Политическая программа И. Т. Посошкова

кие перипетии в его судьбе (неоднократные отстранения от должности, опалы), которые, несомненно, обусловили определенную осторожность в изложении его политических взглядов.

15) Влияние полицеистики на государственную политику Петра I: замыслы и результаты.

Ответ: Реформы Петра I: замысел и осуществление. Оценка петровских преобразований В системе Петровских преобразований церковная реформа не была случайным эпизодом. Скорее, напротив, эта реформа была чуть ли не самой последовательной и принципиальной. Это был властный и резкий опыт государственной секуляризации. Как заметил однажды Е.Е. Голубинский, это было «перенесение к нам с запада, так сказать, еретичества государственного и бытового». Опыт этот удался. В этом весь смысл, вся новизна, вся острота, вся необратимость петровской реформы. Конечно, у Петра были «предшественники», и реформа уже задолго до него «подготовлялась». Но подготовка была еще несоизмерима с самой реформой, и Петр слишком мало похож на своих предшественников. Однако несходство не только в одном темпераменте и не в том, что Петр повернул к Западу. В самом западничестве он далеко не был первым, не был и одиноким в Москве конца XVII столетия. Ведь к Западу Московская Русь обращается и поворачивается намного раньше. И Петр застает в Москве уже целое поколение, выросшее и воспитанное в мыслях о Западе, если и не в самих западных мыслях. В среде прочно осевших киевских и "литовских" выходцев он находит первое и активное сочувствие своим начинаниям. Таким образом, новизна петровской реформы лежит не в западничестве, а в секуляризации.
Именно в этом реформа Петра была не только поворотом, но и переворотом. "Сочинил из России самую метаморфозис или претворение", по выражению современника. Так реформа была задумана, так она была воспринята и пережита. Ведь и сам Петр хотел разрыва. У него с детства была психология революционера. Поэтому он создавал и воспитывал психологию переворота. В Петре ясно видны черты сходства с большевиками. "Он и был большевик на троне. Он устраивал шутовские, кощунственные церковные процессии, очень напоминающие большевистскую антирелигиозную пропаганду", - говорит Бердяев. И именно с Петра начинается великий и подлинный русский раскол! Раскол не столько между правительством и народом (как думали славянофилы), сколько между властью и Церковью. Происходит некая поляризация душевного бытия России. Русская душа раздваивается и растягивается в напряжении между двумя сосредоточиями жизни: церковным и мирским. С Петра мы вступаем окончательно в критическую эпоху. Петровская реформа означала сдвиг и даже надрыв во всех душевных глубинах. Изменяется самочувствие и самоопределение власти. Она утверждает свою суверенную самодостаточность. Именно в этом вбирании всего в себя государственной властью и состоит замысел того "полицейского государства", которое учреждает в России Петр. Само "полицейское государство" есть не только и даже не столько внутренняя реальность. Нет, не столько строй, сколько стиль жизни. Чувствуется не только политическая теория, но и религиозная установка, и в своем попечительном вдохновении "полицейское государство" неизбежно оборачивается против Церкви. Такое государство единолично и единодержавно берет на себя безраздельную заботу о религиозном и духовном благополучии народа. Империя не стала органической, и "она легла тяжелым гнетом на русскую жизнь. От реформы Петра идет дуализм, столь характерный для судьбы России и русского народа, в такой степени неведомый народам Запада. Если уже Московское царство вызывало религиозные сомнения в русском народе, то эти сомнения очень усилились относительно Петровской империи". И только в пределах государственной делегации и поручения Церкви отводится в системе народно-государственной жизни свое место, но только в меру и по мотиву государственной полезности и нужды. Здесь ценится или учитывается не столько истина, сколько гордость, пригодность для определенных политико-технических задач и целей. Закономерно духовенство обращается в своеобразный служилый класс.
Так, Петр, создавший Святейший Синод по немецкому лютеранскому образцу, жестоко поработил и ослабил Церковь. Но эта церковная реформа также стала возможна в результате внутреннего ослабления самой Церкви, невежества иерархии и потери ее нравственного авторитета. "Такое состояние Русской Церкви может объяснить потерю церковного духа и чутья в столь крупном русском человеке, как Петр Великий. Ведь понимания Церкви у него не было, а с этим и невозможно было понимание и собственной власти как русского монарха. В своем отношении к Церкви он подрывал самую существенную основу своей власти - ее нравственно-религиозный характер". В этом-то и состоит основной урок Петровской Реформации.

4. Петр I - человек и государь - в изображении С. М. Соловьева

Пётр Великий – такой образ создан в истории Великого Русского Народа третьему царю из династии Романовых. Великий, – очень громкое слово. Что же такого «великого» сделал Пётр Алексеевич Романов, чтобы заслужить себе в истории столь громкое имя?!
Одним из его «великих деяний» на благо русского народа был переход на христианский календарь, в результате чего, из русской истории исчезли 5 508 лет истории, после Сотворения Мира в Звёздном Храме и вся история до этого. Это же – такая «мелочь», каких-то двадцать-тридцать тысяч лет.
Пётр I объявил себя Императором Российской Империи и эти самые «ненужные» многие тысячи лет прошлого русского народа, как нельзя лучше всего, должны были бы служить обоснованию титула Императора, как знак возрождения былой славы.
Но, перед тем, как говорить о «возрождении славы» своих предков (которые, по идее, должны быть русскими – славянами), для начала, обратим внимание на размеры «Великой» Империи петровских времён.
Кроме того, после возвращения из Великого посольства, Пётр 1, во время морских сражений, демонстрировал большой опыт абордажного боя, имеющий специфические особенности, освоить которые возможно только опытным путём. Что требует личного участия во многих абордажных сражениях.
Всё это вместе говорит о том, что человек, вернувшийся с Великим посольством, был опытным моряком, участвовавшим во многих морских сражениях, много плававшим в южных морях.
До поездки, Пётр I не принимал участия в морских сражениях, хотя бы потому, что во время его детства и юности, Московия или Московская Тартария не имела выходов к морям, за исключением Белого моря, которое тропическим назвать просто невозможно. Да и на оном Пётр 1 бывал не часто и то, в качестве почётного пассажира.
Так или иначе, все свои «Великие дела» Пётр I, свершил только после своего возвращения из Великого посольства. Давайте освежим в памяти эти «великие дела»:
1. Введение, сразу после прибытия, христианского календаря с лета 7208 от С.М.З.Х. или c 1700 года от Р.Х. Воспитанный, как православный государь, он прекрасно знал о христианском календаре, но, тем не менее, даже не мыслил о реформе летоисчисления.
2. Введение крепостного права, фактически рабства, для своего собственного народа, рабства, которого никогда не было в Славяно-Арийской Империи и в любой её провинции. Даже захваченные, во время военных действий, военнопленные не становились рабами, в обычном смысле этого слова.
3. Петровские «реформы» и войны также имели отрицательный экономический эффект. Численность населения с 1700 по 1725 годы сократилась с 18 до 16 миллионов человек.
Введение крепостничества, с его рабским трудом, отбросило экономику далеко назад. В то время, как практически все страны Западной Европы освобождались от остатков рабства, понимая, что без этого они обречены, в Московии их ставленник вводит рабство.
Если бы Пётр I действительно заботился об интересах русского народа, то, после посещения с Великим посольством целого ряда европейских стран, он не мог не заметить этого и не обратить на это внимания.
Именно с Петра I начинается геноцид русского народа, славян в целом. Именно с Петра 1 жизни русских стали разменной картой в грязных политических играх западноевропейских политиков.
4. Пётр Великий «прорубил окно» в Европу, обеспечил выход России к Финскому заливу, после возврата старых русских территорий, в результате победы над шведами. Правильно было бы сказать, что он «прорубил окно» в Московию для европейских стран.
До Петра 1, проникновение иностранцев на земли Московии было очень ограниченно. В основном, право пересечь границу получали посольские люди, некоторые купцы и очень незначительное число путешественников.
5. Пётр I вводит многие налоги, чтобы пополнить быстро пустеющую казну. Именно он привозит из Швеции водку и создаёт государственную водочную монополию. Водка продавалась в государственных кабаках, трактирах и на ямах (станциях смены лошадей).

Заключение

В истории человечества встречаются такие личности, которые, некогда появившись, проходили затем через века, через доступную нашему умственному взору смену эпох и поколений. Такие люди - поистине «вечные спутники» человечества Речь может идти о политических и государственных деятелях, о представителях науки, культуры и искусства, о том ощутимом вкладе, внесенном ими в развитие человеческого общества, его материального и духовного бытия.
К числу таких «вечных спутников» человечества принадлежит и Петр Великий, личность которого была необычайно сложна и противоречива. И в то же время он был яркой индивидуальностью во всем, и именно это позволило ему ломать устоявшиеся традиции, обычаи, привычки, обогащать старый опыт новыми идеями и деяниями, и однозначные оценки невозможны, ибо не все исследователи учитывают образ мыслей, способности, характер тех людей, которые, будучи у власти, влияли на исторический процесс. Конечно, их личные качества определяются в немалой степени воспитанием, и, следовательно, средой и эпохой. Но ведь одна и та же эпоха воспитывает разных людей, и далеко не безразлично, кто именно стоит у власти или командует армией.
Каждая эпоха выносит представление об исторической личности нечто свое, характерное именно для данной эпохи, раскрывая те грани и аспекты, тотсмысл и значение, то особенное, что было просмотрено эпохами предыдущими и в этом заключается развитие исторической мысли. Поэтому каждая эпоха знает своего Петра.
Время позволяет теперь взглянуть на Петра I с более чем 200-летнего расстояния, увидеть его преобразования, личный вклад в строительство государства Российского, укрепление его позиций, его славы, что актуально в наши дни. В русской науке и публицистике часто история России делится на два периода: допетровский и послепетровский. Правление Петра Первого считают своеобразным рубежом между Московским царством и Российской империей. Такова притягательная сила личности Петра Великого, первого российского императора, великого реформатора, и значительность того места, которое он занял своими деяниями в истории.
Особенности историографической ситуации в области изучения эпохи преобразования Петра в определенной мере связаны со спецификой самого рассматриваемого времени. Петровские реформы ив силу своей направленности на европеизацию русской жизни, и в силу своей стремительности породили у современников обостренную историческую рефлексию, выразившуюся в появлении и первых русских мемуаров, и сочинений о самой эпохе.
Создав новую культурную среду, преобразования Петра Первого изменили идеологию отношений подданных и государства, сформировали своеобразную систему критериев, по которой общество оценивало власть и предъявляло ей требования. Многие оценки современников нашли отражение и в публицистике, и в сочинениях по истории, и в иных источниках. В многочисленных журналах, альманахах, изданиях и отдельными выпусками в настоящее время опубликованы сотни разнообразных документов и целые документальные комплексы. Такие издания, как «Письма и бумаги императора Петра Великого», «Сборники Императорского Русского исторического общества», «Русский Архив» и др. дают нам возможность более полно изучить эпоху Петра Великого.

16) Политико-правовые учения и государственно-управленческая мысль в России во второй половине XVIII в. «Наказ» Екатерины II.

Ответ: Во второй половине XVIII в. в России продолжалось укрепление сословного строя, основанного на крепостничестве и самодержавии. Дворянство, добившееся освобождения от обязательной военной или иной государственной службы (Указ Петра III 1762 г.), превращалось в паразитическое сословие, стремящееся упрочить и расширить свои привилегии, особенно исключительное право собственности на крепостных крестьян. Российские купцы и владельцы мануфактур в своих пожеланиях не шли далее предоставления им права покупать крепостных к фабрикам и заводам. Усиливались эксплуатация и угнетение крепостного крестьянства, все чаще вспыхивали его волнения, нарастала крестьянская война. На страже феодальных отношений стояло самодержавное государство.

В результате очередного переворота, осуществленного дворянской гвардией, в 1762 г. на российском престоле оказалась Екатерина II. Ее правление – период “просвещенного абсолютизма”, для которого характерны активная деятельность самодержавного государства, направленная на законодательное закрепление крепостничества, усиление привилегий дворянства, расширение границ государства, покровительство развитию промышленности и торговли, жестокое подавление народных волнений, а также резкое противоречие между либеральной официальной идеологией и реакционной феодально-крепостнической политикой.

Во второй половине XVIII в. завершалось законодательное оформление крепостничества, которое в России не отличалось от рабства. Крепостным было запрещено жаловаться на помещиков, последним – предоставлено право ссылать крепостных в Сибирь. Крестьянская война 1773–1775 гг. против помещиков была жестоко подавлена правительством. Завершением крепостничества было прикрепление к земле крестьян Украины (1783 г.).

Политико-правовая идеология образованных классов этого периода развивалась под сильным влиянием идей Просвещения Западной Европы, особенно Франции.

Идеология “просвещенного абсолютизма”

Первые годы правления Екатерины II ознаменованы разработкой новой официальной идеологии, использующей для апологии самодержавия и крепостничества ряд идей Просвещения. Усвоение либеральной фразеологии и контакты с просветителями (переписка с Вольтером и Даламбером, приглашение в Россию Дидро и др.) имели цель не только оправдать в глазах просвещенной Европы незаконное воцарение Екатерины II, но и повысить общеевропейский престиж Российской империи, обосновать активную и независимую внешнюю политику.

Порицая “вред предыдущего самовластия”, Екатерина II не скупилась на обещания “учредить добрый порядок и утвердить правосудие в любезном нашем отечестве”. В 1767 г. была созвана Комиссия для сочинения проекта нового Уложения (Уложенная комиссия), в которой были представлены все сословия, кроме крепостных крестьян. Екатерина II подготовила для этой Комиссии обширный “Наказ”, большая часть текста которого (примерно три четверти) воспроизводит фразы, идеи, тексты западноевропейских просветителей, преимущественно Монтескье и Беккариа; первоначальный текст “Наказа” по желанию императрицы более чем наполовину сокращен ее приближенными.

В “Наказе” содержится ряд декларативных положений, не осуществимых в самодержавно-крепостнической стране: равенство граждан, состоящее в подчинении общим для всех законам, свобода как зависимость только от закона, уверенность граждан в своей безопасности, ограничение государственной власти пределами, ею же положенными, власть законов и др. Декларативные положения “Наказа” должны были свидетельствовать о “просвещенности” российского монарха и способствовать приобщению России к числу ведущих цивилизованных держав.

“Россия есть европейская держава”, – провозглашается в самом начале “Наказа”. Екатерина II стремилась дать обоснование самодержавного правления в духе идей Просвещения. Для этого используются ссылки на особенности географического положения страны: “Российская империя есть столь обширна, что кроме самодержавного государя всякая другая форма правления вредна ей... Пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оным правит... Всякое другое правление не только было бы России вредно, но вконец разорительно”.

Воспроизводя в “Наказе” тексты книги Монтескье “О духе законов”, Екатерина II местами существенно их искажает, заменяя слово “деспотизм” словом “самодержавие”. Искажена и запутана в “Наказе” концепция разделения властей как гарантии политической свободы; оно подменено разграничением компетенции различных ведомств и государственных органов, представляющих “протоки, через которые изливается власть государева”. Самодержавное правление, говорится в “Наказе”, стремится не лишить людей “естественной их вольности”, а направить их действия к “общему благу”. В этих целях оно поддерживает промышленность и торговлю, развивает просвещение; в “Наказе” даны торжественные обещания издать законы, улучшающие положение народа. “Самодержавных правлений намерение и конец есть – слава граждан, государства и государя”.

Либеральные жесты начала царствования Екатерины II были, помимо сказанного, своеобразным зондированием чувств и настроений дворянства, примеркой к общественному сознанию господствующего класса ограниченно-либеральных идей с перспективой определения политики самодержавного государства; к числу таких положений “Наказа” относились содержавшиеся в его первоначальном тексте предположения определить законом порядок выкупа крепостных либо наделить их участками земли. Именно эти разделы “Наказа” вызвали пристальное внимание екатерининского окружения и подверглись наибольшим сокращениям.

В окончательном тексте “Наказа” крепостничество (“рабство”, “неволя”) берется как факт, не подлежащий критике; для его обоснования приспосабливаются даже отдельные высказывания западноевропейских просветителей. Беглое замечание Монтескье о беспорядках, связанных с освобождением сразу большого количества рабов в Древнем Риме, в “Наказе” превращено в рассуждение о невозможности законодательной отмены крепостного права: “Не должно вдруг и через узаконение общее делать великого числа освобождение”.

В некоторых статьях “Наказа” предлагались отдельные меры по стимулированию труда земледельцев; было сформулировано положение: “Законы могут учредить нечто полезное для собственного рабов имущества”.

Это положение “Наказа” весной 1768 г. стало поводом к острой дискуссии в Комиссии. Депутат Коробьин высказал мнение, что причиной крестьянских побегов являются разорение и чрезмерное притеснение крепостных помещиками; для предупреждения побегов и для подъема земледелия он предложил определить законом размер крестьянских повинностей и вообще “какую власть имеют помещики над имуществом своего крестьянина”. С поддержкой мнения Коробьина выступило несколько депутатов. Никто из выступавших не предлагал отменить или ослабить господскую власть помещика над крепостным; эта власть, заявлял Коробьин, “остается полная, как и ныне”. В процессе обсуждения крестьянского вопроса было даже выдвинуто новое обоснование помещичьей власти как особой государственной службы, заменившей отмененную обязанность службы военной или статской: “Всякий помещик, – рассуждал депутат Козельский, – как член тела или общества, помогая главному правительству, должен по закону быть обязан наблюдать за своими крестьянами, чтобы они прилежнее работали, принуждая ленивых”. Однако само лишь обсуждение проблемы отношений между помещиками и крепостными больно затронуло чувства и интересы основной массы крепостников; с яростными выпадами против Коробьина выступили князь Щербатов и другие депутаты.

Противодействие дворянства вызвало проводимое тогда же (1766–1768 гг.) Вольным экономическим обществом обсуждение конкурсной темы о целесообразности “ради общего благоденствия” предоставить крестьянам право какой-нибудь собственности, темы, постановка которой была воспринята как проблематичность крепостного права вообще. Первой премии было удостоено сочинение под красноречивым девизом: “В пользу свободы вопиют все права, но есть мера всему”. Противопоставляя ужасам рабства блага свободы, автор сочинения, член Дижонской академии Беарде де л'Абей обосновывал реакционный вывод: “Следует подготовить рабов к принятию вольности ранее, чем им будет дана какая-либо собственность”.

Однако даже и это обоснование крепостничества, гибко сочетающее его оправдание на практике с чисто теоретическим порицанием, не заняло ведущего места в идеологии “просвещенного абсолютизма”. Большинство поступивших на конкурс произведений было написано в откровенно рабовладельческом духе.

Настроение основной массы дворянства нашло выражение в сочинениях по крестьянскому вопросу А.П.Сумарокова. По поводу конкурса Экономического общества он писал: “Прежде надобно спросить: потребна ли ради общего благоденствия крепостным людям свобода?”. Для обоснования незыблемости крепостного права Сумароков в духе времени использует ряд модных идей Просвещения. Россия – с точки зрения географии и народонаселения – большая страна с редким населением;

поэтому России не нужна промышленность: “Там полезны заводы, где мало земли и много крестьян”. Просвещение не коснулось крестьянства, “наш низкий народ никаких благородных чувств еще не имеет”. Сумароков стремится опровергнуть “мнимое естественное право, что все человеки равны”. Различные воспитание и просвещение обусловливают неравенство людей; “да и ничего на свете равного нет”. Общее благоденствие, рассуждает Сумароков, требует сохранения без изменений крепостного права и сословного строя. Интересы сословий не совпадают, но каждое из них имеет в обществе свое место и свое назначение; поскольку “земли все собственные дворянские”, благоденствие общества тождественно интересам дворянства. “Если сделать русских крепостных людей вольными”, все придет в упадок и разрушение. “Будет ужасное несогласие между помещиками и крестьянами, для усмирения которых потребуются многие полки, и непрестанная будет в государстве междоусобная война... – заключает Сумароков. – Свобода крестьянская не только обществу вредна, но и пагубна”.

В результате обсуждения крестьянского вопроса выявилось, что дворянство в целом крайне болезненно воспринимает любое порицание и какой бы то ни было намек на возможность изменений и реформ, касающихся собственности и власти помещиков над крепостными; поэтому деятельность Уложенной комиссии была прекращена, а Вольное экономическое общество ориентировано на составление инструкций о способах повышения доходности помещичьего хозяйства.

Встревожившие дворян толки о возможности государственного облегчения крестьянских тягот, обуздания произвола злых и расточительных помещиков сменились официальной точкой зрения, что таких помещиков нет, поскольку в отличие от крестьян Запада крестьяне в России “в большинстве случаев довольны своими помещиками” (князь Щербатов). Идея “общего блага” как цели самодержавия, провозглашенная в начале правления Екатерины II, вскоре обернулась казенным оптимизмом:

“А это примечено, что помещик крестьян, а крестьяне помещиков очень любят” (Сумароков); “неоспоримо, что лучше судьбы наших крестьян у хорошего помещика нет во всей вселенной” (замечание Екатерины II на книге А.Н. Радищева); “наши налоги так умеренны, что каждый русский крестьянин может есть курицу, когда ему вздумается. В последнее время они, впрочем, предпочитают курице индюшку” (из письма Екатерины II Вольтеру); “во всеобщем благоденствии мы первенствуем” (маршал Уложенной комиссии Бибиков).

Твердый курс самодержавия на защиту и укрепление крепостного права, соответствующий интересам основной массы дворянства, предрешил и отказ от правовой реформы. Деятельность Уложенной комиссии была прекращена не только из-за нежелательных прений по крестьянскому вопросу, но и из-за выявившейся ненадобности для самодержавия общей реформы права, приведения в порядок запутанной и противоречивой правовой системы.

Поначалу в “Наказе” ставилась задача создать Уложение, все законы содержащее, определяющее, чего желать должно, а чего не должно желать; однако в России сложился тип полицейского государства иной, чем государство феодально-прусского образца с его тотальной и детальной правовой регламентацией всех сторон жизни и дотошным чиновничьим контролем за соблюдением правил и норм полицейской опеки. Обширность территории Российской империи, невысокий уровень культуры господствовавших дворян-помещиков, традиционное почтение к меняющимся велениям носителей высшей власти в ущерб авторитету права, сложность, архаичность, запутанность законодательства создавали условия для иного типа самодержавно-полицейского государства. Его политический режим состоял не столько в детальном правовом регулировании отношений личной и общественной жизни, сколько в почти неограниченном, произвольном вторжении в жизнь и отношения низших сословий со стороны облеченных властными полномочиями помещиков, чиновников, полиции самодержавного государства, объединенных общим классовым интересом, покорностью велениям верховной власти, угодничеством перед высшими чинами. Именно поэтому, прекратив деятельность Уложенной комиссии, Екатерина II через официозный журнал (1769 г.) пояснила: “Пока новые законы поспеют – будем жить, как отцы наши жили”.

В целом для эпохи и идеологии “просвещенного абсолютизма” характерно противоречие между словом и делом, попыткой воспринять передовые для того времени идеи и стремлением укрепить и усилить реакционные феодально-крепостнические учреждения. Во второй половине XVIII в. уже раздавались голоса о невыгодности земледелия, основанного на подневольном труде; еще со времен Петра I общим было порицание продажи крепостных в розницу, без семьи и без земли; нередки были сетования на расточительных и жестоких помещиков. Однако защитить крепостного от помещичьего произвола можно было, только ограничив право собственности и господскую власть помещиков, на что самодержавие не пошло именно из-за его органической связи с крепостничеством; в период завершения строительства военно-бюрократического аппарата феодально-абсолютистскому государству нужны были не столько помещики – “рачительные хозяева”, сколько полновластные надсмотрщики над многомиллионными массами подневольного крестьянства.

В процессе и в результате “примерки” к общественному сознанию господствующего класса освободительных идей выработался особенный тип вольтерьянца-крепостника, знающего новинки просветительской литературы Запада, восхищающегося свободой античных республик, конституционными порядками Англии и Голландии, сочувственно следящего за борьбой народа Соединенных Штатов, осуждающего торговлю неграми в Америке, но непримиримо враждебного к самой мысли о признании человеческого достоинства принадлежащих ему крепостных, предоставлении им хоть каких-нибудь прав, ослаблении его господской власти и собственности на людей. Если официальной доктриной “просвещенного абсолютизма” были либеральные идеи Просвещения, то подлинной его идеологией стал макиавеллизм: “Во всем должно иметь и лисий хвост и волчий рот”, – поучала Екатерина II своих высших сановников.