Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 23 Последние штрихи



— Я ненадолго уеду, — сказал он ей на следующее утро.

Эми не испугалась и даже не удивилась. В каком - то смысле она даже обрадовалась. Она знала, что этот отъезд говорит о его доверии и одобрении, знала, что она его не разочарует.

— Ты ведь справишься, да?

— Конечно, все будет хорошо, — ответила она.

Они молча покончили с завтраком. Она проводила его до машины.

— Пока меня не будет, кое-что произойдет, — предупредил он, — Нечто хорошее, ты не думай.

— А что именно?

— Увидишь. Что-то приятное. А о мистере Дэвиле не беспокойся. Я с него глаз не спущу.

— Зеленых глаз.

Она протянула ему руку. Он поднес ее к губам и поцеловал, а потом прижал к щеке.

— Я тебе буду позванивать. Береги себя.

Она бесстрашно жила своей жизнью — в ожидании Принца и того, что должно произойти в его отсутствие. Она была рада дарованному ей времени, которое могла целиком посвятить своему счастью, чтобы ощутить его вкус в одиночестве. Он регулярно звонил ей из гущи своих окутанных тайной сражений, спрашивал, случилось ли уже то, о чем он говорил, и Эми отвечала, что нет, пока ничего не произошло.

А потом действительно кое-что случилось. Правда, Эми не могла понять, это ли имел в виду Принц. Решила, что, скорей всего, нет, потому что ничего хорошего или радостного в том, что произошло, не было. В воскресенье ближе к вечеру Эми изучала содержимое книжного шкафа в гостиной. «Итак, что бы он порекомендовал мне прочесть?» — размышляла она. На верхней полке стояли массивные тома, один из которых именовался «Анатомия меланхолии»[26]. Она вытащила этот том, ухватившись за корешок. Он оказался гораздо тяжелее, чем предполагала Эми, и его вес заставил ее уронить руку. Страницы затрепетали, что-то выскользнуло из книги и осенним листом спланировало на пол.

Это оказалась старая фотография, местами отсыревшая и мягкая на ошупь. То, что Эми на ней увидела, сразу ее неприятно взволновало. На высоком помосте стояли семеро мужчин. Пятеро справа — в цилиндрах, с бледными лицами — стояли с напыщенным видом членов городского совета или отцов города. Они избегали смотреть прямо в камеру, поминутно отводя взгляд. Каждый из них словно бы нес на себе тяжелое бремя, вид у них был такой, будто они с трудом удерживаются от тошноты. Лицо седьмого мужчины, крайнего справа, скрывал черный капюшон. Закрученная петля, которую он держал затянутой в перчатку рукой, нависала над головой шестого мужчины наподобие нимба. Этот шестой мужчина единственный из всех смотрел в объектив. Его худое напряженное лицо заросло щетиной, его взгляд светился торжеством, смешанным с отчаянием. Он заговорщически ухмылялся, словно вынуждая мир совершить над собой это жуткое деяние. Как будто он был палачом, а они — жертвами: терзаемые тошнотой отцы города и человек в капюшоне, у которого даже не хватало духу показать лицо. Эми посмотрела в глаза убийцы. Несчастный урод, сломленный жизнью, подумала она. Она уже собиралась положить фотографию на место и поставить книгу на полку, когда заметила на обороте карточки какую-то надпись, всего одно слово: «Жди». Слово было написано рукой Принца. Это ее почему - то очень расстроило, и она не могла понять почему. Она встала на ноги, и в этот момент раздался звонок в дверь.

Эми в недоумении прошла в прихожую. За рябью стекла виднелся чей-то силуэт. Она без колебаний открыла дверь. В то же мгновение сердце ее словно бы охватило весь мир, а затем две девушки бросились друг другу в объятия.

— Просто поверить не могу, — говорила Малышка несколько минут спустя. Она высморкалась. — Эми, ты совсем как девочка. Ты выглядишь моложе меня!

— Вовсе нет.

— Я думала, тебя уже нет в живых.

— Не говори так. А то я снова начну.

— Ой, не надо. Боже мой. Все это так нелепо… Что случилось? Теперь-то ты знаешь?

— Нет. Я все еще… Не могу ничего вспомнить наверняка.

— Но ты жива. И ты изменилась. Ты была просто чудовище, Эми.

— Знаю.

— Ты была такой сукой. Прости. Ты была… Да нет, ты не изменилась. Ты просто стала такой, как прежде, когда тебе было шестнадцать. Еще до того, как ты встретила его и тебя словно бы подменили. Все дело в глазах — это из-за них ты выглядишь такой юной, Они потеряли этот…

— Что?

— Этот гнетущий тяжелый взгляд. В нем был вызов… А еще — тоска.

— Как отец? — спросила Эми.

— Папа? Жив-здоров. Только, знаешь, он ведь совершенно ослеп. Мардж и Джордж такие милые. Я им ничего не сказала про… ну, сама понимаешь.

— Правильно, думаю, так лучше.

— Может, в скором времени. Кто знает?

— Точно.

— Ой! А ты знаешь, что у меня родилась дочка?

— Ух ты!

— Да, вот так. Она просто чудо.

— А ты замужем?

— Ну конечно! Ты же меня знаешь. Поэтому-то я и не могу надолго задержаться. Да я, честно говоря, и не думала тебя здесь застать. Просто не могла поверить, что такое возможно.

— Это он тебе позвонил, да?

— Мистер Принц? Он не позвонил, а зашел. У вас роман?

— Да, — ответила Эми.

— Это серьезно?

— Да-а, — сказала она, сама удивляясь своему ответу, — Он спас мне жизнь.

— Он и вправду очень милый. Видно, что он тобой очень дорожит. Мамочки! Мне пора. Вот уж не думала, что еще раз тебя увижу.

— Но теперь-то мы будем часто встречаться.

— Само собой. Ну, проводи меня.

Сестры вместе стояли у машины Малышки. Эми была на несколько сантиметров выше, но выглядели они ровесницами. Мимо проехала школьница на велосипеде, небрежно положив руку на бедро.

— Это его, — Малышка похлопала по крыше машины рукой, — Ничего, да?

— Да. Каково это?

— Замужество? О, прекрасно. От этого просто… никуда не деться. Просто следующий шаг, как уход из дома. В конечном итоге и ты к этому придешь. Только подожди.

— А как зовут твою дочку?

— К сожалению, не Эми. В следующий раз, если будет девочка, назову Эми. Ее зовут Мэри.

— Как странно.

— Да ну, совершенно обычное имя.

— А его как зовут? Какая у тебя теперь фамилия?

— Бантинг. Не самая шикарная[27]. Зато теперь я снова Люсинда. А то — Малышка Бантинг. Да ну, к чертям. Дай мне свой телефон. Я позвоню. Вот тут напиши. Ты должна заглянуть к нам со своим другом. Познакомишься с племянницей. И зятем. Господи, до чего же славно снова обрести сестренку!

Они обнялись. Малышка открыла дверь машины. Она помедлила, повернулась к Эми и очень серьезно спросила:

— Откуда мне знать, что я — и вправду я?

— А что, разве мы близнецы? — спросила Эми.

— Нет, но я тебя люблю.

— А я — тебя.

— Вот видишь. Подожди. Со временем все вернется, — пообещала Малышка.

Машина отъехала. Эми смотрела, как она растворяется в вечерней дымке.

Чтобы успокоиться и заодно узнать, не может ли она чем-нибудь помочь, Эми направилась в соседний дом и целых два часа провела с четою Смайтов. Если уж попал к ним, нужно было смириться с неимоверным количеством чая и пирожных, которыми хозяева непременно потчевали всех гостей. Краснолицый мистер Смайт все попыхивал своей трубкой — этакий лукавый деревянный божок, устроившийся в углу гостиной. Он уже почти не говорил и не двигался. На ковре прекрасно убранной гостиной развалился Дэвид и, задрав лапу наподобие вскинутой винтовки, тщательно вылизывал свое шелковистое брюхо. Миссис Смайт подавала чай и рассказывала, уже не в первый раз, о своих сыновьях — о Генри, холостяке, директорствовавшем в какой-то громадной школе на севере страны, и о юном Тимоти, который был убит пьяным военным полицейским на третьем году добровольной службы за границей, — о своем Тимми, который всегда был мыслителем, поэтом, мечтателем. Как - то раз в полете трепетной фантазии она предсказала, что если Генри когда-нибудь сочетается браком и у него появится сын, то в малютке возродится душа Тимоти. Генри шел пятьдесят пятый год. Эми выпила еще чая. Ей хотелось рассказать миссис Смайт о своих сестре и племяннице, но она опасалась, что это может ранить старушку. Она спросила, не может ли быть чем-нибудь для них полезной. Она действительна была бы рада им помочь, сделала бы для них все, что попросят. Но они ответили, что им ничего не нужно, поэтому Эми допила чай и пошла к себе.

Войдя в дверь, она услышала, что звонит телефон — настойчиво и раздраженно, словно бы скрестив на груди руки и притопывая ногой. Эми уже собиралась снять трубку, когда ей в голову пришла шальная мысль. Если она подождет еще пять звонков, не снимая трубки, это будет не Дэвил. Телефон прозвонил еще пять раз. Это был Принц. Он сказал:

— Привет, это я. Где это ты пропадала? Я тут чуть с ума не сошел… А, ну ясно. Уже произошло?.. Ты обрадовалась?.. Великолепно. Я очень рад. Слушай, мне тут еще последние штрихи остаются. Вернусь сегодня вечером — во всяком случае, надеюсь… Позвонить я больше не смогу, но — дождись меня, не ложись, ладно?.. Дождись. Тогда до скорого. Пока, Эми.

Миновала полночь.

Эми не волновалась — нет, нисколечко. Если бы ей грозила опасность, Принц никогда бы ее так не бросил. И все же она испытывала неясное беспокойство. Наверное, из-за того, как он с ней говорил, когда звонил в последний раз, — в его голосе слышалось чуть ли не меланхоличное смирение, в котором, однако, присутствовала и новая тревожная нотка. Конечно, он вернется. Чего ей бояться?

Оставалось только ждать. Незаметно прошел еще час. Перед Эми на диване лежали две книжки — она, по своему обыкновению, читала их одновременно. Но сейчас попытки по очереди погружаться в мир каждой из них оказались безуспешными: причудливые завитушки шрифта ускользали от сознания, и строчки мелькали перед глазами, не порождая никакого смысла. Она отложила книги в сторону, понимая, что ни ей, ни им от такого чтения проку не будет. Включила ненадолго проигрыватель, послушала первые такты фортепианного концерта, который так любила. Но в его звучных аккордах присутствовала какая-то незавершенность, точно так же, как некая ограниченность чувствовалась в том идеальном порядке, на существование которого косвенным образом намекали книги, — в порядке слов. Эми все еще не до конца восстановила свою цельность, и ей приходилось заполнять время самостоятельно, тратить его впустую, убивать его.

Минутная стрелка завершала свой медлительный проход от цифры два к цифре три. Время не было настоящим — время никогда не бывает настоящим. Эми достала свой дневник. Она описала свой день, рассказала про Малышку. Перечитала некоторые предыдущие записи, но они тоже показались ей какими - то никчемными, пустяшными, жалкими — как-то маловато для полноценного прошлого, правда? «Откуда мне знать, что я — это я?..» Она сделала последнюю попытку проникнуть назад, в прошлое. Когда - то вместе с Малышкой они были детьми; потом она выросла, ей все стало неинтересно, она встретила его, пустилась во все тяжкие; была жестока с родителями и со многими другими людьми; он ее чуть было не убил; она хотела, чтобы он это сделал, и у него это почти получилось; он думал, что получилось, но оказался не совсем прав. Потом она снова очнулась и начала себя помнить.

Нет, она почти ничего не смогла вспомнить. Только как входила в комнату, полную других людей, как просыпалась воскресным утром, как замерла в каком - то дворе, обращенная в статую странной игрой света, как плакала за школьной партой, как мечтала посветить в чужие окна, когда все мальчишки разбрелись по домам. Она слушала, как проносятся секунды. Наступил рассвет, а Принц так и не приехал.

Эми не беспокоилась, Эми ничуть не тревожилась. Свет вернул ее в настоящее. Она стояла в саду, в волосах ее серебрились капельки росы. Она наблюдала, как догорает утренняя звезда. Приготовила кофе и угостила Дэвида не причитавшимся ему завтраком, который он беззаботно слопал. У Дэвида девять жизней. Жаль, что он не понимает, насколько хорошо его нынешнее воплощение: четырехразовое питание и почти непрерывные ласки. У других котов жизнь посуровей; но одна из кошачьих привилегий — полнейшее безразличие к судьбам себе подобных.

Эми пошла гулять по пробуждающимся спальным кварталам. Растянувшись во времени, ее чувства почти утратили болезненную обостренность, но жизнь все еще была удивительной, захватывающей, чудесной, и она наблюдала за людьми, улавливая излучения каждого и движение людских масс. Осталась некая излишняя просветленность: глядя на других людей, она ясно видела, какими они будут в старости и какими были в детстве. Это очень захватывало, но и страшно утомляло. Проходя по улицам, она улыбалась самым маленьким и самым старым. Впрочем, расположение ее к окружающим было им под стать: так ее нежность к воробью не превышала его собственных размеров. Ей совсем не хотелось возвращаться домой. Он не будет беспокоиться, не станет тревожиться. Он всегда найдет ее.

Она уселась на скамейку в парке. К ней подошел какой-то старичок, попытался слегка приударить за ней. Но надолго его не хватило… Она сидела совершенно неподвижно и даже не моргала. День завершал поворот вокруг своей оси, и трава теряла свои сочные краски. Под блеклым небесным холстом детские коляски и парковые смотрители крест-накрест пересекали зеленое пространство, которые линяло, приобретая какой-то молочно-известковый цвет, — как озеро в безликие послеполуденные часы. Она закрыла глаза и снова их открыла. С ней что-то происходило, что-то нескончаемое и волнующее. Все, все в этом мире стучалось в ее сердце — впусти меня! — но в то же время она чувствовала, что и деревья, и виднеющиеся крыши домов, и небеса бесконечно от нее далеки. Их бытие никак не связано с ее собственным, и в этом их очарование. Да, как мало связывает тебя с жизнью, подумала она с облегчением и восторгом. Она чувствовала… чувствовала себя умершей. Люди ошибаются, когда говорят, что жизнь слишком коротка. Нет — она слишком длинна. Я сполна пожила. Теперь он может за мной прийти.

Рядом с ней на скамейку присел Принц. Он дышал быстро и размеренно. Чуть погодя сказал:

— Прости.

— Теперь все хорошо, — ответила она. — Все хорошо.

Он приблизился. Долгие часы без сна усилили бледность лица Эми, подчеркнутую темными бровями и челкой; кожа ее уже светилась постепенно нарастающим жаром. Его дыхание стало еще ближе, такое же сладкое и болезненное, как ее собственное.





Дата публикования: 2015-02-28; Прочитано: 170 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.011 с)...