Добрые дела

Напротив, подвиг, не приводящий к такому результату, является лжеподвигом, а духовная жизнь без него - лжедуховной. Апостол Павел именно эту мысль высказывает, обращаясь к Тимофею: "Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться" (2 Тим. 2, 5). Преп. Исаак Сирин говорит об этом еще более определенно: "Воздаяние бывает... не добродетели и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно будет утрачено, то первые будут напрасны" [Цит. по: Еп. Сергий (Страгородский). Православное учение о спасении, 3-е изд. CПб., 1903. С. 246].

Последнее высказывание открывает собой еще одну важную страницу в понимании духовной жизни и ее законов: не добродетели и подвиги сами по себе приносят человеку благо Царствия Божия, которое "внутрь нас есть" (Лк. 17, 21), но проистекающее из них смирение. Если же смирение не приобретается - бесплодны и бессмысленны все подвиги, все добродетели. Но научает человека смирению, "его немощи", через познание Которой и открываются человеку врата рая, только труд исполнения заповедей Христовых. Так выясняется одна из сложных проблем в богословии, о соотношении веры и так называемых добрых дел в вопросе спасения.

Святитель Игнатий уделяет большое внимание этому вопросу. Он рассматривает его в двух аспектах: во-первых, в плане понимания необходимости Жертвы Христовой и, во-вторых, в отношении к христианскому совершенству. Выводы его, выражающие само существо святоотеческого опыта, в то же время очень необычны для многих, незнакомых с писаниями отцов.

Он пишет: "Когда бы добрые дела по чувствам сердечным доставляли спасение, то пришествие Христово было бы излишним" (I,513). "Несчастлив тот, кто удовлетворен собственною человеческою правдою: ему не нужен Христос" (IV,24). "Таково свойство всех телесных подвигов и добрых видимых дел. Если мы, совершая их, думаем приносить Богу жертву, а не уплачивать наш необъятный долг, то добрые дела и подвиги соделываются в нас родителями душепагубной гордости" (IV,20).

Святитель Игнатий даже так пишет: "Делатель правды человеческой исполнен самомнения, высокоумия, самообольщения,.. ненавистью и мщением платит тем, которые осмелились бы отворить уста для самого основательного и благонамеренного противоречия его правде; признает себя достойным и предостойным наград земных и небесных" (V,47).

Отсюда становится понятным призыв Святителя: "Не ищи совершенства христианского в добродетелях человеческих: тут нет его; оно таинственно хранится в кресте Христовом" (IV,477- 478). Эта мысль радикальным образом противоречит широко распространенному убеждению, что т.н. добрые дела всегда являются таковыми, независимо от того, по каким внутренним побуждениям и с какой целью совершает их человек, делают его праведным. Нет. Правда и добродетели ветхого и нового человека, оказывается, не взаимодополняют друг друга, а взаимоисключают, ибо первые ослепляют человека своей значимостью, превозносят его и делают великим в своих глазах, и тем "отнимают" у него Христа; вторые, напротив, открывают человеку его болезни: тщеславие, самомнение, лицемерие и прочее, - смиряют его и приводят ко Христу.

Иными словами, добродетели и подвиги могут быть и крайне вредными, если они не основываются на познании скрытого в душе греха и не приводят к еще более глубокому его видению. "Надо, - наставляет поэтому святитель Игнатий, - сперва усмотреть свой грех, потом омыть его покаянием и стяжать чистоту сердца, без которой невозможно совершить ни одной добродетели чисто, вполне" (IV,490). В качестве примера Святитель приводит оценку подвижниками своих подвигов и добродетелей. "Подвижник, - пишет он, - только что начнет исполнять их, как и увидит, что исполняет их весьма недостаточно, нечисто... Усиленная деятельность по Евангелию яснее и яснее открывает ему недостаточность его добрых дел, множество его уклонений и побеждений, несчастное состояние его падшего естества... Исполнение им заповедей он признает искажением и осквернением их" (I,308-309). Поэтому святые, - продолжает он, - "омывали свои добродетели, как бы грехи, потоками слез" (II,403).