Впервые сложились основные отрасли права: государственное, гражданское, админист­ративное, уголовное, процессуальное

В ст. I. Основных законов была сформулирована идея самодер­жавной власти: "Император Российский есть монарх самодержав­ный и неограниченный. Царская власть закреплялась как наследственная, наследником признавался старший сын императора (в случае бездетности этого наследника престол мог перейти ко второму сыну императора).

Законодатель различал верховное и подчиненное управление.

Органами верховного управления были: Государственный совет, Комитет министров, канцелярии и двор императора.

Членами Государственного совета были министры и главноуправляющие, председателем — император. Государственный совет состоял из общего собрания и 5 департаментов.

Комитет министров был совещательным органом, ведал как текущими, так и специально предоставленными Комитету делами.

К органам подчиненного управления относились Сенат и министерства. Сенат провозглашался высшим судебным органом.

Система местных органов управления сохранялась в том виде, как она сложилась в конце XVIII в. Главный административный орган - губернаторы, опиравшиеся в своей деятельности на губернские правления (состояло из общего присутствия и канцелярии)

Во главе финансового управления губернии находилась казенная палата, состоявшая из управляющего, его помощника и начальников отделения. Параллельно действовали палаты государственных имуществ.

В 1837 г. был сформирован земский суд, состоящий из исправника, непременного заседателя и двух сельских заседателей. Во главе волости стояли волостные управления (волосной голова, заседатели, писарь), станы возглавлялись пр и ставами.

Развитие частного (гражданского) права проходило на основе кодификации старых форм права: сохранились элементы сословного неравенства, ограничений прав.

· Крестьянам запрещено выходить из общины и закреплять за собой земельный надел.

· Ограничивалась правоспособность и дееспособность духовных лиц и евреев.

· Запрещались браки христиан и нехристиан, усыновление лиц нехристианского исповедания.

· Поляки не имели права приобретать в собственность, брать в залог и арендовать земли в целом ряде регионов страны.

· Распоряжение землей подвергалось особым ограничениям: земля казенных и удельных крестьян не могла отчуждаться ни отдельными общинниками, ни общиной в целом. Продолжала существовать система майоратов, земельных владений, переходивших по наследству старшему в роде.

· В области наследственных прав дочери имели меньшие права, чем сыновья.

Система вещного права состояла из:

1. права владения: всякое владение, даже незаконное, охранялось от насилия и само­управства до тех пор, пока имущество не будет присуждено другому и сделаны соответствующие распоряжения о его передаче. Закон различал спор о владении от спора собственности и обеспечивал неприкосновенность первого независимо от решения второго вопроса.

2. права собственности: право пользоваться и распоряжаться имуществом;

3. права на чужую вещь (сервит у тные права): ограничение в праве собственности, установленное законом в пользу всех без изъятия ограничение и ограничение собственности в пользу какого-либо определенного лица.

4. з алогового права: стал различаться залог частным лицам и залог в кредитных учреждениях.

В обязательственном праве различались обязательства из договоров и обязательства из причинения вреда. Свод законов содержал специальный раздел о составлении, совершении, исполнении и прекращении договоров различных видов: продажи, подряда, найма, займа, товарищества и пр. Предметом договора могли быть имущество или действия лиц.

Семейное право сохранило принципы, выработанные в XVIII в.; единственной формой брака был церковный брак. Условия вступления в брак и его расторжение брались из норм и правил, соответствующего вероучения. Жена была обязана всюду следовать за мужем, получала паспорт с разрешения мужа. Имущество супругов было раздельным. Приданое или имущество приобретенное женой отдельно, признавались ее собственностью. Как самостоятельные субъекты, супруги могли вступать друг с другом в обязательства и сделки.

Закон делил детей на законных и незаконнорожденных (внебрачных). Последние не имели права на фамилию отца и его имущество. В отношениях родителей с детьми также действовал принцип раздельности имущества.

В сфере наследственного права расширялась завещательная свобода. Завещать можно было кому угодно и что угодно из иму­щества (или все имущество). Признавались недействительными завещания, сделанные умалишенными и самоубийца­ми, несовершеннолетними, монахами и лицами, по суду лишенными прав состояния.

К наследству призывались все кровные родственники без различия степени. Ближайшими наследниками были нисходящие (дети, внуки, правнуки). При отсутствии родственников по нисходящей линии наследство переходило к боковым родственникам, ближайшие боковые исключали дальнейших. Родители отстранялись от наследования в пользу самых отдаленных боковых родственников, но им принадлежало право пожизненного пользования имуществом их детей, умерших без потомства и не оставивших завещания. Супруги наследовали друг после друга в размере одной седьмой недвижимости и одной четырнадцатой движимого имущества.

Когда после умершего не оставалось наследников или никто не являлся в течение десяти лет со времени вызова к наследству, имущество признавалось выморочным и поступало государству, дворянству, губернии, городу или сельскому обществу.

Правовой статус Великого княжества Финляндского и Царства Польского в составе Российской империи. В-40

Характерной чертой феодального государства являлось то, что зачастую не все его центральные учреждения распространяли свою власть на отдельные территории, где имелись свои особенные системы управления и местное зако­нодательство. Тем самым, они приобретали особое положение в составе госу­дарства, или же могли сами быть таковыми. В таких случаях правовая связь двух или более государств могла приобретать форму унии (личный или реаль­ный). Однако обычно определенный партикуляризм, присущий феодализму, отнюдь не противоречил идее единого централизованного государства.

В ином положении находились монархические государства в случае, если их престолы занимало одно и то же лицо. Такое объединение может представ­лять собой личную (персональную) или реальную (органическую) унию. Заве­домо точных, устоявшихся определений видов уний государств не существует. Однако с большей или меньшей определенностью и применительно к связям Великого княжества Финляндского, Царства Польского с Российской империей можно выделить общепризнанные характерные черты для личной и реальной уний.

Первая возникает в случае совпадения прав одного лица в силу династи­ческих связей и законов о престолонаследии (различных государств) на пре­столы двух или более государств. Соответственно последние сохраняют пол­ный суверенитет, свои системы органов власти и правовые системы. Это слу­чайное, непрочное соединение государств, которое может быть прекращено со смертью общего монарха, так как его наследник может уже не удовлетворять вышеуказанным требованиям.Напротив, правовая связь между государствами в форме реальной унии носит глубокий, постоянный характер и покоится на единстве законов о пре­столонаследии. Взгляды на юридические основания возникновения реальной унии были различны. Но, как правило, оно происходит на договорной основе, хотя возможно и иным способом: путем одностороннего акта верховной власти или в силу обычного права. Таким образом, особое значение приобретает ха­рактер фактический отношений.

Весьма сложным остается вопрос о пределах единства государств, со­стоящих в реальной унии. Но, во всяком случае, они выступают во внешнепо­литических отношениях как единое государство, а значит обладают соответст­вующими едиными учреждениями. К ним можно отнести, кроме того, единые оборонные и финансовые ведомства. Подобные отношения могут устанавли­ваться в договорном порядке. В остальном государства продолжают сохранять полную самостоятельность. Поэтому вполне возможным становятся серьезные различия в правовом статусе монарха в государствах, состоящих в реальной унии.

Распространение понятия личной унии на всякое соединение государств вследствие общности монарха, в том числе и постоянной, мало что меняет в отношениях Российской империи и данных национальных окраин, так как во все периоды существования они сопровождались общностью государственных учреждений.

Присоединение Великого княжества Финляндского и территорий бывше­го Герцогства Варшавского к Российской империи состоялось примерно одно­временно в результате военных действий. В одном случае вследствие войны со Швецией в 1808 г.48, в другом - после наполеоновских войн по Венскому трак тату от 21.04/3.05. и Акту Венского Конгресса от 28.06/9.07.1815 г., которым за Россией закреплялась большая часть Герцогства Варшавского49. Политическое положение в составе Российской империи этих двух вновь присоединенных национальных окраин, несмотря на определенные сходные черты, имело и не­сомненные серьезные отличия, которые в дальнейшем усилились.

В марте 1808 г., когда военные действия находились в самом разгаре, Александр I разослал европейским державам декларацию о присоединении шведской части Финляндии к России, а манифестом от 20.03/1.04. 1808 г. насе­лению княжества возвещалось о "покорении шведской Финляндии и о присое­динении оной навсегда к России"50. На основании манифеста жители завоеван­ных финских территорий были приведены к присяге на верность российскому императору51. К ноябрю 1808 г. большая часть княжества находилась в руках русских войск, и императорским указом от 7/19 ноября для управления вновь присоединенными землями был создан Комитет главного правления Финлян­дии с генерал-губернатором во главе52. Этим же постановлением предполага­лось собрать депутатов от всех сословий, по образцу шведских рикстагов, на Сейм в г. Борго. Александр I принял титул великого князя финляндского, что было юридически оформлено 25.12/6.01. 1808/09 г.53

На собравшемся весной 1809 г. Сейме Александр I утвердил "коренные законы, права и преимущества, которыми каждое состояние сего княжества... по конституциям их доселе пользовались, обещая хранить оные в нерушимой и непреложной их силе и действии"⁵⁴. Уже после Сейма, в сентябре 1809 г., меж­ду Россией и Швецией был подписан Фридрихсгамский мирный договор, по которому Великое княжество Финляндское без каких-либо условий присоеди­нялось к Российской империи⁵⁵.

Таким образом, как справедливо отметил И.И. Кяйвяряйнен, "сами осно­вы конституционного правления в Финляндии были крайне неопределенно сформулированы на Боргоском сейме"⁵⁶. Неопределенность, пожалуй, имела место не только с формулировкой, но с самими основами "конституционного правления". Поэтому события на Боргоском сейме вряд ли можно принимать за дарование Финляндии особой, отличной от имперской, формы правления или, тем более, за создание нового государственного образования⁵⁷. Император Александр I намеренно использовал расплывчатые формулировки, давая обе­щания на Сейме. Доказательством этого служит то, что проект конституции Егергорна для Великого княжества был решительно отклонен как Сперанским, так и царем; отвергались подобные конституционные проекты и в дальней­шем⁵⁸.

Однако особую остроту и значимость вопрос о правовой опенке связей Великого княжества Финляндского с Российской империей приобретает в кон­це XIX - начале XX вв. и окончательно переходит из юридической сферы в по­литическую.

В соответствии с политическими воззрениями тех или иных авторов ста­ли рассматриваться и оцениваться нормативные акты начала XIX в., опреде­лявшие статус Финляндии. Проявилась тенденция ряда финляндских ученых (Мехелин, Германсон и Даниельсон и др.), а также некоторых русских либе­ральных государствоведов (Философов, Чичерин и др.) видеть Финляндию особым государством, соединенным с Россией, по крайней мере, реальной уни­ей, или же на каких-то других основаниях⁵⁹. Выводы делались именно на осно­ве анализа и толкования заверений Александра I на Сейме в г. Борго, других последующих законодательных актов, а также различных документов той эпо­хи, где имели место высказывания императора и его сподвижников по поводу Великого княжества.

Противоположного мнения в решении данного вопроса придерживались некоторые зарубежные ученые и русские юристы, стоявшие на близких пози­циях в этом вопросе с российским правительством и с российскими консерва­тивными кругами. Коркунов, Ордин, Берендтс, Мартене, Еллинек считали, что Великое княжество Финляндское - это "провинция", присоединенная к России, которой были дарованы центральной властью привилегии, обеспечивающие ей довольно широкую самостоятельность⁶⁰. Причем часть ученых полагала, что эти привилегии могли быть аннулированы или урезаны высшей властью.

Основной спор между двумя группами ученых разгорелся по поводу ука­зания в манифесте императора Александра I по случаю открытия Боргоского сейма на "коренные законы" и "конституции". Сторонники государственности Финляндии видели в этой ссылке утверждение царем старых шведских основ ных законов - Формы правления 1772 г. и Акта соединения и безопасности 1789 г. Однако нигде в каких-либо законодательных актах два вышеприведен­ных закона не назывались, а после издания Акта соединения и безопасности, во многом отменявшего положения Формы правления, ограничивавшие власть шведского короля, в Швеции фактически вновь установилась абсолютная мо­нархия⁶¹.

С другой стороны, не вызывает сомнения, что Александр I даровал опре-деленные права и свободы населению Великого княжества Финляндского, в том числе и право на создание органа народного представительства - Сейма. Хотя он и не собирался вплоть до 1863 г. Впрочем, это не являлось нарушени­ем шведских основных законов, отдельные положения которых, например то, что монарх должен исповедовать лютеранскую религию и в вопросе престоло­наследия должен руководствоваться шведским законом 1747 г. - заведомо были для российского императора невыполнимы.

В составе самой Швеции шесть финляндских губерний какой-либо осо­бой администрации и органов самоуправления к рассматриваемому периоду не имели и управлялись на тех же основаниях, что и любые другие шведские гу­бернии. В проекте наказа финляндскому генерал-губернатору Александр I до­вольно четко обозначил свою позицию: "Намерение мое при устройстве Фин­ляндии состоит в том, чтобы дать народу сему бытие политическое, чтоб он считался не порабощенным Россией, но привязанным к ней собственными его очевидными пользами"⁶³. Однако что конкретно подразумевалось под "полити­ческим бытием", можно лишь только догадываться.

Мнение Александра I дополнял Сперанский, указывая на то, что Финляндия является государством, а не простой губернией. Такие, весьма туман­ные, заверения, имевшие явно политическую цель - привлечь к себе жителей Финляндии — и прямо не находившие подтверждения в законодательных актах, лишь усиливали запутанность вопроса.

Многие финляндские дореволюционные и современные публицисты и
ученые подвергли тщательному анализу все подобные высказывания, подтвер­
ждавшие государственность Великого княжества, в том числе и подлинный
текст документов Боргоского сейма на французском и шведском языках. Отме­
чали, что сословия Сейма назывались "nations represente", "les Represetants de la
nation", то есть "национальным представительством"⁶⁴. Термин "nation" (на­
родность) в европейских языках имеет почти всегда понимание государствен­
но-политическое, а не этническое. Отдельные фразы, изъятые из общего кон­
текста содержания документов, которые, хотя и разъясняли позицию Александра I и его окружения в вопросе принципов управления Великого княжества,но не имели никакого правового значения, вряд ли могли помочь разъяснить данную проблему. Примером может служить упоминавшееся высказывание М.М. Сперанского в отчете от 11/23 февраля 1811 г. Александру I: "Финляндия есть государство, а не губерния. Следовательно нельзя управлять ею мимохо­дом и среди многих текущих дел"⁶. Поэтому можно во многом согласиться с мнением финских исследователей, указывающих на то, что "Присяга на вер­ность новому монарху была основной целью сословного собрания в Турку (Борго. - М.А.)... Этот акт явился продолжением традиций средневековья, ко­гда, с одной стороны, "страна" (на практике сословные корпорации) через сво­их представителей признавала нового правителя, принося ему присягу на вер­ность, и, с другой стороны, правитель признавал "страну" и ее жителей своими подданными, подтверждая их основные законы и права. Данное правителем "удостоверение" (грамота) не содержало упоминания об отдельных законах, но подтверждало их "только в общих словах", как отмечал один из современников КЗ. Маннергейм. Какие именно законы оставались в силе, а какие нет - это было уточнено позднее на практике"⁶⁶.

Следует согласиться с тем, что если Финляндию все же нельзя было на­звать государством, то это, однако, вовсе не означало отсутствия у нее отдель­ных атрибутов такового (и значит весьма широкой государственной автоно­мии) и не отрицало, в свою очередь, факта ограничения прав российского им­ператора в Великом княжестве Финляндском⁶⁷.

Автономия Финляндии в Российском государстве формировалась, как это справедливо отметил Р.Н. Дусаев, не на нормах шведского законодательст-ва, утверждение которого состоялось в совершенно неопределенном составе и объеме, а на основе ряда актов последующего периода, определявших структу­ру и компетенцию органов управления Финляндии, их отношение к монарху и регулировавших вопросы государственного языка, отбывания воинской повин­ности, денежной единицы, таможенных отношений и т.п.⁶⁸

В период с 1809 по 1863 годы - время так называемой "спящей автоно­мии" - система управления и правовая система Великого княжества Финлянд­ского, за некоторыми исключениями, были обособлены от общегосударствен­ных соответствующих систем. Лишь с царствования Николая I начала про сматриваться линия на некоторое их сближение⁶⁹. Российские императоры из­давали законы для Великого княжества в местном порядке, но без участия представительного органа, что, однако, не было нарушением шведских основ­ных законов, позволявших королю издавать единоличные постановления в сфере "административного законодательства". Иногда цари вторгались в об­ласть "сеймового законодательства", где законы могли быть приняты импера­тором исключительно совместно с Сеймом; некоторые общегосударственные нормативные акты распространяли свое действие и на Финляндию, но, как правило, в этих целях для княжества они издавались в местном порядке⁷⁰. Но в целом центральная власть воздерживалась от открытых попыток посягательст­ва на основы финляндского автономного статуса.

Кризис 1859-1861 гг. в России, польское восстание 1863 г. и сложная ме­ждународная обстановка, желание заручиться поддержкой верхов финляндско­го общества⁷¹, все упорнее стремившихся повысить свое влияние на внутрен­нюю политику в княжестве, и их попытки усилить участие в местном управле­нии, вынудили правительство пойти на серьезные уступки и собрать в 1863 г., не без долгих колебаний, Сейм, а в 1869 г. издать новый Сеймовый Устав. Он установил периодичность созывов Сеймов через каждые 5 лет и имел силу ос­новного закона, который можно было отменить и изменить только совместно императором и Сеймом⁷².

В Уставе впервые содержалась, хотя и довольно неопределенная, ссылка на Форму правления 1772 г. и Акт соединения и безопасности 1789 г. В этот период принимаются ряд важных постановлений, расширявших местное само­управление, относительную самостоятельность правительства княжества - Се­ната, воссоздается отдельная финляндская армия, и окончательно отделяется от финансовой системы Империи финляндская денежная система со своей едини­цей - маркой⁷³.

Довольно неопределенная до этого форма финляндской автономии при­обретает конкретные черты. Финляндия получает атрибуты, пусть даже не в совсем законченном виде, свойственные государству. Автономное положение княжества к началу 80-х гг. XIX в. достигает своего пика.

Причины, заставившие имперское правительство в период непосредст­венно после вхождения Финляндии в состав России предоставить Великому княжеству совершенно особый государственно-правовой статус, можно разде­лить вслед за Р.Н. Дусаевым, на объективные и субъективные⁷⁴. К первым можно отнести внешнеполитические соображения императора, пытавшегося обезопасить свои северо-западные границы, привлечь с помощью привилегий к себе местное население, часть которого враждебно отнеслась к русской окку­пации финских земель, оторвать его от шведского влияния, а также создать ад­министративную систему, пригодную для управления территорией с довольно отличными от российских социально-экономическими условиями, культурны­ми и политическими традициями⁷⁵. Субъективные факторы заключались в большом влиянии на Александра I аньяльских конфедератов во главе с Спренгпортеном, желании императора "наиболее плодотворно владеть краем"и, возможно, наличии у царя и его ближайшего окружения определенных идей и планов, связанных с некоторым ограничением абсолютизма и федеративным устройством Российской империи в будущем^.

В дальнейшем развитие автономии Великого княжества Финляндского

зависело не только от непростой внутриполитической обстановки в конце 50-х
— начале 60-х гг. XIX в., влияния внешних факторов и стремления
Александра II в рамках либеральных буржуазных реформ в России провести
преобразования и в Финляндии, тем самым "отблагодарив" ее народ за прояв­
ленную к центральному правительству лояльность в трудные для страны годы
(чего не сделали, к примеру, поляки), но и от того, что "вынужденно создав ав­
тономное государственное образование в составе Империи, царизм должен был
считаться с ним и с теми последствиями в экономической и политической жиз­
ни Финляндии, которые оно породило" /

Таким образом, государственная автономия Великого княжества Фин­
ляндского в составе Российской империи в результате преобразований
60-70-х гг. XIX в. достигла своего наибольшего развития, что на тот момент
коренным образом отличало статус этого края от правового положения Царства Польского и других национальных окраин.

В составе Российской империи отошедшие к ней польские земли получи­ли название Царства Польского. 15/27 ноября 1815 г. Александр I даровал Польше особую конституцию (Charte Constituonelle du Royaume de Polone), в разработке которой непосредственное участие принимали представители поль­ской аристократии, в том числе кн. А. Чарторыжский, пользовавшийся полным доверием российского императора, и который сожалел тогда о невозможности

восстановления независимого польского государства. Упоминание в наиме­новании отошедших к России территорий слова "Польша", как и издание кон­ституции 1815 г., являвшейся одной из самых либеральных в Европе, вызвали недовольство других участников Венского конгресса, прежде всего, представи­телей Австрии и Пруссии, а также русских представителей гр. Нессельроде и Поццо ди Борго⁷⁹.

По Конституции 1815 г. Царство Польское, состоявшее из восьми вое­водств, получало орган народного представительства - Сейм, имевший две па­латы, Сенат и Палату депутатов, высший законосовещательный и судебный ор­ган - Государственный совет⁸⁰, польское правительство - Совет управления, правительственные комиссии-министерства и главу административной систе­мы Царства - царя и его представителя - наместника⁸¹. Царство Польское име­ло отдельную армию, денежную, судебную и правовую системы и чиновниче­ство, состоявшее из поляков. Российский император по тексту Конституцион­ной хартии именовался царем или государем (без упоминания его император­ского титула), и при его особе находился министр статс-секретарь Царства в качестве посредника между российским монархом и польской администраци­ей⁸². Объявлялась свобода вероисповеданий, а католическая религия должна была пользоваться особым покровительством правительства, гарантировалась свобода печати, право собственности и личная неприкосновенность, а также государственный статус польского языка. Однако Царство Польское не могло иметь отдельных от России внешних сношений, а престолонаследие осуществ­лялось по российским законам⁸³. Таким образом, Царство Польское превраща­лось в государство, находившееся в реальной унии с Российской империей.

Причины, побудившие Александра I придать польским землям, вошед­шим в состав Российской империи, государственный статус и ограничить там свою абсолютную в остальных частях государства власть, в целом были близки причинам предоставления Великому княжеству Финляндскому особого авто­номного статуса.

Но здесь особое значение имели условия Акта Венского конгресса, обя­завшего державы-участницы раздела создать польские национальные предста­вительства и учреждения, которые они сочтут удобными и полезными⁸⁵, а так­же наличие многовекового опыта польской государственности, высокое само­сознание народа Польши, и кроме того, сильное влияние на Александра I части польской аристократии. Все это, несомненно, способствовало проведению российским императором своеобразного конституционного опыта в Царстве

Польском, получившего, во многом лишь на бумаге, статус государства, пахо­дившегося в реальной унии с Россией.

В четкой юридической регламентации правового положения Польши и ее взаимоотношений с Российской империей, разграничении власти представи­тельного органа, правительства и монарха, наличии ярко выраженных атрибу­тов государственности, законодательно закрепленных в Конституции 1815 г., и заключались отличия от хотя и довольно широкой, но все же только автономии Великого княжества Финляндского.

Однако на практике положения польской конституции российским пра­вительством выполнялись не полностью, власть наместника отодвигала на зад­ний план все другие учреждения, в том числе и Сейм, зачастую не соблюла-лись декларированные права и свободы, а польское общество и, в особенно­сти, часть его верхов не могли смириться с зависимым положением Царства Польского⁸⁹. Но стоит задаться вопросом - насколько положения польской конституции были выполнимы для российских монархов без риска потери кон­троля над Царством.

Вспыхнувшее в 1830-1831 гг. польское восстание привело к тому, что Царство Польское по изданному 14/26 февраля 1832 г. Органическому статуту лишилось своей государственности. Уничтожался Сейм, польская армия и уре­зались гражданские права и свободы. В дальнейшем был предпринят ряд мер, унифицирующих управление Царства с Империей, а отдельные демократиче­ские положения Органического статута оказались невыполненными.

Сохранением некоторой автономии Царство Польское было обязано стремлению русского правительства в этот период, по возможности, децентра-лизировать его управление в целях усиления местной власти и повышения ее эффективности. Об этом свидетельствует мнение наместника в Царстве Поль­ском гр. Паскевича: "В таком обширном государстве, как Россия, может ли управление, сосредоточенное в руках министров, быть достаточно сильно и скоро, на краю государства, где обстоятельства выходят ежедневно почти из обыкновенного порядка?"⁹⁰. Такой подход, однако, не помешает в последую щее тридцатилетие постепенно приближать систему управления края к обще­имперскому образцу.

Внутренний кризис в России конца 50-х - начала 60-х гг. XIX в. отразил­ся и на Царстве Польском, где с 1861 г. начался массовый подъем антиправи­тельственного движения. Стремясь предотвратить разрастание революционно­го движения в крае, русское правительство вынуждено было пойти на уступки. В соответствии с планами, разработанными маркизом Велепольским, рядом указов в 1861-1862 гг. был восстановлен Государственный совет, учреждались местные выборные советы, наместник Царства Польского получал два помощ­ника, одного - по гражданской части, а другого - по военной, а учреждения края, переданные в подчинение имперских министерств, вновь получали само­стоятельность⁹¹. Однако этими мерами русскому правительству не удалось ос­тановить широко развернувшееся национальное движение в крае. 1

Польское восстание 1863-1864 гг. стало причиной полного уничтожения особых польских административных учреждений. Российские власти постави­ли перед собой цель, заключавшуюся "в окончательном и органическом слия­нии сей части (Царства Польского -М.А.) государства с прочими частями оно­го"⁹². Для выполнения поставленной задачи по проектам статс-секретаря Ми­лютина, в крае были проведены реформы, затронувшие почти все сферы госу­дарственной и общественной жизни, в том числе и системы управления и су­доустройства, создавались различные временные органы, такие как Комитет по делам Царства Польского - высший законосовещательный орган при импера­торе, Собственная ЕИВ канцелярия по делам Царства Польского, Учредитель­ный комитет и некоторые другие учреждения⁹³. Польские центральные учреж­дения упразднялись, а подведомственные им отрасли управления передавались соответствующим имперским министерствам и ведомствам. Упразднена была и сама должность наместника Царства Польского, символизировавшая особое положение края в составе империи⁹⁴. На территорию Польши распространя­лось российское законодательство; в правительственных учреждениях, мест­ном самоуправлении, школе вводился русский язык, а почти во все звенья ад­министрации и суда - русское чиновничество⁹⁵. Царство Польское к началу 80-х гг. XIX в. стало представлять собой обычное генерал-губернаторство, где действовали общегосударственные административные учреждения и законода­тельство, лишь с некоторыми из них изъятиями, учитывавшими местные осо­бенности. Само название Царство Польское в официальных документах зачас­тую заменялось наименованием "Привислинский край".

Таким образом, к концу рассматриваемого периода русским правитель­ством были окончательно ликвидированы остатки былой польской автономии.

Непосредственной причиной, повлиявшей на принятие решения о наибо­лее полной инкорпорации Царства Польского в состав империи, была необхо­димость не допустить возможности повторения польского восстания. Но глав­ным было то, что развитие социально-экономических отношений, промышлен­ности и городов, распространение грамотности, образования и печати вызвали рост национального самосознания как в центре, так и на окраинах (прежде все­го в Польше и Финляндии), и поставили Российскую империю перед необхо­димостью модернизации административного, правового порядка и обществен­ного устройства. Эта модернизация и предполагала, по возможности, наиболее тесную унификацию системы управления Российского государства. Однако ес­ли в Польше такая потребность в связи с опасностью массового антиправи тельственного движения возникла раньше, то в Великом княжестве Финлянд­ском правительство пока считало возможным идти на увеличение его государ­ственной автономии, которая в дальнейшем неизбежно должна была привести к столкновению между финляндскими интересами и интересами всего государ­ства, его целостностью.

Предпосылки отмены крепостного права .В-41

Крепостническая система организации сельского хо­зяйства на рубеже XVIII—XIX вв. переживала период разложения и кризиса. Производительные силы в сель­ском хозяйстве к этому времени достигли относительно высокого развития, показателем чего было применение машин, определенные достижения в области агрономи­ческой науки, распространение посевов новых трудоем­ких технических культур.

Во второй четверти XIХ в. наряду с улучшенными сельскохозяйственными орудиями — плугами, конными сеялками — получают некоторое распространение, в це­лом небольшое, молотилки, веялки, сортировки, соломо­резки, сеялки и т. д. К середине XIX в. значительно уве­личивается количество предприятий, производивших эти машины.

Наряду с некоторым прогрессом в области распро­странения сельскохозяйственных машин наблюдается и стремление отдельных помещиков перейти от трехполья к многополью — к так называемой плодопеременной си­стеме.

В крестьянском хозяйстве также имелись определен­ные сдвиги, хотя они и не получили здесь сколько-ни­будь заметного развития. Переход к различного рода усовершенствованиям наблюдался преимущественно у государственных, а также иногда и у помещичьих кре­стьян, находившихся на оброке. Это находило свое вы­ражение в некоторых улучшениях сельскохозяйственных орудий, выращивании породистого скота, посевах технических культур и т.д.

Эти новые производственные силы были несовмести­мы со старыми, феодальными производственными отно­шениями, основанными на подневольном крепостном труде с присущей ему рутинной техникой, вследствие чего они и не могли получить значитель­ного развития.

Центром всей экономической жизни в деревне явля­лось помещичье имение. Земля, принадлежавшая поме­щику, подразделялась на две части: собственно барскую запашку, которая обрабатывалась трудом крепостных, и крестьянскую, находившуюся в их пользовании.

Основой крепостного хозяйства являлась феодальная собственность на землю. Этот вид собственности харак­теризовался следующими признаками: монопольное право владения землей принадлежало лишь дворянству; непосредственный производитель, крепостной кресть­янин, находившийся в личной зависимости от помещика, был прикреплен к земле, чтобы гарантировать рабочие руки феодалу. Поэтому за крепостными крестьянами за­креплялся определенный надел, который отнюдь не яв­лялся его собственностью и мог быть у него отнят помещиком. Этой системе хозяйства соответствовало низкое состояние техники, отражавшее в свою очередь низкий уровень развития производительных сил при феодализ­ме. Крепостное хозяйство было по своему характеру на­туральным, представляя собой замкнутое целое.

В первой половине XIX в. наблюдается значительный рост товарно-денежных отношений, которые в условиях начавшегося внедрения новой, капиталистической тех­ники и частичного применения вольнонаемного труда характеризовали собой кризис феодально-крепостниче­ской системы.

Все большее вовлечение помещичьих хозяйств в ор­биту рыночных отношений порождало помещичье пред­принимательство, т. е. попытки расширения и рациона­лизации своего хозяйства при сохранении крепостного права. Если в условиях натурального хозяйства поме­щик стремился обеспечить лишь возможность простого воспроизводства, то в период разложения феодализма он уже заинтересован в расширении своего хозяйства. Поэтому на протяжении первой половины XIX столетия наблюдается известный рост барщины и оброчных по­винностей.

Формами эксплуатации крепостного труда в этот период являлись барщина и оброк, нередко переплетав­шиеся между собой (смешанная повинность). Эти фор­мы крепостной зависимости дополнялись различными натуральными сборами и другими повинностями (под­водная, дорожная и т. п.).

Отдельные помещики разрешали эту потребность в вольнонаемном труде довольно своеобразно: перево­дили своих крестьян с барщины на оброк, а затем нанимали их же для обработки своей земли как вольно­наемных рабочих. В других случаях помещики изыски­вали новые виды барщины, более эффективные в эконо­мическом отношении. Таким образом часть крепост­ных превращалась в постоянных рабочих.

Большое значение для развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве имело торговое земле­делие. Связанная с определенным уровнем развития производительных сил, специализация земледелия на­стоятельно требовала утверждения новых производст­венных отношений, углубляя тем самым кризис крепо­стнической системы.

Новые производительные силы в сельском хозяйстве не могли получить в первой половине XIX столетия большого развития в силу господства феодально-крепостнических отношений. Окончательное утверждение новых производственных отношений было невозможно в условиях сохранения крепостнических форм хозяйства, являвшихся непреодолимой прегра­дой всякого прогресса.

Крестьянство России делилось на три основные груп­пы: помещичьи, государственные и удельные.

Помещичьи крестьяне подразделялись на две группы: собственно крестьян, занимавшихся сельским хозяйст­вом на помещичьей земле, и дворовых, лишенных вся­ких средств производства. Однако и здесь процесс рас­слоения протекал медленно.

Жестокая эксплуатация крестьян обусловливала ни­щенский уровень их жизни. Крестьянское хозяйство при­ходило в упадок, урожаи были крайне мизерны, вслед­ствие чего массовые голодовки и нищета считались нор­мальными явлениями.

Крестьяне не обладали правом собственности как в отношении недвижимого, так и движимого имущества. Недвижимую собственность крепостные могли приобре­тать только на имя своего помещика. Помещик имел право пересе­лять своих крестьян, лишать их земли, переводя в дворо­вые или на месячину. Право суда над крепостными также принадлежало помещикам, которые могли применять к ним следующие наказания: 1) сечение розгами до 40 ударов, палками до 15 ударов, 2) арест до 2 месяцев, 3) заключение в смирительном и рабочем доме до 3 ме­сяцев, 4) заключение в исправительных арестантских ротах гражданского ведомства до 6 месяцев. По закону 1822 г. помещикам было вновь предоставлено право ссылки своих крепостных в Сибирь.

Крестьяне были лишены права жаловаться на своего владельца. Правительство, оберегая права Дворянства, рассма­тривало возмущение крепостных против их владельцев как восстание против государственной власти. Все это обусловливало произвол помещиков и приводило к самым утонченным издевательствам и истязаниям крепостных крестьян.

Таким образом, на протяжении первой половины ХIХв. в условиях кризиса феодально-крепостнической системы наблюдается ухудшение экономического поло­жения помещичьих крестьян, что являлось следствием усиления эксплуатации и частичного их обезземеливания, вместе с тем ухудшается и правовое положение крестьян.

Вторую группу крестьянства составляли государст­венные, или казенные, крестьяне, принадлежавшие государству.

Государственные крестьяне как юридически оформ­ленное сословие возникли в начале XVIII в. в результате военных и финансовых реформ Петра Великого. В состав государственных крестьян вошли различные категории сельского населения, находившиеся в зави­симости от государства (черносошные крестьяне, сибир­ские пашенные люди, однодворцы и различные категории потом­ков служилых людей—пушкари, засечные сторожа, драгуны и т, д.). Во второй половине XVIII в. в связи с секуляризацией церковных земель в состав государственных были включены и монастырские кре­стьяне, первоначально получившие наименование эконо­мических.

В правовом отношении положение государственных крестьян по сравнению с помещичьими было несколько лучше. Они имели право избирать себе род деятель­ности (заниматься торговлей, промыслами), переходить в другое сословие, приобретать на свое имя имущество. Государственным крестьянам предоставлялось право “свободных сельских обывателей”. Несколько селений государственных крестьян, составлявших примерно 3 тыс. душ, объединялись в волость. Во главе волости учрежда­лось волостное правление, избранное на волостном сходе. Однако это “самоуправление” было в значительной сте­пени формальным, так как, во-первых, все сельские должностные лица беспрекословно подчинялись полиции и чиновникам, от которых зависело утверждение реше­ний сходов, и, во-вторых, сельская администрация со­стояла обычно из местных богачей, эксплуатировавших своих односельчан. Надо сказать, что права государст­венных крестьян, как “сословия свободных сельских обывателей”, были незначительны и к тому же весьма неопределенны. В XVIII в. государственные крестьяне служили резервуаром, из которого давались “пожало­вания” тем или иным царским фаворитам. Таким обра­зом, государственные крестьяне в любой момент могли быть перечислены в разряд помещичьих. В XIX в., когда “пожалования” были прекращены, государственных крестьян нередко переводили то в состав военных посе­лян, то зачисляли в число удельных.

Кризис феодальной системы находил свое выражение и в ухудшении положения основной массы непосредст­венных производителей — крепостных крестьян, что яв­лялось следствием усиления эксплуатации. Это в свою очередь приводило к обострению классовых противоре­чий, к усилению борьбы народных масс, не желавших мириться с существующим порядком вещей.

Все это настоятельно требовало отмены крепостного права. Однако самодержавие, понимавшее необходи­мость освобождения крестьянства, не могло пойти на это вопреки воле дворянства. Для того чтобы прави­тельство решилось пойти на такой шаг, потребовалось событие, потрясшее всю страну. И таким событием яви­лась Крымская война.

Подготовка отмены крепостного права.В-41

Крымская война вскрыла все несовершенство кре­постнической системы как в экономическом, так и в по­литическом отношении, и оказала огромное влияние на отмену крепостного права.

Армия оказалась вооруженной устаревшим оружием, не соответствовавшим уровню европейской техники, флот не имел паровых судов, ходил под парусами. В стране отсутствовали железные дороги. Все это являлось след­ствием технической и экономической отсталости России. Система организации армии была архаичной, а обучение войск рассчитано не на то, что необходимо на войне, а на подготовку к смотрам и плац-парадам. Офицерство в большинстве своем было невежественным, и система подготовки его также не была рассчитана для действий в боевых условиях.

Система лжи, показного благополучия и лицемерия, получившая в период кризиса феодально-крепостниче­ской системы всеобщее распространение, обнаружила все свои отрицательные стороны во время войны. Несмотря на героизм войск, армия терпела неудачу за неудачей. Все это приводит к тому, что правительство начинает понимать необходимость радикальных перемен, невоз­можность существовать по-старому.

Вместе с тем в период Крымской войны наблюдается значительный подъем крестьянского движения, приняв­шего массовый характер.

Александр II не обладал сильной волей, подобно сво­ему отцу. Точнее, он был человеком слабовольным, но вместе с тем упрямым. В тех случаях, когда он при­ходил к твердому убеждению, что та или иная мера жизненно необходима его империи, он шел напро­лом, не считаясь с мнением своих сановников и царедворцев.

Александр II высказал два исключающие друг друга положения отнюдь не успокоившие московских крепостников. С одной стороны, царь заявлял о своем неже­лании отменить крепостное право, с другой — указал на необходимость все же осуществить эту реформу.

Вначале проекты освобождения крестьян разрабатывались в тради­ционном для России Секретном комитете, созданном в 1857 г. "для об­суждения мер по устройству быта помещичьих крестьян". Однако недо­вольство дворянства, обеспокоенного слухами о возможной отмене кре­постного права, и медлительность Секретного комитета, всячески тор­мозившего подготовку реформы, привело Александра II к мысли о не­обходимости учреждения нового органа, нацеленного на подготовку реформы в условиях большей гласности.

В феврале 1858 г. Секретный коми­тет был преобразован в Главный комитет по крестьянскому делу. Его задача состояла в том, чтобы выработать общую правительственную линию в деле освобождения крестьян.

Подготовка реформы отдавалась целиком в руки дворянства. Крестьяне от обсуждения проекта реформы были отстранены, так как в губернских комитетах участвовали только дво­ряне. Состав­ление проектов должно было осуществиться на основе следующих положений:

1) Помещикам сохраняется право собственности на всю землю, но крестьянам оставляется их усадебная оседлость, которую они в течение определенного времени приобретают в свою собственность посредством выкупа; сверх того, предоставляется в пользование крестьян над­лежащее, по местным удобствам, для обеспечения их быта и для выполнения их обязанностей перед правительством и помещиком, количество земли, за которое они или платят оброк, или отбывают работу помещику.

2) Крестьяне должны быть распределены на сельские общества, помещикам же предоставляется вотчинная по­лиция.

3) При устройстве будущих отношений помещи­ков и крестьян должна быть надлежащим образом обе­спечена исправная уплата государственных и земских податей и денежных сборов”

Следовательно, в основу официальной программы правительства по крестьянскому вопросу были положе­ны предложения Министерства внутренних дел. Из рескрипта следовало, что крестьяне на основании правительственной программы должны были получить личную свободу, но остаться в полуфеодальной зависимости от помещиков.

Большая часть помещиков смотрела на это дело как на несправедливое, по их мне­нию, отнятие у них собственности и как на будущее разорение. Сторонниками освобождения крестьян выступила та часть помещиков, которая оказалась во­влеченной в орбиту новых капиталистических отношений и в силу этого считала для себя выгодным отмену крепостного права.

Неудержимое стремление крестьян к воле, находив­шее свое выражение в отказе от выполнения феодаль­ных повинностей, вызывало огромный страх у прави­тельства и оказывало серьезное влияние на ход подго­товки реформы. Однако вера крестьян в царя порождала у них надежду на подлинное освобождение.

Правительство прекрасно отдавало себе отчет в том, что реформа не сможет удовлетворить крестьянство, и опасалось революционного взрыва. Это обстоятельство и заставило правительство пой­ти на некоторые уступки, в смысле более радикально­го разрешения крестьянского вопроса.

Ознакомившись с ходом подготовки реформы, мо­жно сделать ряд выводов.

Непосредственной причиной, заставившей прави­тельство Александра II пойти на реформу, была Крымская война, вскрывшая всю отсталость феодально-кре­постнического государства. Именно это обстоятельство заставило многих из представителей власти понять невозможность сохранения старого порядка. Крестьянское движение, приобретшее в период войны относительно большие размеры, вызывало большой страх как у пра­вительства, так и у самого императора. Именно боязнь восстания заставила Александра II пойти на подготовку отмены крепостного права. Крестьянские восстания пугали са­модержавие и заставили пойти его на некоторое расши­рение первоначальной программы решения крестьянско­го вопроса.

Основные положения реформы. В - 42

Основной акт — «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» — содержал главные условия крестьянской реформы:

* Крестьяне перестали считаться крепостными и стали считаться «временнообязанными»; крестьяне получили права «свободных сельских обывателей», то есть полную гражданскую правоспособность во всем, что не относилось к их особым сословным правам и обязанностям — членству в сельском обществе и владению надельной землей.

* Крестьянские дома, постройки, все движимое имущество крестьян было признано их личной собственностью.

* Крестьяне получали выборное самоуправление, низшей (хозяйственной) единицей самоуправления были сельское общество, высшей (административной) единицей — волость.

* Помещики сохраняли собственность на все принадлежавшие им земли, однако обязаны были предоставить в пользование крестьянам «усадебную оседлость» (придомовый участок) и полевой надел; земли полевого надела предоставлялись не лично крестьянам, а в коллективное пользование сельским обществам, которые могли распределять их между крестьянскими хозяйствами по своему усмотрению. Минимальный размер крестьянского надела для каждой местности устанавливался законом.

* За пользование надельной землёй крестьяне должны были отбывать барщину или платить оброк и не имели права отказа от неё в течение 9 лет.

* Размеры полевого надела и повинностей должны были фиксироваться в уставных грамотах, которые составлялись помещиками на каждое имение и проверялись мировыми посредниками;

* Сельским обществам предоставлялось право выкупа усадьбы и по соглашению с помещиком — полевого надела, после чего все обязательства крестьян перед помещиком прекращались; крестьяне, выкупившие надел, именовались «крестьянами-собственниками». Крестьяне также могли отказаться от права выкупа и бесплатно получить от помещика надел в размере четверти от надела, который они имели право выкупить; при наделении бесплатным наделом временно-обязанное состояние также прекращалось.

* Государство на льготных условиях предоставило помещикам финансовые гарантии получения выкупных платежей (выкупная операция), приняв их выплату на себя; крестьяне, соответственно, должны были выплачивать выкупные платежи государству.