскликнул Лушш Белоснежный. – Если ты почтишь нас своим посещением, пир состоится непременно!

Наступала самая щемящая часть прощания. Светлые Маги, Великий Воин, Повелитель Существ и Царь Гномов понимающе переглянулись и отступили в тень.

Теперь они остались наедине: трое детей и Бульбо. И все четверо не могли произнести ни слова. Да и что тут можно было сказать?! Как благодарить того, кто спас тебе не только жизнь, но и душу, кто вырвал из цепких лап того, кого и по имени назвать страшно?

– Спасибо, – пытаясь удержать слёзы, прошептал Пурри.

– Ты… ты очень хороший, – проговорил косноязычный Сон.

А худенькая Марго просто бросилась Бульбо на шею и разрыдалась рассыпав по его плечам свои волосы цвета червонного золота.

– Ну ладно вам, – смутился герой.

Хотя никаким героем Бульбо себя не чувствовал. Он просто помогал своим друзьям. И если Тёмный Властелин пытался ему в этом помешать – что ж, тем хуже для Тёмного властелина.

– Прощайте! – пересилив себя, воскликнул Бульбо. – Спасибо вам, великие маги! Удачи, уважаемый гном! Будь счастлив, опасный Харлум! Пусть улыбнется тебе богиня победы, генерал! Берегите детей, пусть всё у них будет хорошо. А если опять Тень начнет сгущаться над Миром – вы знаете, где меня найти.

Бульбо решительно повернулся и уверенно ступил на свою дорогу.

На дорогу, которая снова вела не к дому.