Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | ||
|
На шумном рынке, у продавца книг и древних рукописей Бодхи попросил показать ему карту гор и рек Поднебесной.
Молчаливый, суровый старик в фиолетовом халате, в фиолетовой шапочке и туфлях ушел в глубь уютной, пахнувшей тушью, бамбуковой лавки и вернулся с ворохом свитков.
Раскладывая-разворачивая кожаные, пергаментные, бумажные карты, старик посмотрел на Бодхи:
— Со времен великого царства Чжоу каждый правитель менял названия рек, озер и водопадов по-своему. Менялись имена ущелий, гор и хребтов.
Человеческие мечтания выше Неба, стал императором — хочет стать бессмертным.
Вот только люди говорят, что хоть тысячу раз назови камень яблоком, сладким он от этого не станет.
Человеческая глупость бездонна.
Стал императором — возводит себе памятник. Возводит выше неба. Выше храма.
Но, как только стал могильным червем, другой уже сносит его и строит свой. Выше неба. Выше храма.
А люди помнят не памятники.
Гуичжоу
Люди помнят добрые дела, сделанные во имя людей, народа, Родины.
Смотрите карты, а я заварю Вам настоящий зеленый чай — напиток жизни.
Внимательно смотрел-запоминал карты царевич.
Вначале он сравнил между собой карты времен борющихся царств Чжаньго и времен империи Цинь и Хань. Затем — времен эпохи Троецарствия и периода «Пяти племен», времени образования на Юге Поднебесной династии Восточная Цзинь.
Подробно изучая карты, Бодхи понял, что в настоящее время Срединное государство Чжун-Го разделено на две части — Север со столицей в Лояне и Юг со столицей в Нанкине.
Это было время южных и северных династий. Время Просветления. Настоящее время. Настоящие дни.
Царевич положил на прилавок золотую монету:
— Мой путь лежит в земли Сычуань. Твои карты указали мне дорогу.
Мир Вам, ученый человек.
— Знай, путник! Дорога в Сычуань лежит через земли Гуичжоу. А в Срединном государстве говорят, что в Гуичжоу не найдешь и трех ли ровной земли.
Пусть будет светлой твоя дорога, путник! Пусть синее Небо станет желтым.
Бодхи шел по горному плато, покрытому буйными лесами.
Здесь было много водопадов и рек, несущих свои воды сквозь высокие скалы крутых гор.
Пройдя реку Уцзян, он шел к реке Фужунцзян, строго следуя в направлении к городу Чэнду.
Среди зеленых гор раскинулись плодородные желтые долины, на которых трудолюбивые крестьяне выращивали заливной рис и кукурузу.
Пастухи гнали стада громадных буйволов на холмы, покрытые сочной травой, а в деревнях, через которые проходил Бодхи, он видел много свиней разных пород.
В горах Далоушань Бодхи встретил крестьян, собирающих лекарственные растения, корни и дикий мед для городских лекарей и бродячих продавцов снадобий и пилюль.
Гуйчжоу
Это были открытые и гостеприимные люди. Они угостили его душистым медом с горячими лепешками и вкусным зеленым чаем.
Поздней ночью, сидя у трескучего костра, собиратели трав рассказали ему о лесных Духах. Духах деревьев, камней, рек и озер.
Старейшина деревни, человек по имени Шан-Ян, с улыбкой на морщинистом лице, говорил:
— Однажды зимой, проверяя ловушки для лис и зайцев, я шел по застывшему от холода серебряному лесу.
И вдруг раздались голоса Духов.
Вдалеке выли голодные волки, но эти голоса были страшней. Затем я увидел на тропе женщину невиданной красоты в красном свадебном наряде. Она улыбалась мне, манила к себе и вдруг скинула
с себя все одежды!
Сидящие у костра раскрыли рты. Замерли. Холодок пробежал по
их спинам.
Юноша с бледным лицом посмотрел на круг желтой луны:
— И что Вы сделали, дядюшка Шан-Ян?
— Я убежал!
Раздался взрыв сочного, нарастающего смеха.
Смеялись все — собиратели трав и охотники на медведей, юноши и старики. Смеялись по-доброму.
Бодхи давно заметил, что смеяться от Души, громко, по-детски, могут только люди, работающие в поле, в горах, в лесу, на воде.
Охотник со шрамами на лице и руках повернулся к старейшине:
— В горах зимой страшно. Ведьмы превращаются в красавиц, колдуньи — в красных лис, а Дух волка может поселиться в мальчике.
Страшно в горах и на охоте, но горы кормят нашу деревню. Они справедливы.
— Справедливы, но не всегда. Бодхи посмотрел на огонь:
— Почему?
— На краю нашей деревни есть пропасть. Если бы там был мост, то дорога в город заняла бы один час. А мы идем в обход, по Ущелью Летящих Камней. Идем целую неделю. Идем под градом камней и думаем, вернемся ли в деревню живыми.
— Говорят, что пропасть заколдована ведьмами, что она ведет в ледяной Ад. Лучше ее не трогать.
Гуйчжоу
Рано утром Бодхи и староста стояли на краю пропасти. Царевич показал рукой в темноту обрыва:
— Запомни, староста. Ад находится не на дне пропасти, а в головах жителей вашей деревни. Пусть каждый принесет мне кусок крепкой веревки.
— Хорошо, путник. Попробуем.
Вскоре из каждой семьи общины стали приносить царевичу, сидящему на краю пропасти, куски веревки.
Всем было интересно, что делает босоногий, бородатый варвар по имени Да-Мо, пришедший с Запада, у зияющей чернотой пасти пропасти, которую боялись особенно зимой, когда из невидимых глубин раздавались страшные звенящие звуки.
Люди собирались и молча смотрели на человека в красном.
Люди обсуждали — и вновь смотрели на человека в красном.
Деревня всегда останется ребенком, любознательным и любопытным.
Деревня всегда останется деревней, мудрой и неторопливой.
Полдня Бодхи с помощью крестьян соединял, связывал веревки в прочный канат.
Завязав узел на столетней, морщинистой сосне, он разбежался и прыгнул в пропасть, держа другой конец каната.
Крестьяне подумали, что путник разбился.
Но Бодхи, раскачиваясь над серединой пропасти, другой веревкой зацепился за острый выступ противоположной скалы — так он перебрался на другую гору, где вновь закрепил канат прочным узлом у корней железного карагача.
По натянутому канату Бодхи вернулся назад.
Старейшина собрал всех жителей деревни, и царевич показал им, как из лиан, размягченного бамбука и трав можно сплести крепкую веревку.
И закипела работа.
И засмеялись женщины и дети.
Бодхи сам проверял прочность веревок, прочность усердия.
Толстый, рыжий юноша вертел в руках обрывки веревки:
— Какая разница, прочный канат или нет? Все равно мост построить невозможно. Наши предки не смогли, и мы не сможем. Так моя мама говорит.
Гуйчжоу
Без слов Бодхи схватил его за воротник халата и на вытянутой руке стал держать над пропастью. Толстяк задыхался. Пот и моча лились с него.
Царевич заглянул в красное лицо плачущего крестьянина:
— Крепка ли ткань твоего халата? Или это не имеет значения?
— Имеет! Имеет! Имеет!
Под хохот односельчан Бодхи вернул мокрого толстяка на землю. Затем окинул взглядом горячих глаз притихшую толпу:
— Помните: по мосту будут ходить ваши дети. А ты, юноша, иди домой, пусть твоя мама сменит тебе штаны.
С помощью смелых юношей царевич стал соединять канаты между скалами.
Через двое суток прочный канатный мост был готов. Трудолюбивые крестьяне сделали его безопасным для женщин
и детей.
Сидя на громадном быке, староста деревни проехал по мосту несколько раз — и тот даже не дрогнул.
Вечером в деревне был праздник. Все хотели поблагодарить бородатого варвара. Но его нигде не было.
Он был уже на вершине хребта Далоушань.
До сих пор крестьяне называют этот мост мостом Бородатого
Варвара.
В долине, зажатой с трех сторон невысокими горами, Бодхи прошел мимо селения Сюйюн и вышел к дороге, идущей мимо рисовых полей. • k
Возле пруда, где разводили карпов, сидели трое задумчивых крестьян. Они смотрели на белое, клубящееся облако пыли, где стояли несколько буддийских монахов, яростно доказывая что-то друг другу.
Они говорили быстро. Еще быстрей вращали глазами. Они топали толстыми ногами и брызгали друг на друга фонтанами слюней.
— Мир вам, добрые люди!
— Мир тебе, путник! Садись в тень, отдохни. Посмотри, как поют
местные монахи.
— Что это с ними?
— Спорят о зубе Будды.
— О зубе?
Худой, жилистый крестьянин поднял руку:
-* Слушай, путник!
Гуйчжоу
Монахи, что слева, имеют в своем монастыре священную реликвию — зуб Будды! Монахи, что справа, недавно тоже привезли себе реликвию — зуб Будды!
Теперь они спорят, чей зуб истинный, а чей — нет. Я думаю, истинный зуб у тех, кто слева.
Коренастый крестьянин с мотыгой в руках важно посмотрел на орущих монахов:
— А я думаю, что настоящий зуб у тех, кто справа. А ты что думаешь, дядя Хуа Тао?
Засыпающий в тени деревьев и прохладе пруда старик Хуа Тао открыл глаза:
— Я думаю, что если бы здесь был Будда, он бы вырвал им зубы за тот шум, что они подняли.
— Эх, дядюшка Хуа Тао, не любите Вы Будду!
— Будду я люблю. Шум не люблю.
Ушел по желтой дороге царевич.
Ушли работать в поле крестьяне.
Только монахи стояли на месте.
Глотая скрипучую, белую пыль, они спорили о зубе Будды.
На каменистой дороге, проложенной первым императором Поднебесной Цинь Ши-Хунди, царевич увидел красочную процессию.
Впереди шли четыре слуги со знаменами в руках, четверо носильщиков несли закрытый шелковый паланкин, а следом еще четве-ро слуг в черных одеждах уныло глотали желтую дорожную пыль.
За ними тащилась крытая двухколесная телега Великого Спокойствия — Танпин Чэ, которую везли два серо-коричневых мула.
Стоя на повороте дороги у белой известковой скалы, Бодхи увидел, как из-за деревьев на дорогу высыпали с криками и воем человек двадцать.
Судя по одежде и сверкающим мечам, ножам, вилам и топорам, это были дезертиры, промышлявшие разбоем на дорогах.
Услышав крики нападающих, слуги, бросив в пыль паланкин, побежали в сторону реки.
А разбойники, вытащив из паланкина важного господина в фиолетовом халате, нанесли ему удар по голове дубиной и, вырвав из слабеющих рук сундучок, бросились обратно в чащу леса, куда уже другие увели мулов и добро из телеги.
Гуйнжоу
Через холм царевич побежал им навстречу, прыгая через ямы и овраги, поросшие яркими красно-желтыми цветами.
Как он и думал, на сосновой опушке леса грабители-дезертиры
выбежали прямо на него.
Схватив посох двумя руками и вращая его по окружности, Бодхи ударами по голове, груди, животу и ногам стал сбивать разбойников с ног и раскидывать в кусты папоротника.
Лесная тропа была узкой — и поэтому он, отталкиваясь посохом от стволов деревьев, перелетал над головами обезумевших от ярости грабителей и хлесткими ударами валил их с самых неожиданных
сторон.
С криками — Демон! Демон! — те, кто остались в сознании, стали
разбегаться по лесу.
Увидев у одного из убегающих в руках сундучок, Бодхи метнул в
него посох и попал точно в затылок.
Держа сундучок в руке и ведя мулов под узду, царевич вышел на дорогу, где в пыли лежал господин с пробитой головой.
Слуг не было видно.
Услышав слабый стон, Бодхи перенес тело на телегу.
Промыв рану на голове и приложив к ней лепестки трав из своего мешочка, он двумя пальцами нажал на точки шеи, груди и затылка.
Человек охнул, на секунду открыл глаза и тут же погрузился в
глубокий целебный сон.
Царевич запряг мулов в телегу и, не спеша, поехал по дороге, ведущей к городу Чунцин, за которым находилась Великая Сычуань-
ская Впадина.
Вскоре показались и убежавшие слуги.
Подозвав их, Бодхи жестом приказал им показывать дорогу.
Так они и добрались до города — впереди толпа радостно-испуганных слуг, а вслед за ними — Бодхи в качестве возницы господина в фиолетовом халате.
В городе слуги привели Бодхи к большому дому с садом, где проживал их господин.
Пока умные лекари и даосские знахари удивлялись тому, как быстро зажила рана на голове больного, Бодхи поселили в уютной беседке в глубине удивительного сада.
Вечером Бодхи позвали в спальные покои хозяина дома.
Гуйнжоу
Лекари спросили его, почему больной спит спокойным сном, и как он залечивал рану на голове.
Подойдя к широкой кровати с балдахином, Бодхи указательным пальцем нажал на точку посреди груди и в области легких, после чего больной сделал глубокий выдох и открыл глаза.
Оказалось, он помнил все и поэтому поблагодарил царевича и приказал слугам прислуживать ему с особой тщательностью.
*
Утром хозяин дома и Бодхи разговаривали в беседке.
Человек, которого спас Бодхи, был Ю-Ши, странствующий ученый.
Выпив из чаши белого вина, ученый спросил:
— Вы спасли мне жизнь. Чем мне отблагодарить Вас?
— Я хочу познать сущность Чжун-Го.
Ученый по имени Ю-Ши провел царевича в зал мудрости, где на резных полках вдоль стен лежали древние рукописи, книги и различные предметы из мира фауны и флоры.
— Будем познавать Чжун-Го пять дней.
— Пусть будет так.
Ученый Ю-Ши сказал:
— Вы спасли мне жизнь и восемь сокровищ. Смотрите, вот они! —■ и он раскрыл Добаогэ — кабинет сокровищ.
Из сундучка, где могло поместиться до сотни предметов, ученый муж достал и разложил на изящном столике из ясеня
личную печать с выгравированным на ней именем владельца, сделанную из яшмы и украшенную фигурками мифических зверей и божеств,
бутылочку из тыквы-горлянки с целебными снадобьями, четыре сокровища ученого — тушечницу, тушь, писчую бумагу, кисть для написания иероглифов,
колокол — знак Мудрости и торжества Знаний, жезл Жу-И — символ духовного совершенства из слоновой кости в форме волшебного гриба Линчжи,
веер с изображением цветов и птиц эпохи Хань из гусиного пера с благожелательными стихами,
рукопись — свиток древних времен,
фигурки восьми Бессмертных из слоновой кости.
Туйчжоу
В первый день ученый Ю-Ши рассказал царевичу о народе Хань, языке — Хань Юй, письменности — Хань-Цзи. Рассказал о принципах построения иероглифов.
Ученый говорил слова, фразы, предложения.
Ученый рисовал иероглифы.
Ученый объяснял — Бодхи молчал. Царевич запоминал.
В джунглях Рудра запоминал голоса сотни птиц и животных и мог их в совершенстве воспроизвести — потому что не слушал, а слышал.
Тысячи и тысячи вещей, знаков, движений он запоминал раз и навсегда — потому что не смотрел, а видел.
Быть спокойным и открыть свой разум миру — этому его научили река и деревья, животные и птицы.
Второй день был днем истории Тянь-Ся. Днем родословной Поднебесной страны.
Царевич узнал о первочеловеке Паньгу, рожденном из Великого Хаоса, о трех великих первопредках народа Хань:
Нюй-Ва, создавшей людей из глины,
Фу-Си, научившем людей охоте, письменности, огню,
и Шэнь-Нун, подарившем людям плуг, мотыгу и семена риса.
За первопредками шли пять совершенномудрых правителей древности: первый император Хуан-Ди и его сыновья Чжун-Су, Гао-Син, Яо и Шун.
Народ Поднебесной почитал их за то, что они дали ему пределы Поднебесной, лунный и солнечный календари, нравственность, ритуал и чувство долга перед Родиной, императором, семьей и законом.
За пятью великими первопредками правили императоры династии Шан-Инь.
Они научили людей приносить жертвы Богам, Небу, Земле.
Они научили людей гадать. Они приносили в жертву животных и людей — но Небо отвергло их жертвы.
Небу не нужны кровь, страдания и боль.
Лицо Ю-Ши стало печальным, но он продолжил историю Под небесной.
Он рассказал, как мучили страну набеги кочевников с Запада и Востока. Как сражались между собой царства — Лу, Вэй, Цзинь, Хань, Чжэн, Ци, Цинь, У, Юэ, Чу.
Это были времена весен и осени.
Эпоха борющихся царств Чжаньго закончилась победой императора Цинь-Ши Хуанди, который объединил всю Поднебесную.
Из рассказа ученого царевич понял, что царство Цинь победило из-за того, что советник императора Ли-Сы придерживался Фа-Цзя — школы великого Закона над людьми.
У них был принцип: идущие против закона идут против Неба.
Многое узнал Бодхи об императоре Цинь Ши Хуанди и о династии Хань, которую прославил император У-Ди.
Император Цинь Ши Хуанди объединил Поднебесную, ввел единую монету, единую дорогу и построил стену длиной в десять тысяч ли.
Император У-Ди победил кочевников, развил земледелие и шелководство, открыл шелковый путь, наладил металлургию, солеварение и развил книгопечатание.
И вновь ученый был печален — он говорил о разделении Поднебесной на два государства, на два полюса.
Сейчас на Севере правил император Тоба, на Юге правили южные династии.
В кабинете Ю-Ши было много старинных карт, здесь был морской компас и механизм с зеркалами для наблюдения за звездами.
Особенно царевича заинтересовали древние манускрипты, где были изображены энергетические реки человека.
Медики прошлого Поднебесной хорошо знали анатомию и физиологию человека.
В третий день Бодхи услышал о сущности Тянь-Ся. Занятия начались до восхода солнца.
Ученый, одетый в пурпурный шелковый халат, подошел к каменному столу и развернул на нем старинный свиток.
На нем было изображено космическое видение Поднебесной.'
— Мировое пространство — Восток, Запад, Юг, Север, и в центре Чжун-Го —■ срединное государство.
— Четыре времени года —- лето, зима, осень, весна — и в центре летнее солнцестояние.
— Пять цветов — У-Сэ, пять первоэлементов —• У-Син,
пять покровителей света, пять знаков, пять священных пиков, пять природных сущностей.
В завершающие два дня учения Ю-Ши объяснил значение чисел от одного до двенадцати в связи с космической картиной Поднебесной.
Гуйчжоу
Царевич внимательно запомнил суть пяти великих школ Поднебесной:
школы учителя Куна — Жу-Цзя, школы учителя Лао —- Дао-Цзя,
школы учителя Мо — Мо-Цзя, школы учителя Шана — Фа-Цзя,
школы учителя Будды — Фо-Цзя.
Была еще школа академии Цзыся — Инь-Ян Цзя и философская школа имен-сущностей — Мин-Цзя.
Так как ученый принадлежал к школе образованных людей — Жу-Цзя, он подробно объяснил значение ритуала Ли и мира музыки Юэ для понимания внутреннего мира чиновников, служилых людей, полководцев, вельмож, поэтов и художников.
Занятия в доме ученого Ю-Ши начинались рано утром, заканчивались поздно вечером.
Глубокой ночью, на ровной поляне ухоженного сада, рядом с водоемом Бодхи начинал занятия по боевому искусству кшатриев.
Вслед за Пранаямой, массажем тела, отработкой стоек пяти храмов Бодхи повторил искусство боя даосского монаха.
Монаха, танцующего с зонтом.
В горах Далоушань Бодхи встретил даосского отшельника по имени Чжан Тянь-И.
Древний старик с желтым лицом, с лучами солнца в глазах, в громадной соломенной шляпе был похож на весенний гриб.
В руках он держал старый бамбуковый зонт и корзину лечебных цветов.
Чжан Тянь-И показал царевичу ряд удивительных приемов с зонтом, посохом и чашей для подаяний.
Но в начале была долгая беседа за чашей ароматного зеленого чая в уютном гроте, где обитал отшельник.
Чжан Тянь-И был веселым человеком, много повидал, а еще больше знал.
Раскладывая травы и цветы, попивая маленькими глотками целебный зеленый чай, он улыбался:
— Когда-то я обладал большим богатством. Обладал большой властью. Имена моих предков занесены на шелк и бамбук великим ученым Сыма Цяном еще во времена императора У-Ди, правнука Лю-Бана, который провозгласил династию Хань.
Однажды я сидел в большом зале и слушал доклады своих слуг, Смотрел в окно. Смотрел на стену.
Гуйчжоу
И вдруг на мгновение меня озарил свет Неба. Я увидел себя. Свою жизнь. Мир, в котором я живу. Увидел всю Вселенную. Увидел бее то, чего нет, но из чего все произошло. Я встал. Поклонился Духам предков и ушел из своего дворца. С тех пор живу в горах.
Долго говорил Чжан Тянь-И.
Говорил о Шелковом Пути, который прошел в юности.
Говорил о путешествии морем до берегов, где живут люди с темной кожей и добрым сердцем.
Говорил об учении учителя Лао-Цзы и мудрых наставлениях Учителя Кун-Цзы.
Когда первые лучи солнца коснулись вершин дальних хребтов, Чжан Тянь-И сказал, вставая:
—- Видно, Да-Мо, что ты воин, поэтому за то, что ты терпеливо слушал старика, я покажу тебе кое-что.
Смотри, Да-Мо, и запоминай.
На площадке перед входом в пещеру старик преобразился. Вращая одновременно в руках посох, зонт и чашу для подаяний, он начал вращаться сам.
Отшельник делал внезапные прыжки в разные стороны, прыжки вверх, прыжки через голову, и все время бешено вращались в его руках чаша, посох и зонт.
Оказалось, это только начало. Затем начались такие удары по воздуху, что Бодхи только качал головой, поражаясь силе и мощи преобразившегося просветленного человека.
Теперь отшельник не говорил.
Он показывал великое искусство рукопашного боя =— тайну, которую поверял царевичу, которому поверил.
В полдень, когда Бодхи собрался уходить, Чжан Тянь-И протянул ему деревянную коробочку с листьями зеленого чая:
— Имя моих предков занесено на шелк и бамбук. Мне этого не надо. Но если мои знания искусства боя помогут тебе, я буду доволен человеком в красном.
— Твои знания помогут многим людям. Мир Вам, добрый человек!
— Мир и здоровье Вам, путник!
Гуйчжоу
Пять ночей, во время смены второй ночной стражи, Бодхи вспоминал-запоминал приемы отшельника с зонтом, повторяя шаг за шагом, удар за ударом, разворот за разворотом, прыжок за прыжком великое искусство боя даосов.
Вот и сегодня ночью Бодхи отрабатывал удивительные приемы-удары с лежачего положения и внезапные броски снизу вверх с ударом ногами-ножницами.
Рано утром царевич прощался с ученым человеком:
— Мир Вам, Ю-Ши!
Пусть счастье и смех детей поселятся в Вашем доме.
Однажды, в джунглях Виндхья, я помогал араньяку — человеку чисел. Вот что араньяк чертил у ручья.
Бодхи начертил посохом на песке знаки смешного человека из Виндхья.
Ю-Ши улыбнулся, посмотрел на формулу. Замер. Бодхи ушел.
Прошли сутки, а ученый Ю-Ши все смотрел на знаки человека из храма Солнца.
Облака, дождь и обезьяны говорят, что через несколько лет на берегу Нормады встретились ученый Ю-Ши и человек чисел.
Встретились — и начали спорить.
Спорили. Ругались. Мирились — и вновь спорили.
Чертили на песке знаки. Стирали. Вновь чертили.
Кричали друг на друга. Топали ногами — и считали, считали, считали.
И высчитали. Это была скорость света. Скорость доброты.
Скорость, которая невидима.
По прекрасным ущельям, откуда горные реки устремлялись в долины, среди зарослей бамбука и полыни Бодхи шел по вечнозеленым горам в Чэнду — столицу даосского государства Удомидао.
Он думал об узорах неба и линиях корней деревьев.
Он думал о людях Поднебесной.
Благодаря даосскому отшельнику и ученому они стали ближе и понятнее.
Думал царевич и о том, как высоко ценятся Знания в Тянь-Ся.
В дороге среди паломников и торговцев, на полях среди крестьян, в городе — на рынке, постоялом дворе, в храмах и на площадях — люди Хань часто говорили:
Гуйчжоу
— Лучше обучать сына, чем оставить ему короб золота. Учись, и поймешь, что Учению нет предела.
Стены ущелья были ребристыми и отливали свинцом.
Деревья были черными и мокрыми.
Не было видно неба. Не было видно солнца.
В середине узкого прохода без света и тени клокотал бурный поток пенистой, холодной реки.
Он летел с горы вниз через ступени острых порогов, поднимая громадные веера вздувшейся воды.
Он неистово бился о серые стены и деревья, росшие из скал, рвался вверх, бурлил на дне и скользящей волной наносил удар за ударом по острым камням, раскидывая в стороны зеленые хвосты столетнего ила.
Бодхи шел вдоль мокрых, скользких стен рычащего ущелья, прыгая с камня на камень, хватаясь за острые углы и выступы стены, уходящей вниз, уходящей в сплетение воды и холода.
Впереди была небольшая каменная поляна.
Стены ущелья раздвинулись. Засветлел клочок белого неба.
Показался на излучине водопад,
грохочущий, громадный, необъятный.
Спасаясь от вала воды, пены и водорослей, Бодхи вскочил на середину каменного выступа и, мгновенно пригнувшись, прыгнул в сторону, к стене.
Увернувшись от летящего молнией, короткого копья, увернувшись от диска, вошедшего в каменную стену, словно нож в масло, увернувшись от покрытой ядом стрелы арбалета, Бодхи прыгнул за большой, оранжевый камень, отделившийся от стен ущелья.
За брызгами-веерами воды царевич не видел врагов.
Он знал — они появятся.
Две тени появились на мокрых камнях.
Два меча. Два кинжала. Два врага.
Одним прыжком, с посохом в руках Бодхи оказался между ними.
Первый получил крученый, пробивающий удар пяткой в грудь.
Второй — удар железным кулаком в лицо.
Это были смертельные удары.
Гуйчжоу
Удары воюющих джунглей.
Оба падали-летели в бурлящий поток, а на выступе появились еще двое.
С двух сторон от Бодхи стояли два мастера меча.
Это было видно по их стойкам.
Они знали, кто перед ними. Знали, и были спокойны.
В руках у Бодхи был посох.
В руках мастеров — мечи и кинжалы.
Места на выступе было мало. Можно было сделать только выпад —- бросок, выпад — смертельный удар.
Они бросились одновременно, с криком-выдохом, разворачиваясь в прыжке, свистя клинками в мокром воздухе.
Бодхи прыгнул к стене и, оттолкнувшись от нее, оказался на краю камня, заливаемого водой.
Вновь они встретились глазами — люди, закутанные с пяток до головы в черные одежды, и царевич, стоящий у безумно орущего пеной потока.
Лезвие меча описало обманную дугу и ударом-волной прошло слева от Бодхи, разрезая посох на две равные части.
Царевич резко присел на скрещенных ногах и ударом с нижней стойки пробил киноварное поле нападающего.
Враг замер-застыл. Кровь хлынула из его рта.
Второй удар был срезающим, в шейные позвонки.
И тело в черном слетело в воду. ■ >
Бодхи не смотрел на него.
Он внимательно следил за вторым наемным убийцей.
Мастер меча рубящим ударом отсекал возможность движения влево и вправо.
Впереди — свистящий меч, сзади — бурлящий поток.
Внезапно царевич, подкинув вверх половину посоха, другой половинкой ударил по ней в сторону врага.
Мастеру пришлось отбить обломок посоха.
На это ушло мгновение.
В эту долю секунды Бодхи нанес двойной удар кулаком и стопой ноги. Страшный удар тигра.
Зазвенел о камни меч. Рухнуло в воду тело врага.
Гуйчжоу
Царевич поднял свою котомку с чашей и стал пробираться к выходу из темного, холодного тоннеля-ущелья.
Сидя на холме, Бодхи выполнял Пранаяму. Успокоив дыхание, успокоив волны разума, он стал смотреть на картины своей памяти. На руке одного из наемных убийц в ущелье он видел знак-символ.
Пришло время вспомнить.
Черный круг и знак мандрагоры он видел на груди Паланги, которого пригвоздил к воротам храма в Рангпуре.
Черный круг и знак мандрагоры он видел на лице одного из нападавших по дороге в Гуйчжоу.
Теперь этот знак появился в ущелье.
Бодхи делал спокойные вдохи-задержки-выдохи.
Руки были сложены в мудре Знания.
Шаг за шагом он возвращался в Бхарату.
Внезапно он увидел стену-карту звездного неба в пещере по дороге в селение Белого Слона. Влажные глаза женщины. Шепот. И вновь видел стену — звездное небо.
Вот Солнце. Вот Луна. Вот Млечный Путь, звездный ковш.
Девять планет.
В глубине Космоса — черные круги и рядом — знак мандрагоры.
Вспомнил царевич и слова Мелисы:
— Война идет в Небе. На Земле — ее отражение.
Война идет в разумах. На полях — ее следы.
Земная битва влияет на небесную.
Небесная битва влияет на земную.
Иногда они пересекаются. Видеть это могут избранные.
Бодхи смотрел на крепкое кедровое дерево, выросшее на краю пропасти. Казалось, еще миг — и дерево полетит к небу. Но мощные, крепкие корни-узлы ушли глубоко в землю.
Корни вечнозеленого дерева сплелись-слились с землей, камнями и травой.
«Вот так и люди на земле. Срастаются-сплетаются с разделенным миром. С его вечным противостоянием. С его войнами.
Они настолько верят тому, что видят, что принимают это за Истину.
Сычуань
Все у них воюет со всем. Они не смотрят на небо.
Они не видят единый мир. Мир без войн. Мир, с которым они пришли на землю, но о котором с каждым днем и часом стали забывать.
Только дети видят единый мир.
Только старики начинают понимать его вновь.
А он всегда рядом. Он всегда с тобой, Человек. Мир без войн».
Дата публикования: 2015-03-29; Прочитано: 153 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!